Заметки про Катюлика

Сегодня в полпервого утра мне позвонила мама. Я, разумеется, спала. Мама позвонила с криком:

– Бедный голодный Катюлик кушает у тебя на кухне корочку хлеба! Срочно вставай и покорми ее!

Я подскочила как ужаленная. Катюлик тихо шарилась по квартире.

– Ты ела? – спросила я ее.

– Да, я выпила чаю и отломила корочку от твоего хлеба.

– Ты голодная?

– Нет, я наелась.

– Ну и ладно, – решила я и стала варить себе чашечку кофе.

Кроме того, с Катюликом надо гулять. Я вспоминаю своих маленьких детей, которых категорически надо было выгуливать, потому что дома они офигевали. То же происходит и с Катюликом.

Вчера с утра я ездила с мамой к зубному, бросив Катюлика одну. Потом ждала замерщика для балкона. Потом мы ужинали. Выйти погулять смогли только в восемь вечера. Сил на это не было, но было надо. Потому что Катюлик доела ужин и скромно спросила:

– Ну, я одеваюсь?

– Конечно-конечно! – ведь я обещала ей пойти гулять еще в пять.

Мы сделали довольно большой круг, и вдруг, пока я гуляла с Катюликом, я вспомнила, как Катюлик гуляла со мной во Пскове. После целого дня забот и хлопот, после ужина мы шли с ней гулять на Великую. Почему-то даже в то время набережная во Пскове была уже очень красивая – эти прогулки, вначале по Октябрьскому проспекту, потом по набережной, до кремля – я очень любила.

Катюлик рассказывала. Она рассказывала про эвакуацию, про то, как они жили в Тамбове и как они туда добирались по льду Ладожского озера, как в соседний грузовик попала бомба и он ушел под лед, про маму с папой и почему они развелись, и много чего еще. Сейчас она тоже лучше вспоминает прошлое: ее мама и папа жили на Финском переулке, а потом переехали на Куйбышева, а на проспекте Блюхера до войны были огороды, на которых что-то выращивали китайцы (я неизменно удивляюсь этой информации), Катюлик гуляла по Покровской улице – и да, здесь была еще церковь.

– Здесь нет Покровской улицы! – с пеной у рта утверждаю я. – И церкви никакой нет и не было!

– Ну, до войны, – задумчиво говорит Катюлик.

Но все же вечером влезаю в Яндекс и после некоторых поисков нахожу: "Участок, расположенный между Безбородкинским проспектом и Лабораторной улицей, с 1912 года назывался Покровской улицей по церкви Покрова Пресвятой Богородицы, построенной на месте современного дома № 115 в 1907 году архитектором Виктором Бобровым и разобранной в 1930-е". То есть кусок проспекта Металлистов и есть Покровская улица. Бывшая Покровская улица.

А сегодня мы ходили "в рынок": я водила Катюлика на экскурсию по местным достопримечательностям. Рынок Катюлику понравился: "У нас в Пушкине такой же", – сказала она. Завтра по планам экскурсия в следующее гнездо разврата – ТД "Менахем". Он же "Сезон". Я все еще надеюсь поразить Катюлика хоть чем-нибудь.

А еще я зачем-то сделала кота из носка и подарила его Катюлику.

***

Сегодня с утра я поехала в Пушкин навестить Катюлика. Прям вот так – встала с утра и поехала. Маршрутка, метро, маршрутка, и вот я у двери. А дверь – не открывается. Я начинаю перекрикиваться с Катюликом через дверь.

– Не открывается! – кричит она.

– Успокойся и попробуй еще раз! – кричу я в ответ.

– Я не знаю, что случилось! – Катюлик продолжает колотиться в дверь. – Вчера парень какой-то ходил, наверное, он что-то накрутил!

– Ага, – говорю я, достаю ключи, которые у меня всегда с собой, и пытаюсь открыть первую наружную дверь. Понимаю, что дверь на задвижке. А Катюлик колотится с внутренней дверью и кричит:

– Кира, открой ключами дверь!

