Путешествие начинается

Чего бы ей хотелось сейчас? Мисс Бернс знала ответ. Увидеть Землю. Самый родной уголок в этом чудовищном пустом пространстве, именуемом космос. Просто посмотреть на нее хотя бы несколько секунд. Она, должно быть, невероятно красивая. С голубой дымкой океанов, золотистой нитью мерцающих городов, с белыми, похожими на маленьких барашков, клубами облаков… Датчик заморгал красным и Нара устало закрыла глаза.

Она совсем не догадывалась, что в этот момент буквально в паре сотен метров от ее обломка приземлился корабль с эмблемой космического флота на борту.

Домушник

Дом на Парк-стрит 12 должен был стать для Хельстрема последним шансом. Он схватился за это дело, ни секунды не раздумывая, и слепо верил в то, что сумеет воспользоваться выпавшей возможностью на все сто. Когда у тебя нет денег, нет перспектив и проблемы с копами – падать дальше уже некуда. Особенно если ты до этого был профессиональным домушником и больше ничего не умеешь делать в этой жизни.

Хельстрем занимался кражами уже несколько лет. За это время он настолько поднаторел, что какое-то время умудрялся жить на широкую ногу, позволяя себе хорошие автомобили и походы в казино. В своем волчьем окружении, где с каждым «компаньоном» нужно держать ухо востро, Хельстрем протянул дольше всех. Большую часть его, если можно так выразиться, коллег либо подстрелили, либо отправили в тюрьму. Лишь он со своим звериным чутьем и обостренным нюхом на опасность умудрился оставаться целым и невредимым.

Однако с годами его способ заработка превратился в сплошную игру в кошки-мышки. Он скитался по городам, пытаясь найти место потише, но полиция становилась настоящей проблемой даже в захолустье. У Хельстрема складывалось ощущение, что копы буквально появляются из воздуха за его спиной, словно заранее зная, где он окажется. Делая все аккуратно и не оставляя следов, он все же умудрился пару раз засветиться, и теперь его вполне себе целенаправленно вели. Безусловно, у полиции не было точных данных о его имени, не было фоторобота, но его почерк они знали отменно. Не так давно он напоролся на засаду и с ужасом осознал, что за его шкурой шла нешуточная охота. Пришлось залечь на дно, и этот вынужденный простой продлился очень долго. Деньги быстро кончились, а учитывая азартный характер Хельстрема и его любовь к покеру и рулетке, никакой финансовой подушки не было и в помине.

О работе Хельстрем даже не помышлял – он никогда не занимался чем-либо другим, кроме воровства. Работа в его представлении означала окончательный крах свободы и хоть какой-то надежды. Он терпеть не мог быть зависимым от чего-либо, однако не осознавал, что тяга к кражам – самая большая зависимость, убивающая его, подобно наркотику.

Поэтому когда всплыл вариант с домом на Парк-стрит, Хельстрем вцепился в него, точно коршун. Информация об этом доме пришла совершенно неожиданно – когда Хельстрем сидел на улице и пил дешевый виски, который стибрил из фургончика, доставляющего продукты в местный магазин. Денег не было уже ни на что, даже на еду, поэтому ему приходилось рисковать и воровать все, что плохо лежит. Он понимал, что долго так не протянет, и его отчаянье становилось все более глубоким.

В этот день ему казалось, что он в абсолютном тупике. Даже начали закрадываться непривычные и хлещущие, точно кнуты, мысли о том, что он лишь жалкий бездельник, воришка, трус и никчемный болван. Пару раз в голову заскочили совершенно сумасбродные идеи о том, чтобы остепениться, найти работу и попробовать жить нормальной жизнью. Чего только не делает с человеком спиртное! Хельстрем хотел было выбросить бутылку, но передумал – внутри было еще больше половины, а украсть новую порцию он был уже не в состоянии. Во дворике дома, где он снимал комнату, сновало множество народу, и среди многочисленных разговоров натренированное ухо Хельстрема выхватило один очень важный, который зажег в его душе искорку надежды.

– Мэри что-нибудь узнала?

– Нет, слава Богу, нет.

– А вдруг там живет кто-нибудь из ее подруг?

– Не думаю. Хотя черт его знает… Райончик, вообще, очень тихий. Хоть и новый. Там живут, в основном, молодые парочки. Дебора тоже не так давно была замужем. Но сам понимаешь, такие как она долго не могут жить в браке.

Смешок, перешедший в ехидное хихиканье.

