24 секунды до последнего выстрела

– Тоже закрыто!

«К доктору», – постановил Себ, вытирая влажный лоб. Сью вернулась к нему и теперь с любопытством заглядывала в тёмный коридор.

– Спасибо, – проговорил он невнятно, взял себя в руки и добавил преувеличенно бодро: – Добро пожаловать в мой дом, принцесса.

При свете тусклых ламп квартира смотрелась убого, краска не везде легла хорошо. Но Сьюзен, конечно, не было до этого дела. Она внимательно осматривалась, и Себ понимал, что её интересуют не дизайнерские изыски, а нечто куда более простое: как живёт папа.

– Моем руки, – скомандовал он, открывая дверь ванной, а сам прошёл на кухню и замер в проёме.

На единственном стуле сидел с кружкой чая и бутербродом Джим Фоули. Он был в своём безумно дорогом костюме, в лакированных туфлях, но при этом жевал бутерброд с двумя кружочками завядшего помидора. «Ягуар» возле вонючей многоэтажки и то не смотрелся так чужеродно, как сам Фоули на этой кухне.

– А, Себастиан, – протянул Фоули, – рад видеть. Спасибо за чай.

– Сэр, что вы здесь делаете?

– Заглянул в гости, – пожал плечами Фоули, откладывая недоеденный бутерброд на стол. Отряхнул пальцы. – Миленько.

Сзади по коридору уже шла Сьюзен. Ей не нужно было встречаться с Фоули.

– Простите, сэр, – твёрдо сказал Себ, – сейчас у меня есть дела. Я хотел бы…

– Здравствуйте, сэр! – к его боку прижалась взлохмаченная головка. Себ нервно опустил руку Сьюзен на плечо. Сжал.

Фоули отодвинул чашку, его глаза блеснули, он улыбнулся.

– Прелестная мисс Майлс. Приятно познакомиться.

– Сью, иди в спальню, – велел Себ, чувствуя животное желание закрыть её своим телом.

– Зачем? – удивился Фоули. – Я буду рад с ней познакомиться поближе… Ну же, мисс Майлс. Подойдите ко мне.

Сью, кажется, впервые была в ситуации, когда двое взрослых велят ей делать противоположные вещи, но, к счастью, она сумела расставить приоритеты верно.

– Я… наверное… пойду поиграю в другой комнате. Да, папа?

– Именно, – кивнул Себ, но Фоули резко повысил голос:

– Нет! – и Сью остановилась.

– Себастиан, не будь букой, – протянул Фоули. – Я могу рассказать очаровательной мисс Майлс сказку. Я очень люблю сказки.

Себ посмотрел Фоули в глаза. Он не понимал, чего тот хочет, зачем пришёл и зачем пытается поговорить со Сьюзен.

– Джим… – сказал он тихо, – Сьюзен устала. Она хочет пойти и немного отдохнуть. Не отвлекайте её сказками. Пожалуйста.

Во взгляде Фоули появилась откровенная насмешка, но она быстро пропала.

– Ты умеешь убеждать, святой Себастиан. Отдыхайте оба.

Себ буквально пихнул Сью в угол, закрывая её телом, но Фоули просто прошёл мимо в прихожую. Оттуда обернулся и сказал:

– До скорой встречи, Себастиан. Увидимся.

Он открыл входную дверь, закрыл снаружи – и запер замок.

В тишине Сьюзен робко спросила:

– Пап… кто это был?

– Просто знакомый, – пробормотал Себ.

– У него такие глаза… как у злодея из сказки.

Точно. И не поспоришь.

Памяти Клауса Джордана

Джим пошевелил пальцами и сумел поймать крест. Острый край поцарапал кожу, и Джим застонал вслух. Хорошо. Повторил. Тактильные ощущения давали огромный кайф – просто потому что они были. Покрутив крест некоторое время, он рискнул приоткрыть глаза и тут же закрыл их снова. Шторы оказались не задёрнуты, в комнате – слишком светло.

