В погоне за солнцем. Не все видимое можно увидеть…

Эти слова навсегда остались в памяти Агаты. Но она продолжает убеждать себя, что мама, какой бы странной она ни казалась, все же любит ее, а не просто выполняет родительский долг. У Агаты много светлых воспоминаний, правда их омрачают холодные взгляды и равнодушие матери.

Вот и сейчас все за столом начинают обсуждать, какой умницей и красавицей выросла Агата. Все, кроме Анны, которой, кажется, до этого нет никакого дела. Она подавленно уткнулась в тарелку (ведь даже ест она без удовольствия, словно еда лишена вкуса) и молчит.

«Ты не Вадим, – говорит безучастный взгляд Анны, – не мой ненаглядный мальчик, и ради тебя я способна только на такую жертву – быть живым трупом».

От духоты и головной боли у Агаты все расплывается перед глазами. Вместо поминального обеда она вдруг представляет свою свадьбу: благородные и утонченные Лазаревы рядом с ее раскрасневшимся, пьяным отцом и матерью, которая забилась в дальний угол и с нетерпением ждет, когда все закончится, чтобы сбежать.

Агата тоже мечтает сейчас сбежать, и, к счастью для нее, в следующий момент раздается звонок в дверь. Под этим предлогом она быстро встает из-за стола и идет в прихожую, твердо решив не возвращаться к гостям.

На пороге стоит очаровательная светловолосая женщина лет тридцати. В руках у нее цветы, а одета она в элегантное платье-футляр и босоножки на высоком каблуке. Агата никогда раньше не видела ее.

– Вы к кому? – удивленно спрашивает Агата.

– Здравствуй, Агата, – улыбается женщина.

– Здравствуйте… Мы знакомы?

– Да, я хорошо знала твоего брата, – кивает незнакомка. У нее легкий акцент, и Агате кажется, что она ее припоминает.

– Может быть, войдете?

– Не беспокойся, я только на минутку. Буду признательна, если ты передашь этот букет Анне Сергеевне. – Незнакомка протягивает цветы и вдруг застывает, ошеломленно уставившись на что-то поверх головы Агаты. Та оглядывается, не понимая, что привлекло внимание гостьи.

– Что-то не так?

– Ты… ты постриглась, – чуть слышно шепчет женщина. – Зачем?

Агата пожимает плечами:

– А почему вас это волнует?

Пару секунд незнакомка находится в ступоре, а затем, словно очнувшись, быстро направляется вниз по лестнице. Агата в полном недоумении закрывает дверь.

– От кого букет? – спрашивает Анна, выходя из комнаты.

– Понятия не имею… – Агата идет на кухню, чтобы выглянуть в окно. Машина, к которой спешит незнакомка, стоит во дворе, возле подъезда.

– На кого ты там смотришь? – не понимает Анна, заходя следом.

– Мам, иди сюда. Знаешь эту женщину?

Анна подходит и тоже выглядывает в окно:

– Ну-ка…

– Это она букет принесла, – Агата кивает на цветы. – Сказала: «Это тебе». Упомянула Вадима. Она кто?

– Невеста Вадички, – грустно произносит Анна, вглядываясь в блондинку.

– Да ладно!

– Марина… Давно я ее не видела. Что же она меня не позвала? И ушла так быстро.

– Да она вообще какая-то странная. И почему я впервые слышу о ней?

– Просто не помнишь. Ты была еще маленькой.

– Не такой уж и маленькой, мам. Мне было семь, когда погиб Вадим. К тому же эта Марина, кажется, хорошо меня знает. Отметила, что я выросла, а потом так странно посмотрела на мои волосы… – в голове Агаты мелькают смутные воспоминания, словно кадры из полузабытого фильма. «Марина. Марина. Что-то безумно знакомое… И этот легкий акцент… Стоп…»

Агата застывает на месте, случайно взглянув на мужчину, сидящего за рулем, и не верит своим глазам:

– А это еще кто? – восклицает она.

Анна пожимает плечами:

– Может, ее муж? Хотя мне казалось, что Мариночка никогда не сможет забыть Вадичку. Как же сильно они любили друг друга… Ладно, пойду цветы в вазу поставлю.

– Офигеть… – Агата провожает взглядом отъезжающую машину, на мгновение утратив ощущение реальности. – «Человек без возраста» и невеста моего брата приезжали к нам вместе???

Обдумывая случившееся, пытаясь сложить воедино части этой головоломки, Агата направляется в свою комнату. Там она натыкается на Регину, которая поправляет макияж перед зеркалом.

