В рейд пошла одна старушка

***

Двое стражников стояли на воротах как двое из ларца одинаковых с лица. Одинаковые стальные доспехи, идиотские котелки на макушках, даже выражение лиц одинаковое – дуболомное и очень, очень глупое. От них пахло чесноком и водкой: так, наверное, пахнет от всех стражников всех игровых и реальных миров, особенно если они охраняют какую-нибудь хрень.

– Ишь, зенки залили, – прошипела Зоя Валерьяновна. Ее маленький носик, которым она могла унюхать, чем позавчера закусывал собутыльник ее ныне почившего мужа, сморщился.

– Пьем, значит, на рабочем месте! Да я на вас везде пожалуюсь! – рявкнула Зоя Валерьяновна, подходя к страже.

Мужики повернулись к ней. Меланхолично поковырялись в зубах и в один голос сказали:

– Город закрыт. Приходи завтра, путник.

Зоя Валерьяновна открыла рот. Мужики же так же медленно и степенно от нее отвернулись, продолжая ковырять в зубах. Один из них еще и задние карманы штанов почесал – демонстративно так, с ленцой.

Кто-то заржал. Зоя Валерьяновна обернулась. Вокруг них за бесплатным развлечением начал подтягиваться народ, даже суккубы и инкубы побросали своих ведьмочек и развернули глазюки. Всем было интересно посмотреть, как старая будет уговаривать стражу.

Это была очередная фатальная ошибка и стражников, и заржавшего глупого гоблина, потому что Зоя Валерьяновна пренебрежения к своей персоне не прощала. Она даже не терпела, когда ее профессиональную, настоянную особым образом комбучу (в народе – чайный гриб) соседка сдуру назвала тухлой водой, настоянной на склизкой гадости.

Соседке этой потом пришлось выпить пару литров и признать, что комбуча – напиток советских богов. Как Зое Валерьяновне это удалось – история умалчивает.

– Итить вас коромыслом! – завопила Зоя Валерьяновна. – Это что такое? Это что за отношение к пенсионерам?! Я вас спрашиваю!

Стражники снова повернули головы в сторону Зои Валерьяновны. Правый выплюнул какую-то травинку, левый зевнул.

– Город закрыт. Приходи завтра, путник, – снова устало повторили стражники и отвернулись.

Зоя Валерьяновна аж поперхнулась.

– Я вам сейчас приду! Ох, приду! На голой земле бабушке ночевать?! Ишь ты, старушку на улице оставляют! Да совести у вас нет!

– Город закрыт. Приходи завтра, путник, – уже с ехидцей сказал правый, косясь на Зою Валерьяновну с издевкой.

– Ах вы нехристи! Ах вы сволочьи дети! – ахнула она. – Издеваетесь над бабушкой! Святого у вас ничего нет!

– Город закрыт. Приходи завтра, пу…

Зоя Валерьяновна, не сдержав порыв эмоций, ткнула когтем в грудь первого стражника. Послышался скрежет.

«ВЫ РАССТРОИЛИ СТРАЖУ» – полыхнуло красным на листочке в кармане Зои Валерьяновны и в ее голове, соответственно, тоже.

Стражники в один миг перестали быть расслабленными дебилами, на их одинаковых лицах появилась осмысленность. Они по-военному четко развернулись, вытащили оружие и в один голос заявили:

– Нападение на стражу. Немедленно сдавайся!

Зоя Валерьяновна же спасовала. Перед ее носом мелькнул остро наточенный кончик копья, а против такой силы милейшая старушка обычно не шла.

– Так ить, мальчики, я туточки по дельцу, поинтересоваться, когда утречком воротца откроются. Бока-то, понимаешь, не молодые ужо, на голой землице-то спать, – быстро, напевно заговорила она, косясь на копье желтым испуганным глазом и потихоньку отступая. – Вы, внучки, уж на бабушку не серчайте, бабушка устала, ей бы водички попить да супа горячего, бабушка уж с утра ничего не ела, голодная, холодная, всеми покину-утая!