– Я открываю, – кричу я, – но она не открывается! Ты ее закрыла на задвижку!

– У меня нет задвижки на наружной двери! – кричит мне в ответ Катюлик.

О_о, тихо говорю я про себя. Ну как же нет.

У Катюлика две двери. Первая – металлическая, с металлической же задвижкой. Вторая – простая, но на ней замок и заклинило.

Мы перекрикивались и перезванивались минут десять. Катюлик в это время пыталась открыть замок, замок не открывался. И я решила, что надо звонить. Хорошо, что у меня с собой сумка, в сумке – телефон, в телефоне – интернет, а в интернете есть Яндекс. Я быстро нашла "вскрытие дверей Пушкин". Позвонила. Объяснила ситуацию. "Мастер приедет к вам где-то через час," – сказал спокойный голос в трубке.

За этот час я успела покурить, посидеть на ступеньках лестницы, несколько раз посоветовать Катюлику выпить таблетку феназепаму (ибо я не хотела после открытия дверей вызывать еще и скорую), посидеть на нечаянно обнаруженном на пятом этаже диване и почувствовать себя бомжом, послушать, как Катюлик пытается открыть дверь изнутри – звук напоминал мне мою морскую свинку, ночами и зубами трясущую свою клетку: кто слышал этот звук, не забудет его никогда.

Наконец мне позвонил Мастер:

– Я уже подъехал!

– В домофон звоните, – сказала я. Позвонила Катюлику и попросила ее открыть, если будут звонить. "Прашу стучать эсли не аткрывают". Посмотрела в окно. Мастера не было. Во двор зарулила шикарная тойота с тонированными стеклами. Из тойоты вышел мужик. Кто тут вспоминал Брюса Уиллиса? Ну вот почти. Мужик открыл багажник, достал ящик с инструментами, пахнул на меня каким-то парфюмом, и я поняла: это – Он. Кожаная куртка была на его широких плечах, джинсы обтягивали… хм. Ну почему самые фигуристые мужики всегда занимаются неинтеллектуальным трудом? Все эти сборщики мебели, садовники, чистильщики бассейнов, мальчик, который пешком тащил мне гипрок на десятый этаж? Чорт. Все прочитанное вычеркнуть и не увлекаться.

Мастер открыл свой ящик. В ящике лежал набор отмычек и дрель. Нет, шуруповерт. Или все-таки дрель? С помощью этих нехитрых инструментов, а также некоей изогнутой проволочки за пять минут он отодвинул щеколду на металлической двери и добрался до второй. Из замка торчали забытые Катюликом ключи. Еще за три минуты он открыл и этот замок, и спасенная принцесса, то есть Катюлик, кинулась к нему с объятиями.

– Спасибо, ах, спасибо, мой прекрасный принц! – кричала она. Уиллис был суров и непреклонен.

– Этот замок надо бы снять, – сказал он. – Потому что вы должны обеспечить своим родственникам доступ в квартиру. Вам сколько лет?

– Восемьдесят пять, – тихо пролепетала Катюлик.

– Двадцать пять? – переспросил мастер.

– Нет, восемьдесят пять! – повторила она уже с твердостью.

– Снимайте замок! – завопила я. – И щеколду тоже снимайте!

Мастер все снял. В смысле – щеколду и замок, а не то, что вы подумали. Когда он ушел, а мы с Катюликом сели пить чай, Катюлик задумчиво сказала:

– А он симпатичный! И такой приятный мужчина!

– Ну еще бы, – подумала я. Образ Спасителя (или Спасателя?) всегда привлекает юных дам типа Катюлика. А вслух спросила:

– Коньяк есть?

Коньяка не оказалось. Оказалась перцовка. Две рюмки, каковые и были мною распиты. А Катюлику после феназепама было нельзя )))

Теперь я пью коньяк дома.

Ваше здоровье.