– От матери влетело? – интересуется Регина.

– За что? – не понимает Агата, перекладывая подушки с дивана.

– За стрижку твою дурацкую! С детства волосы отращивала. Была коса до пояса, а теперь что?

– Мама даже не заметит этих перемен… – Агата ложится на кровать, прикрывает глаза и кладет на них ладони, которые очень кстати оказываются холодными.

– И вообще, кто перед экзаменом стрижется? – продолжает Регина. – Додумалась!

– А что в этом такого?

– Как это «что»? Отрезая волосы, лишаешься внутренних сил и энергии, балда! – Регина любуется своим отражением, поворачиваясь то в профиль, то в анфас. – Ну как все прошло в институте?

– Прекрасно все прошло в институте, несмотря на то, что я – балда, – Агата забирается под плед и кутается в него. – Только… голова ужасно разболелась. Думала, помру где-нибудь по дороге.

– И зачем только ты так коротко постриглась? – Регина не может успокоиться. – Это совсем не твой стиль!

– Не знала, что у меня есть свой стиль.

– В том-то и проблема: ты пока его не нашла и косишь под других. – Регина роется в сумочке и выкладывает на трельяж продолговатый тюбик. – Вот, спрей-фиксатор для волос. С такой стрижкой тебе нужно постоянно делать укладку.

– Не надо.

– Надо! Только как ты будешь это делать? Не представляю. Ты ведь совершенно не умеешь заниматься собой. Макияж тебя раздражает, гардероб месяцами не обновляется…

– К твоему сведению, я была в парикмахерской впервые в жизни.

– Вот-вот, я об этом и говорю… Дикарка!

– А гардероб обновлять… Да на какие шиши? Хотя, наверное, дело не в этом – просто неинтересно.

– И зачем тебе понадобилось стричься в какой-то захудалой парикмахерской с кривыми мастерами? Могла бы попросить меня: «Так, мол, и так». Отвела бы тебя к крутому стилисту, сделали бы прическу по-настоящему. Я надеюсь, ты не оставила волосы в той парикмахерской? – с тревогой уточняет Регина.

– А что нужно было сделать? Попросить их в пакетик положить?

– Конечно! Ты в курсе, что с этим делом не шутят? Вот потому, дорогуша, голова у тебя и болит. Да-да, не замечала, чтобы ты раньше жаловалась.

– Регин, давай хотя бы сегодня без этого бреда…

– Бреда? Магия и суеверия – вовсе не бред! И, помнится, раньше ты думала иначе.

– Мало ли что было раньше.

– Но ведь это ты научила меня смотреть на вещи не только глазами, но и чувствами. А потом сама же отказалась от своего видения.

– С возрастом все меняется, в том числе и видение жизни. – Агата растирает виски и щиплет себя за уши. – У меня был ужасный день, ты даже не представляешь. И завтра тоже экзамен… Почему же таблетка не помогает?

– А кто там звонил в дверь? С кем ты разговаривала? По-моему, вся компания уже в сборе.

– Ты не поверишь! Помнишь того чудика, который ходил за мной хвостом?

– Только не говори, что это он звонил в дверь…

– Нет, приходила бывшая невеста Вадима.

– Какая еще невеста?

– Это со слов моей мамы. Ее зовут Марина. Она принесла цветы, а потом вдруг испугалась чего-то и убежала.

– Ничего себе! А ты?

– Я выглянула в окно – хотела получше ее разглядеть. Смотрю, а за рулем сидит тот самый чудик. Представляешь? Это он привозил к нам Марину.

Регина округляет глаза, демонстрируя полное недоумение:

– Как думаешь, почему он ходит за тобой столько лет?

– Да откуда я знаю.

– Погоди, не соображу что-то, – Регина снова поворачивается к зеркалу. – Выходит, этот тип, который преследует тебя, знаком с бывшей невестой твоего брата?

– Не знаю. Может, знаком, а может, он просто водитель такси. Может, то, что они были вместе – совпадение?

– Довольно странное совпадение, – задумчиво произносит Регина, хлопая расческой по ладони. – Аверина, почему ты вечно попадаешь в какие-то истории? Где ты их находишь?

– Задаю себе тот же вопрос постоянно.

– Знаешь, я советую тебе рассказать обо всем Димке.

– Зачем?

– Он твой парень. Он должен что-то предпринять.

