Семья Хомячковых

– Бабушка, чего вы все такие хмурые? – не выдержав спросил Хомячков у сидящей рядом пожилой женщины.

– А ты откель, сынок?

– Из ….

– А–а–а. – лицо старушки расцвело от гостеприимной улыбки. – Милости просим в наш город. Надеюсь он вам понравится. У нас очень красиво, тихо, спокойно.

– А какие здесь достопримечательности? – поинтересовался Хома.

– Ну, э–э–э. Мячик для гольфа. Тьфу ты! Библиотека, разумеется. Еще этот, как его? Костел, который возле дома правительства. Тюрьма там же, не далече. Еще, еще… – бабушка запнулась, вспоминая чтобы такого предложить иностранцу.

– Предместье, – стали ей подсказывать сидящие рядом пассажиры.

– Да ну его! – отмахнулась старушка. – Там высоток понатыкали так, что уже и смотреть не на что стало.

К разговору подключился весь салон. Каждый пытался предложить свой экскурсионный маршрут.

– Площадь.

– А что там? Дворец Республики в виде мавзолея переростка? – отмела женщина.

– Подземный торговый центр, рынок.

– Это все для наших колхозников диковинка, а у этого господина дома центры и рынки покрасивее имеются. – забраковала старушка.

– ЦУМ, ГУМ.

– Этого добра в каждой столице навалом.

Шум нарастал. Хома все больше и больше терялся, но тут его выручил сам автобус объявив нужную ему остановку. Стряхивая с себя пот и ворох информации Хомячков оказался у той самой гостиницы которая именовалась не иначе как «общежитие № 3».

– Мест нет. – не отрываясь от книги сказала администратор, когда за спиной Хомы, с лязгом, захлопнулась железная дверь.

– Мне забронировано. – С надеждой на чудо произнес Хомячков, и чудо произошло. Администратор оторвалась от детектива, взглянула на протянутую ей бумажку, и её лицо засияло всеми цветами радуги.

– О! Прошу прощения господин э–э–э Хома Хряпович. Ну конечно же мы сейчас для Вас все организуем, – она заглянула в журнал, и её улыбка стала еще шире. – Вот пожалуйста. Ваш номер 215. Это второй этаж. Семеновна! – крикнула женщина куда–то в глубь коридора. – Семеновна! Оглохла что ли? Поди сюда.

Где–то скрипнула дверь, и к столу администратора, утиной походкой, подплыла полная, пожилая женщина в грязном халате уборщицы.

– Чаво? – вытирая о бедра мокрые руки спросила она.

– Проводи господина в 215 номер.

– Чаво?

– До номера проводи. – повысила голос администратор.

Семеновна удивленно повела плечами, и поковыляла к лестнице.

К удовольствию Хомячкова маленькая комнатка, вмещающая в себя одну кровать, стол и тумбочку была светлой и чистенькой. Сложив на полку свои не хитрые пожитки Хома, не теряя времени даром, отправился на обзорную экскурсию. Пощелкав языком, от восхищения, перед бриллиантоподобным уродцем он со скоростью автобуса двинулся по главной улице столицы, которая сама по себе так же является некой достопримечательностью. Не уставая восхищаться красотой города Хома вышел на площади посреди которой возвышалась стела с муляжом ордена победы. «Слава героям!» – Воскликнул Хомячков, и от переполнявших его эмоций захлопал в ладоши. Через секунду на площадь, визжа тормозами, примчалось пять милицейских машин с включенными мигалками. Не успел Хома понять в чем дело как его окружило плотное кольцо из людей в форме.

– Пройдемте, гражданин. – Мягко, но властно сказал старший из них, судя по погонам – сержант.

– Простите, но что я нарушил? – удивился Хомячков.

– Общественный порядок.

– Как?

– Пройдемте. – С нажимом повторил сержант, и кивком головы подал команду подчиненным. Милиционеры, рангом по мельче, тут же обступили Хомячкова, взяли под руки, и оторвав от земли понесли к машине, делая при этом вид что просто прогуливаются.

– Помилуйте! Я же ничего не… – легкий удар в спину заставил Хому проглотить окончание фразы. В машине его обыскали, изъяв паспорт, портмоне, и фото любимой Фани.

– Послушайте. Отпустите меня пожалуйста. Я же ведь ничего не сделал. Просто стоял у огня. – предпринял он очередную, робкую попытку доказать свою невиновность.

