Горбатый Эльф

– Уйми пса, пристрелю! – рявкнул чей-то голос.

– Шмель, нельзя! Ко мне! – заорала Тайра и стремглав взлетела на обрыв, не замечая обваливающихся под ногами камней. Осторожно выглянула через край. Прямо над ней две высокие тени целились в Тайру из луков. Рядом третий наводил стрелу на взъерошенного надрывающегося Шмеля.

– Нельзя, Шмель! Молчать!

Пес рычал, но больше не кидался. Тайра осторожно выбралась на тропинку, показала безоружные руки.

– Не трогайте его, он не укусит.

– Ты кто? Ты тут один?

– Я Джан. Ехал в Кашту, а тут река разлилась. Я один.

– Откуда ехал?

– Из Рокингема.

– Из Рокингема в Кашту не ездят через горы.

Кто они? По-ракайски говорят еще хуже, чем Тайра. Что им можно сказать?

– Я тут местность плохо знаю, я из Кадара. Слышал, что Кашта возле Шенны стоит, вот и подумал – вдоль гор с пути не собьюсь.

– Значит, едешь из Кадара в Кашту через Рокингем? Совсем за дураков нас считаешь?

– Я из армии сбежал. Меня в Каште вербовщики поймали, коня хотели отнять, в Рокингеме удалось сбежать. Обратно еду.

– И опять в Кашту, чтобы еще раз поймали? Долго врать будешь? Сейчас в реку скинем, там ври.

– Я не вру, просто сразу не объяснить, чтоб понятно было.

– Ладно, Волку объяснять будешь. Пошли.

– У меня конь тут.

Они вышли к костру, Шмель, слыша спокойный разговор, притих, но загривок еще щетинил. При свете стало видно – люди военные, только не понятно, у кого такие неказистые солдаты могут служить. Один в легком шлеме без забрала, двое в кожаных шапках. Кираса только у одного, сильно помятая, штаны латаные. Наемники? Люди какого-то нищего барона? Вероятней всего – разбойники.

– Можжевеловкой-то как воняет. Где она у тебя?

– Вылил. Вон туда, в траву.

– Можжевеловку вылил? Может, он просто чокнутый?

– Чего мы с ним возимся? Скинуть щенка в реку, и всех делов.

– Пускай Волк разбирается с этим крысенком. Помнишь, того придурка с лютней чуть не прирезали – а он его человеком был. Когда Волк скажет, тогда и прикончим.

Тайра почувствовала, что эта страшненькая болтовня ведется напоказ, чтобы пленник сильно не рыпался, и от сердца немного отлегло. Значит, пока не собираются убивать. Что за Волк? Она уже слышала эту кличку, что-то очень нехорошее говорилось о нем. Разбойники попытались накинуть седло на Маяка, конь шарахнулся, встал на дыбы. Тут же развернулся задом и двинул копытом по обидчику. Жаль, не сильно зашиб, тот сразу вскочил. Тайра вспомнила – на Маяке никто кроме нее ни разу не ездил.

– Дайте я надену.

– Ладно, седлай. Сам его поведешь. Только если ногу в стремя поставишь – сразу пристрелю.

Когда они уйдут от костра, целиться станет трудно. Тайра вскочит на коня, сшибет того, кто будет идти первым и спрячется в лесу.

Будто прочитав ее мысли, разбойник вытащил из мешка моток веревки и грубо заломил ей руки за спину. Стянул локти сзади, накрутил вокруг тела множество витков и примотал повод к связанным кистям. Свободный конец веревки взял сам.

– Иди. Не вздумай нас дурить.

Тайра шла на привязи, как корова, и мечтала только о том, чтобы Маяка ничего не напугало. Понесет – и ей конец.

Как же хорошо, что с ней нет Мариса. Двоих эти трусливые сволочи не стали бы брать в плен, просто перестреляли бы из темноты. Может быть, Марис что-то предчувствовал, поэтому и хотел уехать отсюда. А она слепо верит шарику, который так радостно светился как раз перед засадой.