– Нет уж! Не собираюсь впутывать в это Димку. Я запомнила номер машины, этого достаточно.

– Достаточно для чего? Раз уж запомнила номер, сообщи данные в полицию. Пусть они пробьют владельца и проверят его. Возможно, он маньяк со стажем.

– И что я им скажу?

– Скажешь, что тебя преследует какой-то тип. Появляется в тех местах, где ты бываешь, ходит повсюду, маячит под окнами твоего дома. Ты не в курсе, что ему нужно от тебя. Пусть разбираются!

– Я не уверена, что нужно посвящать в это полицию.

– Аверина, ты ненормальная! За тобой маньяк по пятам ходит, а тебе и дела нет. Когда ты рассказывала, как столкнулась с ним в подъезде… Если бы со мной такое случилось, я бы умерла от страха еще до того, как он заговорил со мной! Кстати, он тогда ничего не сказал?

– Нет, он сразу же убежал. Сама подумай, если бы он хотел причинить вред, разве он бы сбежал? Мне кажется, он просто… наблюдает за мной.

– Жуть какая! Наблюдает. И зачем ему это?

– Возможно, у него есть причины, просто мы о них не знаем.

– Такие причины могут быть только у психопатов!

– Думаю, все не так просто. И многолетнее преследование этого человека как-то связано с…

– С чем?

– Не важно. Я точно знаю, что не должна впутывать в это дело посторонних. Должна сама во всем разобраться.

– Сама, сама… Снова за свое. Дитя ты безмозглое, Аверина. Дадут по башке, изнасилуют! Доиграешься!

– Перестань…

– Твоя скрытность в сочетании с гордыней когда-нибудь доведет до беды. Помяни мое слово. Да что я тебя уговариваю? Возьму и сама расскажу все Димке!

Агата собирается предупредить Регину, чтобы та не вмешивалась, но чувствует новый виток головной боли, а вместе с ним и тошноту и понимает, что не в состоянии спорить с подругой.

– Ты странная, Аверина, и проблемы у тебя тоже странные, – заключает Регина.

– Лучше скажи «эксцентричная», как вчера выразилась Вероника Аркадьевна Лазарева, – язвит Агата.

– Точно! – восклицает Регина и плюхается на диван так, что Агата едва не падает. – Я и забыла про твой званый ужин! Заморочила мне голову своими маньяками, – она с упреком шлепает Агату по ноге. – Ну рассказывай! Как все прошло у Лазаревых?

– Да никак.

– В смысле?

– Паршиво все прошло. Но можешь меня поздравить: теперь я знаю, что означает выражение «попасть в змеиную яму».

– Да ладно…

– Им только оставалось повесить плакат у входа с надписью: «Желаем всего наилучшего и надеемся больше никогда тебя не увидеть».

– Ну, в таком случае эти Лазаревы просто идиоты! Вы с Димкой – идеальная пара. Он – красавец, и ты тоже красотка! Даже эта дурацкая стрижка тебя не портит! И дело даже не в этом. Знаешь, что говорит моя мама? Она никогда не видела более прекрасного романа, чем у вас. Она просто фанатка вашей пары. Только и слышу от нее: «Агата и Дима то, Агата и Дима это…» Хоть бы раз, ну хоть бы разочек так сказала обо мне и Темке!.. Чем ты так не угодила Лазаревым, не пойму?

– Не угодила? Регин, не смеши меня, это же Лазаревы!

– И что?

– Как это «и что»? Мало того, что они души не чают в своем сыне, так он еще и их единственный наследник. Димка рос как принц, и тут появляюсь я. Разумеется, на меня смотрят как на насекомое, особенно Вероника.

– Да, наслышана о Веронике. Сущий инквизитор. А отец что? Тоже так настроен?

– Да никак он не настроен. Даже не счел нужным взглянуть на меня. Сидел за столом, будто я вообще пустое место. Видимо, подобные проблемы у них решает Вероника.

– Это ты-то проблема? – почти вскрикивает Регина.

– Прошу тебя, не кричи, у меня голова раскалывается. Мне ясно дали понять, что я в их доме нежеланный гость. И Лазаревы еще не знакомы с моими родителями.

– Знаешь что? Забудь о своих комплексах! Есть ты и есть Дима, а все остальное…

– Конечно! – хмыкает Агата, не давая Регине договорить. – В какой-нибудь красивой сказочке все так, но не в нашей с тобой реальности. – Агата отворачивается и вздыхает, вспоминая жеманное лицо Наташи, когда та попросила Диму передать привет Веронике Аркадьевне. – Единственный наследник Лазаревых не может ошибиться, выбирая себе жену.

