В рейд пошла одна старушка

– Грей, солнышко,

Не иди, дождик,

Спрячьтесь, тучки,

Уходи, голый эльф.

Галаэнхриель пела уже что попало, но останавливаться не собиралась. Ей очень нравился звук ее собственного голоса.

– Ну, пошли что ли, Зоя Валерьяновна, – страдальчески поморщился привратник. Вопросов к Светлой Княгине у него было немало. Что вообще тут у нее творится?

Да и в голове назревала одна вполне осознанная мыслишка: единственный способ вернуться домой – уничтожить Темного Лорда. И в этот раз он не позволит старухе так просто все разрушить. Надо бы с ней беседу провести. И подготовиться в этот раз как следует.

Безрогая старая фурия шагала впереди него по дорожке. В ее руках благоухала охапка цветов, которые она срывала по пути. Она чуть ли не подпрыгивала от удовольствия, а ее Кат Ши лениво отбивал лапой мух и пчел. Он уже перекусил парочкой крыс и теперь находился в очень благодушном настроении.

Эта чокнутая парочка немало ему еще крови попьет – от них вообще не знаешь, чего ожидать. Но, несмотря на все это, привратник не удержался и улыбнулся: уж больно потешно выглядела грозная фурия с гладиолусом за ухом.

***

– Галочка, а огурцы, огурцы могёшь? – спрашивала Зоя Валерьяновна, глядя желтыми восхищенными глазами на груду овощей, которые все прибывали и прибывали.

«Галочка» застенчиво алела щечками и поправляла кружавчики на белом платьице. Огурцы она тоже «могла».

Зоя Валерьяновна с хрустом надкусила сочный овощ.

«ВОСПОЛНЕНИЕ ЗДОРОВЬЯ – 50 ЕДИНИЦ»

– Вкуснотишша, – сказала Зоя Валерьяновна, протягивая огуречную попку Ссанычу. Тот брезгливо дернулся в сторону – не для огурцов у него такие прекрасные острые клыки и когти росли.

– Ну и жри себе мышатину, – фыркнула Зоя Валерьяновна, наворачивая ароматный пастернак. Дар Светлой Княгини пришелся ко двору.

Привратник меланхолично размешивал хрустальной ложечкой чай. Ему мучительно хотелось вовсе даже не чая, но бегать за гномами на предмет самогонки было не с руки. Он ждал, когда фурия и Светлая Княгиня закончат садоводо-огородные извращения.

– А это чего? – вопрошала Зоя Валерьяновна, осторожно тыкая когтем в странного вида плод.

– Гуава, бабушка, – ласково отвечала Галаэнхриель.

– Не-не, эту гуану сама кушай, деточка, – вежливо говорила Зоя Валерьяновна, примеряясь к очередному огурчику.

Привратник фыркнул. Фурия начала его забавлять, но пора уже и делом заняться.

– Милые дамы, – начал он хорошо поставленным голосом, – у нас на повестке дня одна хе… хм.. задача. Зоя Валерьяновна, домой все еще хочешь?

Огурцы были позабыты. Фурия закивала головой, радуясь отсутствию тяжелых рогов.

– А ты, Галаэнхриель, хочешь, чтобы Темный Лорд был побежден?

Светлая Княгиня наморщила чудный лобик и выдала:

– Да этого старого козла давно пора кокнуть. Изгадил мне молодость, опошлил юность, чмо бессмысленное. Ой, простите…

Светлая прикрыла ладошкой ротик. Привратник очумело посмотрел на Галаэнхриель, а вот Зоя Валерьяновна лишь понимающе кивнула.

– Чего, мужик твой, чтоль?

– Ох, мужик… Да козел он, а не мужик, – завелась Галаэнхриель, потом села на стульчик из белого дерева с шелковой подушечкой, подперла прекрасную головку кулачком и горестно вздохнула. Из бирюзовых глаз жемчужными горошинами полились слезы.

Зоя Валерьяновна по-свойски, мягким жестом успокаивающе погладила Галаэнхриель по головке.