– Отпустим, отпустим, – кивнул головой сидящий рядом милиционер. – Суток через десять. – И заржал довольный своей шуткой. Не имея опыта общения с правоохранительными органами Хомячков испуганно вжался в сидение, и больше не проронил ни слова.

В отделении, куда его доставили, толстый и розовый, как гламурный наф–наф, капитан презрительно оглядел тщедушного Хому, и небрежно раскрыл его паспорт. Увидев гражданином какого государства, он является капитан проворно вскочил из–за стола, и на сколько позволял живот стал в стойку «смирно».

– Прошу прощения, господин Хомячков. – хриплым голосом выдавил он из себя. – Произошла ошибка. Виновные понесут наказание. Вы свободны.

Ничего не понимая Хома собрал свои вещи и поспешил к выходу. Уже проходя мимо окон отделения он услышал, как капитан орал на подчиненных. «Идиоты! Кого вы взяли знаете?! Это же гражданин …. Республики! А если он в свой МИД пожалуется? Все, хана. Они перестанут давать нашей стране деньги и тогда нам урежут зарплату. Вы этого хотите? Еще один такой промах, уволю из органов и отправлю служить офицерами в армию!

Окончания разноса служащих ППС Хомячков не дождался т. к. поспешил убраться по дальше от этого скопления представителей правопорядка. Вернувшись на площадь (благо она находилась рядом) Хома закончил осмотр стелы, и двинулся дальше. Следующий объект, привлекший его внимание, было здание государственного цырка. Отриставрированное, с новыми пристройками и смешными фигурками у входа оно так и манило к себе, но толи дворник толи директор этого увеселительного заведения встретив Хому в фойе сообщил, что летом цирк не работает по причине выезда труппы на гастроли за рубеж.

– Валюту для страны зарабатываем. – С гордостью сказал он.

– А что другие не могут? – поинтересовался Хомячков.

– На гастроли ездить?

– Нет. Валюту зарабатывать.

– Увы. В нашей стране это могут сделать только клоуны. – развел руками толи директор толи дворник.

Следующую остановку Хомячков сделал у ГУМа. «А не купить ли какой–нибудь сувенирчик для Фани»? – подумал Хома разглядывая выставленные в витрине манекены с балалайками, и ноги сами понесли его в настежь распахнутые, по причине жары, двери. Побродив на первом этаже среди холодильников и кухонных плит Хомячков поднялся выше. Как он и предполагал на втором товар оказался чуть по мельче. Ковры, сорочки, костюмы, золотые изделия, казалось, были свалены в одну большую кучу, и разделялись лишь унылыми продавцами. Все это ни по цене, похожей на номер международного телефона, ни по виду никак не походило на подарок. Наконец Хома набрел на отдел игрушек. Первое что бросилось в глаза среднего размера плюшевый мишка с хитрой мордочкой. «Вот. Это то, что мне нужно.» – Радостно потер ладони Хомячков, и схватив игрушку поспешил к кассе. Продавец испуганно глянула на сумасшедшего покупателя.

– Что–то не так? – Поинтересовался Хома видя, как шарахнулась девушка от плюшевого медвежонка. – Не бойтесь он не настоящий.

– Вы уверены, что хотите его купить? – уточнила продавец, стараясь держаться подальше от игрушки.

– Конечно. Посмотрите, какой забавный.

– Ага. Этот забавный одним движением лапы министров с поста сбрасывает, а простых людей в тюрьмы загоняет. – прошептала девушка, выбивая чек.

Отдав за игрушку половину имеющихся у него денег Хома двинулся к выходу. На улице его уже поджидали, одетые в черные костюмы, люди.

– Гражданин попрошу пройти с нами. – не меняя выражения на каменном лице тихо произнес один из них, глядя куда–то в сторону.

– Это вы мне? – не понял Хомячков.

– Вам, Вам. – прошептал кто–то на ухо. – Идем медленно и без глупостей.

Поняв, что опять он сделал что–то запрещенное в этой стране, Хома, уже безропотно двинулся вслед за представителем очередных органов сжимая подмышкой покупку. Идти и вправду пришлось не долго. Уже через 30 метров его ввели в холл большого, желтого дома. Из кабинета вышел пожилой, усталого вида, мужчина.

– Что у Вас? – вяло поинтересовался он.

– Плюшевый медведь.

– Опять? Когда же это кончится?! Вы из какой деревни приехали, гражданин?

– Я из … .

На лице мужчины отразилось некое подобие облегчения. – А–а–а. турист значит, иностранец. За сувениром зашли. Так и купили бы себе какую–нибудь поделку или соломенную панамку. Зачем Вам этот медведь?