– Смотри не перегибай палку, Том. Можешь попасться кому-нибудь на глаза.

– Все под контролем. Я уже обшарил там всю округу. Соседей, к счастью, совсем не видно. Они то ли уехали куда-то, то ли еще что. Там возле ее коттеджа один-единственный дом. Выглядит вполне опрятно. Но все равно заметно, что там никого давно не было. Хотя внутри вроде как есть мебель. Я подходил к забору, пытался заглянуть внутрь через окна. Ну ты знаешь меня, Бобби, я всегда все проверяю. Мало ли кто там может жить.

– И?

– Тишина. В квартире есть вещи, обставлен интерьер, но хозяева, похоже, отправились в отпуск или еще куда-то. Чего-то особого я там не разглядел – помешали шторы, но все равно понятно, что никого нет дома.

– А что говорит твоя Дебора?

– Она живет там не так давно, меньше месяца. Говорит, что жилье дешевое, поэтому и выбрала этот район. Знаешь, ей вообще пофиг на все, кроме секса. Так что мы разговариваем только на соответствующие темы.

Вновь смешки и булькающий гогот. Хельстрем весь превратился в слух. Он даже не повернул голову в сторону собеседников, машинально прикладываясь к горлышку бутылки и делая маленькие глотки, обжигающие язык.

– Я хотел тебя попросить, Бобби. Не мог бы ты заехать за мной через пару дней? Сегодня я отправляюсь к ней, и после выходных мне нужна будет эвакуация.

– Ну ты и жук… Ладно, заеду. Блин, Том, зачем так рисковать? Мэри тебе яйца оторвет, если узнает. Или во сне придушит.

– Не узнает. Надеюсь… Мэри уже тридцать два, а Деборе всего двадцать четыре. Если бы ты видел ее сиськи…

– Ладно, заткнись. Какой там адрес?

– Парк-стрит одиннадцать.

Хельстрем мысленно поставил себе в памяти раскаленное клеймо в виде этой последней фразы. Парк-стрит одиннадцать… Значит, соседний дом, о котором шла речь – двенадцатый. Вот он, шанс, который выпал как счастливый номер в лотерее. Раз в том доме никого нет, то можно попробовать его обнести. Как там сказал этот парень? «Выглядит вполне опрятно»? Это еще лучше. Значит точно есть, чем поживиться. Надо быть очень, ОЧЕНЬ осторожным. И да, это может быть очередная ловушка копов. Но он ведь как следует выждал, так ведь? Обезопасил себя, ушел на дно. Может, они отпустят поводья и позволят ему разжиться деньжатами? Они ведь не могут преследовать его вечно.

Пан или пропал. Либо он сорвет куш (ну или хотя бы найдет хоть что-нибудь, что позволит ему удержаться на плаву), либо полиция возьмет его и все кончится. Сейчас ему было все равно. Все, что было внутри Хельстрема – непоколебимая решимость. Он устал сидеть без денег. Он не хотел идти работать. Ему нечем было платить за жилье. Ему было плевать на последствия.

Он соскучился по своему любимому занятию.

Дом на Парк-стрит 12 действительно выглядел опрятно. Даже в полуночной темноте, белея крашеными стенами и поблескивая новенькими стеклопакетами. Он явно не был заброшен – трава на лужайке перед домом хоть и не была идеально ровной, но совершенно точно носила следы недавней стрижки. Дворик тоже был в хорошем состоянии, несмотря на островки сухих листьев, шуршащих под окнами и на площадке перед крыльцом.

Все эти детали говорили только об одном – хозяева оставили дом на продолжительное время, скорее всего куда-то уехали. Хельстрем обожал такие домишки. Для него они были настоящей кладезью – можно разжиться и вещами, и деньгами, и одеждой, если повезет. Единственное, что волновало Хельстрема – копы. Почему-то ему казалось, что засада ждет его в каждом втором проулке. Может быть и в этот коттедж посадили группу захвата, специально заманивая его, чтобы сцапать на месте преступления? Хельстрем начал колебаться. Не лучше ли поискать какой-нибудь другой вариант? Но здравый смысл тут же отмел эти панические мысли. Он же услышал об этом доме в случайном разговоре. Это произошло совершенно спонтанно, исключительно потому, что он сидел возле входа в подъезд и слушал болтовню местных. Так что никакой преднамеренной западни здесь быть точно не могло.

