В погоне за солнцем. Не все видимое можно увидеть…

– Это какая-то ошибка, – с яростью бормочет Дима. – Ты не должна здесь жить. Как ты до сих пор здесь не рехнулась, Агатка?

– Слушай, я думаю, тебе лучше уйти. Извини.

– Нет уж, – Дима встает, берет Агату за руку и тянет за собой.

– Ты что?

– Мы уезжаем. Не разрешу тебе здесь ночевать без замка на двери.

– Куда?! Я лягу в спальне у мамы. Закроемся. Ничего страшного.

– Да? Тебя три недели дома не было, мама даже не посмотрела в твою сторону!

– Это из-за таблеток, которые она принимает, ты же знаешь… Куда ты меня тащишь?

– Это уж моя забота, – голос Димы эхом разносится по подъезду. Он нажимает кнопку вызова лифта. – Ты больше не будешь здесь жить одна. Ты будешь жить у меня.

– Исключено. Мы уже обсуждали это. С какой стати? Я не поеду в квартиру твоих родителей. У меня есть свой дом.

– Это моя квартира.

– Не твоя. Ты не заработал на нее, – Агата не собирается отступать. – Разговор окончен. Отпусти, пожалуйста.

– Агата…

– Дим, мы ведь так не договаривались.

– Если помнишь, мы договорились снять квартиру и жить вместе? Или ты уже передумала?

– Нет, не передумала. Но сначала, раз уж не поступила в институт, я хотела устроиться на работу. Не собираюсь сидеть у тебя на шее.

– Да почему ты так одержима желанием за все заплатить?

– Потому что мне никогда ничего не доставалось даром!

Дима терпеливо выдыхает:

– Значит, так. Переночуем у меня, а завтра я займусь поисками квартиры, за которую мы будем платить вместе. Устраивает? По-моему, это нашим планам не противоречит.

– А как же мама? Я не могу ее здесь оставить одну.

– Ей что-то угрожает? Не думаю, что твоя мама не сможет о себе позаботиться, да и из тебя защитник сейчас «не очень». И потом, ты можешь хоть раз сделать, как я прошу? – Дима продолжает крепко сжимать руку Агаты, не сводя с нее черных сверлящих глаз.

Агата со вздохом прислоняется плечом к стене. Сегодня она настолько вымотана, что не может ни думать, ни обсуждать, ни тем более пререкаться.

Кабина лифта распахивается.

– Хорошо, – сдается Агата. – Но только на одну ночь.

Глава 17

Небо усыпано мерцающими точками, которые кажутся бесконечными. Одна из них сияет так ярко, что на нее больно смотреть. Но почему-то невозможно отвести взгляд от ее притягательного, огненного света.

– Ты смотришь не на звезду, – говорит Анна неживым голосом, словно заводная кукла.

Агата отводит взгляд от окна и удивленно оборачивается:

– Мам? Ты как здесь оказалась?

Анна словно не слышит вопроса:

– Это комета.

Агата снова смотрит в окно на огненную точку, которая превращается в красное пятно и растет в размерах…

– Когда она прилетит – ничего не станет, – продолжает Анна безмятежно. – И это правильно. Это метла, которая выметет всю паутину…

Комета проходит через атмосферу и быстро приближается к Земле. Агата видит (словно в кино), как люди корчатся от боли и ужаса. Как нечто невидимое, смертоносное, огненное атакует одного за другим. Агата пытается отмахнуться от этого зрелища:

– Это просто дурной сон! Наш мир несокрушим! С нами ничего не случится!

– Иллюзия безопасности – наше главное заблуждение, – шепчет Анна в ответ. – Наш мир очень хрупок. Разве ты не видишь, дочка, что он обречен?

Комната начинает расплываться, и Анна исчезает.

Агата делает шаг и оказывается в концертном зале с красными портьерами. Вокруг множество людей, которые хлопают в ладоши. Красивая смуглая девушка читает со сцены монолог, но все зрители смотрят в другую сторону. Агата движется в полумраке. Ее окликает мужчина, сидящий в правой части зала. Он похож на киноактера, улыбается белоснежной улыбкой и подмигивает Агате. Она отлично его знает, а он знает ее – мужчина зовет Агату так, словно имеет на это право.

