Путь

Мужчина извинился в своем фирменном тараторящем тоне, то и дело взбрасывая руки вверх в мольбе ко мне, и попросил дать ему еще один шанс. Признаться, сначала я хотел выгнать его с моего места, в конце концов, это было неуважительно – если тебе помогают, то хотя бы не устраивай гадость в ответ, пусть даже и не специально. Убедись, что не подводишь человека, проверь лишний раз место и вагон, и тогда не возникнет проблем.

Ну да ладно, я решил, что проблема яйца выеденного не стоит. Несмотря на боль в животе и появившуюся болезненную слабость, я согласился дать мужчине еще один шанс отвести меня на правильное место.

Мужчина, казавшийся мне уже не таким интеллигентным, как вначале, провел меня в нужный вагон. Я взял у него билет и перепроверил все сам – на этот раз полка была действительно правильная.

Превозмогая боль и слабость, я лег на полку и попытался расслабиться. Прошло немного времени, как кто-то опять начал меня тормошить. Я открыл глаза и увидел старую женщину. Она показывала мне, что ей нужна зарядка для телефона. Она не просила, скорее давала мне инструкцию: “Подай мне зарядник!” Такое отношение было совсем неуважительным, но я решил не делать из мухи слона. Вынул из сумки зарядное устройство и передал ей. Женщина показала жестом, что вернет его, когда зарядит телефон, я утвердительно кивнул. Посидел еще какое-то время, потом попытался заснуть, но не мог, – болел живот.

Через полчаса женщина вернулась. Она кинула зарядное устройство на стол без единого намека на благодарность и ушла. Ну что ж, в любом случае, я помогал не ради того, чтобы получить благодарность в ответ, а потому, что кто-то нуждался в моей помощи. Я воткнул вилку в розетку у полки, а штекер для зарядки – в свой собственный телефон, и начал что-то читать. Спать не получалось из-за боли в животе, да я и так вдоволь поспал на вокзале.

Прошло еще несколько десятков минут. Из-за угла опять появилась старая женщина, рядом с ней – старик. Женщина указала старику на меня рукой, тот мешкался. Тогда она сама подошла ко мне, вынула зарядник из моего телефона, показала, что потом вернет, и ушла.

Это был перебор. В конце концов, такое поведение – уже грубость. Впрочем, у меня не было желания, да и сил, чтобы закатывать скандалы. Главное, что я сам не такой, как эта женщина – это мне показалось достаточным аргументом, и я просто продолжил сидеть на месте вместо того, чтобы начинать разборки.

Через полчаса старуха вернулась, опять швырнула зарядник на стол и ушла. Я спрятал устройство в сумку и лег спать. Сон наконец-то пришел ко мне.

Глава 3. Болезнь

Утром я проснулся от того, что мне стало совсем худо. Было похоже, что я отравился, хотя скорее, – подхватил какую-то инфекцию.

Поезда в здешних местах имеют одну особенность. Вагоны подразделяются на несколько классов. В самом дешевом классе места не фиксированные: ты покупаешь билет, без указанного на нем места, а дальше – как повезет. Билеты продаются без ограничений, если их продадут столько, что вагон не сможет вместить всех пассажиров, то это никого не волнует.

Особенность в том и состояла, что билетов в самый дешевый класс, без фиксированных мест, продавалось так много, что люди практически никогда в своем классе не вмещались. Они разбредались по остальным вагонам, забиваясь в любой свободный уголок.

На самых популярных направлениях в час пик людей могло быть столько, что даже сидеть на полу бывало затруднительно. Мой маршрут был одним из таких.

Мне нужно было в туалет – живот скрутило, да и умыться и почистить зубы не помешало бы. Но я понимал: лишь только я встану со своего места, как его тут же займут. И согнать никого с моей полки будет невозможно – в такой тесноте уже не важно, забронировано твое место или нет, все в одной лодке.

Делать было нечего. Я встал и направился в туалет.

Вернувшись, я увидел точно такую картину, какую и ожидал увидеть – на моей полке, теснясь, сидело столько человек, сколько физически на ней могло поместиться. Человек, сидевший с краю, посмотрел на меня, шатающегося от болезненной слабости и держащегося за живот, и немного подвинулся. Даже странно, что у него это получилось – сначала мне показалось, что места на полке не было совсем. Кое-как усевшись рядом с добрым человеком, который освободил мне немного места, я подумал, что сидеть таким образом придется долго. И не прогадал.