– Понравился, вот и купил. А что– здесь это запрещено?

Мужчина тяжело вздохнул:

– Да в общем нет, но не рекомендуется, – Затем махнул рукой и скрылся в кабинете. Хомячков в очередной раз был отпущен на свободу. Взбодренный таким поворотом дела, но совершенно сбитый с толку действиями всех правоохранительных органов этой страны, Хома почувствовал голод. Зайдя в ближайшее кафе, он присел за столик, и заказал чего–нибудь национального и стакан сока. Не успел официант умчаться за едой как к нему подошли двое молодых людей.

– Слышь дядя. Пересядь куда–нибудь.

– Зачем? – Удивился Хомячков.

– Мы здесь хотим сидеть.

– А чем вас не устраивают другие столики?

– Да ты как с нами разговариваешь?! – Вскричал молчавший до этого второй парень. – Ты что не знаешь кто мы такие?!

– Простите незнаю.

– Да мы тебя сейчас в «опорку», на пятнадцать суток. Там тебе быстро разъяснят кто перед тобой стоит!

– Полицейские что ли? – удивился своей догадке Хома.

– Это где–то там полицейские, а мы – милиционеры. – Гордо поправили они его. – Так что вскочил, по–быстрому, и метнулся от сюда пока не посадили.

– Я подданный другого государства. – попытался остудить их пыл Хомячков.

– А нам без разницы. Здесь мы хозяева, и мы решаем кто законопослушный гражданин, а кто преступник, и плевать на твоё гражданство. Ну. Считаю до одного. Раз.

Хоме ничего не оставалось делать как взять медведя за лапу, и уйти из кафе. В третий раз за день оказаться в отделении ему совершенно не улыбалось. Побродив еще немного по городу, и кое как подкрепившись мороженым и двумя пирожками Хомячков вернулся в гостиницу. Там его поджидал еще один сюрприз.

– Ваш номер занят. – холодно встретила его все та же администратор.

– Знаю. Он занят мной. – Кивнул Хома.

– Мы поселили туда другого постояльца. – невозмутимо продолжила женщина.

– То есть как другого? – Возмутился Хомячков. – Этот номер забронирован мной на два дня.

– Совершенно верно. Только поселиться Вы должны были вчера.

– Как вчера?

– А вот так. Вы на число смотрели?

Хомячков взглянул на протянутый листок.

– 19 июля. – прочитал он.

– Правильно. А сегодня двадцатое. Так что собирайте вещи, и до свидания.

Через десять минут Хома уже спускался по лестнице. «Всего доброго». – Попрощался он. В ответ администратор, не оборачиваясь, помахала ему рукой. В ближайшем сквере Хомячков присел на скамейку, немного подумал, глядя на хитрую медвежью мордочку, затем встряхнулся, и поспешил к автобусу, идущему на вокзал.

– Ты уже вернулся – удивленно воскликнула Фаня, отрываясь от сериала. – Что–то случилось?

– Нет. Все в порядке. Это тебе. – Он протянул жене плюшевую игрушку.

– Ой какая прелесть! – воскликнула Фаня, и от полноты чувств прижала обоих к своей груди.

Едва дождавшись мужа из душа, она тут же засыпала его вопросами: – Рассказывай, как съездил, почему так быстро вернулся?

– Город красивый, люди хорошие, но …. – Он многозначительно покачал головой, затем подумал, и добавил. – Живут там конечно лучше чем в Эфиопии, и пирожки у них вкусные.

Хомячков в поликлинике

Выйдя из подъезда, Хомячков нырнул в лужу по самые щиколотки.

– А теперь водные процедуры, – пробурчал он и поплыл к берегу.

Вылив воду из туфель и выкрутив, не снимая носки, Хома все же отправился на работу. К концу дня это нечаянное закаливание дало о себе знать. Его организм в спешном порядке избавляется от лишней жидкости через почти все имеющиеся отверстия, глаза и нос стали приятного кумачового цвета и при этом Хома издавал громкие, резкие звуки, причем не только ртом.

– Где ты успел подцепить эту простуду? – вздохнула Фаня и принялась пеленать мужа ватным одеялом.

– На остановке познакомились, – испуганно пропищал Хомячков и покраснел еще больше. «Как она узнала про Настю?» – удивленно подумал он, давясь таблетками.

– Ну, конечно же, не в кабинете тебя из графина поливали, – ответила жена, пытаясь вытащить градусник оттуда, где температуру меряют младенцам и животным. Посмотрела на шкалу и вынесла приговор. – Завтра с утра в поликлинику!