Неожиданно с левой стороны зала появляется Дима. Агата сразу же бежит к нему. Рядом с Димой нет свободного места, поэтому она садится к нему на колени и обнимает его. И тут она замечает, что пол под ногами начинает проваливаться. Это вовсе не концертный зал, а салон самолета. Самолет терпит крушение. Раздается страшный рев. Дима и Агата повисают на кресле, словно на ниточке, над разверзнувшейся бездной. Агата изо всех сил вцепляется в Диму. Мысль о скорой смерти пронзает ее затылок ледяной волной.

– Не отпускай меня! Не отпускай! – в ужасе кричит Агата, поражаясь спокойному безмолвию происходящего. Никто, кроме нее, не реагирует на крушение: зрители-пассажиры сохраняют неподвижность, смуглая девушка продолжает читать монолог, даже Дима остается спокоен.

– Не бойся. Ты умрешь не так, – говорит ей Дима.

Агата поднимает на него взгляд, полный ужаса:

– Что ты сказал?

– Вот твой убийца. Разве ты не видишь?..

Только сейчас Агата замечает отвратительные черные пальцы, обхватившие спинку соседнего кресла. Она слышит мерзкий монотонный смех и просыпается с криком…

– Ты чего? – испуганно спрашивает Дима. Он уже одет и складывает какие-то бумаги в кейс.

– Кошмар приснился… – Агата оглядывается в темноте. – Какой-то экшен просто. Мне вообще никогда не снятся кошмары… Который час?

– Рано еще. Извини, не хотел тебя разбудить.

– А ты что, уходишь?

– У меня дела, – Дима смотрит на часы. – И я ужасно опаздываю.

Агата высвобождает руки из-под одеяла и протягивает их к Диме. Тот улыбается, откладывает документы, плюхается на кровать и покрывает Агату поцелуями:

– Неужели такое счастье возможно, а, Агатка?

– Так приятно проснуться рядом с тобой…

– Теперь так будет всегда, – Дима нежно целует губы Агаты. – Кстати… – он слегка отстраняется. – Вчера вечером, когда ты совершенно предательским образом вырубилась, я был в аптеке.

– Да что ты говоришь?

– И купил все, что тебе прописал врач. Теперь особенное внимание – принимать строго по рецепту, не самовольничать, договорились? И вообще, ложись-ка спать, а то я тоже сейчас усну.

– Я уже не усну.

– Тогда смотри телик, отдыхай. Кстати, позвони Регинке. У тебя вчера телефон разрывался.

– Что ты на меня так смотришь?

Дима улыбается:

– Как?

– Будто видишь меня впервые в жизни.

– Потому что я люблю тебя, глупышка ты моя.

– Ах, да…

– А ты меня любишь?

Вместо ответа Агата снова притягивает Диму за плечи и крепко обнимает его. Он целует ее. За нежными и медленными поцелуями следуют более страстные.

– Стоп, – Дима резко отстраняется. – Нам нужно остановиться, иначе тебе несдобровать. Агатка, я серьезно – отпусти меня. Мне нужно бежать!

– Нет! – хнычет Агата.

Со смехом освободившись из ее объятий, Дима заканчивает собираться и выходит за дверь.

– Завтрак на столе, – говорит напоследок он, стоя в дверях.

– Спасибо.

– До вечера. Не скучай без меня.

– Я буду скучать.

– Я тоже. Не забудь, на чем мы остановились, – Дима подмигивает. Агата улыбается ему в ответ, сонно откидывает волосы с лица и какое-то время лежит, бесцельно разглядывая незнакомый потолок. Затем встает и выходит из спальни. При Диме ей было неловко все разглядывать, но теперь, в одиночестве, она хочет удовлетворить свое любопытство.

Холостяцкая квартира, предназначенная для жизни в свое удовольствие, оказывается точным отражением своего хозяина. Просторная, с современным красивым ремонтом в японском стиле, с огромной светлой кухней, глянцевыми столами и шкафами.

На столе Агату ждет обещанный завтрак – кофе и оладушки. Жуя на ходу, она проходит в уютную гостиную, а затем попадает в кабинет. На стене напротив окна висит множество фотографий в одинаковых рамках. На каждой из них – улыбающийся Дима. Его фирменная хмурая улыбка, по которой Агата бережно проводит пальцами. Его друзья, родители, девушки… На некоторых снимках Дима запечатлен с ними в обнимку.

Над диваном – фото во всю стену с изображением Токио: урбанистический хаос из стекла и бетона, подсвеченный яркими красками уличной рекламы.