Собравшись с духом, Хельстрем скользнул к дому. Осторожно перелез через забор, словно тень прошмыгнул к окнам и попробовал разглядеть, что находится внутри. Почти все шторы были задвинуты, но свет не горел. Сквозь стекло можно было различить хорошо обставленный интерьер и множество вещей. Да, домик действительно был настоящим кладом. Мысленно ухмыльнувшись, Хельстрем несколько раз обошел дом, облазил двор, словно ищейка, пытаясь заподозрить хоть какой-то подвох и тщательно наблюдая за окружающей обстановкой.

Однако все было тихо. Никаких подозрительных намеков. Безмолвный район, темные окна соседних домов – была глубокая ночь, и, скорее всего, местные жители отправились спать. Можно было начинать работу. На небе не было видно ни луны, ни звезд, и это опять же играло на руку Хельстрему, делая его практически незаметным в ночном сумраке.

Совершив для верности еще один рейд вокруг дома, он принялся возиться с замком входной двери. Темнота была не только его другом, но и врагом – видимость была практически нулевой, и приходилось делать все на ощупь. Пользоваться фонарем по понятным причинам он не мог, поэтому оставалось надеяться лишь на выработанную за много лет сноровку. Замок оказался несложным – всего пару минут, и раздался греющий душу щелчок, сообщающий о том, что путь внутрь свободен. Осторожно приоткрыв дверь так, чтобы она не скрипнула, Хельстрем скользнул в открывшуюся щель и дождался, пока глаза привыкнут к еще более густому, чем снаружи, мраку.

Прихожая напоминала черную пещеру, уходящую куда-то вглубь земли – темнота была настолько плотной, что, казалось, ее можно резать ножом. Хельстрем осторожно двинулся вперед, изо всех сил вглядываясь во тьму. Из черноты выплывали мутные силуэты мебели, и нащупав шкаф, он торопливо распахнул его створки. Несколько курток и платьев. Хельстрем достал из кармана маленький тусклый фонарик и посветил на свисающую с вешалок одежду. Ничего интересного, хотя на обратном пути можно будет что-нибудь выбрать. Он двинулся дальше, через маленький холл, заканчивающийся лестницей, ведущей на второй этаж. В право и влево уходили небольшие коридорчики, в конце которых белели комнатные двери. Хельстрем решил сначала закончить с первым этажом, а затем отправиться на второй.

И пока он решал, в какую из двух комнат отправиться, мертвую тишину нарушил какой-то неясный звук. Хельстрем замер и весь превратился в слух. Он судорожно пытался различить хоть что-то в плотной, словно вата, тишине. Да, определенно что-то было. Какой-то едва заметный шорох. Снова какое-то шебуршание, доносящееся сверху. Хельстрем приподнял голову и попытался разглядеть, что находится выше. Лестница уходила сначала вверх, потом забирала влево, а чуть выше начинались деревянные перила, растворяющиеся во мраке. Еще один звук, похожий на легкие шаги, а затем тихий женский голос, от которого у Хельстрема все съежилось внутри.

Да, он был в доме не один. Вот это прокол! Хельстрем покрылся потом и почувствовал, как шумит в ушах кровь. Вновь женский голос, негромкий, но отчетливый. Слов было не разобрать, но стало совершенно ясно, что его обладательница находится совсем недалеко, в какой-то из ближних комнат второго этажа.

Внезапно голос затих. Хельстрем сглотнул и оглянулся в сторону прихожей. Заметили ли его? Он ведь совсем не шумел. Но включал фонарь. Как он мог так засыпаться? И в этот момент со второго этажа послышался скрип открываемой двери. Сейчас кто-то выйдет к лестнице и увидит его.

Хельстрем шмыгнул в темноту, словно мышь. Стараясь ступать как можно тише, он прокрался в прихожую и торопливо засеменил к выходу. Даже отсюда он услышал, как хлопнула на втором этаже закрываемая дверь, и, подгоняемый ужасом, он выскочил из дома и, не разбирая дороги, бросился наутек.

Оказавшись дома, Хельстрем пожалел, что у него не осталось выпивки. Видимо, он стал терять свое чутье и навык. Иначе как объяснить такой прокол? В этот раз все сложилось совсем не так, как нужно. У него, конечно, и раньше бывали неудачи, но он не переживал их так тяжело, как эту. Ему казалось, что его заметили – кто-то вышел из комнаты на втором этаже, и может быть, успел его увидеть. Хотя на нем и была маска-балаклава и лицо его точно никто не мог разглядеть, сам факт попытки взлома будет для полиции хорошим пинком. Теперь они будут намного внимательнее, а это значит, что снова придется сидеть тихо и никуда не соваться. Для Хельстрема это означало то, что скоро ему придется ночевать на улице, ведь он и так сильно просрочил выплату за съем жилья.

