Путь

Он поднял голову и кому-то помахал рукой. Я посмотрел в ту сторону, куда он махал, но там никого не было. Посмотрел во все остальные стороны, там тоже никого не было. Старик же не прекращал махать. Затем, видимо устав, все же старый человек, он опустил руку, и начал кого-то звать. Он кричал, но очень тихо. Я терпеливо ждал.

Наконец, старик успокоился. Он улыбнулся мне искренней широкой улыбкой и пошел восвояси. Ладно, ради такой прекрасной улыбки я согласен потерпеть неудобства.

Я почитал еще немного, затем положил ноутбук обратно в рюкзак и двинулся в сторону деревни.

Во мне проснулось чувство голода. Я вернулся в деревню и зашел в ресторан рядом с гестхаусом, в котором остановился. Ресторан отличало то, что зона для еды в ней находилась на крыше небольшого здания. С крыши можно было полюбоваться местными видами, поэтому я и решил поужинать в этом месте.

Я поднялся наверх, сел за стол и сделал заказ. За столом передо мной сидели двое парней, судя по всему, работники заведения. Они лениво приняли заказ, крикнули что-то в сторону дальней стороны крыши, и вернулись к делу, которым занимались до того, как я их потревожил – смотреть в стол. Из дальнего угла, откуда-то снизу, повалил густой дым. Видимо, это готовился мой ужин.

В ресторане никого не было, кроме меня и двух парней, скучающих за соседним столом. Они посидели немного, затем один из них что-то лениво сказал другому. Тот что-то ответил, после чего достал планшет, включил его и начал звонить. На звонок ответили, это была женщина, иностранка, плотная и в очках. Она была старше парней лет на пятнадцать и была удивлена слышать и видеть их.

Начался разговор, неловкий и короткий.

– Привет!

– Привет…

– Как дела?

– Да в общем-то нормально, сижу тут и работаю.

Затем долгая пауза.

– А как жизнь-то вообще, все в порядке?

– Да нормально, я сейчас на работе, немного занята.

– Ясно. Давно не виделись…

– Я знаю.

Опять пауза.

– Приедешь в гости?

– Ребят, у меня сейчас куча работы, сильно занята.

– А в гости приедешь?

– Не знаю, может быть. Может, в следующем году.

– Ясно, приезжай обязательно.

И опять пауза.

– Ребят, я честно, очень сильно занята. Давайте как-нибудь потом поговорим. У меня сейчас очень важный звонок, до свидания!

– Ну ладно, пока.

Звонок оборвался.

Мне показалось, что парни не заметили, насколько разговор был неловким. Они перекинулись парой фраз и принялись дальше смотреть в стол. Дело было сделано, и все прошло как по маслу – именно так выглядела их реакция на то, что только что произошло.

Из дальнего конца крыши вдруг перестал идти дым. Видимо, моя еда была готова. И правда – через несколько минут снизу кто-то закричал. Один из парней лениво встал, сходил за моей пищей, и принес ее мне.

Я поел и расплатился.

Было уже довольно поздно, но спать мне не хотелось. Я решил прогуляться по деревне. С приходом темноты она изменилась до неузнаваемости. На улицах было множество людей, видимо они съехались из соседних деревень. Люди разговаривали и смеялись. Атмосфера была праздничной, и это настраивало на позитивный лад.

Я прошелся немного вдоль главной улицы и увидел продавца чая. Заказал себе наперсточек чая (в этой стране чай на улицах пьют из маленьких бокалов, похожих по размеру на наперстки) и начал медленно попивать свой горячий напиток. Наперсточек был маленький, поэтому и глотки я делал маленькие, хотел растянуть удовольствие – ко мне наконец вернулись здоровые вкусовые ощущения от еды и питья.

Продавец чая стоял у большого котла, из которого черпал чай, перед ним стоял стол, на котором были выставлены бокалы-наперстки – все нужное для дела под рукой. У стола располагалась длинная деревянная старая лавка для посетителей. На ней я и сидел.

Я смотрел на дорогу и думал о чем-то своем. Допью чай и пойду спать, решил я.

Краем глаза я увидел, как сбоку кто-то подошел и сел рядом со мной. Это был высокий по местным меркам и худощавый парень. Он смотрел на меня, и его взгляд был немного странным, туманным.

Парень обратился ко мне:

– Привет. Купишь мне чаю?

– Нет.

– Я хочу поговорить с тобой. Купи мне чаю.

– Нет.

– Ты очень жадный, ты думаешь только о деньгах. Ты думаешь только о себе и о том, как заработать побольше денег. Ты зарабатываешь деньги, и мечтаешь о еще больших деньгах.

– Да нет же!

– Тогда купи мне чаю.

– Нет.

Парень ненадолго задумался, а затем продолжил:

– Ты очень жадный, а я нет. Ты думаешь только о деньгах, а я нет. Я вообще не человек, я орел. Я летаю по ночам над землей, и вижу все, что здесь происходит.

Я попытался скрыть смех, но не смог. Парень обиделся. Он помолчал немного, а затем продолжил:

– У моей семьи здесь недалеко ферма, хочешь съездить посмотреть?

Я этого точно не хотел, и, естественно, отказался.

– Ты очень жадный и злой, – обиделся на меня человек-орел.

– Да нет же, – Не выдержал я. – С чего ты вообще это взял?

– Купи мне чаю.

– Нет.

– Тогда поехали на мою ферму.

– Нет!

– Я же говорю ты злой, я к тебе подошел с открытой душой, а ты поступаешь со мной как злой человек!

– Слушай, я просто пью чай. Я просто пью чай перед сном. Я не хочу никуда ехать, я вообще хочу спать!

Парень сидел, насупившись. Я не торопясь допил чай, встал и пошел в гестхаус. На сегодня с меня хватит, решил я.

Настроение было хорошее, сцену с человеком-орлом я скорее воспринял как некое недоразумение, да он и не проявлял агрессии, так что злиться не было причин. Но я все же решил, что абсурда за день хлебнул достаточно, и просто пошел спать. Завтра я собирался отправиться исследовать шедевр мирового эротического искусства – самый большой и грандиозный комплекс эротических храмов в округе.

Я вернулся в комнату и постарался заснуть, но сделать это было тяжело. Несмотря на то, что все ситуации, что произошли со мной за день, были странными и во многом тяготили меня в тот момент, когда происходили, они все же оставили в памяти другое впечатление – легкое и смешное. Я еще несколько раз прокрутил в голове все произошедшее за день и только после этого уснул.

Проснулся я пораньше и сразу отправился в последний комплекс, который собирался посетить, благо он находился прямо за углом. Большинство посетителей приезжали исключительно ради этих храмов, игнорируя все остальные, и их можно было понять.

Комплекс был обнесен оградой, попасть внутрь можно было только через турникеты. Я отстоял небольшую очередь и прошел за ограду.

Храмы были великолепны, и вне эротического контекста в том числе. Очень детальные, красивые, построенные по-настоящему искусными мастерами своего дела, они были украшены богатыми барельефами, вокруг них стояли статуи богов и священных существ, такие же детализированные и прекрасные. Я гулял вокруг построек и восхищался.

Эротическая тематика была также раскрыта полностью. Если в остальных храмах и комплексах в округе все было изображено достаточно строго и консервативно, то здесь фантазия авторов раскрылась в полную силу.

Стены и крыши храмов были попросту испещрены барельефами самого настоящего порнографического характера. Женщины и мужчины на них, парами, группами и толпами, предавались интиму во всех мыслимых и немыслимых позах. В отдельных случаях приходилось простоять несколько минут и поломать голову, чтобы понять, как же они так ухитрились устроиться.

Знали же наши предки толк в простых и естественных наслаждениях!

Погуляв еще немного по территории вокруг святилищ, я посидел в тени на траве, поглазел на проходящих мимо туристов и решил, что пора закругляться.

Я немного подурачился, развлекся и развеялся в этом необычном и странном месте, а теперь пришло время продолжать свой путь дальше. Назавтра я решил уезжать.

Вечером я вернулся в свою комнату и лег спать, но все никак не мог заснуть. Лежа в кровати, я вновь начал думать о том, зачем вообще путешествую и что ищу.

Я осознал, что во время своих путешествий я всегда был обращен наружу. Я ездил по разным странам, по разным местам и все время смотрел по сторонам, стараясь разглядеть что-то, что могло бы помочь мне в моих поисках. Я разговаривал с людьми, наблюдал за событиями и видел в них то, что хотел видеть, трактовал так, как хотел трактовать. Во всем происходящем был символизм – тот, который я сам ему придавал.

И поиск мой заключался не только в поиске внешнем, когда я пытался дистиллировать нужный мне опыт из внешнего мира, но и в поиске внутреннем – мне было интересно не только то, что я мог понять, анализируя то или иное событие, но также и то, почему именно на это событие я обратил внимание. Я пытался понять не только внешний мир, существующий вне меня, но и свой мир, находящийся внутри. Было это ничуть не проще.

Я пытался понять, зачем путешествую и на какие вопросы ищу ответы. Я смотрел на людей, постоянно мелькающих мимо меня, события, к которым приводили взаимодействия этих людей, что-то меня интересовало, а что-то нет. События, которые меня заинтересовали, я анализировал и пытался понять, в чем их значение, и как они могут помочь мне в поисках истинной сути окружающего мира. Не меньше меня интересовало и то, почему именно эти события я выбирал, почему именно они вызывали отклик в моей голове. Вокруг происходило множество происшествий, но на многие из них, вроде бы яркие и интересные, я не обращал внимания. А что-то, обыденное и скучное, могло занять меня на долгое время. Почему так происходило – я и пытался выяснить.

Год за годом, путешествуя, наблюдая, разговаривая и взаимодействуя, я формировал в голове некую картину мира. Это был индуктивный способ познания: у меня не было универсального ответа на все вопросы, и я не знал главного вопроса, на который в жизни нужно ответить, и поэтому я не мог отделять важное от неважного, используя четкие критерии. Этих критериев нет ни у одного человека, истинных критериев, существующих объективно вне нашего сознания. Критерии, которые есть у человека, такие как общепринятые или личные моральные нормы, субъективны и преходящи, они постоянно меняются. Я же искал что-то универсальное, не зависящее от времени и места, что-то вечное и имеющее истинное значение.

Я наблюдал за внешним миром, делал выводы, наблюдал за внутренним миром – и тоже пытался его понять.

Постепенно в голове формировалась неясная, но продуманная картина, картина мировоззрения и мировосприятия. У меня все еще не было ответов, и я все еще не знал вопросов, но отдельные мысли, выводы и принципы, которых со временем становилось все больше, складывались в логичную и рациональную картину.

Я рассматривал каждую сторону человеческой жизни отдельно, пытаясь понять, в чем ее значение и важна ли она. Важны ли деньги? Важна ли семья? Важно ли быть полезным для общества? Важно ли быть счастливым?

Отвечая на каждый такой маленький вопрос по отдельности, я добавлял ответ в свою копилочку ответов в голове. Чем больше ответов было, тем проще становилось ориентироваться в жизни. Со временем у меня появилась возможность без каких-либо колебаний оценить с позиции своего мировоззрения любое происходящее событие, разложить его на составляющие и вынести вердикт.

Маленькие ответы на маленькие вопросы создали крепкую и устойчивую корневую систему, из которой выросло массивное дерево. Никакой ветер не мог это дерево сдвинуть с места.

У меня все еще не было ответов на самые главные вопросы, я все еще не знал самих вопросов, но система в моей голове, мое мировоззрение и мировосприятие, хоть и не открывали мне глаза на истинную сущность жизни, но в самой жизни позволяли ориентироваться без проблем.

Глава 5. Проповедник

Я путешествовал по миру, и рядом со мной все время что-то происходило – огромный поток людей и событий без остановок проносился мимо. Я обращал внимание и выбирал те события, которые мне были нужны в тот конкретный момент, которые подходили под те мысли, которые у меня были в тот момент, и отвечали на те маленькие вопросы, на которые я в тот момент искал ответы. Это был субъективный поиск, через который я пытался осознать и понять объективную реальность.

Большинство событий и людей я не замечал, а некоторые оставили в моей памяти отпечаток. Были же и такие, хоть и не кажущиеся интересными и особенными с первого взгляда, которые становились для меня очень важными, и я часто возвращался к ним мысленно, прокручивая в голове раз за разом.

Уже засыпая, я вспомнил одну из поездок, одну из многих, в которой вроде бы и не случилось ничего судьбоносного, но которая стала одной из самых частых, всплывающих снова и снова в моей памяти.

Я стоял на перроне в ожидании поезда. Поезда здесь вовремя не приходили почти никогда, по крайней мере поезда третьего класса. Это была достаточно развитая страна, и все здесь работало более или менее толково, но с поездами, и особенно с поездами третьего класса, всегда были проблемы.

Конечно, я мог бы выбрать поездку не на поезде, а на автобусе, и это был отличный вариант – автобусный транспорт в стране организован на хорошем уровне. Четкое расписание, высокая скорость, никаких неожиданностей в пути.

И все же, я всегда выбирал поезда, когда было из чего выбирать. В поездах больше места, есть куда вытянуть ноги, вокруг тебя множество людей, постоянно сменяющих друг друга – одни уходят, приходят другие. Всегда можно увидеть что-нибудь интересное.

К тому же, в поездах всегда царит особенная расслабленная атмосфера, люди здесь чувствуют больше комфорта и легче идут на контакт. Добавляет простоты общения и то, что пассажиры обычно сидят напротив друг друга, в отличие от автобусов, где перед твоими глазами всю дорогу маячит спинка кресла сидящего спереди человека. И если в автобусе, хочешь или не хочешь, тебе придется всю дорогу наблюдать за спинкой сиденья, то в поезде перед твоими глазами – сама жизнь.

Конечно, в автобусе можно купить билет на место у окна (впрочем, как и в поезде) и весь путь смотреть на мелькающую перед глазами дорогу, но атмосферу поездов ничем заменить нельзя.

Поэтому, когда был выбор, я всегда старался выбирать поезда. Даже если они никогда не приходили вовремя.

Наконец поезд прибыл. Я забрался внутрь и выбрал себе сидение. Фиксированных мест здесь не было, все же третий класс, но людей в вагоне было не так уж много – всем пассажирам хватало места, чтобы разместиться с достаточным комфортом. Правда, в этот раз мне чуточку не повезло – все сиденья у окон были заняты. Не трагедия, хоть у окна сидеть все же веселее.

Я закинул свой большой двадцатикилограммовый рюкзак на полку над местом, которое себе выбрал. Поднимать рюкзак было тяжело, подниманием тяжестей я в жизни почти никогда не занимался, и в какой-то момент даже подумал, что не смогу удержать сумку, и она упадет на голову сидящего рядом человека. К счастью, все обошлось.

Переведя дыхание, я еще раз окинул взглядом вагон, и наконец сел на свое место.

В тот день я ехал на границу с соседней страной и собирался ее переходить. Обе страны – вполне зажиточные, на границах здесь не было того хаоса и коррупции, которые можно встретить в бедных странах. Никто не пытался обмануть и вытянуть деньги, не было необходимости держать ухо востро и все время смотреть по сторонам.

И все же, волнение присутствовало. В первую очередь потому, что территория, через которую мне предстояло ехать до границы, была неспокойной. Уже долгое время, больше десяти лет, здесь шла война. Вялотекущая, партизанская, то вспыхивающая вновь, то затухающая.

Периодически то тут, то там, взрывались бомбы, направленные скорее на то, чтобы испугать, а не убить, но жертвы то и дело появлялись. Бывало, случались и крупные взрывы, даже вдалеке от неспокойного региона, и тогда погибших могло быть много.

Война здесь шла потому, что многие местные жители, жившие в прилегающих провинциях, исповедовали иную религию, отличную от той, которой придерживалось большинство жителей страны. У них была другая культура, другой менталитет, схожий с тем, что был у жителей соседнего государства, в которое я держал свой путь. К этому государству повстанцы и хотели присоединиться. Ну, или получить независимость, если их не примут.

Центральную власть же это не устраивало, отсюда и конфликт.

Перед тем, как отправиться в путешествие по опасным местам, я навел справки о текущей ситуации, и новости были достаточно хорошие – в последнее время ситуация была спокойной. Потому и решился на поездку.

Я сидел и посматривал в окно через соседнее сиденье. У окна сидел старик, он спал, и в окно можно было смотреть, не боясь создать ему неудобства. Я увидел, как вдоль поезда шли вооруженные люди, одетые в солдатскую форму. Их было пятеро – четверо мужчин и одна девушка, невысокая и очень красивая. В руках у мужчин были автоматы, а у девушки – почему-то только пистолет. Было похоже на половую дискриминацию. Солдаты шли в голову поезда, мой же вагон был ближе к концу.

Солдаты ушли, а я продолжил смотреть в окно. Ничего не происходило, да оно и к лучшему, учитывая, что вокруг шла затяжная война.

Минут через десять в вагон вошли те самые солдаты, которых я видел через окно. Они осмотрели вагон, подошли к одному из пассажиров, что-то спросили у него, потом к другому – попросили его открыть сумку. В руках военные все так же держали оружие. Когда они обращались к мужчинам, то с мужчиной говорил мужчина, когда же им было что-то нужно от женщины, с женщиной говорила женщина.

Солдаты закончили осмотр и вышли из вагона, я их не заинтересовал, и они прошли мимо меня, даже не посмотрев в мою сторону. Судя во всему, я не выглядел подозрительно, и это меня радовало.

Поезд, и так опоздавший на несколько часов, все никак не отправлялся, увеличивая своей неторопливостью отставание от графика еще сильнее. Хорошо, конечно, когда у человека такая легкая и не требующая особой пунктуальности работа, как у местных машинистов. Но вообще, было бы неплохо, если бы они были более организованными.

Хотя, наверное, я все же погорячился, и срок опоздания от машинистов в конечном итоге не зависел – поездов в стране было много, а железных дорог недостаточно, чтобы все поезда на них умещались одновременно. И поездам приходилось ждать очереди, отсюда и постоянные опоздания. Бывало, едешь на поезде, и он даже почти не опаздывает (ну, или опаздывает, но на какой-нибудь там час, мелочи по местным меркам). А затем – вдруг сворачивает на запасной путь, да так и стоит еще несколько часов. Ты понимаешь, что до нужной тебе остановки остался всего десяток-другой километров, но ничего поделать не можешь, вот и приходится ждать вместе с поездом. В такие моменты сложно не злиться, хоть это и бесполезное занятие.

Постепенно свободные места в вагоне занимали вновь прибывающие пассажиры. Становилось теснее и теснее. Мне уже начало казаться, что в итоге вагон будет забит до отказа, и ехать придется в тесноте, но, к счастью, поезд наконец тронулся. Я перевел дух.

Путь предстоял долгий, но дело происходило рано утром – я решил отправиться пораньше, чтобы неспеша доехать до границы, перейти ее и попасть в нужный мне город (до него еще предстояло ехать на автобусе), желательно до темноты.

Дорога предстояла вполне прямолинейная, но полная неясной потенциальной опасности – все же ехать предстояло через неспокойный регион. Вначале ничего не указывало на то, что где-то рядом идет война, за исключением солдат, осмотревших поезд перед отправлением. Мы ехали через небольшие городки, жизнь в которых текла как обычно. Но чем дальше мы заезжали вглубь сепаратистских провинций, тем более гнетущей становилась атмосфера. Вдоль железной дороги начали появляться блокпосты с вооруженными солдатами, сначала изредка, а затем все чаще и чаще. На остановках в крупных поселениях можно было увидеть самые настоящие бетонные дзоты и огневые точки с военными, несущими дежурство в укреплениях из положенных друг на друга мешков, с цементом, наверное. Солдаты, впрочем, выглядели расслабленно и в основном смотрели на экраны телефонов.

По вагону, в котором я находился, периодически проходили солдаты, все тот же отряд, что и раньше. Они внимательно смотрели на пассажиров, если кто-то вызывал подозрение – просили показать документы или открыть сумку. Я все также не вызывал подозрений, и это все так же мне чуточку льстило.

Час проходил за часом, и чем дальше мы отъезжали от первоначальной станции, тем сильнее менялся пассажирский состав. Люди, жившие на сепаратистских территориях, внешне отличались от остальных жителей страны. Они носили другую одежду, их лица выглядели по-другому. Пейзаж за окном тоже менялся: другая архитектура, другие города.

Мы наконец прибыли на границу, без каких-либо происшествий. Я вышел из поезда и, не теряя времени, двинулся в сторону границы. Сначала мне предстояло получить выездной штамп. Это было просто, никаких задержек не возникло. Выездной штамп – это всегда легкое дело.

Дальше – получить въездной штамп в другую страну, здесь уже могли возникнуть трудности, по крайней мере в теории.

Я знал, что мне не нужна была виза, и мне, если я не вызову подозрений у офицеров пограничной службы, должны предоставить разрешение как минимум на тридцать дней беспрепятственного нахождения в стране. Почему минимум? У страны был нетрадиционный подход к визовому вопросу – законодательством был установлен минимальный срок разрешенного нахождения в стране, который для граждан каждой страны был разный. Для меня этот срок был тридцать дней, но при желании офицер мог поставить штамп на девяноста дней – максимально разрешенный срок. В общем, предстояла лотерея.

Я собирался остаться в стране лишь на две недели, но в будущем планировал вернуться на более долгий срок, если страна мне понравится, конечно, – я собирался посетить ее в первый раз. Поэтому мне было интересно, как это все происходит, и хотелось, конечно, получить самый престижный штамп – на девяноста дней. Я попытался выглядеть человеком, достойным девяностодневного штампа – доброжелательная улыбка и расслабленный вид.

Подойдя к окошку паспортного контроля, я протянул паспорт. Офицер по ту сторону окошка оценивающе посмотрел на меня и улыбнулся в ответ на мою доброжелательную улыбку. Одет я был очень просто, во время путешествий мода отходит на второй план, главное – чтобы было удобно. На моих плечах висели рюкзаки, один, поменьше, на животе; другой, тяжелый – на спине.

Пограничник смотрел на меня и улыбался, рядом с ним сидел его коллега. Они были очень расслаблены и дружелюбны. Офицер, которому я передал паспорт, задал какой-то вопрос коллеге, и они принялись что-то обсуждать. Заняло это минут пять. Затем пограничник повернулся ко мне и спросил:

– Что это за страна такая, из которой ты родом?

Вопрос меня не удивил. Я был из небольшой страны, малоизвестной в остальном мире. Большинство иностранцев о ней не слышали, и когда я говорил, откуда я родом, они обычно делали удивленные глаза. То же самое произошло и сейчас.

– Это небольшая страна, в центре Европы, – Такой ответ, в общем-то правильный, хоть и с нюансами, по моей задумке должен был добавить стране веса и шарма.

– Это остров? – Начал играть в угадайку пограничник.

– Да нет, она в самом центре находится.

– Без выхода к морю? – Почему-то именно этот вопрос офицеру показался важным.

– Да, моря там нет. Есть искусственное, вырытое в центре страны. Но это водохранилище, не настоящее море.

Этих слов пограничнику оказалось достаточно. Он добродушно улыбнулся, что-то обсудил с коллегой и поставил в паспорт штамп. Я забрал паспорт и поблагодарил офицеров. Отошел от окошка, открыл паспорт, нашел нужную страницу, вуаля – штамп на девяноста дней. Задача была выполнена.

Я попытался понять, почему пограничник решил мне поставить именно такой штамп. Может, у него просто было хорошее настроение, а может, ему стало жаль меня, что я родился в стране без выхода к морю, и мне приходилось довольствоваться лишь вырытым от безысходности водохранилищем. Ответа я так и не нашел.

Впрочем, это было не важно. Я прошел все формальности успешно и оказался по другую сторону границы, в новой и незнакомой стране. Я был полон энтузиазма, смотрел по сторонам и впитывал каждую деталь, пытаясь насытиться новым местом. Немного прошелся по району рядом с пограничным пунктом, зашел на местную заправку и снял немного денег в банкомате. Затем вернулся на пункт пропуска – прямо на выходе из него располагалась нужная мне автобусная остановка. На остановке сидел местный парень, он улыбнулся мне и рассказал, какой автобус здесь останавливается, куда он едет, и сколько стоит проезд. Я поблагодарил его за помощь, о которой не просил, но которая была очень к месту – все же я был здесь в первый раз и всю эту информацию знал только приблизительно, в теории.