«Город его мечты», – думает Агата, и ее охватывает досада, испытанная недавно в доме Лазаревых. Она снова чувствует себя инородным элементом среди роскоши, среди образцового порядка, среди всего того, к чему привык ее возлюбленный, и от чего так далека она сама.

Агата садится на диван и достает мобильник. «Ничего себе – девять пропущенных от Регинки!» – она не может не улыбнуться.

– Я тебе звонила вчера весь день, Аверина, – с обидой заявляет Регина, как только Агата ей перезванивает. – Куда ты пропала?

– Прости, не до того было. Я ночевала у Димки.

– Так, с этого момента поподробнее…

– Давай не по телефону, – резко прерывает Агата, предвидя, что после ее слов последует поток вопросов. – Ты сможешь приехать?

– Спрашиваешь! Скоро буду у тебя. А что случилось-то?

– Расскажу при встрече. Пока.

К приходу подруги Агата успевает приготовить обед из того, что нашла в холодильнике, и посмотреть в интернете список художественных вузов, в которых еще не закончились вступительные экзамены.

– Не парься ты из-за этого института, – советует Регина, проходя в гостиную и осматриваясь. – Подумаешь, не поступила. Димка вот-вот замуж позовет. Зачем тебе вообще учиться?

– В смысле? Я не собираюсь сидеть у него на шее. К тому же я не привыкла бросать начатое дело на полпути: хотела поступить и поступлю.

– Учти, Аверина, главный источник невроза – это незавершенный гештальт. Отпусти ситуацию, и все наладится само собой. Я всегда так делаю. Я тоже пролетела с институтом, и что? Совсем не переживаю.

Агата удивленно приподнимает брови:

– Как это «пролетела с институтом»?

Регина, раскинув руки, плюхается на мягкий диван:

– Юридический факультет? Пф-ф… Аверина, не смеши. Ну какой из меня юрист? Это была идея родителей. Им хотелось, чтобы я попробовала. Я попробовала. Все.

– Причем здесь родители? Не хочешь быть юристом – есть множество других профессий.

– Ну уж нет, хватит с меня. От этих конспектов уже голова квадратная. Что ты так переживаешь? Выйдем замуж, нарожаем детей, зачем нам тогда эти дипломы? Чтобы в рамочке на стену повесить? Главное – не высшее образование, а высшее соображение. Вот, например, у моего отца нет высшего образования, а он многого добился. А мать потратила пять лет на институт, и чем она занята? Стоит у плиты! Печет твои любимые пироги.

– Дело твое, конечно, – Агата пожимает плечами, – но у меня другая точка зрения. Если бы не эта болезнь…

– Хреново ты выглядишь.

– Да?

– Да. Синяки под глазами… – Регина поднимается, оглядывая комнату. – Так, давай-ка садись сюда, – она хлопает по сиденью стула. – Пора, моя дорогая, начинать соответствовать новому статусу невесты Дмитрия Лазарева.

– Чего?

– В порядок тебя приведу, «чего»!

Прежде чем Агата успевает возразить, множество кисточек, разноцветных баночек и коробочек самых разных размеров и форм беспорядочно высыпаются на журнальный столик. Регина начинает накладывать макияж Агате, и каждый раз говоря «последний штрих», она вдруг вспоминает о какой-то мелочи и начинает лихорадочно искать нужную баночку или кисточку.

Она хмурит брови, прищуривает глаза, словно творец над своим шедевром. А под конец берется за прическу: брызгает лаком, делает невероятные трюки с феном. Агате кажется, что этому не будет конца:

– Регинка, а долго еще?

– Терпи, Аверина, терпи, – отвечает Регина, накручивая очередную прядь на большую круглую расческу. – Красота требует жертв. Или ты устала? Голова не болит?

– Нет, порядок.

– Кстати, я все больше думаю о твоей странной загадочной болезни и связываю ее, не поверишь, с твоей злополучной стрижкой волос.

Агата смотрит в зеркало:

– Ты опять за свое?

– Аверина, поражаюсь твоему легкомыслию! Ты знаешь, что волосы – это мощные накопители энергии? Не зря ведь есть поговорка: «Ворон волос украдет – человек с ума сойдет».

– Впервые слышу такую поговорку.