Зоя Валерьяновна осторожно пятилась назад, давя на жалось. Но стражники не давились. Мужики выглядели хмуро и очень, очень недовольно. На попятный они идти не собирались.

– Эй, ты! Ты нарушила закон Города Мертвяков и Приграничных Земель. За нападение на стражу ты должна проследовать в тюрьму или заплатить штраф, – рявкнул правый, который был помордатее.

Зоя Валерьяновна испугалась. Она запричитала, продолжая пятиться назад.

– Ой, батюшки, что делается! Что творится, что творится! Бабушку ни за что ни про что – в тюрьму! А штраф? Да откуда у нас, русских пенсионеров, средства? Вот вы знаете? Пенсия какая у меня – знаете? Вот, а если бы знали, вам было бы стыдно у баушки деньги брать. Тринадцать тысяч четыреста двадцать пять!

Рука у стражника дрогнула. Копье опустилось.

Воодушевленная Зоя Валерьяновна продолжила развивать успех.

– А коммуналка? Пять двести каждый месяц – вынь до положь! А есть, есть на что? Если бы не дети, с голоду бы мы, старики, перемёрли. А в ларьках сникерсы эти всякие. Внучек как заведет, смотрит на меня, а у меня на макароны в карманах мелочь гремит, – всхлипнула Зоя Валерьяновна. Ей стало себя очень, очень жалко, хоть подобное случилось всего один раз, когда Зоя Валерьяновна забыла дома кошелек. И одновременно с этим жалко ее стало всем наблюдающим, включая стражников.

Первым догадался, что дело пахнет керосином, предводитель местных инкубов. Он, как тоже своего рода биовампир, только питающийся другой энергией, просек суть старой фурии. Слабея на глазах и утирая слезы, отгоняя от своих мыслей образ фурячьего внука, который жалобно просит шоколадку, инкуб попытался сопротивляться. И у него даже начало получаться, но фурия уже достигла пика своего повествования. Ее голос поднялся, зазвенел непролитыми слезами и магией, которой невозможно было противостоять.

– А я ему говорю: пойдем, Никитушка, домой, я тебе блинков напеку. У меня мучицы есть, сахарку немножко, – плача и размазывая слезы по чешуйчатому лицу, рассказывала Зоя Валерьяновна. – А у меня дома мучицы на два блинка. Спекла Никитушке эти два блинка, умнице моей. Варенье ма.. малиновое окрыла, последнюю баночку – еще бабушка моя в деревне закрывала… Украсила два блинка-то, пудрочкой посыпала, чтобы красиво… а он меня обнимает и го… говорит: «Бабуля, лучше твои блины, чем сникерсы».

Зоя Валерьяновна всхлипнула. Вместе с ней всхлипнула вся очередь, а те, кто стоял рядом, просто свалились на землю с абсолютно обнулившейся энергией. Стражники повалились первыми. Копья выпали из их ослабевших пальцев и покатились с громким звоном по мосту.

Те, кого зацепил вампиризм старушки, тупо смотрели на валяющихся стражников. Самые сообразительные и удачливые, кому меньше всего досталось, уже орали шепотом «Ура» и ползли по направлению к воротам.

Магия чокнутой фурии обошла многовековую магию стражников и нарушила незыблемую традицию «никого не пущать после заката».

Зоя Валерьяновна всхлипнула в последний раз, задумчиво посмотрела на стражников и бочком подошла к освободившимся воротам. Перед ней маячил призрак вкусной еды и теплой постели. Хоть она и фурия, а устает, как человек.

Глава следушшая. Имбалансед – воть из ит?

– Твою-то мать! – простонал привратник, наблюдая за тем, как его чешуйчатая заноза в заднице входит бочком в открытые ворота города. Еще и пнула их слегка ногой, чтобы пошире открылись. Жалобно скрипнула створка. Ненормальный бабкин кот поднял заднюю лапу, по-собачьи пометил ворота и скользнул следом, помахав напоследок хвостом. Деревянные ворота задымились.