Путь был коротким, они подошли к высокой стене и постучали в ворота.

– Кто там?

– Свои, Лысый, мы тут шпиона поймали.

Значит, она, как последняя дура, устроилась на ночлег возле самого логова разбойников. Еще и костер развела.

Стена как у крепости – а внутри низенькие домишки. В одном из них ярко горело окошко. Пожар? Тайра напряглась, но огонь был ровным, без всполохов. В этот дом ее и привели на веревке, хорошо хоть Маяка отцепили. Тайра прищурилась от яркого света. По всей комнате расставлены толстые восковые свечи, будто во дворце. Даже в доме у Джакоба никому не пришло бы в голову так бестолково сжигать немалые деньги. А обстановка самая простая, как у них в Ашере: грубо обмазанный глиной очаг, длинный стол без скатерти. Вокруг него сидели какие-то бородатые мужики, на том, что занимал место во главе, был рогатый шлем с опущенным забралом. Все они ужинали, а в шлеме кушать несподручно – значит, ради чужака его напялил. Он и есть Волк?

– Это кого вы притащили?

– Да вот у самой крепости костер жег. Говорит, что сам из Кадара, ехал в Кашту через Рокингем. Ну точно шпион.

– Шпион бы не стал жечь костер. Ладно, возвращайтесь на позицию. Ты кто такой?

– Джан.

Эти люди – солдаты, хоть и выглядят, как сброд, а здесь Ракайя. Нельзя говорить, что сбежала из армии. Те, кто поймал ее, уже ушли – можно придумать другую историю.

– Мы с другом ехали из Рокингема. Он возвращался на родину, в Кадар. А мне хотелось столицу посмотреть, да и родня у меня там. Вдвоем безопаснее, поэтому мы доехали вместе до Шенны, он успел через мост перебраться, а я к Каште свернул – и тут река разлилась. В гору полез, чтоб не утонуть, вижу – дорога, ну и поехал по ней, думал, может людей встречу, переночую…

– А в Рокингем-то вы как попали?

– Да что тут спрашивать, Волк – дезертиры они. В Каште вербовщики стоят, всех подряд гребут.

– Мы не дезертиры, нам капитан велел проводить обоз с ранеными в Рокингем и больше не возвращаться.

За столом заржали.

– Что за раненые? Битва была? – серьезно спросил Волк. Его голос сквозь шлем звучал гулко, как будто из колодца.

– Да. Мозирская конница напала на лагерь, перебили много ракайцев.

– А император?

– Янгис тогда был в Рокингеме.

Рядом с Волком сидел молодой безбородый парень, все это время он внимательно смотрел на Тайру, потом прошептал что-то – для себя, ни к кому не обращаясь. Если бы Тайра стояла ближе, то услышала бы: – «Джан… из Кадара».

– Волк, я, кажется, знаю, кто это. Девчонка из того дома в Ашере, где… Снимите с нее шапку, тогда точно скажу.

Один из воинов подошел к Тайре, срезал путы, стащил шапку. Грязные обкромсанные волосы не сделали ее более похожей на девушку, но парень узнал ее. Да и она его тоже – тот самый раненый солдатик, которому она бросила тряпку, чтобы унять кровь.

– Подойди сюда, – голос Волка казался почти дружелюбным.

Тайра не шевельнулась.

– Что с тобой? Мы не враги тебе. Поешь и расскажешь, что случилось.

– Он был с теми, кто убил моего отца. Я не буду ничего говорить.

Парень вскочил, как ошпаренный.

– Я не убивал его! Клянусь тебе, я никого там не убивал!

Тайра молчала.

– Я поговорю с ней наедине.

Все, кто сидел за столом, встали и вышли. Не слишком торопясь, без суеты, но и без промедления, оставив неоконченную трапезу. Когда дверь закрылась за последним из них, Волк снял свой шлем.

