Путь

Поэтому я запер рюкзак в шкафчике и направился ко входу. Я прошел через турникет, после чего меня обыскал один из охранников. Такие сейчас времена – даже если ты просто хочешь сходить в храм, тебя могут обыскать как потенциально опасного преступника.

Наконец я зашел внутрь и очутился во дворике, из которого было видно здание храма. Здание было небольшим, построенным вполне в стиле того времени, когда его приказал возвести император. Впрочем, в те времена, сооружение наверняка считалось грандиозным. Строительные технологии тогда, тысячи лет назад, были другими, и любое здание из камня, даже настолько небольшое, казалось фантастическим.

У входа в храм была длинная очередь, которая, впрочем, быстро двигалась. Уже через несколько минут я был внутри.

Обычный храм, хоть и очень древний. Таких я видел сотни, а может уже даже и тысячи. Внутри он оказался совсем маленьким, наверное бо́льшую часть пространства, и без того небольшого, съели толстые стены. Было тесновато.

В дальнем конце помещения стояла статуя учителя. Люди быстро подходили к ней, отдавали почести или просто проходили мимо, разворачивались и шли на выход. Исключением были несколько иностранцев, одетых в нарочито религиозные одежды и нарочито громко и выразительно читающих мантры. Так выглядят люди, которые хотят покрасоваться перед другими людьми.

Я постоял несколько секунд у статуи учителя и, протискиваясь между показательно молящимися иностранцами, вышел из здания.

На душе было очень хорошо. Я осознавал, что это место само по себе не является особенным, даже несмотря на то, что здесь когда-то происходили исключительно важные события. Важны события, а не места. Из земли не били испарения святости, а лучи солнца, палящего со всей силы, не исцеляли больных. Вокруг храма росли деревья, создающие приятную прохладную тень, и воздух здесь был чистым и свежим, дышать им было приятно. Но чистый и свежий воздух есть и в других местах, и дышать полной грудью можно и в других местах тоже.

Отличал же это место от других символизм. Храм был символом, очень важным, и именно это делало его особенным. Понимание символизма настраивало сознание на глубокие сокровенные мысли, которые может быть сложно вызвать у себя в голове в других местах.

Именно это делало храм особенным.

Гуляя в задумчивости по территории храма, я смотрел на людей, смотрел, как они смотрят на меня. То тут, тот там, стояли религиозные статуи и постройки. Возле стен размещались ряды небольших колоколов. Я прошелся вдоль них, легонько ударяя по каждому колоколу. Из колоколов лился приятный звон.

Я даже забыл про то, что одно из деревьев на территории храма, – священное, ТО САМОЕ. Осмотрелся, увидел его наконец и сел неподалеку. Дерево как дерево.

Недалеко от меня в тени деревьев стоял человек в форме и с автоматом. Чуть дальше, в стороне, я увидел юного монаха в оранжевом одеянии, лет пяти от роду. Я сидел, думал о своем и посматривал то на дерево, то на охранника, то на юного монаха. В раздумьях я поднимал с земли и вертел в руках то камешек, то травинку, то ветку от дерева. Как-то незаметно я собрал в руке целую горсть сломанных веток.

Внезапно я увидел перед собой маленького монаха. Он подошел ко мне, когда я смотрел в другую сторону, и теперь стоял передо мной с вытянутой рукой. Я протянул к нему свободную руку, он в нее положил что-то и закрыл мою ладонь. Я открыл ладонь, посмотрел на нее и улыбнулся: в руке лежали сорванные листья. Наверное, добавка к моей коллекции сломанных веток, которую я собрал, пока сидел и думал.

В ответ я тоже решил сделать монаху подарок – протянул другую руку и положил ему в ладонь свои ветки. Баш на баш.

Внезапно ребенок что-то закричал. Он быстро вернул обратно мои подарки и, недовольный, убежал.

Было смешно.

Внезапно я задумался. Мне хотелось приписать этому событию какой-нибудь религиозный символический подтекст, раз уж я находился в таком священном месте. Хотелось представить, что это был какой-то знак, что был какой-то символизм в подарке ребенка, ведь ребенок-монах в оранжевом одеянии сделал мне этот подарок под тем самым священным деревом! Может это нечто большее, чем всего лишь сорванные листья?