– Я тебя убью, – пробормотал Джим непослушными губами.

Онемение уже ушло, но какие-то отголоски сохранялись.

Ему никто не ответил. Открыв глаза снова, Джим понял, что он в квартире один. Пошевелил пальцами ног. Носки так и остались на месте, а вот туфли он всё-таки сумел снять. Всё тело было липким от пота. И воняло.

Поморщившись, Джим дорасстегнул рубашку и отшвырнул её в сторону. С отвращением вспомнил, что Большого Ка он не сможет убить. Потому что он уже убил его.

Почти.

Джим снова застонал, перевернулся так, чтобы лечь на диван целиком, стянул брюки и увидел снова эту картину: Клаус вставляет пистолет в рот и нажимает на крючок. Падает на новый серый ковёр, пачкает его кровью и мозгами, таращится в потолок пустым взглядом.

Нет, Джим не испытал того удовлетворения, на которое рассчитывал. Вышло слишком слабо. Дело, конечно, было в самом Клаусе. Тупой бурдюк. Он умудрился испортить даже мгновение собственной смерти.

Джим выпустил крест и потёр глаза. Зрение более или менее восстановилось, но на душ пока недоставало сил.

Он снова воспроизвёл в голове сцену: комната, Клаус, за стеной – девочка под прицелом снайпера.

Снайпер. Вот кто был хорош без сомнений. Мысленно Джим переключил картинку и погрузился в неё с головой. Высокий лоб, который создаёт дивную иллюзию ума, внимательные голубые глаза, неотрывно глядящие в прицел. По шее из-под коротко стриженных светлых волос стекает капелька пота, но он даже не думает стереть её, даже не вздрагивает, хотя это должно быть щекотно. Капелька проходит вниз и прячется под воротником серой футболки.

Джим слегка поменял ракурс. Спереди зрелище тоже было отличное.

На лице – ни одной эмоции. Разве что спокойная сосредоточенность. Моргает редко. Губы плотно сомкнуты, но не сжаты. Подбородок гладко выбрит, но всё равно видно, как должна расти щетина. Руки держат винтовку как будто совсем легко, без усилий.

Джим хотел знать наверняка: выстрелил бы Себастиан в девочку? Ему нравилось думать, что да. Такой совершенный инструмент должен работать без сбоев.

Но ведь Клаус тоже был хорош!

Внутри сжалось, и Джим сказал вслух: «Мне обидно!»

На самом деле, конечно, нет, он был зол и всё. Но ему могло бы быть обидно, теоретически.

Клаус изменил ему. Мудак. Что там, пара тысяч фунтов? Пара сотен тысяч? Попроси Клаус по-хорошему, Джим дал бы ему эти деньги. У него были. И ему было их совершенно не жаль.

Клаус решил всё усложнить..

В голове было тихо, и Джиму это не нравилось.

Продолжая крутить мысль о том, что сделал Клаус и ради чего, он нащупал пульт и включил стереосистему, позволяя вкрадчивому голосу заполнить пустоту. На фоне голоса мысли складывались стройнее.

Клаус устал возиться с ним, вот в чём причина. Он оказался таким слабаком, этот здоровый и сильный Клаус.

Может, стоило убивать его медленнее. У Джима был один талантливый парень, который умел снимать с людей кожу живьём. Вот только Клаус был таким скучным, что ради него даже не хотелось возиться.

Но, сделай Джим всё красиво и как следует, сейчас, пожалуй, было бы лучше.

Оставляя музыку играть в пустой комнате, Джим ушёл в душ и долго стоял под водой, тщательно вымыл голову два раза, а когда вернулся, композиция уже сменилась. Теперь играл старик-Синатра, и Джим не стал ему мешать. На сегодня у него ещё было много дел.

Он опять поймал крест, на этот раз избегая острого края, и потёр его. Гладкая поверхность оникса нагрелась.

Джим не хотел работать. Он ощущал себя разбитым в самом прямом смысле: как будто куски его тела, ставшего фарфоровым, разлетелись по всей комнате, а целостность – только иллюзия.