– Ну-ну, милая, че слезы-то лить. Вот мой пил не просыхая, погуливал еще, кобелишша.

– И чего? – всхлипнула Галаэнхриель, невольно заинтересовавшись.

– А ничо. Помер. Вот Ссаныч теперь у меня есть. И я тебе, девка, скажу по секрету, что кот всяко лучше мужика. Жреть чо дашь, ну, ежели приучить, гадит где надо, ханку не жрет, руку не поднимает. Поговорить с ним завсегда можно – он хоть и кот, а все понимает.

Привратник с сомнением и отчасти с возмущением (ему было обидно за весь мужской род) покосился на бабкиного Кат Ши, который что-то с аппетитом жрал под столом. Наверное, все же соблазнился огуречными попками.

– Тоже кота заведу! Только мой-то жив, жив и процветает… Ох, бабушка, тяжко мне, аж в груди ноет, болит всенощно. Он, негодяй, меня соблазнил, опорочил, честь девичью отобрал, обманул, а еще жениться обещал и де… деток завести…

– Ох, подлец, – ахнула Зоя Валерьяновна. Глазки ее заблестели – пообсуждать чужие беды она всегда была «за».

– А потом ушел, единорога моего из денника угнал, нечестивец! И суккубку себе завел!

– Негодяй какой! – снова охнула Зоя Валерьяновна.

– Сейчас, бабушка, – подскочила вдруг Галаэнхриель и щелкнула пальцами. На столе появился плетеный большой кувшин, он которого дивно пахло спелым, прогретым на солнце виноградом.

«ВИНО ИСТИНЫ. ОЧЕНЬ РЕДКИЙ ИНГРИДИЕНТ. УРОВЕНЬ – 47».

Галаэнхриель плеснула из кувшина в красивые резные бокалы.

– Угощайся же, моя добрая фурия, милая моя подруга. Свое, домашнее, – сказала Галаэнхриель и сразу же опрокинула в себя первую пробу.

– Даже не вздумай, – сказал привратник, хватая Зою Валерьяновну за локоток.

– Бабушке лекарству не даешь, а? А знаешь, сколько у баушки пенсия? – завела старую шарманку Зоя Валерьяновна, косясь на бокал. Ее манил изумительный аромат вина. Да и Зоя Валерьяновна в бытность свою обыкновенной старушкой порой позволяла себе выпить наперсточек сладкого крымского.

Привратник на это мысленно плюнул, выпустил «баушкин» локоток и встал. Помирать от фурячьего энерговампиризма в очередной раз ему не хотелось.

– Тогда уж без меня. Мне ваши пьяные откровения даром не нужны.

– Иди-иди, – сказала Зоя Валерьяновна, принюхиваясь к вину, – вишь, у Галочки беда. Тут мудрость нужна да компань хорошая.

Привратник хмыкнул и направился к выходу. Ссаныч увязался за ним. От него пахло серной кислотой и свежими огурцами.

– Ну что, девка, за нас, красивых, – выдохнула Зоя Валерьяновна, накатывая первую. Вечер обещал быть томным.

***

– Черный вооорон!

– Чтож ты вьесся

Над моею го-ло-вой

– Ты над Те-о-омным

Лор-дом вейся

Потому что он козел!

Привратник прислушался к двери запертого зала Встреч в Светлом Дворце. Он сидел на крылечке у входа, а Ссаныч развалился у него на коленках, вконец обнаглев.

– Да, друг. Это мы правильно сделали, что оттуда свинтили.

Ссаныч согласно мявкнул, хотя звук больше напоминал визг старой бензопилы.

– … И эгрегор света у меня спер, выкрал!.. А суккубка его страшная, чудовищная! Ноги совсем неровные! Башка лохматая! И он – ее выбрал! Ее! Не меня!

Плачущий голос Галаэнхриель поднялся до каких-то ультразвуковых частот.