Утром он чувствовал себя еще более паршиво. Его раздражало абсолютно все, даже бормочущее новости радио. Голодный, обозленный и раздавленный, Хельстрем ощущал себя пороховой бочкой, которую бросили в огонь. В любую секунду он был готов взорваться, и в какой-то момент ему захотелось швырнуть радио об стену. Его остановило только то, что все вещи в этой комнате ему не принадлежали.

– …Только что поступили данные о том, что прошлой ночью было совершено жестокое убийство. Житель пригорода Эшвуда устроил настоящую бойню в своем доме, зарезав жену и двоих детей. Глава семейства действовал крайне жестоко, нанеся своей супруге более тридцати ударов кухонным ножом и перерезав горло детям, спящим в своих кроватях. Его тело было найдено в гараже, где он повесился на садовом шланге. Напомним, это уже второй похожий случай за последние два месяца – в августе этого года еще один житель Эшвуда, проживавший по адресу Парк-стрит 12 застрелил своих домочадцев из дробовика двенадцатого калибра, после чего покончил собой. Мотивы убийства так и не установлены. Криминалисты продолжают прорабатывать различные версии, среди которых…

Хельстрем застыл, мигом забыв о своей злобе и раздражении. Внутри у него все сжалось, как от сильного спазма. Как же сильно он ошибался, полагая, что хозяева куда-то уехали. Но кто же там был? Может, дом уже выставили на продажу? И, возможно, туда уже кто-то заселился? Все может быть. Хельстрем вскочил с дивана и принялся одеваться. Он захотел еще раз все проверить.

Днем этот дом выглядел совсем иначе, нежели в ночном сумраке. Хоть он и казался достаточно ухоженным, при тщательном рассмотрении становилось понятно, что в нем уже давно никто не живет. Хельстрем не мог увидеть ночью, что стекла слишком пыльные, будто их много дней никто не протирал. В темноте было не так заметно, что жухлые листья заполонили почти весь двор, и было абсолютно ясно, что ни одна живая душа не появлялась здесь, как минимум, с начала осени.

Хельстрем подошел ближе и заглянул через забор. Грязные дождевые разводы на белых стенах. Мелкие бумажки и полиэтиленовые пакетики, приставшие к газону и медленно трепещущие на ветру. Но главное – то, что он не заметил ночью – скомканная лента с надписью «Не подходить! Место преступления!», валяющаяся в куче сухих листьев.

Курьер из Манхэттэна

Кевин Уэттс проснулся от противного дребезжания телефона. Спросонья ему показалось, что кто-то схватил огромный колокол и принялся неистово звонить ему прямо в ухо. Звук был просто невыносимым – он врывался куда-то в подкорку мозга и заставлял все нутро вибрировать.

Уэттс сел на кровати и с трудом разлепил веки. Телефон продолжал трезвонить.

– Что за ублюдок… – прошипел Кевин и стащил трубку. – Алло?

– Уэттс! Мать твою! Ты где?

Кевина словно ударило молнией, и весь сон мгновенно вылетел из головы.

– Мистер Шон? Извините… Я уже… Уже обуваюсь, сэр. Готовлюсь выходить из дома.

Его перепуганный взгляд метнулся к часам на стене. Десять минут девятого! Он опоздал на работу почти на час. Мистер Шон вчера велел прийти в половину восьмого, так как накопилось очень много заказов. Вот это лажа! Надо же было так влететь! Кевин проглотил ком в горле и представил, что его ждет по прибытию в офис.

– Врешь! Я по голосу слышу, что ты только что шары разлепил! Ублюдок! Я же просил – быть в офисе к половине восьмого! Ты что, тупой? У нас почти две сотни заказов на сегодня! Две сотни, придурок!

– Да, сэр, я помню. Пожалуйста, извините меня. Я уже выхожу.

В трубке послышалась еще более сильная ругань. Мистер Шон, очевидно, отчитывал еще кого-то, подвернувшегося под руку.

– В общем, слушай меня, Уэттс. Если тебя не будет на работе через десять минут, считай, что пришло время записываться на биржу труда. Понял?

– Да, да, сэр. Конечно. Я буду мчать пулей.

– Пулей… Я бы тебе в башку пулю засадил, урод…

Пошли короткие гудки. Трясясь, словно лист, Кевин соскочил с постели и помчался в ванную. У него было меньше десяти минут, чтобы проехать два квартала и добраться до офиса курьерской компании «Грет энд Бэлл».