На самом деле, смысл был такой – ребенок просто игрался, и я тоже просто игрался, как ребенок. Вот и весь подтекст.

На всякий случай я решил сохранить листья и сломанные куски веток, и положил их в задний карман своих джинсовых шорт. Может во всем этом действительно есть какой-нибудь знак, который я пока не вижу?

Я прогулялся еще немного по дворику храма, пытаясь как можно сильнее проникнуться атмосферой места, и затем двинулся к выходу. В последний раз оглянулся, окинул взглядом округу, посмотрел на прощание на здание храма, на сад с деревьями, на само священное дерево, а затем развернулся и вышел.

Забрав вещи из шкафчика, целые и невредимые, я двинулся дальше по дороге осматривать священный город. Идти было неудобно – рюкзак на спине то и дело терся о что-то в кармане. Я вспомнил о листьях и сломанных ветках, которые в нем лежали – неразгаданном знаке свыше. Я достал сорванную растительность из кармана и еще раз осмотрел. Ничего необычного. Никаких знаков с небес. Просто ветки и листья. Я бросил “божественные знаки” на пыльную дорогу.

Удивительно, насколько сильно человек жаждет видеть знаки, символы и прочие подсказки “оттуда”! При желании, я бы мог что угодно напридумывать из этого случая с ребенком, придать ему любой, самый фантастический смысл и верить в придуманное хоть до конца жизни.

Но я бывал во многих подобных местах, которые считаются той или иной группой людей священными, и был уверен, они несут ровно столько святости, сколько мы им сами приписываем. Я в святость не верил, поэтому и строить иллюзий не стал. Все же, я пытался найти в первую очередь истину, а не получить благословение с небес.

Я отвел глаза от чуть не ставших культовыми для меня предметов и побрел в сторону храмов, которые виднелись вдали.

Город мне нравился. Хотя городом его сложно было назвать – его население было мизерным, и это была скорее деревня. В жару, когда солнце стояло в зените, на улицах этой деревни почти не было людей. Отличное время, чтобы без суеты и шума обойти достопримечательности.

Среди достопримечательностей, кроме того самого храма у священного дерева, были другие храмы – их строили в округе как дань уважения учителю и его идеям.

Полный восторга, я ходил от святилища к святилищу, коих было бесчисленное множество. Я бывал во многих странах, видел много храмов, посвященных учителю, они были разными в разных странах, но в пределах конкретной страны они были одинаковыми – одна и та же архитектура, одна и та же организация пространства, одни и те же интерьеры.

Здесь же, все сооружения были разными. Вот этот храм – из одной страны, тот – из другой. Как будто люди свезли храмы из разных стран, каждый из своей. Некоторые из храмов, из стран, в которых я не бывал, были для меня новыми. Некоторые – знакомые, как родной дом, в них я бывал много раз.

Я переходил из храма в храм, как будто переезжая из одной страны в другую, и это вызывало непередаваемые чувства. Атмосфера безмятежности и отрешенности от всего земного здесь чувствовалась лучше, чем где-либо еще.

Наступал вечер. К тому времени я не успел обойти многие из храмов, которые хотел посмотреть, и я решил ускориться.

К одному из святилищ путь лежал через пустое поле, покрытое сорняками. Я нашел тропинку и пошел в нужную сторону, стараясь двигаться как можно быстрее. Внезапно издалека меня окликнул женский голос. Я повернулся на голос и пригляделся: кто-то ехал ко мне на скутере. Это была та самая вчерашняя девушка с высоким худощавым парнем, с которым она познакомилась по интернету. С ними, усиживаясь третьей на крошечном байке, сидела женщина в возрасте – мать парня, судя по всему.

Девушка продолжала махать мне рукой и улыбаться невероятно широкой, даже слишком широкой, улыбкой.

– Я решила остаться! – Кричала она. – Я буду здесь жить, выращивать урожай и помогать нищим детям!

Я улыбнулся. Все это выглядело как импульсивное, необдуманное решение. Да и эта улыбка… Слишком радостная, слишком неестественная, как будто девушка пытается убедить себя, что она счастлива. Я не имел ничего против выращивания урожая и помощи детям, но в совокупности все выглядело как попытка убедить себя и окружающих в правильности своего решения. “Не пройдет и трех месяцев, как она вернется домой”. – Подумал я. Но не сказал ничего вслух, только улыбнулся.