– Но ведь Димка уже сделал выбор, – лукаво замечает Регина. – Вы собираетесь жить вместе, ждали только окончания школы. Мой Артемка и то обходит такие темы стороной, а твой постоянно говорит о совместной жизни, о свадьбе, хотя никто за язык не тянет. Так что…

Агата издает нервный смешок, но больше ничего не говорит.

Глава 9

«Порча. Дурной глаз. Зависть. Предательство… Порча – это намеренное причинение вреда определенному человеку, в отличие от сглаза, который представляет собой неосознанное влияние на чужую энергетику. Отличительной особенностью сглаза от порчи, проклятий, приворотов и других магических воздействий является именно его неосознанность».

«Вы хотите сказать, что один человек может причинить вред другому, просто испытывая к нему ненависть?»

«Именно так. И независимо от того, осознаете вы свое зло или нет, это всегда очень мощное воздействие, которое нарушает энергетику объекта. Злоба – это физическая величина. Если вы испытываете злость, она не исчезнет просто так. Она может перейти к другому человеку или уничтожить вас».

«А что конкретно может угрожать человеку, например, мне, если кто-то затаил на меня зло?»

«Все зависит от того, насколько силен ваш враг – человек, который испытывает к вам негативные чувства и направляет на вас свою энергию. Результаты могут быть самыми разными – от мелких неприятностей на работе до неожиданной, не поддающейся лечению болезни, которая может…»

– Мам, как ты это смотришь? – Агата допивает кофе и поглядывает на часы.

– Не имеет значения, что смотреть, – отвечает Анна, зевая и помешивая чай ложкой. – Каждый имеет право высказывать свое мнение.

– Но не каждый обязан смотреть и слушать глупости, – говорит Агата, вставая из-за стола. Она подходит к раковине и быстро моет за собой посуду. – Такие передачи могут негативно влиять на психику и вызывать депрессию. Насмотришься, потом сидишь угрюмая.

– Почему «угрюмая»? – возражает Анна. – Это обычное спокойное состояние. Мышцы лица расслаблены, потому что я их не контролирую. Со стороны кажется, что я расстроена, но мне не грустно. Человек не может постоянно находиться в эмоциональном возбуждении, не так ли?

– Как можно показывать такое по телику? – возмущается Агата, с неодобрением щелкнув языком и посмотрев в сторону экрана. – Они понимают, что кто-то может поверить в этот бред? Прости, но… – Агата берет пульт и переключает канал.

– Какой у тебя экзамен сегодня? – спрашивает Анна.

– Натюрморт, – отвечает Агата, удивившись вопросу мамы. – Завтра – композиция на заданную тему, а потом вывесят списки. Если наберу пятьдесят баллов, буду допущена к экзаменам по общеобразовательным предметам.

– Ну, это для тебя сущий пустяк.

– Очень на это надеюсь. Будешь меня ругать?

– Ругать?

– Ну, примета такая: ругать человека, чтобы он хорошо сдал экзамен.

– В порчу не веришь, а в приметы, выходит, веришь? – улыбается Анна.

– Это все влияние Регинки, – улыбается в ответ Агата. – Она так суеверна, кому угодно голову заморочит: поплевать через плечо, присесть на дорожку, обходить черных котов за километр.

– Беги уже, художница. Опоздаешь!

– Да, действительно, что-то мы с тобой разболтались.

– Ни пуха ни пера!

– К черту! – бросает Агата на ходу. И думает с какой-то затаенной радостью: «Почему мы не можем всегда так общаться, мам? Ну почему???»

Всю дорогу в институт Агата улыбается. С этой улыбкой на лице она выходила из дома, и мама провожала ее с таким же выражением. «Как хорошо», – думает Агата, а тепло, неожиданно подаренное мамой, наполняет ее на уровне подсознания, залечивает раны, как чудодейственная мазь. Кажется, все наконец налаживается, настоящее счастье совсем близко!