Через пять минут он уже мчал на своем старом «Кадиллак Эльдорадо», проскакивая светофоры и прикидывая, сколько штрафов сегодня словит. Наверное, на выходе из офиса его уже будет ждать полицейская квитанция, прижатая дворником к лобовому стеклу. Ладно, плевать, главное не вылететь с работы. А к этому он был близок как никогда. Промчавшись казавшиеся бесконечными два квартала, он с визгом затормозил возле офиса и пинком распахнул автомобильную дверцу.

Несколько ступенек, лифт… Он мял в руке форменную кепку и постоянно глядел на часы. Десять минут вышли. Как он умудрился проспать? И почему не сработал будильник? Времени разбираться во всем этом не было – он выскочил из дома, даже не позавтракав, и теперь в животе предательски скребло. Да, парень, теперь тебе не скоро удастся заморить червячка, денек ожидается бешеный.

Кевин вылетел из лифта и помчался в офис. Мистер Шон сидел в своем кресле и с угрюмым видом разбирал накладные.

– Наконец-то, Уэттс. У меня для тебя приятные новости. Сегодня ты будешь работать до девяти.

– До девяти? – почти простонал Кевин.

– Да, именно, малыш, до девяти часов вечера. В следующий раз будешь вовремя отрывать свою пустую башку от подушки и своевременно приезжать на работу. И еще – я вычитаю у тебя из зарплаты пятьдесят баксов. За твои пропущенные пятьдесят минут рабочего времени.

Кевин стиснул зубы и приказал себе успокоиться. Да уж, ну и денек. Удар за ударом. И во всем он виноват сам – если бы не собственная беспечность, все было бы хорошо.

– Сегодня возьмешь тридцать адресов.

О нет, только не это… Тридцать адресов! Тут придется не до девяти, а до ночи бегать.

– Но почему, сэр?

– Потому что твои коллеги – Филлипс, Хагги и Трент не резиновые. Они приехали сегодня вовремя и уже забрали свою норму. Надо быть справедливым, малыш. Неужели ты думаешь, что я позволю своим работникам дрыхнуть сколько им вздумается? Хочешь что-то возразить?

Конечно хочу, долбаный ты урод. Нельзя одновременно бить по деньгам и устраивать переработку. Я ведь всего лишь опоздал. Никого не убил, не переспал с твоей женой и не нагадил тебе в утренний сэндвич. Нельзя так обращаться с людьми!

Все это Кевин хотел выкрикнуть в лицо мистеру Шону, но вместо этого сжал кулаки и набрал как можно больше воздуха в легкие. Считай до четырех – вдох. Снова до четырех – выдох. Спокойно, брат, нужно просто потерпеть. И все будет хорошо. Верно?

– Я не возражаю, сэр, – выдавил из себя Кевин.

– Ну вот и здорово. Возьми накладные, бегом на склад и начинай работать. И попробуй только не сделать все до конца дня.

Уэттс сгреб ненавистные бумаги и направился к лифту. Похоже, сегодня, действительно придется посидеть на голодном пайке. Он не успеет не то, что поесть, но и в туалет сходить. Главное не торопиться и не вляпаться еще в какую-нибудь историю. Да, пускай сегодня он переработает, зато получит хороший урок. И все-таки, почему не сработал будильник? Может, сломался? Кевин хорошо помнил, как перед сном выставил сигнал на семь утра. Ладно, теперь это уже не так важно. Остается только терпеть.

На складе все уже было готово. Кладовщик нафаршировал его маленький рабочий фургончик целой кучей посылок, и теперь Уэттсу предстоял марафон по Нью-Йорку длиною в день.

Утро было солнечным и ярким. Золотистые лучи плясали на хроме бамперов, литых колесных дисков и велосипедных спиц. Кевин пробежался взглядом по списку адресов и решил начать с самых ближайших. Если он будет делать все грамотно, то, может, удастся выкроить время на маленький обеденный перерыв.

Уэттс решил начать с небольшой юридической конторы, расположенной через пару тройку улиц. Туда нужно было отвезти фарфорового орла. Удивительно, но дорога заняла у него почти двадцать минут – из ниоткуда организовался затор, и он уже подумал, что попал в хорошую пробку.