Добравшись до медучреждения, Хомячков огляделся. Здесь он не был с ранней юности, но за это время ничего не изменилось. Та же облупившаяся краска, те же полурассыпавшиеся ступеньки, те же белые занавески. «Может, и врачи остались прежние? – подумал он. – Вот будет интересно, если меня примет все та же Аврора Степановна. Ей уже тогда было лет 60».

Хома вошел в поликлинику и, разбрасывая микробы, как сеятель зерно, направился к окошку регистратуры.

– Мне бы к врачу зарегистрироваться, – сказал он.

– Вам к какому?

– Желательно к женщине.

– Я спрашиваю, вам к хирургу, окулисту, дантисту или ухо, горло, носу?

– Наверное, к последнему. У меня из горла и носа так льет, что даже уши закладывает. Ап–чхи!

– Мужчина! Не чихайте на медработника! Вам к терапевту. Фамилия, имя, адрес?

– Откуда я знаю фамилию вашего терапевта и где он живет. Вы хотите, чтобы я угадал?

– Я спрашиваю, как ваша фамилия и где вы живете!

– Извините, это поликлиника для глухонемых? – невозмутимо спросил Хомячков.

– Нет!!!

– А чего же вы так орете?

– Где ваша фамилия и как вы живете? – выдохнула позеленевшая медсестра и схватилась за сердце.

– Не волнуйтесь вы так, гражданочка, – посочувствовал ей Хома. – Главное – это здоровье, а остальное как–нибудь утрясется.

– Больной! Или вы называете свой адрес, чтобы я нашла вашу карточку и выдала талончик к терапевту, или отправляю вас к патологоанатому, он принимает без карточек.

– А ваш пато–лог–ана–том, ох и мучается, наверное, хороший человек, с такой фамилией, простуду лечит?

– Нет, он ее вырезает!

– Тогда лучше к терапевту.

Кое–как разобравшись с карточкой и получив заветный талончик, Хомячков двинулся к кабинету.

– Кто последний за здоровьем? – спросил Хома у пятерых кашляющих и сморкающихся посетителей.

– Я, – пискнула женщина и тут же спрятала лицо в платок.

Определившись, кто, куда, за кем и обсудив способы лечения кашля при геморрое, он погрузился в чтение газеты.

– Простите, здесь принимают анализы? – тронула его за плечо старушка.

– Спектральный анализ износа корпуса, а также дробление этого тела на атомы производится в лаборатории этажом выше, – машинально ответил Хомячков, не отрываясь от газеты.

– Что ты, родненький, мне бы мочу сдать, – шарахнулась она от него.

– Я не совсем расслышал, что сдать? – переспросил ее Хома.

– Мочу.

– А почем берут? Литрами нужно нести или лучше сразу цистерну?

– Да я – вот, – она смущенно показала баночку из–под майонеза.

– Смею вас заверить, бабушка, что за такое количество много не заплатят, – глубокомысленно заявил Хомячков. – Ступайте домой, возьмите пару трехлитровых банок, хорошенько поднатужьтесь и… я надеюсь, что тогда вы получите заметную прибавку к пенсии.

Старушка пристыжено удалилась, а он снова увлекся статьей.

– Молодой человек, вас вызывают, – толкнул его в бок сосед.

– А? Что? Где?

– Когда! Идите уже, не задерживайте очередь.

Хомячков вскочил, распахнул дверь, оглянулся на больных и громко сказал:

– В случае чего, считайте меня коммунистом.

И шагнул за порог.

– Присаживайтесь, – пригласила врач, отрываясь от бумаг. – На что жалуетесь?

– На соседей. Шумят и днем и ночью.

– Ясно, а здоровье как?

– У них? Думаю, что отлично, раз орут до полуночи.

– Так. Надеюсь с соседями мы разобрались, – устало сказала врач. – Теперь что беспокоит вас?

– Меня беспокоит повышение цен на энергоносители.

– Послушайте! Вы зачем сюда пришли? – не выдержала врач.

– Жена послала.

– А вы уверены, что на вас именно сюда послала?

– Ну да! Она сказала, иди в поликлинику к врачу.

– Так может вам к психиатру?

– А он насморк лечит?

– Нет. Это лечу я.

– Тогда мне к вам.

– Слушаю.

– Что?

– Радио! – взорвалась врач. – Что у вас болит? Температуру мерили? Сколько? Горло болит? Голова? Давайте все подробно.