– Да ты вообще ничего не знаешь, темнота ты несусветная. А между тем, в традициях многих народов есть правило – беречь свои волосы. – Регина кивает на золотистый тюбик на столе, и Агата передает его через плечо. – Спасибо, – говорит Регина, откручивая тюбик одной рукой, а другой придерживая приготовленную прядь. – С помощью срезанных волос можно не только наслать на человека болезнь, но и воздействовать на его поведение, – продолжает она. – А если оставлять волосы на полу, выметать их, топтать, то появятся головные боли.

Пока Регина говорит, Агата пытается подсчитать в уме, сколько денег у нее находилось в шкатулке с учетом последних трат. А также думает, где можно недорого заказать установку новой двери. Ей с трудом верится, что Дима выполнит свое обещание и займется поисками квартиры.

– Ты меня слушаешь, Аверина? – возмущается Регина. – Я говорю, йоги не стригут волосы по той же причине – чтобы удержать энергию внутри себя. Мало того, еще чалму закручивают по часовой стрелке и…

Агата нажимает кнопку фена, в шуме которого утопает голос Регины и комично показывает жестами, что, к сожалению, ничего не слышит.

Регина укоризненно качает головой и выключает фен:

– Аверина, ну до чего ж ты дикая, упрямая!

– Регишка, ну не обижайся. Не могу я всерьез воспринимать твои слова. Как можно связывать «стрижку волос» и «болезнь»? Это неприятное стечение обстоятельств, не более. Я согласна, что волосы – это генетический материал, который несет некую уникальную информацию о человеке, – Агата изо всех сил старается не рассмеяться. – Но если бы все было так фатально, как ты говоришь, то половина человечества уже давно бы вымерла.

– А может, так и есть? Может, и вымерла? Просто откуда нам об этом знать?

– Извини, я не верю.

– Мой отец – взрослый и состоявшийся мужчина, и тот верит в «дурной глаз», в отличие от тебя, невежды. Много лет сотрудничает с эзотериком, которая помогает ему в бизнесе, создавая благоприятную ауру. А ты даже этим не интересуешься!

– А ты даже этим интересуешься! – огрызается Агата.

Раздается звонок в дверь.

– Димка? – Регина указывает большим пальцем на дверь.

– Не похоже. Я не ждала его раньше шести вечера.

Агата идет открывать дверь, предчувствуя неладное. На пороге стоит Вероника Аркадьевна Лазарева, которая кажется куда менее дружелюбной, чем в день их знакомства.

– Я могу войти? – холодно спрашивает Лазарева.

Агата отходит в сторону и вежливо здоровается. Лазарева по-хозяйски проходит по коридору и оглядывается:

– Вы здесь теперь живете?

– Нет, – твердо отвечает Агата. Регина закусывает губу и осторожно выглядывает из комнаты. – Я здесь в гостях, Вероника Аркадьевна. А это моя подруга.

– Которая у вас в гостях, – замечает Лазарева. – А где же Дима?

– Он на работе.

– Очень интересно, – лицо Лазаревой вытягивается, а ладони складываются в замок. – Мне казалось, мы с вами уже все выяснили и поняли друг друга.

Лазарева бросает на Агату такой ненавистный взгляд, что та невольно сжимается. В этот момент слышится звук поворачиваемого в замке ключа.

«Слава Богу!» – у Агаты словно камень падает с души.

Дима заходит и спокойно оглядывает присутствующих:

– Всем привет…

Лазарева многозначительно смотрит на сына:

– Димуля, можно тебя на минутку?

Она идет в гостиную, и Дима, бросив «я сейчас», послушно следует за матерью.

– Вот гадство… Как же стремно… – Регина собирает со стола свои вещи и без разбора бросает их в сумку. – Ну все, Аверина, я пошла. Созвонимся, или тебе лучше, чтобы я осталась?

– Лучше нам вместе уйти, – отвечает Агата.

Девушки поспешно покидают квартиру и вызывают лифт. Пока они ждут, до них доносятся громкие голоса:

– Сколько можно опекать меня, словно я ребенок?

– Речь идет о твоем будущем, которое ты сейчас гробишь! Но ты как глухой и не слышишь ничего из того, что тебе говорят!

– Не собираюсь отчитываться! Тебе бы стало легче, если бы я врезал этому козлу и его собутыльникам? Как я мог оставить Агату в том притоне?

– Да что ты вообще забыл в том притоне? Запомни, я не позволю, чтобы твоя жизнь пошла под откос! Ты меня понял?!