Мог бы и не одевать – Тайра все равно впервые видела его лицо. Лет сорока, судя по аккуратно подстриженной бородке – из благородных. Темные волосы, сильная проседь в заложенных за уши прядях. Ничего особенного – ни шрамов, ни проказы. Откуда взялись чудовищные слухи?

– Есть хочешь?

Тайра помотала головой, потом не выдержала:

– Воды тут нет? Просто воды, не вина?

Волк плеснул из кувшина в глиняную кружку, протянул Тайре.

– Чистая вода. Он и правда не убивал твоего отца, он был с теми людьми не по своей воле.

– Какая мне разница? Я даже не знаю его имени.

– Вот и отлично. Теперь сядь и расскажи мне все с самого начала. Может быть, мне удастся тебе помочь.

Волк сдался через час. Девчонка готова была болтать обо всем как нельзя подробнее – но ровно с того момента, как она решила сбежать от дяди со своим дружком. Непонятно, что она потеряла в столице – имена своих родственников она явно выдумала на ходу. С семьей у нее что-то странное, впрочем, это не его дело. Про карту она явно врала – вроде лежала на столе, потом Ригид спрятал ее под одежду и больше она ее не видела. Но его люди тщательно обыскали склеп через неделю после похорон. Ригид обгорел меньше других, и ни кусочка пергамента, даже обугленного, на нем не было. Неужели карта попала в руки Янгиса? Ну что ж, придется…

Волк пошарил под подоконником, извлек небольшой флакон с коричневой жидкостью и встал у Тайры за спиной.

– Хочешь вина?

– Нет.

Тогда он запрокинул ее голову назад, резко надавил пальцами на щеки и влил немного жидкости между разжавшихся зубов. Придержал подбородок, чтоб проглотила. Она рванулась к двери, пришлось помочь, чтобы не упала.

– Не бойся, это не опасно. Это просто лекарство, оно не причинит тебе вреда.

Посадил обмякшую девушку обратно на скамью и ласково бормотал какую-то ерунду, пока не увидел, что глаза Тайры стали совсем стеклянными.

– А теперь расскажи мне все с самого начала.

Ранним утром старый князь Ашва Терсунский, глава древнего горского рода, застал Волка седлающим коня. Тот, как обычно, был в закрытом шлеме.

– Уезжаешь?

– Да, дела появились. У меня к тебе просьба – проследи, чтобы девчонку доставили к ведьме, и она никуда не подевалась до моего возвращения.

– Она сказала что-то важное?

– Сначала нет, пришлось тем зельем поить. А потом… Ты все равно не поверишь, но она была в пещере.

– Слушай, Волк, ты же умный человек. Нет там никакой пещеры, я те края знаю. На карте все не так было нарисовано, как на самом деле есть.

– Она шла по карте и попала в пещеру. Видела там все, о чем я рассказывал тебе – и сокровищницу, и оружейный склад, и магические предметы. Откуда она могла о них знать?

– И где был вход?

Волк замялся.

– Девочка, наверное, слегка помутилась разумом после пережитого. Многие вещи она воспринимала искаженно. Говорила про какого-то эльфа, который провел ее в пещеру кружным путем. Впрочем, это мог быть обыкновенный мальчишка из челяди герцога Ильмарского, его замок где-то неподалеку. Мальчишки часто знают лазейки, неизвестные взрослым.

– А гномов эта девица случайно не видела?

Волк промолчал.

– Она много чего наговорила, кое-что я могу проверить. Если все окажется ее больными фантазиями, обещаю тебе – я больше не стану искать эту пещеру.

– Давно пора. Ты уже потерял двух своих людей ради этой глупой сказки.