– Я – труп, – заключил привратник, меланхолично разглядывая радостных темных существ, которые, более менее оклемавшись, двинулись в открытые ворота. Стражники все еще находились в ауте.

Привратник развернулся и уныло поплелся на свой пост. Ему надо было отчитаться о том, что он прошляпил самую настоящую имбу – внеуровневого персонажа, который способен разнести существующий мир на атомы. Привратнику надо было подготовиться к окончанию своей миссии в этом игровом мире. Бессмертия его всяко лишат, но этим может и не обойтись.

Если бы читатель смог заглянуть в насквозь оцифрованный мозг привратника, он бы невольно присвистнул, узнав, что извилины эти ранее принадлежали одному очень хорошему разработчику компьютерных игр, работающему по аутсорсу в «CD PROJEKT BLUE f…g entertainment». Звали его Янушем, имел он домик в славном городе Тчеве, старую собачку лохматой породы и соседку-студентку Зосю с третьим размером. Такая жизнь Януша вполне устраивала – ему всего было достаточно.

Все поменялось как-то очень внезапно. Сначала померла собачка от естественных причин. Потом в возмущении съехала грудастая соседка, спалив любопытный бинокль Януша в своем окне. Она никак не хотела понять, что она – единственная награда и утешение страдающего без питомца соседа. Без соседки и собачки жизнь его потускнела.

Да и работа в «CD PROJEСT BLUE f…g entertainment» – не то, чем можно было гордиться. Люди плевались, переходили на другу сторону дороги и показывали средние пальцы. Ведь в CD PROJECT BLUE больше никто не верил, потому что компания до этого не оправдала ожиданий после предпоследнего своего анонса. «Восхитительные квесты, полное погружение в мир очаровательных дам и сильных, смелых тузов ждут вас в незабываемой игре десятилетия», – гласила рекламка на полях бесплатной газеты. На деле анонсированная игра оказалась пасьянсом с новой анимацией. Например, теперь можно было выбрать размер груди для дамы крести или поменять пиковому валету пол.

И тут случилось ОНО. Намедни CD PROJECT BLUE в очередной раз дала Янушу потестить баги – компания в очередной раз анонсировала «мега-крутую игру с полным погружением».

Конечно, к этому заманилову никто не прислушался, а зря. Кто ж знал, что разрабы создали такое? Януш тоже не знал и запустил программку, одновременно постригая ногти на ногах и поглядывая в телик. Там шел его любимый сериал «Любовь и тайны в Сансет-бич».

Комп чего-то там моргал, Долорес из Сансет-бич рожала сына от любовника своей бывшей подруги. Идиллия. Пока комп жалобно не пропищал, информируя о проблемах. «Опять гамно сделали», – меланхолично думал Януш, заглядывая в игру. Багов было очень, очень много. Например, игру невозможно было закончить – главные боссы не умирали вообще.

«Вот kurwa! Руки бы им всем поотрывать», – матерился на польском Януш, стараясь исправить косяки.

Но случилась накладка. За ней – еще одна. И игра затащила Януша в себя, как в самых дурацких фантастических книжонках, одновременно завирусившись и распространившись по всему миру. А уж там…

Януш оказался на полянке в Светлом Королевстве. Пару раз упал в обморок, поорал, поплакал, познакомился с милой феечкой, наелся грибов с яркими шляпками и сразу после этого смирился и зашагал по дороге из желтого кирпича (еще один плагиат от CD PROJECT BLUE), напевая вполголоса «Еще Польска не сгинела» (прим* – национальный гимн Польши).

Януш без оглядки окунулся в мир меча и магии. А чего бы и нет? Собачка его на радуге, соседка подает исковое, соседи называют его извращенцем и не здороваются. На работе уныло, в доме поселились мыши, пани Агнешка, старая маразматичка, распространила про него по всему району не самые хорошие слухи… Геморрой как профессиональная болезнь разрабов, запущенный гастрит и ранняя алопеция (так красиво называется облысение), которые исчезли в игровом мире без следа, тоже стали плюсами. И Януш, сменив имя, род занятий и используя на всю катушку игровые навороты, устроил себе жару.