– Да ты, девка, тяп-модель! У нас бы на тебя все мужики глазья выложили ба! Ты гля в зеркало на себя! А Лорд твой – дурак! Как есть – идиёт!

– А вот бросил, бро-осил меня…

– Долюшка наша женска-а-а-я-я, тяжелая…

– Тяжелаая!

– Никто нас не пожалеет, не приголубит!

– Не пожалееет!

– И мы жалеть не будем!

– Да, не будем!

– Отомстим!

– Да! Отомстим! Чтоб у него меч-кладенец затупился! Чтоб его эдрические доспехи ему зад натерли! Чтоб ему его суккубка рога в …. засунула!

«О, созрели», – подумал привратник, спихивая кота с колен. Он распахнул двери, входя в зал Встреч.

Ему открылась чудная картина.

Растрепанная Галаэнхриель, румяная, хорошенькая, держала в руках бутыль, воинственно потрясая ею в воздухе. Еще штук пять пустых художественно валялись по столу в гроздьях винограда. «И это меня всего час не было», – подумал привратник, оглядывая пустые емкости. Фурия умильно кивала, глядя на развоевавшуюся Галаэнхриель. Дамы чудно спелись, понимая друг друга с полуслова.

– О, явился мой милый поляк! Нет, ну ты мне скажи! Ты же мужик! Ты – скажи! Разве можно вот это вот променять на суккубку какую-то?! – пьяно вопросила Галаэнхриель, вставая на цыпочки и вытягивая изящную ножку. Светлые пряди разметались вокруг нее, белое кружево обтянуло аппетитные формы.

– Э… Ну… Нет…

– Вот! А я о чем! Наливай! За нас, красивых!

– Запоем!

– Запоем!

– Мадам Брошкина!

– А я такая вся такая растакая!

– Но что он в ней нашел!

– Но мой поезд ушел!

– Ууу! А-а-а!

«П…», – снова подумал привратник и опять вышел, плотненько притворив за собой дверь. Теперь уже до утра. Пусть дамы отдохнут. А вот завтра… завтра уже и поговорим на трезвые головы. И вообще, светлая под действием вина истины ляпнула, что Темный Лорд спер ее Эгрегор Света. И теперь более-менее понятен перекос светлых и темных сил и нарушение мирового баланса. М-да. Молодец Княгиня!

Качая головой, привратник отправился на поиски спальни в пустующем Светлом Дворце.

«Никто меня не любит,

Никто не приласкает,

Пойду я у садочек, 

Наемся червичкив», – разудало неслось ему вслед в два голоса.

– Жуть, – меланхолично сказал привратник, найдя, наконец, свободную комнатку и заваливаясь в постель. Ссаныч улегся рядом, раздраженно раздирая белоснежную простынь когтями. Им сегодня предстояло засыпать под российский популярный репертуар классических женских застолий.

Глава 11. Red Dead Redemption

Ранним утром, как только небо окрасилось в малиновый рассвет, в замке светлой княгини раздался злорадный звонкий голос привратника. Сам привратник стоял под дверями покоев Светлой, пел во все горло и аккомпанировал себе двумя железными колотушками.

Марш, марш, Домбровски, 

З земи влоскей до Польски, 

За твоим пшэводэм 

Злончым се з народэм.

Из-за двери покоев послышался полный страдания стон.

– Яну-у-уш! Хва-а-атит!

– Я вам тоже два часа назад говорил «хватит», когда вы пошли к гномам за самогоном. Вот теперь терпите, – ехидненько сказал он и загремел колотушками погромче.

Як Чарнецки до Познаня 

По швэдским забожэ, 

Для ойчызны ратованя 

Врутим се пшэз можэ!

– А ну, примолки! Не вишь, Галочке плохо!

Фурия выползла из соседних покоев и выглядела вполне себе бодро. Ну а что ей сделается? Только скилл сопротивления ядам прокачается. А вот светлой… Той – да, не повезло.

..Спустя час фурия суетилась на кухне рядом с бледной, как простыня, Галаэнхриель.