– Приходи к нам вечером на ужин, – Вступил в разговор парень. – Мы с моей семьей будем рады принять гостя.

– Спасибо, я уже поел. – Это была неправда, я еще ни крошки за весь день в рот не положил и не собирался, пока не досмотрю все храмы.

– Ладно, тогда еще увидимся!

– Удачи! – парень нажал на газ, развернулся и уехал выращивать урожай и заботиться о детях.

А я пошел дальше. Я пришел в маленькую деревушку на десяток домов и начал искать вход в нужный мне храм. Найти его не получалось – возможно пришел не туда. Я бродил по деревушке, местные жители лениво на меня поглядывали, а я – на них.

Где-то сзади, на дороге, послышался шум мотоцикла. Вскоре он появился из-за поворота и сам. Я сошел с дороги, чтобы пропустить мотобайк, но он не проехал мимо, а остановился рядом со мной. На байке сидели трое. Молодые парни, лет по двадцать, одетые по зарубежной моде. Местные, но вряд ли из деревушки.

Один из них обратился ко мне:

– Привет! Что-то ищешь?

– Ищу храм.

– Он не здесь, давай мы тебя отвезем!

– Не надо, спасибо. Я справлюсь сам.

– Когда ты уезжаешь? Сегодня? Давай подвезем тебя до автобусной станции, купишь билет!

– Спасибо, я сам справлюсь.

– Давай, садись к нам, мы подвезем куда надо!

На байке сидели трое, и я в любом случае четвертым на него сесть не смог бы, да и не хотел.

Тогда один из парней слез с байка и подошел ко мне. Он схватил меня за руку и потащил к скутеру. В этом движении не было какой-то ярко-выраженной агрессии, но самого факта, что кто-то меня тянет куда-то помимо моей воли, мне было достаточно.

Я вырвал руку, оглядел землю и увидел у дороги большой камень. Взял камень в руку, став так, чтобы вся местность просматривалась и меня нельзя было окружить, и стал в боевую стойку, готовый защищаться с оружием в руке. Парни начали совещаться друг с другом. После чего сели на байк и, крикнув что-то вроде “Мы просто хотели помочь!”, уехали прочь на высокой скорости.

Я не знал, чего они хотели от меня на самом деле и не хотел выглядеть неблагодарным и жестоким. Но и рисковать я тоже не видел смысла, намерения этих людей мне были неясны, и я не хотел ставить себя в опасное положение лишь из желания быть вежливым. Помочь они хотели или нет, но помощь мне в общем-то не требовалась. А заставлять меня идти куда-то против своей воли – это перебор, мягко говоря.

Решив, что уже не найду нужный храм, а впрочем это было не так уж и важно, я развернулся и пошел обратно.

Солнце уже давным давно зашло, когда я наконец нашел, где поесть. Все-таки в деревне с уровнем услуг похуже, чем в городе, даже если эта деревня привлекает толпы посетителей. После ужина я успел заскочить осмотреть еще одну местную достопримечательность – огромную статую учителя. Статуя была высокой, самое высокое сооружение в округе. К тому времени уже был вечер, и на площади, на которой статуя размещалась, были толпы народа. Люди двигались, обходя статую по кругу, и я присоединился к этому движению.

Через какое-то время я все же решил, что с меня хватит на сегодня святости и религиозных символов, и решил просто пройтись по деревушке. Деревушка уже выглядела поживей – вечером на улицах людей стало больше. Я подошел к одному из зданий, возле которого продавали чай, и встал в небольшую очередь. Передо мной стоял парень, один из вчерашней компании, который провожал меня до отеля, коренастый.

Он увидел меня и поздоровался:

– Привет. Давай я угощу тебя чаем.

– Да нет, спасибо, ты мне и так уже много раз помог. Давай лучше я тебя угощу.

– Нет-нет, ты что, я настаиваю! Для меня этот только в радость! Я помогаю тебе, и за это моя душа становится чище!

Мне было неловко. Слишком много помощи. Даже тогда, когда она мне не нужна. Я решил, что спорить бесполезно, и согласился. Взял чай, выпил его, довольно быстро, и ушел, поблагодарив парня и попрощавшись.

