Могила Густава Эрикссона

– Но Вы же не станете спорить, что Николай Павлович разительно отличается от своего действительно убогого братца, а Александр Третий отличается от своего папаши, как небо от земли?

– Стану, Юр, ещё как стану! Ну и что с того, что Николай – чугунный исполин, а Александр – «властитель слабый и лукавый»? Или что Александру Второму лучше было бы вместо управления Империей в своих амурах разбираться, а вот сын его – мудрый правитель? В конечном итоге, результат правления всех потомков Екатерины Великой одинаковый.

– Так и давайте тогда поговорим о Софии-Августе-Фредерике. По-моему, наша следующая остановка там.

Всё-таки спора нам избежать не удалось. Сергей аж вскинулся:

– А Вы считаете, что Екатерина Вторая спонтанная историческая личность, оказавшая значительное влияние на вектор развития истории России?

– А как же! Ну, во-первых, это именно она освободила дворян от обязательной службы. После этого уже в третьем поколении элита страны деградировала…

– Стоп-стоп-стоп! Не навешивайте на бедную женщину лишнее, ей своих эпизодов хватит. Манифест о вольности дворянской – это муженёк ейный, Пётр Фёдорович, скончавшийся от апоплексического удара табакеркой в висок. Да и он тут, по сути дела, не при чём. После закабаления Петром Великим всего населения страны и разделения на служилое сословие и податное, служилому сословию пришлось куда похуже, чем крепостным крестьянам. Мальчик из дворянской семьи, если он не принадлежал к самой верхушке общества, служил с 12 лет. То есть, сначала – солдатская муштра, потом – карабкайся на турецкие крепости со шпагой в зубах, а уж когда станешь совсем никудышним инвалидом – пожалуйте в имение умирать. Я удивляюсь, как они при таких условиях жизни размножаться умудрялись. Так что ещё до воцарения Петра Фёдоровича этот манифест витал в воздухе и был неизбежен. А уж шарахание из стороны в сторону, приведшее к безделью и деградации, – заслуга нашего великого реформатора Петра.

– А что Вы скажете о превращении крепостного крестьянства в рабочий скот, с которым можно поступать, как заблагорассудится? Это ведь при Екатерине произошло.

– И опять я, Юр, выступлю в качестве адвоката. Екатерина была женщиной умной. Но ум её имел совершенно немецкое устроение, то есть всё доводилось до логического завершения. Превращение рабов в скот – очень логично. А вот рабами русских туземцев сделала не она, это опять же наш великий реформатор. До него податное сословие на Руси было крайне разнообразно, и даже холопы имели определённую степень личной свободы. А Пётр всех превратил в одинаковых рабов. И причём здесь Екатерина?

– Но Вы же не станете, Серёж, возражать, что раздел Речи Посполитой, присоединение половины Польши и появление еврейского вопроса – её рук дело?

– Не стану. Молодец, дамочка! Вернула Империи древнерусские земли, а к ним в довесок – большую, густонаселённую и развитую провинцию. А что такого страшного в еврейском вопросе? Его всего лишь надо было правильно решать. Вот Пруссия – тоже по разделу получила значительную часть Польши, и там было много еврейских местечек. А у них и своих евреев было вполне достаточно. И что? Меньше, чем через век все поляки были онемечены, но это не очень интересно. А вот онемечивание евреев – другое дело. Сколько Германия получила великих учёных и писателей еврейского происхождения? Не случайно в начале XX века была в мире немецкая наука и вся остальная. А сколько из их потомков получилось великих военачальников? Или Вы думаете, что предками фельдмаршала Роммеля были исландцы? Только такой шизофреник, как Гитлер, мог заявлять, что немцы еврейского происхождения – страшные враги народа и Германии.

– И всё же, отрицать спонтанность появления Фике на исторической арене сложно, – я решил пойти с козырного туза. – Да и вся Империя XIX века – её личное детище.