– Галочка, ты вот на, соку томатного тебе надавила, да с соличкой. Ты пей, пей, девка, получшеет.

Привратник сидел за столом, хмыкая и осуждающе поглядывая на Светлую Княгиню.

– Че вылупился? – насупилась Зоя Валерьяновна, хлопоча над светлой.

– Ниче, – передразнил привратник и снова хмыкнул, глядя, как светлая жадно допивает литрушку сока.

– Это проклятие! Это происки Темного Лорда! Это он, он виноват! Он отравил меня! – простонала Галаэнхриель.

– Конечно, проклятие, – согласился привратник, – «Синяя ночь» называется.

– Новое какое-то? – прошептала полумертвая светлая.

– Да нет, как раз-таки очень древнее. Вызывается десятью бутылями вина и банкой самогона, выкушанных в два жадных лица.

Галаэнхриель стыдливо прикрыла глаза. Туман в голове начал рассеиваться, и она хлопнула себя по лбу ладошкой. Взмахнула руками и что-то пробормотала. Перед ней появился пузырек зелья идеального здоровья, который она тут же в себя и опрокинула.

На ее лицо мгновенно вернулся румянец, а в глаза – жизнь.

– Глупая я дура. А ты, Януш, бессердечный осел! – заявила она, спешно переплетая лохматые волосы, – вот Зоечка наша умница, не то, что ты. Она хоть и страшная, и фурия, и старая, как развалины Эо, а все же почеловечнее тебя будет.

– Старая, страшная… Ты, девка, в себе дяржи, – нахохлилась фурия, – думашь, всегда молодая будешь? И волосья твои повыпадают, и рожа сморщинится!

– Так! Стоп! – сказал привратник, начиная подозревать подвох. – Ну-ка, обе, открыли свои навыки. Быстро!

Дамы от неожиданности послушались.

– В раздел временных эффектов! Живее! Так я и знал, – страдальчески протянул привратник, опустив голову на стол. – Во дуры! Читайте!

«ЭФФЕКТ ВИНА ИСТИНЫ – ПОСТОЯННЫЙ, ПРИОБРЕТЕННЫЙ. НАВЫКИ «ЛУКАВСТВО», «КРАСНОРЕЧИЕ», «ОБМАН», «СКРЫТНОСТЬ» НЕДОСТУПНЫ»

– Все… Финиш! Вы теперь только правду будете говорить! И скрытно никуда нам не пролезть, и не соврать, даже с купцом не поторговаться! Вот курва!

Дамы замолчали, осознавая западло, которые они сами себе подкинули.

– Ну а чо, врать грешно, – наконец ляпнула Зоя Валерьяновна.

– Ну а я вообще никогда не вру! Ну, то есть, вру, но это только в последнее время… ну еще тогда соврала, когда в пять лет маменька…

– Так. Стоп. Дамы, молчать. Давайте пока забудем о нашем маленьком провале и приступим к обсуждению дальнейших шагов. Только не как вчера! Без вина, водки, самогона! Без песен и пьяных слез! Нам нужно победить Темного Лорда. Светлая, ты, как я понимаю, с нами?

– Да, – выдохнула Галаэнхриель. В ее бирюзовых глазах полыхнуло пламя возмездия, а маленькие ручки сжались в кулачки.

– Ну и славненько. Пригодишься. Так вот. Нам надо выбраться из твоих земель, пройти все приграничные земли, перебраться через Драконий Вал, пройти часть Темных земель и дойти, наконец, до замка Темного Лорда.

Януш покрутил фигу или композицию пальцами, очень на нее похожую, кастуя заклинание пути. Перед ними развернулась большая подробная карта.

– Вот отсюда и воо-о-от сюда, – провел он рукой длиннющую линию.

– Порталы? – заикнулась было Галаэнхриель, но Януш очень выразительно на нее посмотрел.

– Ненавижу порталы, – прошипел он сквозь зубы, – да и к тому же они нас на куски разметают, силы-то у нас полярные.