Было в этом навязывании помощи что-то странное. Конечно, я был благодарен, что мне помогли доехать до отеля и не бросили одного, хотя мы были даже не знакомы, и я в общем-то справился бы сам. Но выглядело это так, как будто потребность у этих людей помочь мне была сильнее, чем мне – помощь получить. Да и это признание, что парень помогает мне, чтобы получить в награду очищение души… Появилось ощущение, что мной воспользовались. Может, это и было преувеличением, но мне его помощь вдруг представилась этакой работой, он помогает, потому что верит, что ему за это воздастся. Обычный бизнес, оказание услуг с фиксированной оплатой.

Несмотря на все шероховатости, день мне казался просто сказочным. Никогда и нигде я еще не чувствовал такой атмосферы, как в священном городе. Ощущение было близким то ли к эйфории, то ли к катарсису, то ли к тому и другому одновременно. Я вернулся к храму священного дерева, чтобы еще раз на него посмотреть. Вход в храм уже был закрыт, а из-за забора ничего не было видно. Тогда я решил прогуляться вдоль храмовой площади.

Практически сразу я увидел вход в какое-то общественное заведение сбоку, которого раньше здесь не было. Видимо, место закрыто днем и открывается вечером. Я решил зайти внутрь.

Это был еще один храм, только необычный, не такой как все остальные в священном городе. Войдя внутрь, я попал в небольшой дворик. Во дворике не было никаких религиозных статуй, которые обычно есть в каждом храме. Я огляделся. В стороне стояло здание с закрытым первым этажом, а наверх вела лестница. Я поднялся по лестнице и увидел необычное: на втором этаже была небольшая комнатушка, а в комнатушке стояли две скульптуры. Это были необычные скульптуры: они выглядели как что-то среднее между героями мультфильмов и плюшевыми игрушками, с большими глазами и игрушечными соотношениями тел. Откуда-то рядом лилась звонкая, похожая на мультяшную, музыка.

От такого вида на душе стало еще веселее. Я не понимал, что происходит, что это за божества, и что они значат, но выглядели они очень смешно, как будто этих богов придумали дети.

Я присел недалеко от алтаря со статуями, чтобы никому не мешать, и задумался. Попытался понять, что это за храм такой, но почти сразу мысли переключились. Я начал думать о том, как сильно проникся священным городом и как сильно его энергетика меня привлекает. А потом я решил уехать из него как можно скорее, завтра, с самого утра.

Вся эта атмосфера, которая меня окутала, была близкой к идеальной. Никогда ни одно место мне так не нравилось, как священный город. Мне хотелось здесь остаться навсегда, и я решил уехать как можно скорее. Почему? Сказка не могла продолжаться вечно, в конце концов, это маленький городок (а если точнее, деревня), и блуждая день ото дня от храма к храму, я быстро потеряю эту сказочную связь, которая превратится в рутину. Поэтому я решил уехать – чтобы священный город не потерял в моем сознании свою особенную ауру, и чтобы эта аура навсегда осталась со мной, хоть и в воспоминаниях.

Так оно и случилось. Прошли годы, а я все так же вспоминаю священный город как нечто уникальное и неповторимое. И как только воспоминания о нем появляются в моем сознании, меня сразу же начинает согревать то самое теплое чувство, которое я испытывал, прогуливаясь по его храмам. Уехать на следующий день было отличным решением.

На следующий день я встал как можно раньше, собрал свои рюкзаки, надел один на спину, а другой – на живот, и поспешил искать себе тук-тук, который довез бы меня до железнодорожной станции. Спешил уехать пораньше я не только потому, что хотел сохранить сказку о священном городе нетронутой в своей памяти, но и чтобы не встретить случайно никого из своих благотворителей, которые оказывали ненужную мне помощь в обмен на спасение своей души.

Я пришел на мост и практически сразу нашел транспорт – это было маршрутное такси (обычный тук-тук, в который набивают как можно больше людей). Кое-как уместившись на сиденье, которое было предназначено для одного человека, а сидели на нем трое, я приготовился к долгому пути.

Путь действительно оказался долгим, еще мы не успели тронутся, а все тело уже затекло: сидеть было неудобно, и делать это приходилось в максимально дискомфортной позе.

Но выбора не было, другого транспорта к станции было не найти.