Агата бодро входит в аудиторию института, здоровается с членами комиссии и занимает место у мольберта. Внимательно рассмотрев вазу с фруктами на фоне различных тканей, она решает начать с самого темного оттенка. Работа продвигается хорошо, но Агата никак не может передать ножку вазы, находящуюся в густой тени. Тогда она применяет хитрость, которую когда-то переняла у Вильчука – предельно точно пишет окружающее, чтобы уже на верно найденном фоне безошибочно ударить в цель, отыскав тот самый единственный нужный тон. Для Агаты это вызов, своего рода игра. Девушка сама не замечает, как с азартом включается в поиски на палитре, и вот – уже пишет заветную ножку вазы! Но внезапно что-то меняется. Аура нежности, только что окружавшая Агату, разлетается вдребезги, словно кто-то с силой ударил по ней. Агата чувствует резкую боль в висках и быстро отстраняется от холста, как от огня.

Ей больно смотреть на свою работу: «Опять?!» Она была уверена, что приступ, который случился у нее вчера на экзамене, был единственным и последним. Но сейчас, секунда за секундой, с ужасом понимает, что приступ не только возвращается, но и усиливается: через несколько минут Агата даже не может открыть глаза.

Девушка продолжает работать: сначала сильно щурится, потом закрывает глаза, позволяя себе отдохнуть несколько минут, а затем снова открывает их и продолжает работу. Но вскоре даже это становится невозможным: сбоку, где пульсирует невыносимая боль в виске, начинает мерцать что-то яркое. Ей кажется, что в глаз вставили острый штырь и медленно поворачивают его.

Агата роняет кисть. Работать невозможно. «Что со мной? Почему?!» Ей кажется, что ее голова вот-вот взорвется. Сквозь муть в глазах она видит обеспокоенное незнакомое лицо, шевелятся губы, ее о чем-то спрашивают, хлопают по щеке, но она не слышит ни слова, ни звука. Далекий потолок над головой медленно вращается, и все исчезает…

Ее везут в машине. Кажется, слышится вой сирены? Рядом с ней (какое счастье!) оказывается Дима. Он держит Агату за руку, нежно гладит ее лицо и шепчет, что все будет хорошо. Агата пытается ответить ему, но снова проваливается в пугающую темноту.

Глава 10

Дима ожидает в приемном покое, когда в коридоре появляются запыхавшиеся от быстрого бега Регина и Артем.

– Ты знала, что у нее уже был приступ? – Дима смотрит на Регину, одновременно отвечая Артему на рукопожатие. Никогда прежде Регина не видела Диму таким взволнованным. Даже его привычные заносчивость и высокомерие, сменяются ясно читающимся беспокойством.

– Она вчера жаловалась на головную боль, но я даже значения не придала…

– Я просто в бешенстве. Как можно так наплевательски к себе относиться? Врач, который ее осматривал, сказал, что такие приступы очень опасны, особенно если они уже были раньше. И она еще поехала в институт…

– А что говорят врачи? – интересуется Артем.

– Да что они могут сказать? Я позвонил знакомому, описал симптомы. Он сказал, что это похоже на гипертонический криз, вызванный переутомлением. В общем, нужна госпитализация и обследование, чтобы поставить точный диагноз. Вы привезли вещи?

– Да, – Регина поднимает пакет. – И документы тоже. А можно к Агате? Как она сейчас?

– Она спит, ей дали снотворное.

К Диме подходит медсестра:

– Вы приехали с Авериной?

– Да.

– Вы ее родственник?

– Ее молодой человек.

– А вы? – медсестра смотрит на Регину и Артема. – Тоже не родственники?

Ребята отрицательно качают головами. Медсестра вздыхает, взглянув на руки Артема, покрытые татуировками:

– Ну что ж, – она снова обращается к Диме, – идите к врачу. Нужно закончить оформление перед госпитализацией.

– Хорошо.

– Не могли бы вы отнести пакет в палату? – Регина очаровательно улыбается и передает медсестре привезенные вещи.

Дима заходит в кабинет врача и начинает отвечать на вопросы. Регина слышит их разговор через открытую дверь и поражается тому, насколько хорошо Дима знает ее подругу. Он легко назвал адрес и телефон Агаты, как будто они были не полтора года знакомы, а прожили вместе долгую супружескую жизнь.

Когда Дима выходит из кабинета, Регина спрашивает:

– А как тебя разыскали? Насколько я поняла, Агатку привезли сюда без сознания.

– Мой номер был последним в ее телефоне. Мне позвонили из института, я был рядом и сразу приехал. Теперь жду, когда проснется.

– Я тоже останусь. – Регина присаживается на кушетку.

– Малыш, а я побегу, – говорит Артем с виноватым видом и начинает теребить пальцы Регины. – И так уже опаздываю, через полчаса эфир.

– Как обычно…

– Не обижайся. Слышь, Дим, отвезешь ее потом домой?