***

Звонит Катюлик. Начинает разговор, ясное дело, с обычных жалоб на головную боль. Но как только я говорю: "Ты, наверное, устала… тебе уже надо отдохнуть", неожиданно выясняется, что Катюлик завтра ждет в гости своего друга Олега. Просто так, чайку попить. Я купила рыбу, говорит Катюлик, ну, ты знаешь… красную такую. И еще конфеты. И колбасу. Не помню, как называется. Но вкусная. 200 грамм. И у меня есть бутылка коньяка. Маленькая.

– Коньяк Олегу не давай! – кричу я. – Оставь коньяк мне!

– Не волнуйся, – утешает меня Катюлик. – Ты без коньяка не останешься.

А еще она звонила Валентину, а Валентин (мерзавец!) не подходит к телефону. Уехал, наверное. А ведь они с ним договаривались тоже встретиться и погулять. Возможно, сходить в Исполком пообедать.

А еще она сегодня ходила в магазин. Покупать огурцы.

– Банка – как раз на двоих, – сказал ей продавец.

– А мне на двоих не надо, – гордо сказала Катюлик. – Я одна живу.

Тогда продавец ей сказал, какая она прекрасная. И еще сказал:

– А хотите, я вас познакомлю? У меня тут есть на примете жених. Хороший. Работящий. 65 лет всего.

– Хи-хи, – сказала Катюлик. – Мне уже 85! – И не стала знакомиться.

А еще она гуляла и видела мужчину с тремя пуделями. Все разные, и такие красивые! Она их часто видит. Она подошла и спросила:

– А можно их погладить? Они же не кусаются?

– Можно, конечно, – разрешил мужчина.

– А чем вы их кормите? – спросила Катюлик.

– Сухим кормом.

– А что это вы с ними все один гуляете? Тяжело, наверное, одному-то? – поинтересовалась Катюлик дальше.

– Я женат, – строго ответил ей мужчина.

– Вот и хорошо! – согласилась Катюлик. – Есть кому обед сварить.

***

Сегодня мы ездили в Пушкин.

В прошлый раз мы ходили в "Белого кролика". Это после него Катюлик качалась на качелях. Там мы взяли себе пиво – нам с мамой по 0,5, Катюлику – 0,3. Она выпила его в один момент, с удовольствием восклицала «Ой, какая я пьяная!» и строила детей, которые бегали по "Кролику". Понятно, что пивом мы в "Кролике" не ограничились. Мама записывала слово "руккола" и потом еще десять раз спрашивала у меня название "этой прекрасной травы" по телефону.

Иногда я думаю, что смерть Дедулика принесла Катюлику некоторое облегчение. Долгое время она переживала – она и до сих пор переживает – но с тех пор, как его не стало, Катюлик ведет совершенно другую жизнь. Мама настропалила ее подружиться с соседками и наладила ей социальные контакты, пока была в Пушкине. У Катюлика есть теперь подружка – соседка Надя, с которой она ходит гулять и на концерты.

Раньше я думала, что пенсионеры у нас одиноки, несчастны и им совершенно некуда пойти. Но я смотрю на жизнь Катюлика и понимаю, что это не совсем так. Катюлик часто ходит на концерты – в Пушкине есть Дом молодежи "Царскосельский". Она ходила туда на Надежду Бабкину и балет "Тодес", в энтузиазме и упоении рассказывала нам об этом. Она ходит на абонементные концерты. Она выпрашивает у кассиров бесплатные билеты. На какой-то концерт она прорвалась с Надей и вовсе без билета: «У вас же написано – свободный вход! Какие билеты?! У нас нет никаких билетов, мы пройдем так!» – и прошли.

Катюлик ходит на концерты детской музыкальной школы – тоже бесплатно. Выступления хоров, концерты филармонической музыки – все это ей доступно. Иногда о бесплатных концертах ей сообщает дама из блокадного общества, Елена Фишелевна. "Ах, какой дирижер был на том концерте! Мне так понравилось! И оркестр! Там были и скрипки, и трубы, и эта… маленькая… как ее.. – Флейта? – Ну, похоже… и ах! они так замечательно играли!"