Коробка с орлом была достаточно крупной. «Что же там за орел такой?» – подумал Кевин, осторожно вытягивая ее из фургончика. – «Главное его нечаянно не уронить по пути.» Когда он подходил к входной двери, откуда-то сверху раздался чудовищный грохот. Словно что-то взорвалось прямо над головой, у самого лазурного купола неба. Завыли сигнализации, послышались крики. Уэттс испуганно обернулся, пытаясь определить, откуда пришел этот непонятный громоподобный шум.

То, что он увидел, настолько шокировало его, что он едва не выронил коробку со своей хрупкой ношей. Один из двух гигантских небоскребов – зданий Всемирного торгового центра – был похож на исполинский факел. Громадный огненный шар от взрыва расползался по его верхней части, похожий на медленно разрастающееся новое солнце. Взрыв? Теракт? Что это? Люди останавливались и задирали головы вверх, разглядывая небоскреб, такой привычный и обыденный для местного пейзажа, словно бы стоявший здесь испокон веков. Сквозь ясную небесную синь темными разводами поплыли густые клубы дыма, пугающе увеличивающиеся в размерах и напоминающие вытянутые грозовые тучи.

– Что это? Боже… Что произошло? – закричала какая-то женщина.

– Билл! Там мой Билл! – заголосила еще одна, и скоро вся улица наполнилась дикими воплями, сливающими в один протяжный стон ужаса.

Кевин едва нашел в себе силы, чтобы поставить коробку на землю.

– Это был гражданский самолет?

– Да! Кажется, пассажирский лайнер…

– Боже, я не верю!

Лайнер? Уэттс оторопело хлопал глазами и никак не мог переварить эту информацию. То есть в башню Всемирного торгового центра врезался пассажирский самолет? Как такое возможно?

Это был самый безумный день в жизни Кевина. Происходящее казалось настолько сюрреалистичным, что он отказывался это принимать. Дрожащими руками он поднял коробку и медленно зашагал к входной двери юридической конторы.

Проехать дальше было трудно. Люди выходили на улицу, заполоняли тротуары и обочины, пытаясь разглядеть, что же происходит наверху, в объятом пламенем здании торгового центра. Кевин так и не понял, что на самом деле произошло – кто-то говорил, что в здание врезалась ракета, кто-то – что самолет. Небоскреб пылал и чадил темным дымом, который зловещим хвостом уползал куда-то в сторону океана. Кевин заставил себя отвлечься от этого жуткого зрелища и пробежал глазами по бумагам. Следующий адрес – Авеню Харсбери, двенадцать. Совсем неподалеку. Он повернул руль и направился к перекрестку, мигающему светофорами. Какой-то странный звук привлек его внимание. Очень знакомый звук, и от того еще более пугающий. Кевин глянул вверх через ветровое стекло и увидел пассажирский самолет, летящий на небольшой высоте – вряд ли превышающей пятьсот метров. Этот странный гул – звук мощных авиационных двигателей, эхом отдающийся от стен тысяч зданий Манхэттена. Самолет летел в сторону башен-близнецов.

– Нет… – прошептал Уэттс, не веря своим глазам.

Темный силуэт лайнера вошел во второе здание торгового центра, словно нож в масло. Вновь раздался чудовищный грохот, гулким раскатом прокатившийся по улицам. Вновь взвыли сирены, раздались крики, а вторая башня торгового центра, как и первая, окуталась огненным ореолом и темными клубами дыма.

Сердце лупило в груди Кевина как сумасшедшее, когда он подъезжал к Авеню Харсбери, ничего не видя перед собой и вцепившись в руль онемевшими пальцами. В это было невозможно поверить. Раз за разом он прокручивал в голове эту ужасную картину – силуэт пассажирского самолета, гудящий турбинами, врезается в гигантский небоскреб и исчезает в клубах пламени. Это было похоже на какой-то дурной сон.

– Авеню Харсбери, двенадцать… Так… Что тут у нас? – бормотал Кевин, пытаясь вернуть самообладание. Он с десяток раз пробежал взглядом по бумагам, прежде чем нашел нужную строчку. Что же происходит? Апокалипсис? Как такое могло произойти, что пассажирские самолеты врезаются в высотные здания? До такого может додуматься разве что законченный псих. Сколько же людей погибло… Неужели это не конец? Что будет дальше?

Уэттс вывалился из фургончика и зашарил в багажном отделении. Ему была нужна небольшая коробочка с сувенирной статуэткой. Вокруг гудели автомобили и сновал перепуганный народ. Все стояло на ушах. Люди побросали все свои дела и с ужасом глядели вверх, на горящие башни.