– Без проблем.

– Спасибо, дружище. Ну, пока, – Артем наклоняется и целует Регину. – Я позвоню. Передайте Агатке, чтобы поправлялась.

– Он все еще на радио работает? – спрашивает Дима у Регины.

– Да, – отвечает она, недовольно глядя вслед Артему. – Музыкальная программа, диджейство, группа – все никак не может повзрослеть… Бедняга Агатка, – со вздохом добавляет Регина. – Что будет после обследования?

– Назначат курс лечения. А почему ее мама не приехала? – вдруг спрашивает Дима с возмущением.

– Ну, скажем так, Анна Сергеевна сейчас на работе, – отвечает Регина, скрестив руки на груди. – Я ей позже позвоню и все расскажу.

– М-да… – Дима сдвигает брови. – Анна Сергеевна…

– Да, знаю, странная, – соглашается Регина.

– Это еще мягко сказано! Я бы, наверное, с северного полюса примчался, если бы узнал, что моего ребенка увезли на скорой в тяжелом состоянии. Что же это за мать такая?

– Ох, Дим, не суди строго. Она была другой. У тети Анюты агорафобия – каждый выход на улицу для нее как пытка. Она ходит на работу только ради Агаты.

– Серьезно?

– А ты думал! Она такая с тех пор, как сын погиб. Сейчас ей намного лучше, а первое время из дома не выходила, словно дикая, от людей шарахалась.

– Я понимаю, сын погиб, но у нее же есть дочь. Разве можно опускать руки?

Регина вздыхает:

– Иногда мне кажется, что Агата настолько самостоятельная, что не нуждается в родителях. Когда Вадим умер, отец стал выпивать, а мать замкнулась в себе. Она, видно, поняла, что рассчитывать может только на себя, и заставила себя повзрослеть, чтобы ни от кого не зависеть.

– Слушай, какой она была в детстве? – спрашивает Дима с любопытством. – Я ведь тоже учился в вашей школе, но совсем не помню Агату.

Регина поднимает брови, готовая расплакаться: «Чтобы молодой человек интересовался, какой ты была в детстве! Боже, как мило! Надо будет потом ей рассказать!»

– А почему ты сам не спросишь у Агаты? – удивляется Регина.

– Когда я прошу ее рассказать о себе, она отвечает, что это неинтересная тема для разговора.

– Знакомая отговорочка.

– Постоянно прошу ее показать детские фотки, но она всегда отказывается.

– Ну, а что тебя интересует? – спрашивает Регина с улыбкой. – «Кажется, Димка представляет себе пухлые щечки, кукольные светлые локоны. Даже жаль его разочаровывать. А ведь действительно, странно, как из невзрачной и нелюдимой девочки Агата превратилась в такую красотку? Когда же произошла эта перемена? Даже черты ее лица, кажется, изменились с возрастом. А волосы были намного темнее и не имели ничего общего с тем потрясающим оттенком, которым все теперь восхищаются».

Регина рассказывает Диме о том, как семья Авериных переехала из Казахстана в Москву в конце девяностых годов. Они приехали к матери Михаила Юрьевича, которая была уже в преклонном возрасте и вскоре умерла.

Анна – мама Агаты и Нелли – мама Регины дружили со времен учебы в университете. Именно Нелли помогла устроить девочек в школу с углубленным изучением иностранных языков. Также она договорилась, чтобы Агата училась в том же гимназическом классе, что и Регина.

– До сих пор не понимаю, как мы стали лучшими подругами?

– Почему?

– Потому что мы очень разные.

– Как говорится, противоположности притягиваются. Хотя я всегда думал, что у вас с Агатой много общего.

Регина отрицательно качает головой:

– Ничегошечки подобного. В детстве Агата была очень молчаливой и задумчивой, редко смеялась – полная моя противоположность. Однако чем больше я ее узнавала, тем больше убеждалась, что мне ни с кем никогда не было и не будет так интересно, как с ней. Да, она была тихой, словно заброшенной всеми, девочкой. К слову сказать, совсем не такой, какой мы знаем ее сейчас, поэтому неудивительно, что ты ее не помнишь. Но тот, кому удается завоевать ее доверие, кого она впускает в свою жизнь, начинает думать, будто он…

– Стал героем кинофильма, – заканчивает Дима.

– Да, – с восхищением подтверждает Регина, пораженная точным сравнением.

– Мне это знакомо. С Агаткой не соскучишься.