Поезд ехал очень медленно, набрав за дорогу еще часа четыре отставания. Итого, сутки опоздания все-таки вышло. Бинго!

За часы сидения в неудобной позе мое тело затекло, а слабость сковала меня еще сильнее. Перед тем, как сесть в поезд, я рассчитывал остановиться в городе, в который ехал, лишь на пару суток, а потом продолжить путь, но теперь было понятно, что придется задержаться надолго. Я был болен, и мне было нужно время, чтобы прийти в себя.

Я решил, что поищу жилье где-нибудь в районе вокзала, чтобы не идти слишком далеко, и буду жить там, пока не выздоровлю.

Поезд наконец прибыл на станцию. С трудом надев на себя рюкзаки, я вышел из вагона.

Площадь перед вокзалом выглядела привычно: огромная толпа тук-тукеров и таксистов и снующие туда-сюда пассажиры. Я прошел мимо толпы, стараясь не привлекать внимания – таксисты в поисках клиента могут быть очень навязчивыми. Я шел настолько быстро, насколько мог, но не успел покинуть привокзальную площадь – меня кто-то окликнул. Я не обернулся, сделав вид, что не слышу. Человек не прекращал меня звать. Он подбежал ко мне и начал идти рядом – это был мужчина низкого роста, с черными волосами. Вид его был каким-то виноватым, и он вызывал небольшое чувство жалости.

Он радостно поприветствовал меня:

– Привет! Всего тебе доброго! Ищешь место для ночлега?

– Привет, мне не нужна помощь, спасибо.

– Я знаю здесь все места, давай я помогу тебе!

– Мне не нужна помощь, спасибо.

Мужчина не отстал от меня и продолжил идти рядом. Мы вышли на дорогу. Перед нами открылся грандиозный и одновременно с этим жуткий вид. Над дорогой возвышались высокие колонны, поддерживающие строящееся надземное метро. На противоположной стороне улицы стояли полуразрушенные здания, с проломленными стенами на несколько метров вглубь от дороги. Видимо, стены проломили, чтобы можно было построить колонны для метро – иначе бы они не вместились. Обломки строительных материалов, камни и кирпичи валялись прямо у зданий. Зрелище было жуткое. Как будто дома попали под бомбардировку.

Было видно, что здания разрушили (полуразрушили, если точнее) уже достаточно давно, пару лет назад. Разрушили наполовину, да и оставили как есть. Только с дороги мусор смели на обочину, чтобы машинам не мешал.

Полюбовавшись еще немного постапокалиптической картиной, я побрел в сторону – искать жилье. Мой “помощник” шел следом.

– Давай я тебе помогу, ты сам не справишься, а я здесь все знаю! – Твердил он.

В его словах я не видел смысла. Вдоль дороги висело множество вывесок отелей, гостиниц и гестхаусов, и я бы справился без его помощи даже с закрытыми глазами. “Помощник” очевидно просто хотел получить от персонала отеля комиссию за то, что привел постояльца. Для меня это могло значить завышенную цену за комнату – плата за жилье плюс комиссия “помощнику”. Поэтому я еще раз сказал мужчине:

– Мне не нужна помощь. Я сам найду жилье, а комиссию платить не буду.

– Мне ничего не надо, я просто хочу помочь! – Продолжал твердить мужчина.

Я не стал спорить, а просто пошел вперед, стараясь “помощника” игнорировать. Я подошел к первой двери с табличкой “свободные номера” и зашел внутрь. Спросил администратора, есть ли у них свободные комнаты, тот отрицательно помотал головой. Зашел в следующую дверь – тоже отказ.

Так я обошел с десяток отелей, и везде мне говорили, что свободных номеров нет. Живот все так же болел, слабость была такая, что я понял – сил надолго не хватит. Я остановился и задумался, в чем может быть проблема, почему мне отказывают в аренде комнаты. Может дело в моем “помощнике”, который всюду ходил за мной, а перед входом в каждое заведение пытался протиснуться вперед и сделать вид, будто это он меня привел?