– Ну, тогда пешком, – загрустила Галаэнхриель.

Тащиться к замку своего бывшего через весь игровой мир ей не хотелось, но раз уж она встала на путь возмездия, то надо идти до конца. Решимость и готовность к лишениям проступила на ее прекрасном строгом лице; в нежном взгляде появилась сталь. Осанка стала еще ровнее, на чудном лобике залегла озабоченная морщинка. Галаэнхриель являла бы собой образец идеальной воительницы, спасительницы мира от зла, если бы не жуткий, сногсшибательный перегар.

***

На рассвете следующего дня трое вышли из ворот Светлого дворца. На лицах их была решимость, сердца их были преисполнены отвагой, умы их были заняты тяжелыми думами. Прекрасная эльфийка представляла Темного Лорда, который раболепно падает на колени и со слезами на глазах просит простить его, а у его горла блестит ее остро наточенный клинок. На самом деле клинка у Галаэнхриели не было – его давно сперли из сокровищницы эльфы под предводительством орков. Но воображению это помехой не было.

Привратник же раздумывал над тактикой и стратегией. У него был мешок драгоценных зелий, травок и прочего скарба, которым щедро поделилась Светлая. И еще в его руках было орудие, которое, однако, могло слагать в любой момент – старая фурия была дамочкой непредсказуемой.

Само «орудие» тревожилось. Зое Валерьяновне хотелось домой, к Никитушке, к драцене, которая зеленела на подоконнике уже лет тридцать, к привычному быту и облику, но она страшилась грядущего.

Ссаныч же ничего не страшился – он привык, что обычно страшатся его.

К полудню троица без особых приключений подошла к границам Светлых Земель. Так себе были границы, если честно – темные войска отхватили порядочные куски Светлых территорий, и теперь там, где раньше скакали единороги, цвели ирисы и журчали звонкие водопады, стояли тут и там орочьи юрты с табунами лошадей. Навоз с радужного, единорожьего тоже сменился на настоящий, без искристых переливов и блесток. Вечные деревья спилили на дрова, а для Голубей Мира завели курятник. Голубиный бульон очень любили орочьи детки – все эти белые перышки, диетическое мясо, да и успокоительный эффект неплохой…

– Как же так, как же так, – шепотом всхлипнула Галаэнхриель, стараясь вставать с подветренной стороны. Ее чуткое обоняние не выносило орочьего амбре. Пригоревшая каша, запах шкур и грязных носков бил наотмашь.

– Пахнет как у нас у колхозе, – умилилась Зоя Валерьяновна, вспомнив молодость.

Привратнику же на запахи было по барабану. Всю ночь перед походом он раздумывал, как скрыть яркую светлую ауру эльфийки. Он владел заклинанием абсолютной скрытности, но на глупых куриц, которые налакались вина истины, оно бы не подействовало. Как и все зелья, заклинания и артефакты маскировки. Думать потому что надо, что пить. А потом, уже ковыряя яичницу за ранним завтраком перед выходом, покосился на плащик Зои Валерьяновны. Некроведьма, которой принадлежала такая примечательная вещь, была дамочкой с выдумкой. Если б Зоя Валерьяновна знала, чем пропитана ткань ее одежды, она бы уже словила ишемический инсульт. А это идея!

Темная аура наряда прямо-таки полыхала чернотой. Поперхнувшись помидоркой, привратник вскочил и приказал:

– Темная, плащ снимай!

– Чего это? – подозрительно нахмурилась Зоя Валерьяновна, – старушку раздеть захотел, охальник?

Привратник перевел дух и пояснил то, что хотел.

– А ты, светлая, выдай что-то пропитанное светлой магией! Ну?

Светлая послушно порылась в закромах и нашла сверкающий голубой балдахин, ну, или балахон. От него фонило светлой энергией.

– Меняйтесь! – приказал привратник и пять минут спустя наблюдал дивное явление.