Когда женщина говорит о концертах, то понятно, что возникает необходимость в одежде. Катюлик покупает себе платьишки. Правда, вначале ее приходится долго уговаривать.

– Ах, – говорит она. – Но у меня же столько одежды!

– Да, – обычно отвечаю я. – Одежды и правда много, но она же вся тебе велика! Это же совершенно невозможно носить!

– Пожалуй, – соглашается Катюлик.

– Купи себе платье!

– Вчера я смотрела платья с Надькой… – отвечает она задумчиво. – Но это же немыслимо! Мне нужно платье с закрытым воротом и рукавами! А таких просто нет! Это же неприлично: ходить с такой шеей, как у меня!

– В твоем возрасте уже все прилично! – Но Катюлик непоколебима:

– У меня же нет бицепсов, как у Лены! У меня какие-то макаронины! Мне нужны рукава. Ну хотя бы три четверти! И прикрыть шею. Обязательно нужен воротник!

Сегодня мы встретились во дворе. Катюлик, в голубой юбке и синем свитере, тихо сидела на скамеечке – причем так тихо, что мы ее даже не сразу заметили. Мы пошли делать дело: писать доверенность.

– Ведь если со мной что случится… – вздыхает Катюлик и тыкает меня локтем в бок: – Посмотри, посмотри, какой симпатичный молодой человек! (Про операциониста в банке.) Настоящий красавец!

А с другой стороны меня тыкает локтем в бок мама:

– Кирка, правда, мы похожи на стервятников?

– Конечно, – соглашаюсь я с ними обеими одновременно.

А потом мы куражились в магазине "Кураж" и, кажется, скупили полмагазина. Мама приобрела себе юбку безумной красно-желто-оранжевой расцветки и коралловую блузку. Катюлик – юбочку, кофточку и еще кофточку.

– А можно я в них останусь? – спрашивает она продавщицу.

– Конечно-конечно, я вам и так все посчитаю! А все ваше мы сложим в пакетик!

– А скидочку сделаете? – спрашивает Катюлик.

– Хмммм… посмотрим. Итого… с вас… – и называет сумму.

– Ой, – говорит Катюлик. – А у меня столько нету! Мне не хватит! Может, скинете немного?

– Да у нас есть деньги, мы тебе добавим! – говорим мы с мамой, расплачиваемся и уходим.

Я тащу пакет со шмотьем. Катюлик, довольная и счастливая, идет в новой юбке и новой блузке. Мы идем в болгарский ресторан. Который оказался вовсе не рестораном, а кафе. Обслуживающий персонал смотрит на нас с ужасом: мы представляем собой странную компанию. Особенно когда с ходу заказываем три пива по 0,5.

– Понимаете, – объясняем мы официантке, – в прошлый раз мы ей (показываем на Катюлика) взяли 0,3, и ей не хватило…

Официантка понимающе кивает и уходит. Местный алкаш стреляет у меня сигарету. Мы едим странную еду, не очень похожую на болгарскую (которую я, правда, никогда и не пробовала) и сухарики (которые оказались дополнительным бонусом к пиву).

Когда настает час расплаты, Катюлик говорит:

– Давайте я заплачу! – и тянется за кошельком.

– У тебя же нет денег! – хором говорим мы с мамой.

– А я наврала! – хихикает Катюлик. – У меня есть деньги! Я думала, она мне скидку сделает!

Потом мы, сытые и не очень довольные, но немного пьяные, ползем в сторону дома.

– Все же надо было идти в "Кролика", – говорит Катюлик. – Поели бы там этой чудесной рыбы. Как она называется?

Аргументы, что в "Кролике" в три раза дороже, не прокатывают.

Дома у Катюлика в вазах стоит сирень, которую они с Надькой наломали накануне где-то в парке. На балконе цветут цветы, частично купленные, частично уворованные с клумб города Пушкина. Роскошная розовая азалия, которой Катюлик пленилась и – как ни странно – купила в цветочном магазине.