Глава 13. Ведьма с мельничной запруды

С утра у Тайры раскалывалась голова, она никак не могла понять, почему лежит на охапке сена в углу горницы, а не в светелке на втором этаже. Память возвращалась кусками, принося с собой только боль. Это не Ашера. Всего, что было когда-то, больше нет, а есть воровской притон, где знаменитый разбойник Волк долго выспрашивал ее о чем-то. Этот Волк не выглядел таким уж свирепым, может быть, он отпустит ее по-хорошему?

Загремел засов, Шмель тяжело плюхнулся со стола, где он беспрепятственно наслаждался остатками разбойничьей трапезы, и лениво залаял.

Вошел угрюмый молодой парень с тазом воды и полотенцем. Каждым своим движением он старался показать, как оскорбительна для него обязанность обслуживать пленницу.

– Умойся и ешь, – он кивнул головой на стол. Потом разглядел, что на нем творится после обильного собачьего завтрака, и добавил: – еду принесу.

Тайра оказалась ужасно голодной, так что и вчерашней каше обрадовалась. Но не успела трех ложек проглотить, как парень опять заглянул в дверь:

– Выйди, князь тебя ждет.

Во дворе стояло несколько человек, все в простой темной одежде. Один из них, седобородый, выделялся осанкой и взглядом, пронизывающим насквозь. Тайра подошла к нему и молча поклонилась. Князь Ашва еле заметно кивнул в ответ и протянул ей маленький свиток.

– Волк тебе письмо передал. Прочитай.

Тайре еще не приходилось получать писем, и она с интересом рассматривала скрученный в трубочку листок бумаги, он был перевит шнурком и скреплен печатью с изображением оскаленной волчьей морды. Наконец она не без сожаления сломала красивую печать и развернула послание. На обратной стороне обнаружились несколько строчек, написанных крупным, почти каллиграфическим почерком.

Благородной девице Тайре

От человека, известного тебе под именем Волк

Я вынужден был уехать, не попрощавшись с тобой. Вчера ты доверила мне свою тайну, но тебе не надо беспокоиться об этом – я сохраню ее. Я отправляюсь к той, кого ты считаешь своей матерью и, если твои предположения о вашем родстве подтвердятся, мне, возможно, удастся устроить вашу встречу. На время моего отсутствия тебя препроводят в приятное и безопасное место. Умоляю проявить терпение и дождаться моего возвращения, иначе мне не удастся тебе помочь. Надеюсь на твое благоразумие.

Совершенно потрясенная, Тайра дважды перечитала письмо и разорвала его на мелкие клочки. Как она могла рассказать разбойнику с большой дороги то, что обещала хранить даже под пыткой? Почему-то не получалось ни слова вспомнить из этого разговора. Он отправился на встречу с императрицей? Волк? Правда, выглядел он как человек благородного происхождения, да и слог письма не соответствовал образу грубого хищника. Возможно, у него есть знатная родня, имеющая доступ в императорский дворец. А если он предаст ее? Это безумие – верить человеку, живущему грабежом и убийством. Тайра отвернулась от князя Ашвы и украдкой вытащила шарик. Сегодня он был безмятежно голубым и прозрачным.

– Мне доверять этому Волку или лучше бежать?

Искорка мигнула и погасла – ну да, нужно ставить вопрос более определенно.

– Надо ли выполнить его просьбу и дождаться его возвращения?

Внутри шарика засветился крошечный белый огонек.

Ее размышления были прерваны самым неприятным образом.

К ней подвели какого-то низкорослого черного коня, на нем было седло Маяка, а по бокам висели обе ее сумки.

– Садись, ехать пора.

– Это чужой конь. Где мой Маяк?

– На пастбище утром увели. Ты его заморила совсем, ноги сбиты, ребра торчат. Вернешься – здоровый и красивый будет. Там, куда ты едешь, конь тебе не к чему.

Маяка забрали, чтобы она не сбежала. Правду ли князь говорит, что вернет его – кто знает, но спорить сейчас бесполезно. Сумки она даже проверять не стала, ясно, что разбойники деньги стащили.