Эльфийка в не очень длинном некромантском кожаном плаще с провокационными металлическими вставками выглядела очень… Очень! Темная аура накрыла ее с головой, входя в диссонанс с ее собственной аурой, и далось эльфийке это очень непросто. Под глазами появились круги, светлые волосы потемнели на пару тонов, потяжелели, кожа побледнела.

– Ох, – простонала она, хватаясь за виски.

– «Ох» надо было говорить, когда вино лакала, – поехидничал привратник, удовлетворенно окидывая взглядом светлую. И маскировки никакой не надо! Кто в этой бледной немочи заподозрит Светлую Княгиню?

А потом он перевел взгляд на фурию и зажмурился. Она стояла гордая, прямая, сверкающая, как новогодняя елка. Черная чешуйчатая кожа прекрасно сочеталась с голубоватыми искрами блестящего наряда. Вообще Зоя Валерьяновна была похожа на плод любви черного исполнителя «Шоколадного зайца» и Леонтьева в его лучшие годы, но привратник в такие сложные, чисто российские образы не мог. Поэтому просто молча восхищался.

Нежная ткань обтекала тело фурии до пят сверкающим потоком, и ей, казалось, это нравилось.

– Ну чисто Алла Пугачёва, – прошептала она, проводя рукой по струящейся ткани. Она балдела от таких нарядов, только надевать их было некуда. Новогодняя кофточка с люрексом и с «блестячими» каменьями вынималась из шкафа строго на Новый год, а после боя курантов вся эта красота убиралась обратно, чтобы не случайно не испачкалась.

– Ну, покрасить бы… – с сомнением протянул привратник, а Зоя Валерьяновна горестно вздохнула. Покрасить в черный получилось, что, впрочем, не убрало сияния и сверкания. И магия не диссонировала, не считая это «маскировкой» и «обманом».

– Отлично, – заявил привратник, любуясь делом рук своих. Но больше внимания, конечно, доставалось декольте Светлой Княгини.

– А ты, Януш? – ласково спросила Галаэнхриель, – твой лик прекрасный каждый гоблин знает. Что нам на тебя надеть? Я предлагаю покрасить тебя под зеленого гоблина и выбрить голову.

– Обойдусь, – пожал плечами он, отлепляя глаза от девичьей красы, – пусть узнают, зато никто из мелочи не полезет.

Галаэнхриель вздохнула, понимая, что привратник отделался очень легко. У нее болела голова и чесалась кожа. Плащик некроведьмы не самым лучшим образом влиял и на ее светлую ауру, и на ее самочувствие.

А вот фурии было прекрасно. Светлая аура, темная – пофигу! Главное, что красота такая!

Так они и прошли первый, самый простой отрезок пути. На них никто не обращал внимания – там и своих придурков в странных шмотках хватало. Мутировавшие эльфы очень часто носили нежные тоги, сочетая их с пирсингом, шипастыми браслетами и прочей суккубьей модной атрибутикой.

Орочьи степи растянулись до горизонта. Между юртами виднелась дорога из желтого кирпича. Она была проложена через все игровое пространство и вела к ключевым точкам. Правда, местами она, как «Яндекс. Навигатор», могла привести немного не туда и не самым приятным маршрутом, но в целом служила лучшим ориентиром.

– Ну что, готовы, дамы?

Галаэнхриель угрюмо кивнула. Зоя Валерьяновна же быстро перекрестила всех, включая кота, и, уже привычно достав из своей красной авоськи какую-то тряпку, расстелила ее прямо на земле и аккуратно уселась на нее, чтобы не запачкать плащик.

– Это чего? – ошалел привратник.

– На дорожку посидеть, – спокойно пояснила фурия, – и ты садись, неук.

Привратник закатил глаза, но послушался от греха подальше. С дурной бабкой по пустякам лучше не спорить. Галаэнхриель немного потопталась и тоже уселась, неуютно поджав длинные ноги.

– Чего, долго еще?

– Сиди! – рыкнула фурия, глядя философским взглядом вдаль. А потом так же внезапно поднялась, собрала в авоську дерюжку и махнула рукой.