– Значит, так, – приосанился Хомячков. – У меня болит нос от того, что я его все время тру. Температуру жена мерила один раз, горло болит, когда я съем сухарик, а голова… Что голова? Волосы немного поредели, а так ничего, носить еще можно.

– Во–о–о–ло–сы!!! – закричала врач.

Хому звуковой волной отбросило к двери. Уже выйдя в коридор, Хомячков просунул голову в кабинет и спросил:

– Доктор, я жить буду?

– Не–е–е–т!!! – разнеслось по поликлинике и Хома чуть успел увернуться от стула.

Домой Хомячков вернулся без больничного.

Хомячков гуляет по городу

Хома оторвался от бумаг и сладко незаметно для всех потянулся. Специально установленные для него стрелки на электронном циферблате показывали, что пора собираться домой. Хомячков одел куртку, застенчиво прошептал «До свидания» пустой комнате и с тоскливым чувством покинул свое рабочее место. Домой он не спешил. Фаня бросила его на произвол судьбы на целых два дня, а возвращаться в пустую, холодную квартиру Хоме не хотелось. Ехать же к любимой теще, где сейчас находилась его большая половинка, ему не хотелось вдвойне. И вот, после того, как швейцар вытащил его в фойе из–за колоны и после упорного сопротивления выставил за дверь, Хомячков оказался на слегка припорошенной людьми улице. «Эх, вот жизнь пошла» – вздохнул Хома, провожая взглядом дородную тетку с двумя огромными сумками. – «Жены уезжают, работа заканчивается, швейцары толкаются и куда бедному инженеру податься?».

Хома еще раз вздохнул и обречено побрел к остановке. В ожидании своего троллейбуса, он стал читать все, что было приклеено на афишной тумбе. Среди всяких зазывалок вроде: «Величайший музыкант всех времен и народов ложечник Пупкин. Только одно представление. Спешите. Количество ложек ограничено», находилось одно, чуть заметное из–под заезжих гастролеров: «Предлагаем увлекательные экскурсии по городу».

«А что здесь осматривать?» – удивленно спросил он тумбу. – «Пару магазинов НИИ, да мой дом. Вот практически и все. Ах, да, тремя остановками дальше есть парк. Вот его можно посетить. Там такие хорошие карусели. Может мне еще разок туда съездить?»

Эта мысль, как фонтанчик из лопнувшей трубы водопровода, забилась в его голове. «А что» – стал он уговаривать сам себя. – «Дома кроме дивана меня никто не ждет. Денежки» – Хома пошарил у себя в кармане – «немножко есть. День вроде бы неплохой. Почему бы не прокатиться на зеленой лошадке».

И Хомячков с решительностью Колумба отправился покорять парк культуры и отдыха. С проворством объевшегося дикобраза он пытался покорить внутренности двух автобусов и одного симпатичного троллейбуса, но их горячие моторы были непреклонны. Отвергнутый в очередной раз, Хома подождал, пока рассеются клубы дыма, почесал нос и махнул рукой.

«Когда люди торопятся домой, то лучше им не мешать. А я ведь никуда не тороплюсь. Могу и пешочком пройтись» – решил он и смело зашагал в противоположную от своего дома сторону. – «Лошадка ведь от меня никуда не убежит, она привязанная».

Петляя по тротуару между лужами Хомячков с любопытством гостя из глубинки читал вывески, растяжки, рекламы, которыми был укутан проспект, как младенец пеленками: «Только в автосалоне «Без денег не входи» Вы можете приобрести джип «Чероки» и получить в подарок кепочку. Акция продлиться до пятнадцатого ноября».

– Спасибо, – от обилия этих разноцветных распашонок, Хомячков стал разговаривать сам с собой. – Мне не нужен ваш широкий джип, даже в кепочке. Я уж как–нибудь в узком автобусе без всяких головных уборов.

Оторвавшись от джипа, взгляд его ударился о другую вывеску: «Загляните к нам! Новое поступление обуви зима–лето. Надев наши сапоги зимой, Вы не сможете их снять даже летом!».

– Да? А ноги как мыть? – поинтересовался Хома у белозубой блондинки, которая держала в руках почему–то босоножки. – И спать в них, наверное, не удобно.

Растяжка над проезжей частью уверяла всех, что кто не приобрел компьютер у них тот, по меньшей мере, не умный человек. Ведь только техника марки «Не глуши не заведешь» работает без перебоев долгие годы, при условии, что вы будете вызывать мастера не реже один раз в месяц.