Регина с тревогой косится на Агату, в нетерпении нажимающую кнопку вызова лифта.

– Скорее, пожалуйста! – цедит сквозь зубы Агата, которой невыносима мысль о новой встрече с Лазаревой. Ей хочется исчезнуть.

Как только девушки оказываются на улице, Регина протягивает:

– Ну и стерва-а! Да от нее негативной энергетикой за километр веет!

Агата ускоряет шаг, и Регина едва успевает за ней.

– Аверина, что ты молчишь? Ну, скажи что-нибудь, наори на меня, не знаю… На тебя смотреть страшно!

Агата дергает плечом, поправляя сумку:

– Не вздумай меня утешать, понятно? Все нормально.

– Ну брось, – Регина обнимает подругу, пытаясь ее ободрить, – не переживай. Пойдем в кафе. Отвлечемся, поболтаем. Димка твой никуда не денется. Он же не дышит, когда ты рядом. Смотрит на тебя – аж слюни текут. Вон он, смотри! Наш влюбленный Ромео. Несется сюда сломя голову!

Агата оглядывается и видит, что Дима действительно бежит за ними.

– Агатка! – Дима подбегает и хватает ее за руку. – Подожди…

– Прости, что так убежала, – говорит Агата, опустив глаза. – Спасибо за гостеприимство, но мне лучше поехать домой. Правда… Извинись перед мамой и не ссорься с ней. Все будет хорошо.

– Постой, иди ко мне, – Дима обнимает Агату. Он тяжело дышит после быстрого бега. – Я же обещал тебе, что это только на одну ночь? Мама уже ушла. Пойдем вещи собирать.

– Какие вещи?

– Я снял для нас квартиру. Больше никто тебя не побеспокоит.

Глава 18

– Она раньше русский язык и литературу преподавала, – шепчет Агата. – А еще писала стихи.

– А где училась? – шепотом спрашивает Дима.

– В педагогическом, в Санкт-Петербурге. Там познакомилась с папой и с Нелли. Она хранит свой красный диплом с отличием и иногда, перебирая вещи в комоде, бережно достает его и рассматривает, а потом снова убирает в папку с документами. А ты знаешь, сколько у нее книг?

– Значит, после смерти Вадима твоя мама так и не вернулась в школу? – спрашивает Дима, подложив руку под голову.

– Мама больше не может преподавать. К тому же за время ее отсутствия место в школе занял другой человек – какой-то молодой учитель, которого назначили сверху. А в магазине напротив нашего дома была вакансия – требовался продавец-кассир. Так все и закрутилось. Наверное, мама думала, что это временно, на полгода или год, но нет ничего более постоянного, чем временное.

– Она – слабый человек, – шепчет Дима, гладя Агату по щеке. – Так бывает. Не сравнивай себя с ней. Ты совсем другая. Ты всего добьешься. Ты сильная.

– Ну, хотя бы кажусь сильной, и слава Богу, – Агата опускает ресницы. – На самом деле я не сильная. Просто научилась жить сама по себе.

– А как же я?

– Ты – другое дело.

– Ты не подпускаешь меня близко.

– Не подпускаю? Как ты можешь так говорить после всего..?

– Не обижайся, малыш, но ты словно боишься… полюбить меня. Почему?

Агата отводит взгляд:

– Вместе с любовью приходит боль, и она намного больше любви…

– Я понимаю, что в твоей жизни было очень много боли, но я никогда не сделаю тебе больно. Никогда не оставлю тебя. Всегда буду рядом, запомни. Я хочу провести с тобой всю жизнь. И никогда не разлюблю тебя – это просто невозможно. Ты веришь мне?

– Но что, если твое мнение изменится? Вдруг ты перестанешь видеть во мне что-то особенное и станешь смотреть на меня так же, как все они?

– Я никогда не буду смотреть на тебя так, как все.

Агата улыбается:

– Так говорил мой брат…

– Расскажи о нем, – просит Дима, поправляя подушку. – Мне так нравится слушать твои истории.

– О маме уже рассказала, теперь очередь Вадима? Что тебе рассказать? Помню, что любила его больше, чем своих родителей. Он очень добрым был. Но в то же время я как будто не знала его. Каким он был на самом деле? Может, он был идеальным только для меня?

– Слушай, Агатка, а правда, что твой отец был главным инженером ракетных войск, когда вы жили на Байконуре?