– Вещи проверь, все ли цело. А то будешь потом говорить – князь Ашва меня обокрал.

Тайра вспыхнула и замотала головой.

– Я вам верю.

Под тяжелым взглядом князя Тайра забралась в седло и свистнула Шмелю. Лошадь шарахнулась, когда пес прыгнул ей на спину.

– Собаку оставь, ни к чему она тебе там.

– Я не поеду без него, он мой охранник.

– Дрянь это, а не охранник. Такую собаку убить надо: трусливая, в дом лезет, еду ворует. Вернешься – я тебе хорошую собаку подарю, злую.

Тайру как ветром сдуло с коня, она схватила Шмеля в охапку и заорала на князя:

– Вместе нас убивай! Он мой друг!

Старик усмехнулся и покачал головой:

– Пес у тебя друг? Ну, забирай своего друга, только пускай пешком бежит, конь его не повезет.

Двое всадников подъехали к Тайре, один из них взял под уздцы тайрину клячу, и процессия тронулась. Тайра внимательно смотрела по сторонам, стараясь запомнить путь для предстоящего побега. Запомнить было просто – вверх по течению Шенны, потом дорога сворачивала влево и шла по глубокому ущелью вдоль небольшого притока. Ущелье было узким, местами скалы нависали над головой, иногда приходилось вброд объезжать сорвавшиеся с кручи и перегородившие тропу каменные глыбы. Там, где горы немного раздвигались в стороны, к крутым склонам лепились маленькие, но хорошо укрепленные деревни. Вокруг высоких каменных стен бродили тощие коровы и длинношерстные черные козы. Ни одного человека так и не встретилось, только один раз в середине пути их окликнули откуда-то сверху. Разбойник приложил руку ко рту и коротко взвыл по-волчьи. Наверху посмеялись, перекинулись парой фраз на непонятном языке с тайриными спутниками, на тропу спускаться не стали.

Поначалу Тайра пробовала разговорить конвоиров, спрашивала, куда они едут, долог ли путь, но они даже не оборачивались на ее голос. Изредка обменивались короткими замечаниями, и было видно, что они не в ладах между собой. Неожиданно один из воинов остановился и спрыгнул с коня.

– Все, дальше сам ее вези, я здесь подожду.

– Что, струсил?

– Хватит с меня, в прошлый раз, когда мы с Ником к ведьме ездили, у меня башка два дня трещала, чуть не сдох.

– Она не от ведьмы у тебя трещала, а от можжевеловки. Сколько вы тогда выжрали, полбочонка?

–Так пили-то наравне, а болел я один. Ведьма на меня порчу навела за то, что я сплюнул в ее сторону, мамой клянусь.

– В другой раз не будешь плеваться, дурень. К старой жабе надо с уважением относиться. Ладно, сиди, без тебя обойдусь.

Конвоир дернул повод тайриной лошади и погнал коней быстрой рысью. Оставшись без напарника, он немного подобрел к девушке, даже вздумал приободрить:

– Ты ведьму не бойся, мы часто пленников у нее селим, все живы-здоровы. Тем более, жаба-то кадарка, как и ты – не тронет она землячку.

Это показалось Тайре слабым утешением. Значит, место приятное и безопасное? У ведьмы, которую до дрожи боятся лихие разбойнички? Она утвердилась в намерении бежать, желательно, еще засветло. Лучше в горах переночует, а Маяка она найдет и выкрадет.

Впереди послышался шум воды. Речка вильнула в сторону, огибая скалу, за ней был водопад, а на круче медленно вращалось огромное, в три человеческих роста, колесо. К колесу был приделан красивый двухэтажный домик с черепичной крышей. Тайра не сразу сообразила, что это мельница – в диком горном ущелье ее просто не могло быть.