– Трудно отрицать спонтанность появления на Русском троне именно принцессы Фике. А Вы взгляните на эту ситуацию с другой стороны. Императрицей становится умненькая, хитренькая, изощрённая в придворных интригах и заговорах немецкая принцесса. А сколько в это время в Германии было умненьких и хитреньких принцесс, если государств там было более трёхсот? А чья вина, что престолонаследие в России в XVIII веке превратилось в скверный анекдот? Не Петра ли Великого? А кто учредил Гвардию, которая стала душой и движущей силой всех дворцовых переворотов?

– А Вы правы, Серёж, мы опять приходим к Петру.

– А что касается России XIX века, как детища Екатерины Второй… Здесь, мне кажется, Вы очень субъективны. Да, у неё был хороший вкус, и Санкт-Петербург своим архитектурным образом во многом обязан ей. Но Санкт-Петербург – «отпрыск России, на мать не похожий». А по моему субъективному мнению, весь XIX век – трагическая и неудавшаяся попытка вывести страну из мертвой петли, в которую её вверг великий любитель прыгать из первого месяца беременности в девятый.

– Я смотрю, Серёж, Вы не испытываете к Петруше Бесноватому необходимого трепета и обожания.

– Ох, грешен! Не испытываю. Надеюсь, за это какая-нибудь 282-я статья не предусмотрена?

– Нет, дружище, сидеть Вы будете за сказки Салтыкова-Щедрина! Обсуждали мы беспутную Катьку, а вместо этого сами-собой пришли к кумиру всех прогрессивных людей, Петру Великому и Ужасному, которого сапогами попирают из Вселенной. Ну как, похолодало внутри?

Послышался хриплый удушливый кашель. Это филин Гуамоко старался скрыть овладевший им безудержный смех (на самом деле Сергею так понравилось про сапоги, что он подавился коньяком). Кое-как отсмеявшись, он смог произнести:

– Так точно. Озноб-с бьёт!

– Хорошо, что бьёт… Лучше озноб, чем он сам!

……….

Сергей посмотрел на меня хитро и насмешливо:

– Нам предстоит разобраться со степенью закономерности такого масштабного явления в истории России, как Пётр Великий и его реформы. Не скрою, Юр, мне Сашка наш рассказывал, что Вы непревзойдённый знаток петровской эпохи. Но он меня предупреждал, повествуя о Петре, Вы, видимо от большой любви к нему, всё время используете многоэтажные матерные конструкции. Давайте-ка не будем растекаться мысью по древу. Коротко и сухо доложите основные итоги петровских реформ. И, я Вас умоляю, без сложных матерных построений.

Ха, весёлый дядька, жизнерадостный.

– Да, Серёж, трудную задачку Вы поставили. Без мата обойтись практически невозможно. Но попытаемся. Итак, первый и основной итог. До петровских реформ Московия была однозначно европейской страной с высокими темпами развития и модернизации. После них появился монстр под названием Российская Империя – типичная азиатская деспотия, в которой вместо развития преобладала деградация, а модернизация касалась только отдельных сторон жизни и затрагивала менее пяти процентов населения.

– Отлично! Вот видите, можно же без мата обойтись! Далее?

– В результате петровских реформ произошла полнейшая деградация и чудовищное упрощение общественной жизни России. До Петра был достигнут высокий уровень сложности общественных отношений. И служилое и податное сословие имели огромное количество градаций. Процент лично свободного населения был высок. Около четверти населения составляла так называемая «вольница», то есть люди и не служилые, и не податные. Высокими темпами шло развитие буржуазных отношений и предпринимательского элемента. В результате разгрома, учинённого Руси Петрушей, всё население было разделено на две категории – служилые люди и люди податные. Обе категории были фактически закрепощены и лишены каких-либо личных свобод. И неизвестно, чьё положение было хуже, дворян или крепостных крестьян. Последние были лишены возможности какого-либо развития, образовалось так называемое «неолитическое крестьянство», то есть русские туземцы, переставшие быть народом историческим и ставшие народом этнографическим. Что касается дворян, им вплоть до Манифеста о вольности дворянской досталась жизнь, при которой судьба поколения, заставшего Первую мировую, Революцию, Гражданскую и отмучившегося во время Великой войны, кажется не такой уж и плохой.

– Я перепугался при слове «Петруша». Ну, думаю, сейчас начнёт… Но Вы справились. Далее?

– До петровских реформ Московия была передовой страной Европы с точки зрения развития демократических форм правления и самоуправления на местах. В середине XVII века депутатов в английский Парламент избирали от силы 2 % мужского населения страны, депутатов во французские Генеральные Штаты – не более 1 %. А вот участников русских Земских соборов избирали не менее 8 % мужского населения. В состав Земского собора входили три элемента: Боярская дума, «освящённый собор» из представителей высшего духовенства и представители служилого и посадского сословий и черносошных крестьян. В Боярскую думу, при всех её несовершенствах и системе местничества, при Алексее Михайловиче входило 5 бояр, не принадлежащих к знатным феодальным родам, 5 думных дворян и 4 думных дьяка. Из 60 человек 14 имели вовсе не аристократическое происхождение. А при старшем сыне Алексея Михайловича, Фёдоре Алексеевиче, отменившем местничество, уже 35 из 57 членов Боярской думы были людьми, которые сами сделали себе карьеру. Земские соборы не только принимали важнейшие законы государства, как собор 1648 года, принявший Соборное Уложение 1649 года – фактически конституцию, по которой страна прожила более полувека. В отличие от английского Парламента и французских Генеральных Штатов, Земские соборы носили реальный учредительный характер, что демонстрируется соборами 1598 и 1613 годов, возведшими на Московский трон новые династии и придавшими этим династиям легитимность. О самоуправлении на местах можно рассказывать долго. Достаточно сказать, что самоуправление позволяло государству содержать минимальный чиновничий аппарат. Реформы Петра разрушили полностью, до основания, все демократические основы русского общества. Боярскую думу, где люди несли персональную ответственность перед царём за принятые решения, сменил Сенат, где заседали наиболее приближённые к телу и отличившиеся на Всепьянейшем соборе воры и казнокрады, боявшиеся персональной ответственности за принятые решения, как черти ладана. Соборное Уложение 1649 года заменили 20 тысяч указов, написанных собственноручно Петром за время правления. Если у кого-то возникают сомнения в глубокой душевной болезни великого реформатора, достаточно изучить эти указы, и все сомнения отпадут сами собой. Система местного самоуправления была разрушена полностью. Обобщая – страна, лидировавшая в Европе по развитию демократии, была превращена в тиранию, исключавшую любое народовластие в принципе.

– Ну вот, можете же, когда хотите! А Сашка – злобный клеветник: матерщинник, матерщинник… Давайте-ка ещё два важнейших итога петровских реформ, и будем закругляться.

– В допетровской Руси всеми сторонами экономической, военной и политической жизни страны управляла система Приказов. Их структура эволюционировала на протяжении более, чем сотни лет. Восторженные почитатели великого реформатора всегда указывают на кондовость и отсталость этой системы управления, на бюрократическую заскорузлость и мздоимство. Но не желают замечать тех сугубо положительных моментов, которые бросаются в глаза. Приказы учреждались и упразднялись по мере потребности и отражали динамику развития страны. Глава Приказа нёс жёсткую персональную ответственность за результаты деятельности перед царём. Штат дьяков и подьячих, чиновничества допетровского времени, управлявших всей громадной страной, даже в конце XVII века при Фёдоре Алексеевиче не превышал 10 тысяч человек. Эффективность управления на местах достигалась за счёт использования элементов самоуправления и выборных людей от общин. Пётр заменяет чёткую, понятную и вполне современную систему управления Коллегиями, которые в своём указе характеризует так: «собрание многих персон, в котором президенты не такую мощь имеют, как старые судьи – делали, что хотели. Все дела должны решаться в коллегиях общим суждением, и у всех голос равный, только у президента, если мнения разойдутся, – решающий». И понеслось… Количество чиновничества сразу возросло на порядок или больше. Управляемость государства была утрачена. Бардак и безответственность царили вопиющие. Что касается мздоимства… Казнокрадство петровских «птенчиков» и злоупотребления Глав Приказов – явления абсолютно разного порядка.

– Браво! Ну, и для завершения – про армейскую реформу.

– Суждения восторженных поклонников Петруши о том, что именно ему мы обязаны созданием в России регулярной армии нового типа, означают лишь полную безграмотность и невежество, столь присущие вообще русской интеллигенции. До Петра Московия создала компактную, не более ста тысяч солдат, и, соответственно, не сильно обременяющую расходами государственную казну, одну из самых боеспособных и современных армий Европы. Эта армия «в одни ворота» громила армии Речи Посполитой и Саксонии, а объединённые армии Османской империи и Крымского ханства плюс казаков Дорошенко и Юрия Хмельницкого разбила в пух и прах во время Чигиринских походов. Именно Крымские походы Василия Васильевича Голицына, которые отечественные историки в угоду великому реформатору Петру всё время пытаются представить неудачными, окончательно переломили хребет грозному южному хищнику, Крымскому ханству. И вот эту современную и победоносную армию Пётр заменил монстрой собственного изготовления. К 1712 году численность плохо обученной и вооружённой азиатской орды, организованной Петром, превысило 300 тысяч человек и съедала она больше трёх четвертей бюджета государства. Боевые качества новой армии прекрасно иллюстрируются катастрофой под Нарвой 1700 года, о которой историки ещё упоминают, и ещё более страшной катастрофой под Гродно в 1706 году, о которой поминать не комильфо. Ведь по логике поклонников Петра к 1706 году он уже построил армию нового типа. Вообще, надо сказать, что созданной Петром армии было по силам воевать только со шведами. «Как только со шведами?» – спросите Вы. – «Это же сильнейшая армия Европы того времени!» Сила шведов – ещё одна выдумка поклонников великого реформатора. Швеция в конце XVII века явственно шла к полному упадку. Страна надорвалась в войнах с Речью Посполитой. Страшный «Потоп», когда в 1648 году практически вся территория Польши оказалась завоёвана и оккупирована Швецией, дорого обошёлся не только полякам. Самого же Карла XII шведские историки всегда приводят, как пример неудавшегося полководца, пренебрегавшего основными правилами военного искусства. Карл постоянно наступал недостаточными силами, не обеспечив коммуникаций, он всегда недооценивал противника, у него была плохая разведка, он никогда не составлял предварительный план боя. Карл позволял себе самые фантастические расчёты на союзников, которые и не думали всерьёз помогать. Вообще Северная война – настоящая феерия противоборства двух великих полководцев из серии «тупой и ещё тупее». Ну, ладно, когда она ведётся в Прибалтике, Бог с ним. Но когда театром военных действий становится Великое княжество Литовское, Украина, в том числе и Южная, а потом всё это перетекает чуть ли не в Османскую Империю… Совсем беда. В 1719 и 1720 годах стоило провести два опустошительных похода в саму Швецию, и тут же стал возможен Ништадский мир, закрепивший за Московией всё ею завоёванное. А вот турки били петровское детище жестоко. Потеря более половины армии убитыми и умершими от болезней в ходе малозначимого Азовского похода. Как после этого язык поворачивается называть Крымские походы Василия Голицына неудачными? А национальный позор, вошедший в историю под нейтральным названием «Прутский поход Петра»? В конце этой «славной» компании Пётр до такой степени перепугался, что послал Шафирова в лагерь великого везира Баталджи-паши с приказом: получить мир любой ценой. Любой… Даже ценой отказа от всей Прибалтики, кроме Петербурга, а если этого мало – отдать шведам ещё и Псков. Сохранилась записка Петра Шафирову: «Соглашайся с ними на всё, кроме шклафства (то есть рабства)». Да что там турки! Великую армию Петра били даже хивинцы. Достаточно вспомнить о трагическом походе князя Александра Бековича-Черкасского. Но самое страшное, что рождённая Петром монстра сжирала практически все доходы государства и людские ресурсы. Из четырёх рекрутов выживал только один, остальные умирали от голода и болезней. Впрочем, в одном Пётр всё же преуспел. Полки новой армии базировались в новоучреждённых губерниях и дистриктах и должны были кормиться на местах. Так вот детище Петра вошла в историю, как единственная в мире национальная армия, оккупировавшая собственную страну и устроившая в ней невиданный погром и разорение. И в этом плане с «петровцами» могут конкурировать только британские колониальные войска при разграблении Индии. А вот боеспособность армия, созданная великим реформатором, приобрела только после реформ Христофора Антоновича Миниха в правление Анны Иоанновны. А теперь хотелось бы сказать хоть пару слов о маме Петра…

– Умоляю, не надо! Так всё было хорошо! А Вы опять о его маме…

Мы дружески посмеялись и заказали секретарше ещё кофе. Времени было уже пол четвёртого. Мне не терпелось узнать, зачем же Сергею понадобилась могила Густава Эрикссона:

– Серёж! Уж полночь близится, а Германа всё нет. Мы тут уже все копья об отечественную историю обломали. А я, хоть убейте, так и не понял, какого лешего Вам сдалась могила несчастного принца.

– Терпение, дружище, терпение! Мы уже почти подошли к финалу. Вашими стараниями, между прочим. Суть и результаты петровских реформ вы исследовали превосходно. Об этом погроме России можно говорить бесконечно. Мы, например, совершенно упустили из виду уничтожение вполне современного торгового флота Московии на важных для страны морских коммуникациях, то есть в Белом и Каспийском море. И упустили создание из неготовой древесины с нарушением всех возможных технологий, но зато ценою огромного количества людских жизней и огромных финансовых затрат, плавучих гробов, с гордостью называемых российским флотом. И никого не волнует, что срок службы военного парусного корабля по нормам английского флота составлял полтора века, а петровские гробы уже в 1742 году не могли выйти на рейд. И так далее, и так далее, и так далее… И дело вовсе не в том, что в результате правления Петра Московия потеряла по разным оценкам от 20 % до трети населения. Дело не в том, что треть податного населения ушла в Раскол, просто в бега, в разбойники… Кстати, в конце правления Петра разбойников было больше, чем в любой другой период. И не в том дело, что петровские реформы при их внешней европеизации отбросили страну лет на двести назад в развитии и лет на сто свели на нет развитие капиталистического производства. Основной итог – страна усилиями великого реформатора была введена в чудовищную мёртвую петлю исторического развития, из которой выйти уже не смогла.

Я смотрел на Сергея. Говорил он искренне. Уж на что я не люблю Петрушу и всё, что он натворил. Но для меня это просто история, и не более того. А этот парень, похоже, переживает всё так, как будто это касается его самого, лично. Забавно. А он продолжал:

– В последнее время в нашей исторической науке появилось довольно-таки много исследователей, объективно оценивающих личность Петра, петровские реформы и их влияние на последующую судьбу страны. Но даже такой бескомпромиссный ниспровергатель устоявшихся взглядов, как Андрей Буровский, утверждает: появление Петра на Московском троне – трагическая случайность. Неблагоприятное стечение многих обстоятельств плюс интриги и отравления конкурентов сыночка Натальей Нарышкиной. И все вторят Буровскому. Вот если бы Алексей Михайлович прожил подольше… Вот если бы у Фёдора Алексеевича здоровье было бы покрепче, и он бы успел родить наследника… Вот если бы Иоанн Алексеевич не был клиническим идиотом… Вот если бы стрельцы в 1682 году истребили всё змеиное гнездо Нарышкиных… Вот если бы князь Василий Васильевич Голицын не был бы таким чистоплюем, как русский интеллигентик начала XX века, сослал бы жену в монастырь, женился бы на царевне Софье, возвёл бы её на престол и положил бы начало новой династии… Если бы, если бы, если бы… Одно сослагательное наклонение. Все ахают и охают, как прекрасна могла бы быть Россия, не появись Пётр, и не желают замечать лежащей на поверхности закономерности.

Тут я не смог удержаться и перебил его:

– Какая же закономерность в приходе к власти Петра? По-моему, Вы зарапортовались…

– И Вы туда же! Ну, тогда слушайте. Тем более, что исследование этой закономерности и приведёт нас непосредственно к нашей теме. Вам, конечно, известно, почему Земский собор 1613 года так быстро и единодушно утвердил на престоле Мишу Романова?

– Конечно. Михаила Фёдоровича фактически силой усадили на престол донские и запорожские казаки без общего согласия других земских чинов. Эта сила запятнала себя во время Великой Смуты поддержкой Лжедмитрия Второго и своим пребыванием в Тушинском лагере. Естественно, они рассчитывали, что отец будущего царя, игравший в Тушинском лагере роль «наречённого патриарха», не будет сводить с ними счёты. Верхушка аристократии согласилась. Официально потому, что отец претендента приходился двоюродным братом Фёдору Иоанновичу, последнему из московских Даниловичей. Неофициально потому, что в Смутное время род Романовых запятнал себя ничем не меньше, чем все остальные знатные боярские рода. К тому же, тогда Митрополит Филарет находился в польском плену, а его сын Михаил был молод, не образован и умственных способностей невеликих. Как откровенно сказал боярин Фёдор Шереметев: «Выберем Мишу Романова! Он молод и будет нам поваден!» А больше всего аристократия боялась, что на трон изберут истинного освободителя России от иноземного ига, единственного человека, не запятнавшего себя в Смутное время, князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Вот тогда бы все получили по заслугам! Поэтому, когда казаки посадили Мишу Романова на трон, аристократия сказала: «Ну, Романов, так Романов». Иерархи церкви тоже поддержали решение казаков, так как его отец был монахом, причём в сане Митрополита. А для неродовитого дворянства Романовы были хороши, как противники опричнины и Бориса Годунова.

– Во многия знания – многия печали! Вы так подробно и исчерпывающе описали воцарение Михаила Фёдоровича, что истинная причина его поддержки верхушкой боярства остаётся непонятна. И что это древнейшие боярские рода Московского государства пошли на поводу у донских казаков? Неужели у них недоставало сил всех этих молодцов перевешать? Тем более, что никто так не скомпрометировал себя в Смутное время, как казачество. Вы правильно вспомнили, что Фёдор Иванович Шереметев, выражая общее мнение боярства, собирался водить молодого и неопытного царя на поводке, как учёного медведя. Но почему? Потому что Мише Романову на момент избрания семнадцати лет не исполнилось? Так все должны были ещё помнить о судьбе Шуйских и иже с ними, помыкавших малолетним Иваном Грозным. Или от того, что Михаил был крайне не образован и, по свидетельствам современников, едва умел читать? А вдруг потом научится? Или потому, что отец Михаила, Митрополит Филарет, на момент избрания сына на царство томился в польском плену после неудачного Великого посольства 1611 года? Должны были предположить, что рано или поздно он в Москву вернётся. Нет, причина совсем в другом.

– Это в чём же? – я был заинтересован.

– Источники, современные эпохе правления Михаила Фёдоровича характеризуют его личность по-разному. Но диапазон такой: от «не одарён блестящими способностями, но не лишён ума» до «меланхолического нрава дурачок». Если исследовать время первого Романова на троне, то становится понятно, что все события связанные с восстановлением разрушенной Смутным временем страны, построением новой Московии, запуском процессов модернизации общества, со строительством армии нового типа, – всё это происходит во время фактического правления его отца, Фёдора Никитича Романова – Патриарха Филарета, с 1619 по 1633 года. А что происходит в остальное время, с 1613 по 1619 года и с 1634 по 1645 года? Ничего не происходит. Потому что на троне сидит умственно отсталый дурачок. И вот что забавно: основатель династии Романовых – не первая царствующая особа с отставаниями в умственном развитии из рода Романовых, сидевшая на троне. А ну-ка, скажите, Юр, кто был первым?

– Слушайте, точно! Первым был последний из Московских Рюриковичей царь Фёдор Иоаннович. По матушке то, по Анастасии Романовне Захарьиной-Юрьевой, он был Романовым.

– Так точно! Его правление было необыкновенно удачным для Московии и наполненным великими свершениями. Только все эти удачи и свершения – дело рук его шурина, Бориса Фёдоровича Годунова, который правил. А Фёдор Иоаннович просто царствовал. Был он необыкновенно добр и набожен, как отмечают современники, за что и был канонизирован церковью в лике благоверных. Но, что касается умственных способностей, тут источники с ним церемонятся гораздо меньше, чем с Михаилом Фёдоровичем. Прямо указывают – править был не способен. И эпитеты – от ласкового «добрый дурачок» до не щадящего «полный идиот». А ещё кто из недолгой династии Романовых соответствовал перечисленным качествам?