Наконец водитель начал движение. Ехать пришлось несколько часов, путь от города к станции оказался гораздо длиннее, чем от станции в город – днем на дороге было много транспорта. Кое-как пробираясь через ряды машин, постоянно бибикающих, шумящих, мы наконец добрались до нужного места. Ощущения сказочной атмосферы священного города не было и в помине. Не только потому, что из города я уже уехал, но и потому, что за пару часов поездки в неудобной позе я устал так, что еле волочил ноги.

На вокзале я купил себе билет обратно до священной реки (других вариантов кроме как возвращаться обратно не было, да я и был не против еще раз пройтись по тому грязному берегу, где жизнь соединялась со смертью) и пошел искать место для отдыха. Устал я настолько, что даже решил снять комнату, хотя обычно я без проблем и без лишних сантиментов спал как все – на полу на вокзале.

Найдя подходящий гестхаус рядом с вокзалом, я снял комнату, в очень плохом состоянии, даже без умывальника (вода лилась из дыры на стене) и бросил свое уставшее тело на кровать. Спать не хотелось, но отдых мне был жизненно необходим.

Пролежав на кровати до самого вечера, я заставил себя встать, когда поезд уже почти должен был отправляться. Сходил поесть, вернулся в комнату за большим рюкзаком с одеждой и прочими принадлежностями и пошел садиться в поезд.

Поезд почти не опоздал. “Почти” значит опоздание часа в два-три в здешних краях. Я прикинул, когда приеду в священный город, и результат меня устроил – поезд прибудет еще засветло.

Ехать назад было проще. Когда путешествуешь и едешь впервые в незнакомое место, всегда испытываешь дискомфорт. Приходится преодолевать страх, выходить из зоны комфорта – страх неизвестности присутствует всегда. Постепенно, чем больше путешествуешь, тем сильнее этот страх притупляется, а со временем пропадает совсем. Остается лишь безразличие, тотальное безразличие. Даже если твой поезд остановится в середине пути, ночью, тебе скажут выйти наружу и уедут без тебя, тебе будет все равно.

Хотя, с таким сравнением, я наверное все же перегибаю палку. В таком случае страшно будет. Но в любом другом случае, при меньшей опасности, не будет страха. И ты будешь чувствовать, что твоим путешествиям чего-то не хватает. Этот страх и его преодоление – это незаменимая часть приключений, и если ты ее лишишься, то будешь по ней скучать. Помни об этом и цени страх неизведанного.

Назад же, туда, где ты уже бывал, действительно ехать всегда проще, даже если трудностей больше. Ты по крайней мере знаешь, куда едешь. Знаешь, где можно остановиться на ночлег, где можно поесть. Да и морально в знакомое место ехать легче, чем в незнакомое.

Вот и я, возвращаясь на священную реку, чувствовал легкость. Тем более, что трудностей в этот раз действительно не было.

Поезд наконец прибыл на нужную станцию. Я вышел из вагона и направился в свою комнату, ту же, что я снимал в первый раз, ту, где на двери висели чьи-то трусы (именно этим комната мне и запомнилась).

Я уже знал дорогу, поэтому путь был быстрее. Добрался до гестхауса, меня радостно встретил хозяин, все тот же, и дал ключ, в ту же комнату. Я поднялся на нужный мне этаж, открыл дверь и осмотрелся. Все было на месте, и было точно таким же, как и когда я здесь останавливался в первый раз. Даже трусы висели на двери, на том же месте, что и раньше. Хоть что-то в этой жизни вечно.

Что интересно, комната была убрана: сюда заходила или уборщица, или сам хозяин. Комнату убрали. Но трусы никто не тронул, они висели на том же месте. Может, это такой элемент декора?

Внезапно в дверь кто-то постучал. Я открыл. Передо мной стоял подросток лет четырнадцати, я его видел, подходя к гестхаусу.

Он спросил:

– Покурить хош?

Я не понял, о чем он.

– Ну это, косяк надо? Мариванна.

– Нет, спасибо, не курю.

– А, ну лан.

Подросток оглядел комнату, как будто что-то искал, и сам закрыл перед собой дверь. Странный тип. Я подумал, что было бы неплохо принять дополнительные меры предосторожности: вдруг он просто искал, что-нибудь, что можно у меня украсть. В этом, впрочем, не было необходимости – все ценные вещи я и так носил с собой, а в комнате пареньку могли достаться разве что трусы с двери. Вот их он пусть и забирает.