Я зашел в следующую дверь с надписью “Есть свободные номера” и опять спросил, могут ли меня принять. Опять отказ. На этот раз администратор понимал иностранную речь, в отличии от других, которые просто догадывались, что я ищу, и отрицательно качали головами.

Я спросил у администратора:

– Здесь столько мест для ночлега, но везде мне отвечают, что у них нет свободных номеров. В чем проблема, неужели в городе и правда столько постояльцев, что они занимают все свободные комнаты?

Администратор ответил:

– Нет, просто они не принимают иностранцев.

Я опешил. Еще вчера я сокрушался о дискриминации местных жителей, которым был закрыт вход в комнату отдыха для иностранцев, а сегодня – меня уже самого дискриминируют и не дают остаться на ночлег!

От негодования я даже забыл спросить о причинах этой самой дискриминации, почему мне отказывают в праве снять жилье!?

Постепенно я начал приходить к мысли, что, если так и дальше продолжится – то спать мне будет негде, придется опять идти на вокзал, и это при том, что сил у меня оставалось все меньше. Боль в животе не проходила и длилась уже второй день подряд. Видимо, инфекция серьезная. Появилась даже мысль, что мне нужно сходить к врачу – в конце концов, болезнь может быть опасной для жизни. Тем не менее, эту мысль я быстро отмел: я не любил ходить к врачам, старался делать это только в случае крайней необходимости, а сейчас, необходимость хоть и была, но пока еще не крайняя.

Мне не оставалось ничего, кроме как, измученному и изможденному, продолжить движение от одного постоялого дома к другому, получая везде отказы. Было интересно, в чем дело, откуда взялась такая дискриминация, но моя голова была занята в первую очередь другими мыслями: как мне не остаться на улице и найти хоть какое-то место для ночлега, где не придется спать на полу в окружении десятков других людей!

Поэтому я заходил внутрь зданий, спрашивал у работников, есть ли у них свободные комнаты, получал отказ и быстро удалялся прочь продолжать свой поиск. Мой “помощник” все так же всюду следовал за мной, пытаясь забежать вперед при виде очередной вывески о сдаче комнат в аренду, и делал вид, что привел в заведение меня он.

Прошел час или два, вся моя одежда давным давно уже промокла от пота, болели плечи от тяжелых рюкзаков, сознание покрывалось дымкой, становилось тяжело понимать, что происходит вокруг, все было как в тумане.

Я увидел очередную вывеску, гласившую, что внутри можно снять комнату. Зашел внутрь. Внутри было пустое пространство, одни лишь серые бетонные стены, пол и потолок. Было видно, что в здании идет ремонт: на полу лежал слой строительной пыли, валялся мусор, а на крутой лестнице, ведущей на второй этаж, не было поручня. Я понимал, что гестхаус закрыт, и гостей здесь не принимают, но сознание мое было покрыто туманом, я действовал уже на автомате и просто автоматически направился вверх. Перед самой лестницей мой “помощник” забежал вперед меня и быстро засеменил по ступеням. В конце лестницы он остановился и уставился куда-то вперед. Я поднялся вслед за ним и увидел стойку регистрации, она была пустая. Но за ней, перед коридором, видимо ведущим к комнатам для гостей, стоял очень высокий мужчина, метра под два, с грозным видом. Он смотрел в другой конец коридора, скрытый от моих глаз, и разговаривал с кем-то. Голос мужчины был громким, даже громогласным, могло показаться, что он кричит, но он не кричал, это был его обычный голос.

Я окончательно поднялся по лестнице и подошел к мужчине.

– У вас есть свободные комнаты? – Спросил я.

– Да, вот эта.

Я испытал облегчение.

Второй этаж здания, на котором мы находились, был в таком же состоянии, как и первый. Всюду лежал строительный мусор, доски, мешки цемента. Ремонт был в самом разгаре. Но мне уже было не важно, в каком месте останавливаться (да и было ли важно хоть когда-нибудь?), я подошел к двери, на которую указывал хозяин, открыл ее и заглянул внутрь.

Неплохая комната, насколько это возможно в таких условиях. Новый ремонт, хоть весь пол и покрыт строительной пылью. Хорошо, что хоть кровать закрыта чехлом.

– Я скажу работникам, чтобы комнату подмели, – громогласно заявил хозяин гестхауса.

– Хорошо, я согласен, остаюсь.