– Во, теперь можно.

Галаэнхриель, не говоря ни единого дурного слова, послушно встала. Привратник, повертев пальцем у виска, тоже встал.

– Традиция такая у нас, – обиженно пояснила Зоя Валерьяновна, уловив интернациональный жест, – чтобы дорога легкая была.

– Аа-а-а, – облегченно протянул привратник. Он был рад, что фурия не свихнулась.

Впереди был путь, полный опасностей, и фурия с мерцательными настроениями была бы очень некстати.

***

Первый шаг на дорожку из желтого кирпича не сопровождался фанфарами, оркестром и салютом. Даже расстрельной команды не было. Второй шаг – тоже, как и последующие пара сотен. Никто не обращал внимания на компанию из бледной эльфийки, от которой пасло темной магией, старой фурии в блестках и невысокого, давно не бритого мужика. Все были заняты своими делами. Ну, кроме, пожалуй, одного очень примечательного товарища.

Этот товарищ являлся могущественным личом. Как гласит Mythological Creations, лич – это волшебник огромного искусства, который обрел все достоинства неупокоенного существования (неуязвимость к холоду, электричеству, к воздействию на мозг, к магии смерти), а затем имел еще немножко времени для совершенствования своего магического искусства, создания новых чар и сотворения магических предметов. То есть, неуязвимый некромант, который давным-давно помер и теперь наводит жути на округу. Ну как, жути – бьет банки на заборах, воет угрюмо в древних криптах и скрипит костями в непогоду. Но иногда, когда в его владениях собираются рейды на Темного Властелина, он смахивает пыль с черепушки, берет в руки мечики и идет убеждать антагонистов в бесполезности их затеи.

К сожалению, в напрочь забагованном мире у нашего лича была то ли фича, то ли баг – когда он кастовал проклятия, они разлетались по всем городам и весям, выкашивая кучу персонажей. Конечно, со временем города и веси восстанавливались, но от такого перфоманса структура игры страдала все сильнее и сильнее. Личу, впрочем, на все это была давно пофигу.

В миру его звали Славиком, и был он самым обычным сисадмином, но имел одну слабость с нежного подросткового возраста. Славик очень уж интересовался всяческим мистически-оккультным. В нежном подростковом возрасте носил черное и шипастое, слушал мрачную музыку, читал «Оракула» и подводил глазки черным маминым карандашиком, за что не раз бывал бит, но пристрастий своих не поменял.

Имя свое он не любил, значительно представлялся Владом, намекая на графа Цепеша, больше известного как «Дракула». Славик фанател от декаданса, но мама жужжала, чтобы он шел в технический колледж. Славик пошел, рисуя на парах клыки, кресты и черепа. Потом была армия, где Славик открыл новую грань тьмы и ужаса. Там маминого карандашика и черных обтягивающих штанов не было, зато был злой прапорщик, дедовщина и тушеная капуста. Все это Славик ненавидел, тоскуя по ночам и глядя меланхоличным взглядом в окно. Там была ночь, мрак и холод. То же самое было и в душе Славика.

«Вот бы стать могущественным, сильным и непобедимым! Уж я бы…», – мечтал порой он, глядя в маленькие глупые глазки прапора.

Но все рано или поздно заканчивается. Закончилась и армия.

Славик приехал домой, покосился на карандашик и забросил его куда подальше. Декаданс его больше не привлекал – насмотрелся.

Он устроился сисадмином в общеобразовательную школу, на первые четыре зарплаты купил игровой комп и мирно крошил по вечерам «батищевых». Так он называл всех чудовищ всех игровых миров – по фамилии прапорщика, который запал ему в душу надолго, может, даже навсегда. «Пять батищевых, десять батищевых», – бубнил он, щелкая пальцами по клавиатуре. «Совсем с ума сошел», – шептала мать Славика и горестно качала головой.

Так бы Славик и прожил бы жизнь, если бы не CD PROJEKT BLUE.