Привычной дорогой я направился к берегу священной реки. Прошел через темную улочку с уложенными высокими рядами дров для кремации и вышел к воде. Добрался до первой площади, на которой сжигали трупы, той, что поменьше. Никакого интереса кремация уже не вызвала: все, что я мог увидеть, я увидел, и все выводы, которые мог сделать, я уже сделал.

Поэтому я просто решил прогуляться вдоль реки – вдруг увижу что-нибудь интересное.

Я шел по дороге вдоль реки и смотрел по сторонам. Все как обычно: кто-то пьет чай, кто-то играет в крикет, кто-то смотрит, как сгорает тело близкого человека, кто-то – наматывает на жердь полусгоревшие внутренности и подмешивает их ближе к огню.

Мимо меня прошла процессия женщин в одинаковых рясах и с бритыми головами. Где-то я слышал, что так здесь проходят процессии овдовевших жен. Слышал я и то, что иногда вдовы сжигают себя живьем рядом с телами умерших мужей, не желая продолжать свою жизнь без любимого. К счастью, в нынешние времена такое встречается редко, и я не стал свидетелем подобного события. Я освободил женщинам дорогу, немного посмотрел им вслед и пошел дальше.

Вдруг меня окликнули. Я повернул голову и увидел девушку. Красивая, с раскосыми глазами, одетая по восточной моде. Выглядела она так, будто только что сошла с обложки модного журнала, опять же восточного. На ней был комбинезон – темные шорты чуть выше колен и темный верх, из-под которого виднелась белая блузка.

Но ногах у нее были туфли с высоким каблуком, которые, она, судя по всему, носила нечасто – передвигаться на них девушке было очень неудобно, было видно, что она не привыкла к высоким каблукам. Но надеть каблуки при посещении массового крематория на берегу грязной реки, в воде которой плавают человеческие останки, она почему-то решила. Да и в целом такой наряд в здешних, очень консервативных местах, выглядел весьма вульгарно. Знала ли об этом девушка? Скорее всего, нет. Было странно, как она вообще сюда попала и, главное, зачем?

Девушка подошла ко мне и заговорила:

– Привет! Ты знаешь, как мне попасть к кострам?

– Привет. Тебе надо вон туда, – Я указал пальцем на траурную площадь, на который жгли десятки трупов. – Там более масштабное место, но грязно и атмосфера давящая. А можешь пойти туда, – и указал в противоположную сторону, – там меньше костров, но атмосфера расслабленная, будет не так тяжело смотреть.

– Мне надо туда, где больше костров. – Ответила девушка.

Я пожал плечами.

– Будь осторожна, ты сильно выделяешься на фоне других людей.

– Да? – Удивилась девушка. – А ты можешь меня провести?

– Конечно.

Я пригласил ее вперед, и мы двинулись. Было странно, что она даже не осознает, как сильно бросается в глаза ее внешний вид. Да и вообще, зачем надевать модную одежду в такое место? Здесь не одежда важна, а правильный настрой и чистая голова.

Мы шли, я немного впереди, а девушка немного отставая от меня – каблуки мешали ей и не давали идти быстро. Мы подошли к коридору перед выходом на площадь. “Коридор, в котором пахнет жареным человеческим мясом”, – Вспомнил я.

Мы зашли внутрь. Сильный запах жареного мяса ударил в нос. Я обернулся. Девушка выглядела шокированной.

– Это запах человеческого мяса, ветром приносит его сюда от костров. – Зачем-то пояснил я, хотя все и так было понятно. – Все еще хочешь туда попасть?

Девушка закивала утвердительно, хотя глаза ее говорили противоположное, в них был ужас.

Я увидел в ее руках фотоаппарат. Все стало чуть понятнее – ее интересует не само место, ей просто нужно сделать фотографии. Похвастаться перед друзьями, запостить в интернет или продать в какое-нибудь издание… Не так важно. Зато стало понятно, зачем человек, который выглядит так, будто ему здесь совсем не место, сюда пришел.

Я указал на фотоаппарат:

– Вообще, здесь не разрешено снимать, но я видел много местных, делающих фотографии, даже родственники умерших иногда фотографируются. У тебя, раз ты выглядишь иностранкой, будут вымогать деньги, но я могу провести тебя в место с хорошим видом, где нет людей. Там ты сможешь сделать фотографии.