Дорога поднялась на плотину, и пространство распахнулось, вмещая в себя синее небо с облаками, отражающимися в просторной, как озеро, запруде, широкую долину с деревушкой вдали, высокую скалистую гору с ледником на вершине. На покатых отрогах этой горы зеленели поля, а ближний берег круто поднимался к отвесной стене скал, тянущихся до самого конца долины. Посреди склона белели развалины разрушенных почти до основания зданий. Внизу у самой воды стайка кур разгуливала вокруг то ли криво сложенного каменного сарая, то ли убогого человеческого жилья. Вросшая в землю хибарка была совсем крошечной, но с окошками – значит, все-таки люди жили.

Конвоир ссадил Тайру, расседлал лошадь и кинул седло и сумки в траву. Подкрался к двери в лачугу, бросил в нее камешком, тут же отскочил подальше. Заскрипели петли, из двери вперевалку выкатилась маленькая полная женщина. Ходила она с трудом, но лицо не до конца потеряло былую яркую красоту, живые горячие глаза казались совсем молодыми.

– Что, пленника опять привез? Да неужто девушку? Ну входи, входи, дочка

Парень сунул Тайре кошель с деньгами:

– Ведьме отдай, скажешь – Волк передал, – взял под уздцы освободившуюся лошадь и ускакал не оглядываясь. Тайра несмело протянула кошель старухе.

– Заходи в дом, не бойся. Сейчас на стол накрою.

Снаружи дом казался не краше хлева, а внутри – уютно. На полу свежая солома, яркие занавески, на полках – аккуратные ряды горшочков, кувшинчиков и полотняных мешочков. Все стены и потолок завешены пучками душистых трав. Зелла тоже сушила травы на зиму, но больше те, что в суп годятся, из лечебных она собирала только самые простые – от простуды, от живота. А тут благоухало все, что можно найти на горных лугах и в лесных зарослях, даже дышать трудно с непривычки.

– Чего жмешься, набрехали тебе, что я ведьма? Не отвечай, все равно не услышу, глухая совсем. Не верь глупым людям, не ведьма я, знахарка. Болезни лечу. Тебя как звать?

– Тайра,

– Погромче, не слышу я тебя

– ТАЙРА!!

– Айра? Красивое имя.

Тайра начертила в воздухе букву Т.

– Ты, Айрочка, знаки-то не рисуй, не понимаю я их, неграмотная. Если что надо – пальцем покажи или говори громко. А меня Хасият зовут. Ты меня-то понимаешь?

Тайра кивнула. Бабуля говорила на ужасном ракайском, но как объяснить ей, что можно говорить по-кадарски?

В открытую дверь забежал отлучавшийся к запруде Шмель С довольной морды капала вода.

– Уйди, тварь! Уйди, скотина проклятая! – заорала старуха и швырнула в пса тряпкой.

Тайра вышла из дома, села возле своих сумок и обняла обиженного Шмеля. Что им теперь делать? Возвращаться к разбойникам, говорить, что ведьма выгнала? Пешком дня два идти, а с вещами и три получится.

–Доочка! Айра! – завопила показавшаяся на пороге бабка, огляделась и обнаружила обнявшуюся парочку.

– Это твой волкодав, что ли? Зачем сюда зверюгу притащила?

Тайра погладила «волкодава» и из вредности поцеловала в носик.

– Тьфу, нашла кого целовать – жениха, что ли, нету? В сенях привяжи, а то кур моих поест.

Никакой опасности от ведьмы, кроме на редкость скверного нрава, Тайра пока не ощущала, но была настороже. Поела только то, что Хасият сама пробовала, от непонятной настойки отказалась. Когда стало темнеть, старуха поставила на огонь котелок, по очереди бросала в него травы, помешивала, что-то нашептывала. Тайра в оба глаза следила за ворожбой.

– И не гляди, не дам тебе, для себя варю – от суставов, тебе рано еще, – заявила Хасият, по-своему истолковав упорный взгляд девушки, – или болит у тебя чего?