– Правда. И даже успел состариться на своей работе. Не думай, что отец всегда был таким, как сейчас. Помню, в детстве папа часто брал нас с Вадимом с собой в отдел по управлению полетами. Примерно в километре от стартовой площадки мы наблюдали, как взлетали ракеты. Из облака дыма вырывалось зарево, и это было так громко, что суслики выскакивали из нор. Правда-правда! Ну чего ты смеешься? Потом из этого облака медленно поднималась ракета, будто маленький карандаш, и с ускорением влетала в облака. Прорубала в них отверстие, сквозь которое лунный свет столбом падал на землю…

– Агатка… – Дима очерчивает пальцами контур ее губ.

– Что?

– А почему мы шепчем? Смешно, как будто боимся разбудить кого-то.

– Не знаю, – Агата улыбается. – Потому что ночь.

– Скорее уж утро, – смеется Дима. – Тебе хорошо?

Их ноги переплетаются под одеялом. Они лежат, тесно прижавшись друг к другу, и моргают, глядя друг на друга в темноте. Дима проводит ладонью по обнаженной гладкой спине Агаты, и чувствуя его тепло и губы на своем лице, она начинает засыпать.

Совсем еще юная Агата делает для себя по-настоящему взрослое открытие, которое решает сохранить в секрете, даже от Димы. Она окончательно и бесповоротно понимает, что он – ее жизнь. Больше для нее не имеет смысла дышать или за что-либо бороться, если до самой смерти она не сможет так же, как сейчас, засыпать и просыпаться рядом с ним.

Глава 19

«Эмоции, состояния и мысли агридов, как и у всех разумных существ, отражаются на их защитных оболочках (оберегах), придавая им определенные оттенки.

Цвет оберега – это первое, на что обращает внимание агрид при выборе своей жертвы.

Страх, болезнь, покорность, уныние, скорбь и отчаяние окрашивают оберег в синие или голубые оттенки.

Страсть, любовь и вожделение – в красные.

Гнев, ярость, ненависть и зависть делают оберег фиолетовым.

Радость, счастье и удача сияют золотистым.

Хитрость, ложь, притворство и коварство проявляются оранжевым.

Спокойствие, уверенность и убежденность в своей правоте отражаются всеми оттенками зеленого.

Цвет оберега может меняться в зависимости от силы эмоции: чем сильнее эмоция, тем интенсивнее будет оттенок.

Кроме того, у каждого агрида есть врожденный цвет – своего рода окрас, который остается неизменным от рождения агрида и до самой его смерти».

(Агата протягивает руку к прикроватному столику, делает глоток энергетического коктейля, приготовленного по рецепту Соноры, слегка морщится и продолжает чтение).

Существует три базовых окраса агридов. Рассмотрим каждый из них.

1. Фиолетовый

Этот оттенок указывает на склонность агрида к насилию, жестокости и нападениям на более слабых существ. Агриды с фиолетовым окрасом составляют 40% популяции. Они умны и коварны. Они знают, как достичь своей цели, и идут к ней напролом. Их невероятно сильные обереги отлично защищают от атак врагов. Фиолетовые агриды умело используют свой гнев и злобу, превращая их в надежный инструмент для защиты.

(Агата перелистывает страницу).

2. Синий

Агриды с голубым или синим оттенком составляют 40% популяции и являются самыми слабыми и уязвимыми ее представителями. Их обереги не отталкивают, а впитывают в себя гнев и злобу, как губка. Это происходит до тех пор, пока накопленные негативные эмоции полностью не разрушают оберег. Затем они заполняют всего агрида и отравляют его. Синие агриды страдают от медленной и мучительной смерти.

3. Зеленый

(Агата, кстати, прозвала зеленый окрас «окрасом врачей», заметив, что почти все люди, имеющие отношение к медицине, носят в себе зеленых агридов).

Агриды с зеленым окрасом составляют 20% популяции и обладают очень сильными и упругими оберегами. Атаки гнева и злобы отскакивают от них, как мячики, поэтому зеленые агриды практически неуязвимы. Однако энергия зеленых агридов, несмотря на свою ценность, не вызывает особого интереса и кажется пресной на вкус. Зеленых попросту не хочется убивать.

Глава 20

Первые недели совместной жизни для Димы и Агаты похожи на сказку. В их небольшой однокомнатной квартире с простой обстановкой они чувствуют себя сбежавшими от враждебного мира и на какое-то время забывают обо всем, кроме своей любви.