Обессиленная, я падаю на диван, а Катюлик заваривает чай и попеременно предлагает:

– Ларочка, съешь бутерброд с колбасой! Очень вкусная! Тебе сделать?

– Сделай, – говорит Ларочка, которая тоже еле шевелится.

– А вот медовик! Кушай!

– Угу, – говорит Ларочка, жующая бутерброд.

– И шоколадка!

– Я ем бутерброд!

– И вот конфеты еще! Держи! И шоколадка – на, возьми! она очень вкусная! И колбаса… колбасу ты пробовала?!

На обратную дорогу мы все же вызываем такси.

– Как ты думаешь, мы ее нагуляли? – спрашивает мама.

– Это мы себя угуляли, – отвечаю я.

Катюлик спускается нас проводить:

– Обязательно позвоните, когда доедете!

Вечером мне звонит мама.

– Ты представляешь, Катюлика нет дома!

– Я же говорила, что она еще шляться пойдет.

Через час мама перезванивает:

– Да! Они гуляли с Надькой. До Египетских ворот – и обратно.

Наверное, опять сирень рвали.

***

Две вещи убеждают меня в собственном идиотизме: заполнение всяческих документов и налоговая декларация. Когда я заполняла ее в первый раз – от руки – я как никогда была близка к сумасшествию. Из пункта 050 вычтите пп. 070 и прибавьте к нему пп. 250. Полученный результат запишите в пп. 385 на листе Ж.

Не получилось?

Попробуйте заново.

В четверг мне пришло письмо из налоговой. Что я неправильно оформила вычет и остаток и если я в течение 5 рабочих дней к ним не приду, то меня постигнет штраф в сколько-то МРОТ и кары небесные, о чем дрожащим голосом сообщила мне Катюлик, зачитывая письмо.

В пятницу я позвонила в налоговую, мило похихикала с инспектором (представляете себе?), а вчера вечером, после частичной сборки шкафа, села исправлять ошибки в декларации.

– Пять на два не делится?

– Не делится.

– Алиса, ты меня не путай!

До двух ночи я билась с тупой программой, не желающей выдавать мне нужный результат. Я думала, я свихнусь. Я читала форумы по бухучету, но там было примерно то же, что в первом абзаце у меня. Ну, вы убедились, что все на самом деле очень просто? – жизнерадостно спрашивал в конце статьи автор.

В полтретьего я плюнула, распечатала то, что получилось, сохранила декларацию на флешку и решила, что назавтра буду падать к ногам инспекторши с криком "Простите дуру тупую и помогите, чем можете".

Но обошлось. Уже в 12 часов я была в Пушкине и звонила инспекторше по телефону, любезно ею оставленному. Она спустилась ко мне, посмотрела в декларацию и сказала: «Все хорошо».

Счастливая, я пошла к Катюлику.

– Ах, – сказала Катюлик, – у меня так болит голова! Я никуда не пойду!

– Ну тогда я поеду на дачу на трехчасовой электричке! – начала ее шантажировать я. Катюлик начала собираться. Это все же зрелище, достойное пера поэта. Перемерив все блузочки, кофточки, юбочки и брючки, имевшиеся в наличии, Катюлик наконец собралась.

Мы, конечно, решили идти в ресторан. В Пушкине, на Октябрьском проспекте, открылся прелестный итальянский ресторан – не дешевый, но и не такой дорогой, как "Кролик". Очень милое место.

Понятно, что идти в ресторан просто так нельзя. Надо пройтись по близлежащим магазинам, нагулять аппетит. Мы с Катюликом заценили украшения из поделочных камней и драг. металлов. Мы оценили маечки и шортики. Мы приценились к веникам и решили, что на рынке лучше и дешевле. И наконец мы дошли до шляп, шляпок и шляпочек. Мы перемерили все – это уж как водится. Весь магазин смотрел на Катюлика в такой шляпке и вот в такой – но вот эта, пожалуй, лучше. И недорого – всего шестьсот рублей! Но посмотрите, как богато! (Фрикативное "г", вы знаете). Пока Катюлик выбирала, я купила себе розовую шляпку. (Думаю, это разжижение мозгов.) А Катюлик купила шляпку в цветочек. И в этой шляпке пошла в ресторан.