Тайра вспомнила, что и правда ноет ребро, намученное ежедневной ездой на лошади, и решила рискнуть. Ткнула пальцем в больное место, изобразила, будто щепку надвое ломает. Хасият подошла, пощупала шишку на боку, губы поджала.

– Ну, есть у меня одно снадобье… Да делать его трудно, травы редкие нужны… За леченье завтра пойдешь коз моих пасти, свежий воздух при переломах только на пользу.

Намазала на тряпочку какой-то жирной вонючей гадости, велела приложить на больное место и ложиться спать.

Утром Тайра проснулась – боли как не бывало. Захотелось чем-нибудь отблагодарить целительницу, только ее не было нигде, коз она тоже не нашла. Проспала все на свете… Что можно делать в чужом доме, а чего нельзя, никогда не угадаешь, поэтому она свистнула Шмеля и пошла на запруду.

Стрекозы носились над водой, кружила чайка, утки плавали у дальнего берега. На плотине весело визжали и пихались полуголые мальчишки. Как-то лень было думать о побеге, может, и правда пожить здесь, Волка дождаться? Если не приедет за ней до середины лета – тогда и придется что-то решать… И тут случилось ужасное. Один из ребят не рассчитал, столкнул с плотины товарища. Тот камнем ушел под воду, больше не показался. Двое оставшихся прыгнули за ним и тоже исчезли в глубине. Тайра закричала, надеясь, что с мельницы ее услышат, придут на помощь. Никто не выглянул. Неужели так и погибнут? И тут на середине запруды показалась одна голова, потом другая, третья. Слишком далеко от берега, и лодки нет, как их спасти? Но они, выбрасывая из воды руки и бултыхая пятками, сами поплыли к берегу. Быстро, как утки. Вылезли, забрались на плотину, снова в воду попрыгали. Тайра с замиранием сердца ждала их появления. Вынырнули, довольные, смеются. Это было чудо. Люди же не рыбы, чтобы плавать… Тайре до слез захотелось так же, как они, резвиться в воде, не опасаясь утонуть.

– Вот бы кто-нибудь меня научил! – прошептала она, и тут же поняла, что не научат. Хороша она будет в платье с фартуком посреди запруды…

Ну а ведьма с ней подружилась – водой не разлить.

Старуха очень любила пленников, считая их за временно одолженных Волком рабов, и постоянно поминала добрым словом. Один ей крышу перекрыл, другой огород вскопал, третий мостки у самого дома поставил, теперь стирать удобно. Парней она селила вместе с козами и курами в хлеву, это только Тайре такая честь выпала – с хозяйкой в одной комнате спать. Измучившись от постоянной старушечьей воркотни, она часто думала – лучше бы с козами.

. Утром раненько Хасият, пошептав молитвы и испив чистой водицы, уходила собирать травы. Тайре к ее возвращению следовало коз подоить, кур покормить да печь растопить. Когда старуха сильно задерживалась, а бывало это почти каждый день – ходоком Хасият была ненамного резвее улитки – то и огородик к ее приходу был прополот, и хата выметена. Появлялась она к полудню, сажала Тайру вязать пучки из трав, а сама к печи становилась – завтрак готовить

Как только на стол выставлялась плетенка с горячими пирожками, на их манящий аромат слетались внуки Хасият, их то ли четверо, то ли пятеро было – Тайра никак не могла точно сосчитать, поскольку они с собой еще и друзей приводили. Приходили не с пустыми руками: то горшочек с медом несли, то рыбину из запруды, поутру выловленную мельником, а кто постарше – волок полмешка муки. Их появление смывало с лица Хасият кислую мину, глаза обретали задорный блеск, а движения – девичью легкость и поворотливость.

Набив животы, ребятня разбегалась, но двое-трое обязательно оставались, подпирали рукой подбородок и выжидательно смотрели на бабушку. Хасият вздыхала для виду – опять бабке покоя не дают – перебиралась в удобное плетеное кресло и таинственным голосом заводила сказку: