Робкий Лев

«Не дай мне Бог прийти в восторг

От истязанья и глумленья

Над кем-нибудь! Не дай мне Бог…

Но отчего такие страсти?

Ах, да, ведь август на дворе,

И представитель высшей касты

Отбудет в отпуск в сентябре…

Они помирятся, как прежде,

И мне двоих не одолеть…

Пора похоронить надежду

Стать победителем, и впредь

Могу я лишь обороняться…

И вскоре я уйду с пути…

А если, бросив прибедняться,

Себе союзника найти?

На ком остановить свой выбор?

Арапов или же Евстрат?

И жребий на кого б ни выпал,

Он мой союзник, третий – враг.

Я стал бы более активным,

Освободив одну из рук,

И доступ к мерам превентивным

Я получил бы вместо мук».

Глава 28. Приказ о наказании ни за что

Не может проницательность сама

Постичь безумие под маскою ума.

Д. Байрон. Паломничество Чайльд Гарольда

1

Роман воспринял с пониманьем

Приказ со строгим наказаньем

Его, Жидкова, Савчука —

Сменили тактику в верхах.

Жидков, предельно возмущённый,

Потребовал всё объяснить,

Арапов, несколько смущённый,

Сказал, что надо погодить.

«Без помощи Евстрата жалок

Наш горделивый командор,

И без спасительных подсказок

Он от Жидкова прячет взор», —

Роман спокойным оставался.

Ну, а тем временем Евстрат

Над ними всеми издевался,

Настроясь на «шутливый» лад:

«Да-а, как же я не догадался,

Что нарушители вы все?» —

И он искусственно смеялся,

Являя зло во всей красе.

Когда Онучин так общался,

Надеясь, что его поймут,

То он на землю опускался

На эти несколько минут —

И становился уязвимым,

Таким же точно, как Роман:

Теперь судья мог быть судимым,

«Неприкасаемым» – «брахман»9494.

Роман поймал момент удачи,

Он мощный импульс ощутил,

Чтобы обидчику дать сдачи —

Ударить, сколько было сил:

«Я думал, ты переживаешь,

Нас хочешь как-то поддержать…

Но ты же рад… И не скрываешь…

Как это надо понимать?»

Онучин замолчал, смутился

И, взяв бумаги со стола,

В свой угол тихо удалился,

Как будто у него дела.

Жидков вернулся от Гордея.

Ему Арапов клялся в том,

Что он, претензий не имея,

Был совершенно ни при чём.

Жидков в сердцах сказал Роману:

«А почему же ты молчишь?

Ведь ты потворствуешь обману,

Молчаньем дела не решишь!»

Роман имел другое мненье,

Поскольку, изучив приказ,

Отбросил всякое сомненье:

Приказ подписан был как раз

В те дни, когда Евстрат был главным,

А, значит, это была месть

Своим коллегам «своенравным».

Числа подобным актам несть:

«Жидков наивно полагает,

Что он случайно жертвой стал,

Он до сих пор не понимает,

Как здесь высок страстей накал.

Приказ был выношен Евстратом,

И созревал он ночью, днём

В воображении богатом…

А в сущности – уже больном…»

Жидков, лишившийся поддержки,

Стал жаловаться Савчуку,

Евстрат, печатавший без спешки,

Всё слышал там, в своём углу.

«Ну что ж, мы все под Богом ходим!» —

Савчук уныло произнёс,

Роман, как будто между прочим,

Вдруг задал каверзный вопрос:

«А вдруг тот «Бог» имеет имя?

Хотелось бы его узнать…» —

«О-о, остроумно! Шутка-прима!» —

В углу заговорила «знать».

Так существа из высшей расы,

Макак исследуя, весьма

Удивлены, что их гримасы

Содержат признаки ума.

«Евстрат, за власть свою цепляясь,

На помощь призывает страх,

А я в защите не нуждаюсь,

В нижайших будучи чинах.

Я отказался от желанья

Остаться здесь любой ценой —

Теперь пусты его старанья,

Ему не совладать со мной.