По дороге мне позвонил обеспокоенный муж.

– Ну что у тебя с налоговой? – спросил он.

– Я купила шляпку, – ответила я.

– Зачем тебе шляпка? -спросил он.

– Розовую, – ответила я.

Только мужчина может задавать такие вопросы. Девочки почему-то их не задают.

В ресторане мы с Катюликом выпили пива, съели лосося и палтуса – и только потому, что куриных грудок с рикоттой и еще какой-то фигней у них не оказалось. Попивая пиво, я задумалась о том, что, наверное, надо было бы к рыбе-то белое вино, но… А Катюлик кокетливо спросила у официантки:

– А я напьюсь пьяная с этого пива?

– Ну что вы, – любезно ответила несколько шокированная девушка. Подозреваю, нечасто она видит шикарных старушек в платьях и шляпках.

Когда мы шли домой, нас обогнала пожилая дама на велосипеде. Она долго тренькала звонком, наконец объехала нас и спросила:

– Не слышите, что ли, ни хрена?

– А хрен ли вы по тротуару ездите, – как истинная Леди, ответила ей Катюлик.

И пошла хвастаться перед соседками шляпкой и рестораном.

***

Звоню Катюлику в больницу на мобильник. Катюлик трубку не берет, но через пять минут перезванивает.

– Извини, я не могла разговаривать. Пролезала через дырку в заборе. Ты знаешь, мне девочки эту дырку показали, и теперь я могу в парк пролезать. Но очень сложно – дырка узкая такая, надо поджаться, ты понимаешь… поэтому телефон я взять никак не могла.

***

Катюлик, робко:

– А что, Кира, того вина больше не осталось?

Сопьюсь я, сопьюсь.

***

– Я у тебя взяла тут… В металлической баночке… – говорит Катюлик. – Намазала на лицо… Оно такое… Как сало.

– А, – выдыхаю я. – Это средство для снятия макияжа. Иди смывай.

***

Звоню Катюлику.

– Я, – говорит Катюлик, – пойду гулять в парк!

Перезваниваю через два часа.

– Ах, – говорит Катюлик, – ни в какой парк я не пошла! Я пошла в парикмахерскую и сделала себе брови!

***

Звоню Катюлику. Спрашиваю, как дела, чем занималась и все такое.

– А ты уже слышала о моих приключениях? – спрашивает Катюлик.

– Конечно, слышала, мама мне уже рассказала, но я хотела бы услышать еще раз от тебя.

– Ну, я вчера пошла в ресторан, – начинает Катюлик. – По дороге встретила соседа Юлиана, у которого недавно жена умерла. Я ему говорю: Юлиан, пойдемте со мной в ресторан! А он отвечает, что у него и так дома еды полно, и ему надо проездной продлевать – отказался.

– Негодяй!

– И я пошла в ресторан одна. Народу было много, но мне достался столик. Я заказала рыбу… ну, эту…

– Сига?

– Да, сига. И триста грамм пива. Рыба вкусная, ты знаешь, я ее люблю. Когда я уже почти все съела, в ресторан зашли мужик с женщиной. Я им говорю – садитесь за мой столик, я уже ухожу! А мужик – поддатый немного – говорит: Нет, нет, что вы, не уходите! Посидите с нами! Я отвечаю: ну что я буду сидеть! Я уже старая! (это кокетство надо слышать) – Какая же вы старая! Сколько вам лет? – Мне – восемьдесят шесть! – А моей маме – семьдесят семь, говорит мужик, и она выглядит намного хуже вас! И потом говорит: – Я за вас заплачу! – Пошел туда, где официанты, и, представляешь, оплатил мой обед! Я отказывалась, конечно, но он сказал – нет. Пока он ходил, я этой его девушке… женщине – говорю: давайте я вам деньги отдам! А она – нет, что вы, что вы, он если что решил, то так и сделает! Не надо ничего! А мужик вернулся, говорит: Давайте я договорюсь, вас до дома подвезут! – Нет-нет-нет, я еще хочу прогуляться! – Тогда… подождите минуточку, не уходите никуда! – И принес, представляешь, мне три шоколадки! Подарил. Ну я, конечно, поблагодарила и пошла потом гулять. По Октябрьскому бульвару и до парка. В аптеку зашла, меня там знают, поговорила с ними…

– Замечательная история! – говорю я.