Тогда игровой мир был другим. Он был хоть и с багами, но более-менее сбалансированным, предсказуемым, простым и понятным для геймера с двадцатилетним стажем в реальном мире. А потом случился очередной баг, слет системы. В последнее время в расстановке сил шел очень явный перекос в сторону темных. Большинство новичков оказывались теми еще засранцами и становились воинами Темного Лорда, а светлых, наоборот, был жуткий недобор. Со временем игровой мир мутировал. Изменился настолько, что ничего от мира изначального не осталось. Новички перекраивали пространство под себя. Светлые земли пожирались темными ордами, многообразие которых могло бы удовлетворить самые взыскательные вкусы Говарда Филиппа Лавкрафта или Стивена Кинга.

Эльфиечки, феечки и прочие положительные персонажи были в меньшинстве. Более того, и они могли со временем мутировать, оскотиниваясь в напрочь забагованном мире. У сильфов от нектара из разросшегося повсюду дурмана вырастали рога, клыки и портилось настроение. Прекрасные рыцари начинали похотливо свистеть вслед прекрасным эльфийкам, которые возвращались с Розовых Купален. Досвистевшись, они превращались в суккубов и инкубов. Единороги переставали катать девственниц за жутким дефицитом оных, хирели, чахли и превращались в однорогих ослов. В общем, баланс постепенно скатывался в раздрай.

Януш, поначалу кайфовавший в игровом мире и зарабатывающий себе репутацию с самых низов, сейчас наблюдал за всеми тревожными изменениями со здоровым пофигизмом. Его уже не вставляли оргии с эльфийками и ведьмами, от гномьего самогона болела голова, азартные игры с гоблинами давно опротивели. Поэтому его, как старожила, наделили бессмертием и дали интересную должность привратника в Королевство Темных. Правда, все уже постепенно начало превращаться в рутину: встретить, проводить, дать ЦУ и пнуть под зад очередного восторженного идиота.

Отработано до автоматизма.

Из-за этой «отработанности» привратник имбу и упустил. Ему капец. Это было понятно как день. Всемогущий Темный Лорд ему не простит, да и Светлая Княгиня может подкинуть западла. У нее тоже в последние месяцы испортился характер.

Осталось только спрогнозировать, когда Темный Лорд и Светлая Княгиня узнают об имбе. Счет шел на дни, хотя… Хотя, если сделать кое-что, то можно скрывать имбу пару недель. Местные вряд ли сообразят, подумают, что бабка просто высокоуровневая и маскируется.

Или же… Или же присоединиться к ней?

От таких мыслей привратник встал как вкопанный. Если бабку хорошенько подготовить, то она может прикончить Светлую Княгиню или Темного Лорда, и он, Януш, сможет вернуться домой. Подать иск на CD PROJECT BLU, вернуться в свой дом, послать пани Агнешку туда, куда старый тролль не ходил, найти соседку Зосю и затащить ее в постель. И больше никаких глупых орочьих морд, никаких приключений…

А что? Это может сработать. Собрать толковое пати с имбой, прикончить босса и свалить домой.

И тогда… game is over.

***

Зоя Валерьяновна озадаченно почесала макушку рядом с правым рогом. Он ей уже не мешал. За время своего путешествия она как-то даже свыклась со своим новым обликом. Благо, частой возможности смотреть в зеркало у нее не было.

Город, несмотря на поздний час (а все после 20:00 было для Зои Валерьяновны поздним часом), кишел жизнью. От ворот шла широкая торговая улица, залитая светом уличных фонарей. Зоя Валерьяновна несмело пошла вперед, всматриваясь в милые домики. «И все-таки Явропа», – блаженно думала она, отогреваясь душой и одновременно испытывая что-то сродни национальному превосходству. Так, наверное, чувствовали бы себя гордые и независимые предки ацтеков, впервые нажав на кнопочку смыва в унитазе. Вроде бы и красота, удобство, вода, опять же, почти чистая, а с другой стороны, сортир под пальмой с ароматом банановых листьев роднее, красивее и экологичнее.

Зоя Валерьяновна шла по главной улочке, на которой праздно суетился народ всякого разного вида. Призывно сверкали витрины, мигали лампочки, пахло жареным мясом. Зоя Валерьяновна присмотрелась к вывескам и охнула.

На каменной стене благонадежного с виду трактира «Два клыка и бутылка красной» призывно мигала надпись «Шведский стол на завтрак – бесплатно. Постарайся не стать каждым десятым, дружище!».

Из миленького с первого взгляда дома раздавался женский визг и инфернальный мужской хохот. Голая женская грудь мелькнула в ярко подсвеченном окне. Зоя Валерьяновна закрыла глазки – она уже физически не могла реагировать на нарушение порядка, даже на такой срам. Устала.

Пара полуобнаженных инкубов у забора этого же домика глазки не прикрывали. Они жадно пялились на голые титьки. Подобные зрелища как-то сами таких маньяков притягивают. Зоя Валерьяновна не сдержалась, недовольно хмыкнула, и инкубы свалили, послав воздушные поцелуи в сторону срамного окошка. Они как-то интуитивно поняли, что с бабкой с таким выражением лица лучше не связываться. И были правы, конечно. Умные ребята.

Зоя Валерьяновна шла вперед и с каждым шагом все сильнее недоумевала. Антикварная лавка с предупреждающей надписью «Живым не входить! Все проклято!», массажный салон «Судорога», детский центр «Вырвиглазик», отель с многообещающим названием «Пьяная эльфийка», пафосная ресторация «Блюйет»… Среди таких названий приятно было увидеть шаурмячную с привычной глазу вывеской «У Ашота» и скромной бумажкой на дверях с черными буквами «ХАШ». Зоя Валерьяновна не знала, что такое хаш – она предпочитала исключительно отечественную кухню, но от названия веяло чем-то близким к дому. Запахло жареной курочкой, и Зоя Валерьяновна, зачарованная ароматом, подошла ближе.

В шаурменную была очередь – видимо, популярное местечко.

Над мясом стоял здоровенный мужик с кудрявыми черными волосами и характерной внешностью. Он профессионально нарезал тонкие ломти широким ножом, который светился синим. Над мясом висели в воздухе слова:

«ВОССТАНОВЛЕНИЕ ЭНЕРГИИ + 50»

«ИНТОКСИКАЦИЯ + 200»

Чуть дальше от шаурменной лежала парочка зеленых юнцов. Зеленая полоска интоксикации над их головами была заполнена до конца. На них смотрели снисходительно, посмеивались, мол, молодежь, ничего не понимают. Шаурму от Ашота надо есть правильно, предварительно приняв противоядие, чтобы насладиться тонкими нотками и глубиной вкуса.

Зоя Валерьяновна осуждающе покачала головой – вспомнила площадь трех вокзалов. Курочки ей перехотелось. Вот то ли дело холодец! Или оливье. Или пельмени. Эти три блюда для Зои Валерьяновны были одинаково праздничными, новогодне-деньрожденными.

В животе Зои Валерьяновны заурчало, но она уже подходила к концу главной улицы. Улица завершалась пафосным заведением со скромным названием «Таверна У Гоги». Она была украшена золотой лепниной, колоннами, в таверну вели мраморные белые ступени. У входа стояли десятки бочек. Пахло вином и жареным мясом.

В огромных панорамных окнах горел свет. Были видны деревянные лавки, за которыми сидел самый разномастный народ.

Зоя Валерьяновна вспомнила про то, что говорил ей тот странный мужик. Вроде бы, ей нужен был какой-то Гойя. Может, тут спросить? Заодно и поесть. Заведение с виду приличное.