– Благодарю, – отмахнулся он от нависающего огромного ноутбука, – у меня калькулятор есть.

За оргтехникой, на фасаде, красного от смущения здания, под вывеской «Кафе «У Пацука» висела симпатичная зазывалочка: «Только у нас Вы можете заказать обед под залог квартиры».

– Это не ко мне, – увернулся Хомячков от стоящего у входа вышибалы, пытавшегося поймать клиента. – За мою квартиру здесь даже чаю не напьешься.

За кафе блестели веселые огоньки рекламы казино «Назад в пещеры» – «Только здесь Вы можете проиграть от собственных носков до соседнего государства».

– Не–а, – вздохнул Хома. – Предложение заманчивое, но носков жалко, Фаня сама вязала.

Оторвавшись от рекламы казино, взгляд Хомячков ударился о большой щит, стоящий у тротуара: «Посетив нас, Вы не разочаруетесь. Только нам удалось собрать наибольшее количество канцерогенов и холестерина в одной булочке. Приятного аппетита в сети ресторанов МакДю».

Чувствуя, как его желудок бурно среагировал на столь заманчивое предложение, Хома ускорил шаг и отвел глаза. Но оторвавшись от пузатой булочки, они зацепились за очередную растяжку над проезжей частью: «Взяв у нас кредит на очень выгодных условиях, Вы будете должны нам всю жизнь. КГБ–банк!»

– Я и так всю жизнь кому–то должен, – опустив взгляд на асфальт, пробормотал Хомячков.

Он так и шел, не решаясь поднять глаза, но в лужах то и дело отражалась очередная реклама типа: «Купив у нас швейную машину, Вы не только научитесь шить, но и вязать, а так же пополнить свой словарный запас новыми словами» или «Приобретя у нас покрышки вам останется всего лишь купить автомобиль».

Вспотевший и уставший от обилия предложений, как богатая невеста от женихов, Хомячков, наконец–то добрался до ворот парка. Но здесь его ждала совершенно другая реклама, так не похожая на те, что сами лезут тебе в глаза. «Парк аттракционов закрыт до первого июня» – прочел Хома на белом клочке бумаги.

«Вот ведь как интересно устроена жизнь» – философски размышлял Хомячков, шагая обратно. – «Тебе всегда предлагают то, что не нужно, а когда ты находишь нужное, то оно либо продано, либо не работает».

К дому он подходил когда уже во всю светились неоновые вывески продовольственных и других сопутствующих канализации магазинов.

Вставив ключ в замочную скважину, Хомячков попытался открыть дверь, но ключ не проворачивался. Ни вторая, ни третья попытка не увенчалась успехом. Тогда он, на всякий случай, сверил адрес с тем, что был записан в записной книжке. Квартира была его, но ключ об этом не знал и никак не хотел поворачиваться. Трясущимися руками Хома нажал на ручку и … дверь распахнулась.

В прихожей стояла Фаня.

– Здравствуй, дорогой, – с улыбкой людоеда сказала она. – Тебя забыли разбудить на работе?

– Н–н–нет, – запинаясь, ответил Хома, косясь на ручку сковородки, выглядывающей из–за ее спины.

– А где же ты тогда пропадал так долго?

– Понимаешь, – опустил он глаза. – Я думал ты у мамы. А здесь без тебя так тоскливо, вот я и решил сделать экскурсию по городу.

Фаня внимательно посмотрела на него, затем подошла и нежно чмокнула выглядывающую из плеч макушку.

– Раздевайся, мой руки и за стол, – услышал он ее голосок через минуту.

– Ну и как экскурсия? – спросила Фаня, подавая ужин.

– Никак. Из–за рекламы города не видно.

– Что правда, то правда, – согласно кивнула она головой. – Из–за нее ни телевизор, ни город толком не посмотреть.

Хомячков с аппетитом набросился на жареную картошку и не обратил внимания, как из радиоприемника полились ласкающие слух звуки рекламы.

Хомячков и «подкидыш»

Как–то раз Хомячков, возвращаясь с работы, вынул из почтового ящика газету и стал с увлечением читать о том, как колхозник–передовик вспахивает за день площадь, равную территории Франции. Не отрывая глаз от статьи, он заученным движением вставил ключ в замочную скважину, открыл дверь и хотел было сделать шаг вперед, но нога его за что–то зацепилась. Влетев в прихожую на «бреющем» полете, Хома с чувством поцеловал тапочки дорогой жены.

– Значит, вечером будет дождь, – заметила Фаня и вздохнула. – А я постирушку затеять собиралась.