Подозреваю, что скоро Катюлик станет достопримечательностью города Пушкина – наряду с Екатерининским дворцом.

Слушая наше дыхание.

Я еду в Пушкин. Почему-то еду с Витебского вокзала, а не на маршрутке, как обычно.

Я люблю Витебский вокзал. Он самый красивый. Я люблю запах поездов. Чем там пахнет? Дегтем? Волнующий запах. Вызывающий жажду странствий.

Света на Витебском вокзале нет. Освещены туалеты и ларьки, автоматы по продаже зонтов и линз – самых необходимых вещей. Среди кружевных перил и лестниц ходят призраки с чемоданами и исчезают во тьме. Слышен лишь перестук чемоданных колесиков по плиточному полу.

Я покупаю билет и иду на электричку. Считаю вагоны: мне нужен четвертый. Мой свекор говорил, что всегда нужно ездить в четвертом вагоне – он не моторный. На соседнем пути стоит поезд Петербург – Таллинн. Окна освещены, я вижу, как люди заходят туда, усаживаются – почему-то только сидячие места. Скоро они поедут в Таллинн. Башенки, Толстая Маргарита, кофе и ликер, ратуша и рынок, старая кладка и узкие улочки, по которым я как-то каталась на смешном паровозике.

Я сажусь в электричку. Люди едут с работы, едят хычины. Запах стоит невыносимый, и сразу хочется есть.

– Да, я с работы. Где? Где-где, как обычно, на вокзале. Да, скоро буду.

Напротив садится женщина, оставляет на сиденье пакет, идет курить. "Курение в тамбурах запрещено". Это никого не беспокоит, кроме меня – я покурила еще на улице, глядя на таллинский поезд.

Рядом с пакетом усаживается мужик – потертая куртка, кепка, пустые голубые глаза. Достает из портфеля бумаги. Куда-то уходит. Возвращается, садится рядом со мной. На бумагах – названия станций: Павловск, Вырица, Новинка, Чаща, Оредеж. Расписание электричек. Он что-то чертит, заполняет или просто на них смотрит.

Женщина возвращается, берет пакет и пересаживается на другое сиденье. На ее место садится парочка – мальчик и девочка. Они хихикают и что-то обсуждают. У мальчика, когда он смеется, появляются морщины вокруг глаз – морщины, морщинки, гусиные лапки. Мальчику лет семнадцать. Старый мальчик. На станции 21 километр они вылетают из вагона.

Я поднимаюсь и иду к выходу. В тамбуре стоят два мужика мрачного вида. С противоположного конца вагона приближаются контролеры. Успеют дойти или не успеют? Успевают. Проверяют билеты.

– А этот мужик, он что? Так билет и не показал?

– Не показал. Сказал, что он тут проверяет контролеров. Вон у него бумаги какие-то.

– А удостоверение есть?

– А удостоверения нет. Ничего нет.

– Да я уже показывал вам билет!

– Когда?

– В самом начале!

– В самом начале мы вас не видели!

– А я уходил в начало поезда! Я тут вашу работу проверяю!

У мужика звонит телефон. Он извиняется и выходит из тамбура.

– Да ну его, ненормальный какой-то. Пускай без билета едет.

– А может, выбросить его из поезда?

– Или шокером…

– Незаряженным?

– А что? А потом в пластиковый мешок. Видела – пластиковые черные мешки вдоль дороги валяются? Вот туда его…