Ссаныч тоже спокойно уселся у ног Зои Валерьяновны и не выказывал признаков волнения. Хотя Ссанычу доверяться тоже ума надо много иметь.

Имя «Гоги» напрочь выпало из памяти Зои Валерьяновны, заменившись на когда-то услышанное от дочери-художника «Гойя». Что там за процессы происходили в мозгу старой женщины, которая оказалась в игровом мире в облике фурии – неизвестно. Либо перенасыщенность событиями и эмоциями, либо обыкновенный старческий маразм.

– А, зайду, – решилась все же Зоя Валерьяновна, нащупывая в трофейном ведьминском лифчике такие же трофейные монеты из ведьминских сундуков. Уж на ужин всяко хватит, а Ссанычу и косточки сгодятся. Он и сам неплохо прокармливался, сжирая все, что успевал поймать.

Зоя Валерьяновна толкнула когтистой рукой дверь. На нее обрушился гомон голосов, звон бокалов, шкворчание сала на чугунных тяжелых сковородках. За длинной барной стойкой стояло с десяток мужчин привычной ее взгляду внешности. Они споро работали: наливали пиво, подавали закуски, одновременно болтая с посетителями. Зоя Валерьяновна, немного стесняясь, подошла прямо к барной стойке. Она нацелилась на симпатичного пожилого грузинчика, над которым висели в воздухе буквы «ГОГИ. ВЛАДЕЛЕЦ ТРАКТИРА, ТОРГОВЕЦ, 67 УРОВЕНЬ».

– Я… это… Здрасьте, – вдруг смущенно пробормотала она.

Черные, жаркие, страстные глаза Гоги заставили ее покраснеть. Хорошо, что под чешуей не было видно. Забилось чаще сердечко. Зоя Валерьяновна уселась на стул, заерзала неловко. На барную стойку запрыгнул Ссаныч.

– С животными нельзя, – строго ответил на это Гоги, но протянул руку и бесстрашно почесал Кат Ши за ухом. Мелькнула лапа с острыми когтями, распорола край деревянной массивной столешницы. По руке Гоги, к счастью, не попало – у Гоги была отличная реакция.

– Ссаныч, брысь! – шикнула Зоя Валерьяновна, пихая кота локтем. Ссаныч зашипел, но послушался.

– А вы очень смелая женщина, – вдруг поменял свое мнение Гоги, оглядывая Зою Валерьяновну пристальнее. Особо долго его взгляд задержался на плащике фурии.

– Котик может остаться. Вина красного или белого? За мой счет. Что дама будет ужинать? – разулыбался Гоги. Сверкнули золотом зубы.

Зоя Валерьяновна растерялась – непривычная она была к мужскому вниманию. А тут такой импозантный мужчина говорит такие хорошие вещи, угощает вот, бескорыстный. Может, рано она на личной жизни крест поставила? Может, и надо было ей любви и заботы? Ну, хоть помечать?

Зоя Валерьяновна несмело улыбнулась в ответ, демонстрируя белые острые клыки. Ее желтые круглые, как у совы, глаза заволокло романтической дымкой. А почему бы и нет?

***

Гоги, ласково улыбаясь, демонстрировал Зое Валерьяновне свои товары.

– Э, дорогая! Отличная палка! Длинная, коричнэвая, с ровным срэзом… Второй такой палки нигде не найдешь! Всего пятьсот талеров и семьдесят дукатов! Согласная? Для такой красывой дамы – такая красывая палка. Бэри, да!

Палка и впрямь была хорошей. Липовая, толстенькая такая, аккуратная. Не слишком длинная, удобно держать в руках. В общем, самая обычная палка, коих валяется на земле в этом сумасшедшем игровом мире бессчётно.

Зоя Валерьяновна несмело потрогала палку, которую Гоги вытащил из своего рюкзака и положил перед ней. Сделала она это, скорей, из вежливости и по незнанию основных игровых законов.

