Могила Густава Эрикссона

– Скажите, что Вы знаете о Густаве Эрикссоне?

Ура! События развиваются в правильном и нужном мне русле. Я опять примерил на себя образ профессора истории Санкт-Петербургского университета, и меня понесло… Я во всех подробностях описал двойнику Ланового борьбу за трон, развернувшуюся в семействе Ваза, рассказал о юности принца Густава, его занятиях алхимией и уже хотел переходить к источникам, однозначно утверждавшим, что то ли в Вильно, то ли Браунсберге шведский принц сумел получить тот самый философский камень… Но тут Сергей меня опять прервал:

– К сожалению, у нас не так много времени. Я восхищён Вашим знанием темы. Однако, позвольте перевести наш разговор в практическую плоскость. Вы уверены, что Густав Эрикссон похоронен именно в Кашине?

– А почему у Вас возникают сомнения?

– Были в последнее время некоторые публикации о Калуге…

– Это когда в 13-м году рядом с церковью Рождества Богородицы в Никитской слободе обнаружили захоронение рыцаря в доспехах?

Сергей посмотрел на меня с нескрываемым удивлением:

– А Вы владеете материалом! Ну и что Вы скажете об этой находке?

– Совершенно неизвестно, кто был похоронен у Никитской церкви, но я готов Вам доказать, что это точно не Густав Эрикссон.

– Докажите.

– Первое и главное. Захоронение ничем не датируется, кроме доспехов. Они сохранились плохо. Но специалисты уверенно заявляют, что кираса была изготовлена в первой половине XVI века. Кирасы современные жизни принца категорически от неё отличаются, у них ребра жёсткости нет.

– Это ещё ничего не доказывает.

– Второе и немаловажное. Густав был человеком науки, а не войны. На всех известных прижизненных изображениях он в партикулярном платье. С чего бы вдруг его хоронить в латах?

– Ну принц всё же. Пока что Вы меня не убедили.

– Третье. Будучи с 1599 по 1601 год удельным Калужским князем, Густав в Калуге никогда не был. Въезжал он в Московию в августе 1599 года через Себеж и Новгород, а потом безвыездно до 1601 года куролесил в Москве. Во всяком случае ни один источник не упоминает, что он в это время путешествовал по России.

– Согласен. Но источники вообще много чего не упоминают. Дальше?

– А вот Вам аргумент, который не бьётся. Когда у нас принц умер в Кашине? – мне решительно нравился наш разговор, по всему было видно, что Сергей тоже в теме.

– По сообщениям Конрада Буссова, а у нас нет никаких оснований ему не доверять, 22 февраля 1607 года. И есть записки пастора Мартина Бера из Нойштадта-на-Орле о том, что он сам погребал принца у Дмитровского монастыря в Кашине и получил за сие 20 рублей в награду от Василия Шуйского.

– Так точно, Сергей, Вы совершенно правы! А теперь давайте вспомним, что в это время происходило в Калуге. С декабря 1606 года по конец мая 1607 года царские войска под командованием князей Фёдора Ивановича Мстиславского и Михаила Васильевича Скопина-Шуйского осаждали в Калуге повстанческие войска Ивана Болотникова. И всё это время бои шли ожесточённые и упорные. Так что Густав Эрикссон никак не мог быть похоронен в Калуге. А похоронен он в Кашине, и это подтверждается сразу несколькими источниками, вполне заслуживающими доверия.

– Молодец, Юрий! Я всё ждал, когда же Вы мне расскажете об осаде Калуги. Вот теперь Вы меня полностью убедили.

Честно говоря, я был восхищён собеседником. Впервые я встретил клиента, который был бы так глубоко в теме и так владел предметом. Интересно, зачем тогда ему гид?

Сергей же продолжал меня экзаменовать:

– А скажите-ка, дружище, что нам известно о конкретном месте захоронения принца Густава в Кашине?

– Не так уж мало. Здесь мы можем опираться на три вполне надёжных источника: на хронику Конрада Буссова, на записки пастора Мартина Бера и на письма посланника шведского короля Карла IX Петра Перссона де Ерлезунд. И все трое указывают, что могила находится в берёзовой роще между Дмитровским монастырём и рекой Кашинкой.

– Саша мне сказал, что Вы знаете Кашин, как свои пять пальцев. Я, конечно, понимаю, что за четыреста лет многое изменилось. И всё же, что эта берёзовая роща представляет из себя сейчас?

Ох, как плохо врать! С другой стороны, как хорошо изучать карты мест, куда предстоит поехать. И я ответил без запинки:

– Не слишком пологий склон между руинами Страстной церкви и Троицкого собора и рекой Кашинкой. Сейчас эта территория ограничена улицами Инны Константиновой, Социалистической и Красной улицей. Этакий прямоугольник сто на сто метров. Растут там всякие деревья, не только берёзы. По логике вещей, могила была расположена на вершине холма, то есть как раз между руинами церквей, скорей всего ближе к руинам собора Страстной иконы Божией Матери.

– А как Вы думаете, Юр, в советское время или уже в наше никому не приходило в голову обустроить в этом лесном массивчике что-то вроде парка?

Как же здорово, что я люблю изучать карты! Всякие спортивные и детские площадки на карте Кашина аккуратно помечены. А рядом с руинами Дмитровского монастыря никаких значков нет.

– То есть, Серёж, Вы хотите сказать, а не перемешали ли там культурный слой, если парк устраивали?

– Вот именно!

– Могу точно сказать, никакого благоустройства, по крайней мере последние сто лет, там не проводили.

Я смотрел на мистера Сельхоза с удивлением – неужели ему действительно так важно, рылся кто-нибудь на этом склоне или нет? Похоже, важно, да ещё как.

– Это, дружище, для нас самое главное. Смотрите, что у нас получается. Мы имеем участок площадью около гектара. Но если Вы говорите, что по логике могила была расположена на вершине пригорка, это ещё сужает круг наших поисков.

Я решил, что рыба полностью проглотила наживку, и пора подсекать:

– Ну, так и поехали в Кашин искать могилу Густава Эрикссона!

– Да я бы с удовольствием, дружище, поехал с Вами, но, к сожалению, не могу. Дела, дела, будь они неладны… Так что в Кашин Вы поедете один.

Последняя фраза была сказана совсем другим тоном, чем всё предыдущее. Это был приказ, не подразумевающий обсуждения. Я перестал понимать происходящее:

– Как один?

Я полагал, что рыба попалась на крючок. Сергей тоже, видно, решил перейти к конкретике:

– Вы поедете в Кашин один. Там Вы попытаетесь установить с максимально возможной точностью, где именно в этой берёзовой роще была расположена могила принца Густава. Допустимый зазор – плюс-минус два метра. Но не более того. Саша мне рассказывал, что Вы человек порядочный и отвечающий за свои слова. Это так?

Я реально был сбит с толка происходящим, поэтому ответил машинально:

– Да, за свои слова я всегда отвечаю.

– Прекрасно! Я в этом и не сомневался. Поэтому убедительно Вас прошу, если действительное местонахождение могилы нельзя будет определить, – не надо мне рассказывать, что она находилась вот там. Договорились?

– Ну что ж, договорились, – ситуация представлялась мне всё более и более странной.

– Когда Вы вернётесь из Кашина, начертите мне план того места. Техническое исполнение меня совершенно не волнует. Главное, чтобы было побольше ориентиров, точное направление по компасу и точно измеренное расстояние. Два ориентира, руины одной церкви и другой, – не пойдёт. Постарайтесь, чтобы привязок было как можно больше, ну хотя бы штук шесть. Тогда локализация будет точной. За всю эту работу Вы получите 250 тысяч рублей перед отъездом и 250 тысяч после возвращения. Разумеется, при условии, что Вам удастся локализовать могилу. Если это окажется невозможным, гонорар в 250 тысяч оставите себе, за остальное – не взыщите. И я ещё раз надеюсь на Вашу порядочность. Да, и вот ещё что. Когда Вы там на месте будете этим заниматься, постарайтесь не привлекать к себе внимания. Ну, как Вам такое предложение?

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Теперь мне всё стало понятно. Я-то всегда думал, что Сашка – самая занудная зануда в мире, и был убеждён: он и чувство юмора – понятия несовместимые. Давненько я в людях так не ошибался! Вон как красиво этот интеллигентик меня разыграл. Прямо Шнобелевскую ему за это! Хотя, конечно, по нашим голодным временам розыгрыш довольно-таки злой. Ладно, главное не терять чувство собственного достоинства. Я встал из-за стола:

– Что ж, Сергей, очень приятно было с Вами познакомиться! Мы с Вами отлично поговорили об истории Смутного времени. А когда я уйду, Вы сможете от души посмеяться. Поклон от меня Саше, и передайте ему – прекрасный розыгрыш. За сим позвольте откланяться!

– А ну-ка сядьте! Вы, стало быть, решили, что я шутки шучу. Хорошо, у меня есть аргумент, который убедит Вас в обратном.

Сергей достал из ящика своего стола пачку пятитысячных купюр и протянул их мне:

– Вот Ваш гонорар. Здесь 50 бумажек, можете не пересчитывать.

Я взял деньги. Да, это были настоящие деньги, обычные пятитысячные бумажки. Машинально сунув их во внутренний карман куртки, я поймал себя на том, что по спине забегали мурашки. Всё происходящее постепенно теряло очертания реальности. Я много чего повидал в жизни, но такого не было никогда. Полляма за такое не платят. Тут явно что-то не то.

Терпеть не могу, когда меня используют в тёмную! Давай-ка прикинем, на кой ляд нашему английскому лорду могила Густава Эрикссона. Что не из праздного научного интереса, – понятно. Слишком много платит. Да и вряд ли он представляет интересы шведского правительства, решившего увековечить память национального героя. К тому же принц Густав шведским национальным героем никак не является. Он, скорее, персонаж нашей отечественной истории, а не шведской. В любом случае, если бы это чумовое предположение имело право на жизнь, шведское правительство действовало бы по официальным каналам.

Тогда что? Сокровища? Вот ведь неувязка! Когда Густав въехал на территорию Московии, он был нищеброд нищебродом. Его финансы настолько пели романсы, что в Новгороде его даже пришлось переодевать в присланные Годуновым одежды, чтобы он хоть как-то соответствовал статусу потенциального царского зятя. Да, во время пребывания в Москве царь Борис обеспечил ему роскошную жизнь. Но когда не выдержавшего испытания медными трубами принца сослали в Углич, там всё было уже значительно скромнее. А в Спасском монастыре в Ярославле его держали на цепи, как опасного государственного преступника. Во время его недолгого житья-бытья в Кашине обращались с ним, как с королевичем, и содержали вполне сносно. Но не о каких несметных сокровищах, которые он мог унести с собой в могилу, и речи быть не может. Так что кладоискательство у нас отпадает. Или всё-таки не отпадает?

Густав Эрикссон был выдающимся учёным своего времени. Химиком и алхимиком. Он был настолько успешен, что своё прозвище «новый Парацельс» получил не за красивые глаза. В Угличе он только и делал четыре года, что занимался наукой. Занимался ли он своими экспериментами в Кашине? Источники об этом молчат, зато мы имеем этому мощное фактическое подтверждение. В 1606 году, прямо в разгар Смутного времени, ни с того ни с сего в Кашине начинается изготовление свинцовых белил. В городе появилась новая Поганая слобода, а местные купцы на этом деле сильно приподнялись. Собственно, и название своё слобода получила из-за постоянного смрада, стоявшего вокруг сараев, где травили свинец уксусной кислотой. Больших затрат не требовалось: свинец отливали небольшими листами, которые сворачивали в трубки и помещали в глиняные ступки. Потом их заливали уксусом и ставили в яму под навесом, уксус разъедал свинец и превращал его в белила. На гербе уездного города Кашина три таких ступки. Причём их расположение на гербе подозрительно похоже на шведские «тре крунур». Итак, химией Густав Эрикссон в Кашине занимался, и это можно считать доказанным фактом. Но ведь не глиняную же ступку хочет найти Сергей у него в могиле?

Химией занимался. А алхимией? Вот, пожалуй, ключ и разгадка происходящему! Есть надёжные источники, повествующие о том, что во время своего пребывания в Великом княжестве Литовском Густав преуспел в изготовлении философского камня. В алхимии это считается высшей степенью мастерства. Что мешало ему заниматься алхимией в Дмитровском монастыре? Ничего. А что, если в его могиле лежит философский камень или колба с элексиром бессмертия?

«Что за бред?» – скажет просвещённый читатель. – «Неужели автор верит в такие алхимические бредни, как философский камень и элексир бессмертия?» Конечно, не верю. Но вы побеседуйте с профессиональными историками, специализирующимися на изучении европейских источников с XIV по XVII век. И они вам совершенно авторитетно объяснят: в этих источниках, особенно XVI и XVII века, алхимические прибамбасы встречаются на каждом шагу. И повествуется о них спокойно и сдержано, как о чём-то обыденном и реальном. Более того, если углубляться в эти источники, там полно событий, изложенных в стиле обычных хроник, объяснить которые отрицая существование элексира бессмертия и философского камня невозможно.

Это что же получается? Наш скромный начальник департамента в Министерстве сельского хозяйства охотится ни много ни мало за философским камнем? Тогда полмиллиона – это вообще не деньги. Так. А нашу милую светскую беседу имеет смысл продолжить.

– Простите, Сергей, мою вспыльчивость. Я, безусловно, принимаю Ваше предложение. Однако, согласитесь, Ваше задание выглядит довольно-таки странно и отдаёт мистикой.

– Соглашусь, – улыбка у Сергея была открытой и располагающей.

– Вам Саша, наверняка, рассказывал, что я отставной сыщик?

– Рассказывал. Я к людям Вашей бывшей профессии отношусь с уважением и симпатией.

– Спасибо за комплимент. Тогда, наверное, Вы должны понимать, выполняя эту миссию я должен знать, что я делаю?

Неожиданно Сергей рассмеялся:

– А ведь признайтесь, Вы уже прикинули все возможные версии в голове и пришли к совершенно логичному выводу, что я охочусь за философским камнем.

Умный дядька, очень умный! И симпатию вызывает и расположить к себе умеет.

– Ну, извините, Серёж. Этот вывод напрашивается сам собой. Я тоже хочу магистерий. Или элексир бессмертия. Ну, или на худой конец миллион долларов.

– А Вы уверены, что Вы хотите знать, зачем выполняете это задание? Может быть, просто найдёте эту могилу и так будет спокойней? – нет, он надо мною не издевается, а вроде бы пытается от чего-то предостеречь. Интересно, от чего?

– Нет уж, друг мой. Я, знаете ли, привык к жизни беспокойной. Ведь Вы хотите, чтобы я привёз из Кашина не фуфло, а реальный результат, даже если это будет отсутствие результата. Вот и потрудитесь мне объяснить, зачем Вам это. Только хочу предупредить. Давайте говорить в открытую. Моя бывшая работа развила во мне шестое чувство. Когда человек мне врёт очень правдоподобно и связно, я всё равно чувствую, что он врёт. Так что, могу я рассчитывать на правдивый рассказ?

– Знаете, Юр, когда мне Саша Вас подробно рекомендовал, я уже тогда понял, что придётся объяснять смысл задачи. Не уверен, что этот правдивый рассказ Вас порадует. Да и времени займёт много. Впрочем, у меня сегодня день не напряжённый, до половины шестого я собой располагаю.

– Ну, а я, как Вы понимаете, после получения гонорара вообще никуда не спешу. Так что – я весь внимание.

– Да нет, просто рассказать не получится. Придётся нам с Вами выяснить суть задачи в режиме диалога. Вы готовы задать мозгам приличную работу?

– В режиме диалога – так в режиме диалога. А пораскинуть мозгами я люблю, как говаривал профессор Плейшнер.

– Тогда приступим?

– Сделайте одолжение.

ГЛАВА 13. ЧТО ДЕЛАТЬ СО СНАМИ ВЕРЫ ПАВЛОВНЫ?

Видимо, беседа нам предстояла действительно долгая. Сергей достал из шкафа бутылку дорогого армянского коньяка и крохотные рюмки.

– Ваше здоровье, Юрий.

– Прозит.

– Так вот позвольте Вас спросить, нравится ли Вам то, что происходит сейчас у нас в стране?

Ах, какой пассаж! Неожиданный поворот. Это что же, коррумпированный чиновник приличного министерского уровня будет вербовать меня в тайное общество?

– Мне очень многое не нравится. Например, не нравится то, что двадцать лет ловивший преступников человек (а, согласитесь, не самая лёгкая работёнка), слегка повоевавший в Чечне в те времена, когда у нас армии почти что не было, получает нищенскую пенсию, на которую не то, что прожить невозможно, но надо приложить усилия, чтобы с голода не подохнуть. Поэтому приходится заниматься чёрти-чем. И никто тебя не спросит, а можешь ли ты при твоём состоянии здоровья, которое ты напрочь растерял во время службы, вообще чем-то заниматься.

– Ну, полно, дружище… Я Вас прекрасно понимаю и, поверьте, сочувствую. Но в Вас говорит личная обида, и так мы ни к чему не придём. Попробуйте отвлечься от сиюминутности и посмотреть на происходящее с точки зрения историка. Вы же хороший историк.

Мне хотелось в ответ поёрничать, но я осознавал, что разговор принимает довольно-таки серьёзный оборот.

– А если с точки зрения историка, мы сейчас наблюдаем последний акт великой трагедии под названием «Гибель русского народа и Русского государства». Причём и народ, и государство – явления настолько исторически масштабные, что процесс гибели растянулся более чем на сто лет. И если привязать события к этой шкале, то сейчас заканчивается агония.

Сергей ещё раз налил коньяк:

– Знаете, Юр, я очень рад познакомиться с настолько точно мыслящим человеком. Больше всего мне понравилась Ваша лаконичность в данном определении. Всё точно, и ничего не надо прибавлять. Я рад, что наши позиции полностью совпадают. А теперь скажите мне, как Вы считаете, происходящее сейчас – случайность или закономерность?

– Закономерность, Серёж, причём закономерность глубокая. История не является случайным набором событий. Здесь причинно-следственные связи слишком сильны. Моё мнение – к этому печальному финалу мы шли неуклонно и поступательно века четыре.

– Прекрасно, что в процессе диалога нам удаётся обойтись без споров. Надо же, и в определении длительности процесса мы тоже полностью совпадаем. А все ли процессы истории и действующие в ней личности имеют равноценное значение?

– Да нет, конечно. Есть события и фигуры, чётко обусловленные стадией исторического движения. Ярчайший пример – то, что происходит у нас сейчас. Как правило, и исторические события, и исторические личности носят, если Вам угодно, эволюционный характер. Имеют место, конечно, всякие вариации, но в целом всё укладывается в определённый вектор исторического развития, жёстко обусловленный причинно-следственными связями. Но бывают прецеденты и люди, этот вектор сильно меняющие и направляющие в совершенно другую сторону.

Коньяк Сергею нравился. Он выпил ещё и аж крякнул от удовольствия:

– Вот видите, как у нас здорово получается в режиме диалога. Мне даже не приходится утруждаться. Вы сами, да ещё так научно, объясняете, зачем мне понадобилась могила Густава Эрикссона.

– Что-то мне, Серёж, ход Вашей мысли непонятен. Вы бы пояснили.

– Поясню. По Вашим же построениям получается, что события и люди, меняющие вектор исторического развития, носят революционный, или более точно – спонтанный характер. Так?

– Именно так.

– А Вы не задумывались, эти спонтанные смены вектора – закономерность или случайность?

– Ух, ты! Интересно!

– Вот именно, Юр, интересно! Но нас то с Вами занимают не академические вопросы, а то, что происходит с нашей страной. Давайте-ка пройдёмся по этим революционным событиям от наших времён в глубь веков и попробуем понять, где закономерность, а где случайность. Как Вы считаете, от сегодняшнего дня какое событие первое?

– Интересную игру Вы предлагаете. Я, правда, не понимаю пока, какое всё это имеет отношение к нашей теме. Но, извольте! Первое такое событие – распад Советского Союза. Надеюсь, Вы не станете спорить, что это было событие революционное. Я даже больше скажу: для нашего народа и государства – это переход от тяжкой болезни к агонии. Что скажете?

– Абсолютно соглашусь. Это первый такого рода прецедент. И он носил глубоко закономерный характер. Дело даже не в том, можно ли построить процветающее общество на лжи и крови. Всё добро приходится строить из зла, потому что больше его делать не из чего.

– Не возражаю. А в чём закономерность?

– Построение нового общества, которым занимались в Советском Союзе, было возможно только при одном условии. Нужно было воспитать человека нового типа. Человека – созидателя, которому творить было бы гораздо важней, чем потреблять. И ведь что забавно, Юр: частично это удалось. Но вот беда – человек не может быть частично созидателем, а частично потребителем. В нём преобладает или одно, или другое. И если уж объяснять на пальцах, 15 % молодых людей в Советском Союзе зачитывались Стругацкими, а 85 % мечтали о колбасе. Поэтому Советский Союз рухнул закономерно. Будем спорить или двинемся дальше?

– Спорить не о чем, Серёж, на пальцах Вы всё точно разложили. А что у нас дальше?

Сергей усмехнулся:

– Я хоть и не еврей, но люблю отвечать вопросом на вопрос. Великая Отечественная война событие эволюционное или революционное?

– Пусть на меня не обижаются те, кто придают ей особое значение, но я считаю, что Великая война абсолютно логично вытекает из всех предыдущих событий и ничего не меняет в векторе исторического развития. Просто образец эволюционности. Некоторые утверждают, что она стала могилой русского генофонда. А я, Серёж, спрошу: сколько жизней унесли революция, красный террор, гражданская война, голод, раскулачивание и далее по списку? Двадцать миллионов, тридцать или все сорок? Никто особо не считал…

– Если я Вас правильно понял, далее у нас следует Революция? А какая, Февральская или Октябрьская?

– Конечно, Октябрьская. Февральская революция – это вообще не событие. Ну, начались народные волнения в Петербурге. Избалованные солдаты столичных полков не хотели на фронт. А обыватели на улицу вышли вовсе не потому, что в городе не хватало хлеба. Оказывается, просто не из чего было выпекать свежие французские булки. Я думаю, жители блокадного Ленинграда этих любителей французских булок голыми руками задушили бы.

Сергей не удержался и захохотал. А я продолжал:

– Ну, деградировавшая и никчёмная верхушка общества заставила такого же никчёмного царя подписать отречение. А дальше то что? Из войны Россия не выходила, так что через полтора года война бы всё равно закончилась. А Временное правительство развело такой бардак, что ещё до окончания войны все эти Родзянки, Голицыны, Милюковы и Львовы на цирлах бы приползли к кому-нибудь из Романовых. Или их за шкибот притащил бы Корнилов. Даже таким деградантам, как февральские революционеры, очень быстро стало бы ясно – Россия страна специфическая. Решения в ней может принимать только один человек, иначе – катастрофа. А решения, принимаемые одним человеком, – это называется диктатура. Диктатуру желательно облечь в цивилизованные формы. Вот и снова получается самодержавие. Самодержавие – это единственная форма правления, возможная в России. При всех других устроениях она гибнет.

– Вы, Юр, монархист?

– Нет, Серёж, скорей похуист. Впрочем, мои личные убеждения для нашей дискуссии особого значения не имеют.

– Хорошо. И вот мы подобрались к Октябрьской революции. И к Троцкому, соответственно?

– А Троцкий и есть Октябрьская революция и всё за ней последовавшее. В конце концов, не старому же сифилитику, одержимому манией мести царской семье, приписывать заслугу создания Советского государства. Между прочим, Сталина считают великой личностью, оказавшей на ход истории огромное воздействие. И надо ему отдать должное – матёрый человечище. Но вот с тем, что великая историческая личность, не соглашусь, хоть убейте! Этот человек всю жизнь только пытался нейтрализовать то тектоническое влияние, которое оказал на течение исторических процессов Троцкий. А если человеческим языком, всё что делал Сталин – это попытки вытащить страну из преисподней, где она стараниями Троцкого оказалась.

– Браво, Юра, браво! Всё-таки видно, что Вы убеждённый монархист. Ну так что? Давайте уберём Лёву Троцкого. Может быть, тогда не будет и Октябрьской революции, и всего, что было дальше? И будет тогда Россия развиваться долго и счастливо?

– Смеётесь, Серёж? Октябрьская революция – это, пожалуй, самое закономерное в нашей отечественной истории. А Лёву Троцкого убирать нет смысла. Ну, не будет Лёвы Троцкого, – будет Яша Свердлов. Яши не будет? Значит, будет Фима Шниперсон или Изя Кантор. Какая разница?

– Ах, вот как! Так Вы, оказывается, не только монархист, но ещё и черносотенный погромщик!

– А вот, Серёж, и не угадали! Я вовсе не черносотенец. Более того, я на полном серьёзе считаю, что евреи – величайший на земле народ. А всякие там русские, немцы и даже англосаксы по сравнению с ними просто папуасы. Но мы то сейчас не о евреях говорим, а об Октябрьском перевороте.

– Очень сложно говорить об Октябрьском перевороте и не говорить о евреях.