Мне незачем идти к Гордею —

Я знаю, что не виноват.

За эту подлую затею

Наказан будет мной Евстрат».

2

Но это сильное желанье

Роман мгновенно подавил,

Как только получил заданье:

Ему Онучин поручил

Размножить срочно «Положенье»…

А документ тот содержал

Евстрата стилем изложенье

Формирования начал

В заводе некого «Совета»

Специалистов молодых —

Как предпосылки для расцвета

Идей и тем передовых.

Евстрат возился с практикантом,

Всегда его превозносил

Как парня с редкостным талантом,

И не жалел на это сил.

Андрей представлен был Гудкову

Как человек, что «Power Point»9595

Знал в совершенстве, мог толково

(Чем он, конечно, был бы горд)

Им презентацию оформить.

Роман никак не мог понять,

Куда Онучин хитрый клонит,

Помогший опубликовать

Статью Андрея в том журнале,

Где напечатан был Гудков,

Затем Арапов: «В арсенале

Евстрата множество ходов,

Он незаметно расставляет

Одну фигуру за другой.

Евстрат Андрею помогает…

Как будто это сын родной…

Так вот в чём главный ход Евстрата!

Готовит сыну он плацдарм!

Такой манёвр надёжней блата.

О, украинский командарм!

Чьё место сыну он готовит,

Скрывая замыслы пока?

Кого он в нужный час подловит?

Конечно же, Боровика!»

Роман, за ними наблюдая,

Давно заметил: Боровик,

С Евстратом часто обсуждая

Проблемы важные, отвык

За их осуществленье браться —

Он был достаточно ленив,

Зато любил покрасоваться,

Поскольку очень был красив,

У переводчиц был в почёте,

У них всё время пропадал,

Привычки не имел к работе,

Куда-то часто уезжал.

Евстрат же – противоположность:

То, что наметил Боровик,

Но бросил, осознав всю сложность,

Онучин делал за двоих.

И превзошёл все ожиданья

Полученный им результат:

Евстрат все рычаги влиянья

Уже держал в своих руках.

Евстрат был нужен постоянно

Гудкову, даже сам Большов

С ним совещался регулярно —

Так далеко Евстрат зашёл.

Все стали отвыкать от мысли,

Что есть научный консультант,

И Боровик, в каком-то смысле,

Ненужным стал… как практикант.

Евстрат к нему переменился:

Он непривычно грубым стал

(Чему Роман не раз дивился),

И даже голос повышал.

Арапов требовал отчёта

(И, как Евстрат, был раздражён),

Зачем он уезжал с завода,

Куда с работы едет он,

И говорил ему с презреньем

Губами с мелкой бахромой,

Что он теперь под подозреньем —

И повезёт его домой.

И даже сам Большов однажды,

Увидев вдруг Боровика,

Воскликнул: «Здравствуйте, Геннадий!» —

Дивясь: он здесь ещё пока?

Всё это не насторожило

Нисколечко Боровика,

На всех смотрел он свысока

И улыбался очень мило.

Однажды, в мыслях о своём,

Он поднял палец вертикально:

«Бумажка на столе моём —

И та уж представляет тайну!»

Он не заметил, как Евстрат

От этих слов его скривился…

И, несомненно, вдохновился

Бахвальство это наказать.

Роман поймал себя на мысли:

Геннадию подобен он —

Стараясь избежать конфликта,

Наносит сам себе урон.

Да, начал он сопротивляться…

Но недостаточно пока —

От страха надо избавляться,

Намять противнику бока.

3

Обретший о Евстрате знанье,

Наташе сообщил Роман:

«Себя готовит на закланье

Интриг и подлостей гурман.

Для сына место занимая,

Наш хитроумнейший Евстрат

Настроен, как я понимаю,

На стопроцентный результат.

Такая жёсткая задача

В душе всегда рождает страх:

«А вдруг случится неудача?

Тогда наступит полный крах!»

Он сам себя лишил свободы,

А мне он руки развязал.

Беречь посеянные всходы,

Он должен: чтоб никто не знал

Про сына, хлёсткие удары

Он будет молча пропускать,

И будут слишком запоздалы

Его попытки наказать.

Сын – очень лакомый кусочек

Для всех взращённых им врагов,

Но, следуя примеру дочек,

Как это сделал Рыбаков,

Евстрат идёт напропалую…

Он совершенно не учёл:

Не всех Фортуна так балует,

Как Рыбакова – тот орёл,

Глядит с достоинством, как барин,

Евстрат – озлобленный лакей,

И их различье (рок коварен!)

Коснётся также их детей». —

«Онучин, может быть, уверен,

Что нету у него врагов?» —

«Я – враг его, и я намерен

Не отпускать ему грехов!

А где один – там и другие…

Здесь просто у меня нет слов:

Евстрат заботится о сыне…

И тащит в логово врагов!

Беда Онучина не в том,

Что он и в самом деле очень умный,

Он, при мышленьи развитом,

Ведёт себя… словно безумный.

Не оправдать ему ничем,

Что, сам поднявшись на вершину,

В уме отказывает всем…

А также и родному сыну.

Он не способен допустить,

Что враг его умней быть может,

Но смутный страх Евстрата гложет…

И может даже погубить».

4

Раз в месяц семинар научный

Свою работу начинал,

И этот термин благозвучный

Всегда Романа восхищал.

На этот семинар являлся

Гудков, как правило, всегда,

Но он был в отпуске. Собрался

Туда Гордей… Но вот беда —

Он совершенно растерялся!

Чтоб не подвёл под монастырь,

Евстрат (он в теме разбирался)

Поехал с ним… Как поводырь.

Гордей вернулся с семинара,

Собой довольный, как герой,

Он говорил высокопарно,

И даже чересчур порой:

«Ну, что, сидите?.. Ну, сидите…

Работайте хоть допоздна…

Бумажки всякие пишите…

Бумажкам вашим грош цена!»

Когда служебную записку

Роман к Арапову принёс,

Там Боровик, сидевший близко,

С ним важный обсуждал вопрос.

Онучин же, сидевший рядом,

Служебную записку взял,

Её окинул острым взглядом

И что-то быстро написал.

«Онучина лишить конфеты!» -

Сказал Гордей Боровику

(Гордей с Евстратом и брюнетом

Попить собрался кофейку).

«Ещё один урок Гордея! —

Подумал радостно Борей. —

Евстрат показывать затеял

При всех, что он его умней.

Он стал частенько ошибаться,

Почти всё время раздражён…

Я должен больше улыбаться,

Дав знать ему, что я силён.

Евстрат, давая «Положенье»

Для размножения, не знал:

Теперь в моём распоряженьи

Довольно мощный арсенал».

5

Арапов вкрадчиво напомнил:

«С программой как у нас дела?»

От этих слов Роман аж вздрогнул:

«Ведь я решил, что умерла

Программа та благополучно —

В чём жизни нет, всегда умрёт…

Что ж, видимо, Евстрату скучно,

И злость покоя не даёт…

Онучин убедил Гудкова:

Программа выручит их всех,

А, значит, мне придётся снова

Ломиться в непокорный цех…

Как много сил… И всё впустую —

Ведь Картуза мне не сломить…

А может, тактику иную

Давно пора мне применить?

Ведь сколько раз я убеждался:

Природа свой закон блюдёт —

Мой враг, с которым я сражался,

Мне сам оружие даёт.

Они надеются на чудо,

Я знаю: чудо – это бред.

Моим союзником покуда

Пусть будет наносимый вред.

Не должен я программу слепо,

Их защищая, исполнять,

Она поистине нелепа —

Вот что заставлю их понять!

Лишь внешне буду я активен,

И тупо буду сообщать:

Предмет программы эффективен…

Но цех не хочет исполнять!

Я буду в стороне от схватки,

Непобедим цех бунтовской —

Уж слишком явны недостатки

Структуры нашей заводской.

Здесь боссы виноваты сами,

И мне они не запретят

Наотмашь их хлестать словами,

Что слышать вовсе не хотят!»

Глава 29. Новый сотрудник

Способностями Бог меня не наградил,

Дал сердце доброе, вот чем я людям мил,

Совру – простят…

А. Грибоедов. Горе от ума

1

Сентябрь принёс им оживленье,

И изменился интерьер:

Пришло в их группу пополненье —

Василий, новый инженер.

Чуть выше метра с половиной

Был простоватый толстячок,

С копной волос, как с гривой львиной,

Добрейший русский мужичок.

В глазах такое же смятенье,

Как у Романа в первый день:

В них страх, неловкость и смущенье,

Боится так же он вождей

И так же в рот Гордею смотрит,

Как и Роман тогда смотрел…

Арапов так же за нос водит…

Роман как будто бы прозрел:

«Ну, вот – ещё один бездельник…

Зачем его Арапов взял?

Привык, чтоб в рот ему смотрели?

Что ж, в этом Вася – идеал.

Жизнь автократа тяжела,

Всего сильней его заботит

Не то, что не идут дела,

А то, что в рот никто не смотрит».

Прошло два дня, и стало ясно:

Василий не переживал,

Что он весь день сидит напрасно,

Он в это время… просто спал,

Блаженно развалившись в кресле…

И это было хорошо:

Вина Романа вдруг исчезла,

Он был помилован, прощён.

Есть новый эталон безделья,

Перед которым он померк —

Василий волей Провиденья

Романа с «пьедестала» сверг.

Зато на остановку Вася

После работы так бежал —

Роман его, как ни старался,

Ни разу так и не догнал.

Арапов всё прекрасно видел

И, чтобы это прекратить

(А вдруг родится новый идол!),

Он Васе поручил ходить

В литейный комплекс регулярно

И там «работать» целый день.

Смирился Вася… но коварно

Порой бросал на группу тень.

Борей однажды в пик работы

Услышал за спиною храп.

Роман и сам едва зевоту

Скрывал, а тут такой коллапс9696!

Он оглянулся: сытый Вася,

Откинув голову назад,

Привыкший к новой ипостаси9797,

Храпел – и чёрт ему не брат!

Шумахер, что сидел напротив,

Всё это видел без прикрас.

Он был достаточно незлобив…

Но спать так нагло, напоказ!..

Жидков заёрзал в своём кресле,

Как будто разминая чресла,

И кресло начало скрипеть…

Но Вася продолжал храпеть.

Жидков попробовал иначе —

Стал папки громко раскрывать,

Но Вася, перед ним лежащий,

Продолжил безмятежно спать.

Жидков (какой же я неловкий!)

Вдруг что-то на пол уронил,

И этот стук, довольно громкий,

Конечно, Васю разбудил.

Он в их компанию вписался

Легко и быстро – как здесь был,

Он не сердился, не ругался,

Любил смеяться, сам шутил.

Беседуя по телефону,

Стучал он ручкой по столу,

И был подобен марафону

Тот бред – был Вася словоблуд..

2

Роман заметил: сделав милость —

Бездельниками всех назвав —

С приходом Васи (так случилось)

Арапов оказался прав.

То был последний штрих портрета —

И всеми узнаваем стал

Отдел бездельников отпетых…

Арапов о таком мечтал?

Они, как яркое пятно,

От служб завода отличались,

Где молодых людей полно,

И где свободно все общались,

Где иностранным языком

(И даже не одним!) владели.

Им за участье в общем деле

Платили, а не на прокорм.

А в ГПП всё по-другому:

Работал за троих Жидков,

Роман с своим коллегой новым

Был изнурён борьбой со сном.

И это было всё законно,

Онучин это подтвердил,

Когда сказал ему резонно:

«Хочу, чтоб Васю ты взбодрил,

А то, измаявшись без дела,

Бедняга беспробудно спит.

Поройтесь в файлах техотдела,

Пускай прочтёт хоть пару бит9898».

Жидков над Васей шефство взял

(Не шевельнулось в нём сомненье),

Ему задания давал

И проверял их выполненье.

Затем он подвиг совершил —

Демонстративно, с Васей вместе

Бумаги разобрать решил

(Как будто это дело чести).

Бумаги эти накопил

Савчук, хоть шкаф всегда был рядом.

Он, видно, просто не любил

Хранить и наводить порядок.

Арапов был самим собою:

Недели две всего прошло —

Он Васе выговор устроил

(И, как всегда, довольно зло),

За то, что тот, войдя к Гудкову,

В карманы руки запустил…

Василий шёл на остановку,

Казалось, из последних сил

И часто делал передышки…

Что мог Роман предположить?

Страдает Вася от одышки?..

А если сердце?.. Может быть…

3

«Я еду в Керчь, – сказал Онучин. —

Могу альбом твой отвезти…»

Роман решил: «Так будет лучше,

Евстрату это по пути…»

И тут он вспомнил с содроганьем

Свой день рожденья, как Евстрат

Своим циничным надруганьем

Его испортить был так рад.

«Благодарю за предложенье, —

Ответил сдержанно Роман, —

Но принял я уже решенье:

Зимою в Керчь поеду сам».

Евстрат готовился к отъезду

И, получив уже отказ,

Он снова выразил надежду,

Что непременно в этот раз

Роман ему альбом доверит,

Чтоб передал его сестре…

Но знал Роман, что лицемерит

Евстрат, и был готов к игре.

Евстрат заигрывать пытался,

Чтобы прикинуться «своим», —

Однажды «искренне» признался:

«Арапов наш неисправим —

То крепко спит… Как без сознанья…

То вдруг очнётся ото сна —

И полетели указанья!..»

Роман уловки эти знал

И пресекал их беспощадно —

Войну никто не отменял:

«Ты говоришь, конечно, складно…

Но если бы Гордей узнал,

Как ты его при нас ругаешь?..» —

«Не-е-т, ты ему не говори! —

«Шутил» Онучин. – Ты ведь знаешь,

Что мы с тобой не бунтари,

Моральный климат в коллективе

Стараемся мы сохранить,

И в долгосрочной перспективе…»

Он долго мог так говорить…

4

Работу вот какого рода

Роман неделю выполнял:

От белорусского завода

К ним представитель приезжал,

Роман готовил эту встречу,

Он всех людей оповещал,

Кто привлекаем был на вече

Араповым – тот всё решал,

Твердил Роману постоянно,

Чтоб был на встрече и Чистов —

Он в цехе был технолог главный,

Знаток процессов всех сортов.

Переговоры состоялись —

Гордей Романа вдруг спросил:

«А Вы куда же подевались?

Тот белорус нас вдохновил…

Об инструменте, между прочим,

Что ты пытаешься вести,

Рассказывал он много очень…

Ты мог бы тоже подойти…» —

«Но Вы меня не пригласили!» —

«Настойчивее надо быть!

Про инструмент бы расспросили,

Чтоб информацию добыть…»

Арапов начал увлечённо

О том Роману говорить,

(Причём, туманно, обобщённо),

Что надо срочно изучить

Алмазные круги, режимы

(Но не идти на инцидент!) —

Так можно выявить причины

Растущих трат на инструмент…

Роману сразу стало грустно:

Арапов, как всегда, ведом…

Сейчас – заезжим белорусом,

Но только не своим умом.

Он раньше, как и всё начальство,

Станки «Zero» боготворил,

Но изменился в одночасье —

Что белорус наговорил,

Он повторял, как свои мысли:

Технологи в цеху вредят

Процессу и в известном смысле

Всё производство тормозят;

Станки от «Schneeberger», «ANCA»9999

Намного лучше, чем «Zero»…

Он вывернулся наизнанку,

Твердя, что всё у них старо…

Но болтовнёй своей пространной

Он важный пункт исполнил сам —

Из тех, предписанных программой,

Станки подробно описав.

5

Жидков узнал, что на заводе

Открылись курсы языка —

Английского… Подумал… Вроде

Есть смысл заняться им слегка…

Когда Гудков пришёл к Евстрату,

Он разрешенья попросил

Ходить на курсы – как награду.