– Продано! – радостно заорал Гоги, сметая денежки, которые появились перед ним горкой. Счет же Зои Валерьяновны уменьшился ровно на стоимость палки.

– Я не покупала! Я только потрогала! – возмутилась было Зоя Валерьяновна, но Гоги хитро прищурился, перебивая ее.

– Что взяла, то твое! Если хочешь, можэшь продать мне что-то свое! Вот плащик, напримэр! Чудо что за плащик!

– Ну вот твою палку я тебе сейчас и продам! – возмущенно заявила Зоя Валерьяновна, и тут же осеклась.

– Это что за ерунда?

Над палкой, которая теперь лежала в ее авоське, всплыли привычные буквы:

«ВЫ МОЖЕТЕ ОТДАТЬ ЭТОТ ПРЕДМЕТ ТОРГОВЦУ ЗА 0 МОНЕТ, ЧТОБЫ ОСВОБОДИТЬ МЕСТО В РЮКЗАКЕ. ПРЕДМЕТ НЕ ИМЕЕТ ЦЕННОСТИ».

– Ах ты жулик, – нехорошо прищурилась Зоя Валерьяновна. Романтический флер в ее глазах истаял, сменившись нехорошими огоньками. К жуликам у нее было свое, особое отношение. Горе было продавцу пылесосов, чудо-ножей, тарелок, духов, сушеных тараканов и прочей чуши, если им не счастливилось позвонить в квартиру Зои Валерьяновны. Страшный рок нависал над их головами. Бледные парни в застиранных беленьких рубашечках, заправленных в штанцы, становились еще бледнее, когда открывалась дверь в квартиру нашей милейшей героини. Они пропадали в недрах ее жилища и выходили оттуда спустя час-другой, покачиваясь и вытирая со лба липкий пот. И без копейки денег, конечно. Зоя Валерьяновна от души пользовалась их ноу-хау, чистила картошку супер-ножами, жарила на чудо-сковородках шкварки, прицокивая языком. Обливалась парфюмом, листала книги с лупой и даже порой читала их полностью. Потом поила незадачливого продавана плохо заваренным чаем или цикорием и принималась жаловаться на пенсии, жизнь, внуков, плохой урожай кукурузы и пшеницы, на Малахова и глупую молодежь, на муху, которая утонула аккурат в заварнике, из которого Зоя Валерьяновна заботливо подливала в чашку продавана. «Летают тут, продукты портют… Ну ниче, ниче, я ее пальцем-то поймала, чай, дохлая уже была. А вот раньше мух-то больше было, и ниче… Это вы счас, молодежь, брязгливые стали…».

Деморализованный продавец не мог перебить болтливую старушонку. На него нападало какое-то странное оцепенение, лень, безволие. Он слушал старуху и попивал машинально чай, который стал последним пристанищем для мухи. А потом, когда Зое Валерьяновне надоедало болтать, она, охая, вручала товары обратно, не отмыв сковороду от шкварок.

Вскоре ее квартира была эдаким боевым вызовом для продаванов всякой китайской фигни. В кулуарах ходили слухи, что тот, кто пережил Зою Валерьяновну, сможет продавать что угодно и кому угодно. Но победителей еще не находилось.

Жулики же другого рода, мошенники и телефонные аферисты, просто клали трубки, услышав знакомый старушечий голосок. Им уже давно все было про нее известно – всю душу вынет.

Да уж, жуликам от нее доставалось, притом порой Зоя Валерьяновна даже проявляла фантазию и выдумку, стараясь насолить гадам посильнее. Неудивительно – ведь Зоя Валерьяновна пожила во времена тотального дефицита и голода. И ей до сих пор было памятно, как она с матерью нашла кружевные полоски – часть приданого матери. Их можно было обменять на хлеб. Была зима, мороз, темнело рано, и совсем маленькая Зоя, пошатываясь от слабости и голода, купила с мамой каравай – тяжелый, дубовый. Кружево спряталось в рукаве рыхлой рябой продавщицы с большим красным носом.