Мужчина что-то опять сказал своим громким голосом, будто бы усиленным с помощью мегафона, обращаясь к кому-то в дальнем конце коридора. Я бросил взгляд туда, куда обращался хозяин заведения, и увидел несколько работников, они выглядели подавленными и испуганными перед видом своего начальника. Работники положили на пол доски и инструменты, которые держали в руках, и, бросив работу, похватали веники и засеменили внутрь только что снятой мной комнаты. Они быстренько подмели пол и вернулись обратно к работе. Комната стала выглядеть чуть опрятнее. “Выбора нет”. – Подумал я. – “Искать дальше у меня уже нет сил”. К тому же, хозяин запросил вполне сносную цену за проживание, сносную в данных обстоятельствах, в других же, – такую цену можно было бы назвать “немного дороже, чем бесплатно”.

Внезапно подал голос мой “помощник”, все это время стоявший в сторонке и наблюдавший за происходящим. Он сказал что-то хозяину на местном языке.

Мужчина повернулся ко мне и спросил:

– Тебя сюда привел этот человек?

– Нет, – Ответил я. – Я сам пришел.

Тогда он повернулся к “помощнику” и что-то ему крикнул. Вот сейчас мужчина действительно кричал, и звук его голоса был настолько сильным, что, казалось, от него могут лопнуть барабанные перепонки.

“Помощник” не сказал ни слова, лишь немного осунулся, наверное, его тоже оглушило голосом гиганта. Он повернулся к лестнице и быстрым шагом, даже полубегом, бросился на выход. Больше я его не видел.

Хозяин обратился ко мне:

– Комнату еще нужно убрать, приходи позже.

Я попросил хотя бы оставить большой рюкзак, чтобы не таскать его с собой. Он разрешил. Я скинул рюкзак с повседневными вещами, который носил на спине, на более менее чистый кусок пола под стойкой регистрации, и пошел на выход. Рюкзак с ценными вещами я всегда держал при себе, оставил его и в этот раз, просто перевесив его с живота на спину. Я все еще дурно себя чувствовал, слабость никуда не ушла. Но осознание того, что я хотя бы больше не бездомный, и мне есть, где спать ночью, пусть даже и в окружении строительного мусора и пыли, придавало мне сил.

К тому же, я сбросил тяжелый рюкзак, а это килограмм двадцать веса. Теперь на моей спине висело всего десять килограмм, треть от того, что я таскал с собой весь день. Появилось чувство легкости и, несмотря на общую слабость и мучившую меня инфекцию, я ощутил небольшой приток сил.

Туман, который окутывал мое сознание всю дорогу от вокзала, растворился, и я решил осмотреть место, в которое попал. Пока я искал себе комнату, погруженный в мысли и сморенный усталостью, я не замечал ничего вокруг. Мои глаза не примечали никаких деталей, все внимание было сосредоточено на вывесках о сдаче комнат в аренду. Сейчас же, выйдя из здания, я наконец увидел в деталях, где находился.

Я стоял на небольшом куске бетона, на бордюре шириной в метр-два. За бордюром была дорога, достаточно широкая, полосы по три в каждую сторону. Правда, самих полос нарисовано не было. Да и помочь они вряд ли бы смогли – транспорта на дороге было столько, и он двигался настолько беспорядочно, что урегулировать этот поток хаоса вряд ли было возможно.

Машины, скутеры, тук-туки шумели, гудели, рычали, канонада стояла такая, что от шума голова начинала болеть практически сразу же, как ты оказывался на улице. Вероятно, к моей инфекции и усталости, хоть раньше я этого и не замечал, пока ходил по городу и искал жилье, добавлялся и болезненный эффект от этого нечеловеческого гула.

Немного шокированный уровнем шума вокруг, я решил прогуляться по улицам города.

Город был назван в честь великого императора, который его основал. В самом центре его стояло несколько культовых зданий, также построенных в честь основания поселения по приказу императора.

Было понятно, что я задержусь здесь, пока не приду в себя, поэтому я начал строить планы, как схожу в центр города и по крайней мере осмотрю эти достопримечательности. Но пока у меня не было на это сил. Поэтому я просто прогуливался по улицам и смотрел по сторонам.

Обойдя округу, я понял, что проблема с трафиком в городе была везде. Улицы были просто забиты транспортом любого рода, и от неимоверного шума голова гудела. Пожалуй, в этом городе нельзя жить, только выживать.

Я шел по обочине, которая и так была узкой, а в некоторых местах сужалась еще сильнее, сжираемая ненасытной дорогой. Я шел по одному из таких узких участков, когда увидел пару впереди – девушку с молодым человеком. Они стояли на обочине и смотрели на дорогу, наверное кого-то ждали.

Внезапно, со спины меня толкнули. Я отлетел в сторону, толчок был несильный, и я не упал, но с пути сбился. Мимо меня пронесся двухметровый человек, второй за сегодня. Великан, как таран, летел быстрым шагом по дороге, смотря вперед исподлобья и улыбаясь, какой-то немного садистской улыбкой.

Дальше у него на пути стояли девушка с парнем. Все так же улыбаясь, великан продолжал нестись в их сторону. Пара же его не видела, они стояли боком к нему и смотрели на дорогу. Великан приближался все ближе, он подошел вплотную к молодым людям, и, не сбавляя скорости, толкнул девушку плечом, та вскрикнула и отлетела в сторону. Двухметровый гигант продолжил двигаться дальше.

Девушка удержалась на ногах, хоть удар в плечо и был довольно чувствительным. Она посмотрела вслед несущемуся куда-то безумцу и крикнула что-то с возмущением.

Я прошел мимо пары, конечно же обойдя молодых людей, а не толкая их плечом, и задумался. Разумеется, поведение гиганта выходило за рамки приличия, но у меня было ощущение, что оно в чем-то было оправданным.

Город был большим, но людей в нем было еще больше, и они просто напросто не умещались в этом поселении. Дороги были широкие, но их было недостаточно, чтобы вместить в себя огромный поток транспорта. Людей на бордюрах было тоже больше, чем бордюры могли вместить. “Город, в котором не живешь, а выживаешь” – вот самый подходящий слоган для этого места.

Проблема была в том, что город рос очень быстро. За последние несколько лет его население увеличилось в разы, на миллионы человек, и инфраструктура с этим не справлялась, несмотря даже на то, что здесь строили новые дороги, было даже надземное метро, которое я видел около вокзала, и которое, впрочем, имело такой же постапокалиптический вид, как и все остальное в городе.

Люди в поселениях вокруг города жили бедно, работы не было. Поэтому и переезжали сюда ради лучшей жизни. Только вот лучше она вряд ли становилась.

На улицах было просто невозможно находиться из-за шума и грохота. Через пятнадцать минут после выхода наружу голова начинала гудеть. Сложно было представить, как люди здесь выживали.

Наверняка, некоторые справлялись со стрессом перенаселенности именно так, как это делал гигант, толкнувший девушку. Ты просто идешь напролом, стараясь не замечать ничего и никого вокруг, и не обращаешь внимания на других людей, ибо их слишком много.

Это никак не оправдывало гиганта, в любой ситуации нужно оставаться человеком, и любому злу, имеющему объяснение или нет, не может быть оправдания. Но во всяком случае, поведение этого человека я понять мог. Город высосал его душу.

Гуляя по улицам, я пытался найти место, в котором бы не стоял ужасный шум от вездесущего транспорта. Искал хотя бы небольшой парк, да что уж там, – одинокое деревце, под которым можно было бы присесть. Я шел по одной из крупных улиц и наконец увидел дерево. Посидеть под ним все же не получилось бы при всем желании – оно стояло посередине дороги.

При строительстве дороги рабочие дерево не срубили, – в конце концов, оно, судя по всему, было последним деревом в округе. Поэтому его так и оставили, посреди дороги, построив вокруг небольшой объезд – заодно получилось что-то вроде разделения дороги на полосы с противоположным направлением движения. Вокруг дерева стояла ограда – чтобы никто на него не наехал.

Такое отношение к природе можно было бы назвать трогательным, если бы не один факт: это был единственный пример растительности, который я увидел за весь день. Да, люди не срубили дерево даже несмотря на то, что оно мешало построить дорогу. Только вот это было последнее дерево в округе.

Я постоял, посмотрел на дерево и решил идти дальше. Постепенно я начал понимать, что нахожусь в чем-то вроде делового района города. Большинство улиц были забиты магазинчиками абсолютно разной направленности: где-то продавали стройматериалы, где-то хозяйственные товары, где-то мебель, и так далее.

Видимо, вся торговля многомиллионного города была сосредоточена в небольшом квартале, а в остальных его частях магазинов не было. Поэтому миллионам местных жителей приходилось ехать за покупками в деловой квартал, создавая тот невероятный хаос, которому я стал свидетелем.

Я решил попытаться выйти из перегруженной части города, чтобы побыть хоть немного в тишине. К тому же, мне хотелось есть.

Открыв карту на телефоне, я прикинул маршрут. Сначала мне предстояло идти по шоссе, опять же полностью забитому автотранспортом, затем перейти его каким-то образом, и дальше я должен был попасть в квартал, который выглядел чем-то вроде спального района – в нем находились жилые дома. В таких местах обычно мало транспорта.

Я двинулся вдоль шоссе, которое проходило мимо старого форта, построенного несколько сотен лет назад. Подошел к форту, у входа в него стояла небольшая толпа. Прочитал объявление на входе – оказывается, форт использовался как административный квартал с государственными учреждениями всех сортов на его территории. Толпа перед входом – это очередь на прием к местным чиновникам.

Форт был обнесен каменной стеной, а для входа на его территорию использовались старые ворота. Перед воротами стоял отряд полицейских. Лица у полицейских были будто каменными, они не выражали никаких эмоций. В руках у них были дубинки, и было видно, что полицейские в любой момент были готовы их использовать. И пользовались ими полицейские, судя по всему, довольно часто – вся поверхность дубинок была покрыта сколами и царапинами.

“Что же за место такое?!” – подумал я, понимая при этом, что в чем-то даже подобная жесткость была оправдана – людей в городе слишком много, и следить за порядком наверняка нелегко.

Люди в очереди терпеливо ждали, стараясь без причины не двигаться и не шуметь. Среди полицейских стоял человек с листом бумаги в руках. Он периодически зачитывал что-то, имена посетителей, наверное. Человек, чье имя называл этот господин, поднимал руку, его подзывали поближе, обыскивали и пропускали внутрь.

Зрелище было невеселое, как будто смотришь фильм-антиутопию.

Я решил не задерживаться долго у форта и пошел дальше. Пройдя еще с километр, я сверился с картой и понял, что мне пора было переходить шоссе. С этим тоже были проблемы – я не видел в городе ни одного человека, переходящего крупные дороги, да и сделать это было проблематично из-за непрекращающегося потока транспорта. На шоссе же, кроме всего, скорость передвижения машин была очень высокой. Пешеходных переходов я не увидел ни одного, да и вообще во всей стране на них никто не обращал внимания, дороги переходили кто как, в основном просто выжидая, когда рядом не будет машин, и перебегая на противоположную сторону.

На шоссе же машины никогда не заканчивались. Они ехали с высокой скоростью, одна за одной. Здесь не было тук-туков, которые ездят очень медленно. По шоссе ездили именно машины, что кстати, было несколько странным, – город, перегруженный и грязный, выглядел бедно и, казалось, что у местного населения не было денег на автомобили.

Впрочем, среди миллионов местных жителей конечно же были люди, которые могли позволить себе подобную роскошь, и создавалось ощущение, что все они решили сегодня выйти на дорогу.

Стоя у обочины, я ждал и пытался прикинуть, как же мне перейти на другую сторону. Я сошел с бордюра на дорогу, чтобы водители видели, что я собираюсь переходить – может они меня пропустят? Прошло минут десять, пропускать меня никто и не думал. Появились сомнения, что я вообще смогу дорогу перейти.

Внезапно я увидел, как автомобиль, едущий мне навстречу, вдруг перестроился из середины дороги и начал нестись прямо на меня. Это была новая машина, роскошная по местным меркам, ее владелец – наверняка местный богач. Я стоял на дороге, но у самого края, и не мешал автомобилю проехать. Однако машина продолжала лететь прямо на меня. Видя, что столкновение неминуемо, я отпрыгнул на бордюр. Машина на полном ходу пронеслась по тому месту, где я только что стоял. Я посмотрел вслед и увидел через стекло на заднем сиденье какого-то парня, ухоженного, в новой одежде. Он смотрел на меня и улыбался.