Гудков на это возразил:

«Ну думаю, что это нужно…

Нет, ни к чему не приведёт!» —

Сказав довольно благодушно.

Жидков, решивший наперёд,

Что разрешенье – лишь формальность,

Был удивлён: «Но почему?»

Гудков, что излучал лояльность,

Ему сказал: «Я объясню.

Меня на курсы вдруг послали,

Как помню, года два назад…

Английского… И я был рад…

И за границу отправляли —

На стажировку… Ну и что?

Ты думаешь, я помню что-то?

Не то чтобы стать полиглотом —

Вообще не помню ничего!»

Когда Гудков ушёл, Онучин

Шутливо Савчуку сказал:

«Георгий Павлович, послушай,

Вот я бы организовал

Другие курсы на заводе:

У нас бы каждый изучал…

Хоть украинский… Он ведь в моде!»

Савчук смиренно промолчал,

И за него Роман ответил:

«Я к полумерам не привык —

И в ранг единого на свете

Возвёл бы твой родной язык!..

Что у украинцев в мозгу?

Себя считают за Европу…

А едут в Питер и в Москву!

Что, россияне филантропы100100?

В Россию едут для того,

Чтоб разговаривать на русском,

А не душиться в круге узком,

Что создан местным языком.

Национальная забава

Для украинцев всех мастей —

Шутя налево и направо,

Всех ненавидеть «москалей»…

И это вам легко даётся…

Сергеич, ты ещё скажи,

Что всех нас надо, как поётся

В известной песне, «на ножi»…» —

«Большой вопрос гуманитарный

Решается в умах у нас:

Ведь мы режим тоталитарный

С Россией путаем подчас…» —

«От этого отождествленья

Избавьтесь сами, наконец,

Чтоб стал родным народ-близнец

И не страдали поколенья,

Шарахаясь от россиян,

Как от заразного больного,

Как будто мы из разных стран,

А не из этноса родного». —

«Идеи не внушить извне:

Слова чужие укрепляют

То, что родилось в голове…» —

«И недруги об этом знают.

Везёт же нашему врагу:

Помог использовать уродам

Любовь к родному очагу

Как ненависть к другим народам,

Взлелеял национализм,

Родивший «глобус Украины»,

Запущен тайный механизм,

Не остановят их руины». —

«Велик украинский народ!» —

«Но, как ребёнок своенравный,

То в чьи-то сети попадёт,

То на подарок иностранный

Завистливо уставит взгляд,

Забыв о роде нашем царском,

И обещает всё подряд,

Чтоб только завладеть подарком…

Всё в Украине, как всегда:

Паны опять передерутся

За власть, ресурсы, и тогда

Наёмники в страну ворвутся». —

«Возобладает в нас всегда

И анархичная ментальность —

Когда суровая реальность

Трубит: в наш дом пришла беда! —

И уникальная способность

Создать общественный раздор:

В нас сразу вспыхивает гордость,

И кровью заливает взор…» —

«Мы по рождению едины,

Пусть вас хоть к Чёрту занесёт,

И русский мир не раз спасёт

От бед великих Украину!..

А если Крым опять вернётся

В состав России, словно приз?

Какой одеждой обернётся

Твой ярый национализм?..»

6

Роман на эту злую шутку

В тот день не получил отпор,

Но, помнил, что на институтку

Онучин не похож, и спор

Продолжит – стиль его изучен,

И здесь бессилен был прогресс…

Всего лишь день спустя Онучин,

Собравшийся в УФМС101101,

Сказал Жидкову виновато,

Забыв амбиции и спесь:

«Я слышал, у тебя есть карта

Единая на транспорт весь

Наземный…» – «Есть. Вот тебе карта!» —

И он Евстрату дал её.

Евстрат, взбодрившийся от фарта,

Оставив прежнее нытьё,

Сказал Роману: «Дай мне карту

Метро – как пушкинский Балда,

Я быстренько туда-обратно —

На дармовщину… Как всегда…»

Роман сначала растерялся:

Ему Онучин предложил,

Чтоб спонсором он притворялся