Снова рухнув фантомным телом на диван, Джим выключил музыку и активировал экран – он выехал из ниши в потолке и опустился на удобный уровень. И сразу началось воспроизведение фильма.

Джим улыбнулся, когда на экране отобразилось по очереди:

«Пост Реалити Студио» совместно с кинокомпанией BBC, постановка Александра Кларка, продюсеры Александр Кларк и Мэттью Фишер, сценарий Александра Кларка. Ф ильм основан на реальных событиях. Жертва нового бога».

Джим обожал смотреть, как Александр каждым кадром признавался ему в любви.

Глава 6

Это, конечно, была паранойя, снова поднявшая голову, но Себ не собирался на этот раз осаживать её, и, выходя вместе со Сьюзен из дома, прихватил футляр с «М-24». Сью на сумку бросила любопытный взгляд, но вопросов задавать не стала – ей сегодня хватило впечатлений, тем более, что в последние два часа они отчаянно играли в «Морской бой», а до этого – вместе готовили ужин. Себ постарался как можно тщательнее отвлечь дочь от воспоминаний о встрече с Фоули – и, кажется, это удалось.

Эмили на руки он сдавал очень уставшего, но весьма довольного ребёнка.

– Господи, Себ, ты её умотал, – улыбнулась Эмили.

– Это взаимно, – сказал он, помахал рукой и пошёл прочь.

Завёл машину, отъехал немного, сделал круг и вернулся. Запарковался чуть в стороне, чтобы не привлекать внимания, забрал винтовку и пошёл к школе – трёхэтажному зданию с идеальной плоской крышей, буквально созданному для его целей.

Его никто не видел, да и сам Себ никого не замечал. Район спал, в большинстве окон уже погасили свет.

Школа, конечно, охранялась, но одинокий сторож едва ли обратил внимание на шевеление теней, когда Себ перебрался через ограду. По пожарной лестнице он поднялся на крышу и сразу лёг на живот, чтобы на фоне ещё не до конца чёрного неба никто не разглядел силуэт.

Дом Эмили был перед ним как на ладони – он видел все подходы к нему. Через прицел можно было даже попытаться заглянуть в незашторенное окно, но делать этого Себ не стал.

«Что я делаю? Какого хера вообще творю?» – спрашивал он себя, но не шевелился, прижимаясь всем телом к холодной крыше, устроив щеку на ложе и вглядываясь в темноту.

Никого не было, не должно было быть.

Но Себ знал, что никакие разумные доводы не заставят его сдвинуться с места. Он должен убедиться, что пугающие намёки в словах Фоули – бред воспалённого воображения. И он предпочитал убеждаться в этом на крыше, на ветру, с винтовкой в руках, а не дома, где тепло – и где он совершенно беспомощен.

Шевеление за спиной он не услышал, а почуял, ощутил кожей. Боковым зрением увидел, как рядом опустилась тень, свесила ноги с края крыши и легкомысленно поболтала ими.

– Там никого не будет, Себастиан, – сказал Фоули после нескольких минут молчания. – Совершенно никого. Только я. И я здесь.

Себ поднял голову, опёрся на руку и тоже сел, поджав под себя ноги. Винтовку положил рядом. Фоули, чуть наклонив голову набок, рассматривал Себа с особым вниманием.

– Мне нужен снайпер, Себастиан.

– Тебя больше нет, – фамильярно произнёс Себ. Трепет перед Фоули исчез, как рукой сняло. – Я видел некролог в газете.

– Фоули нет… – улыбнулся он, и Себ заметил, что у него слегка искривлены нижние зубы. Казалось бы, мог бы пойти к стоматологу и всё исправить, заплатив сумму, раза в два меньше стоимости его костюма, но нет – оставил. Пиджак ценой в годовой доход какой-нибудь британской семьи, а зубы кривые. – Остался только Джим. И ему нужен лучший снайпер.

Сейчас Фоули… чёрт его возьми, просто Джим, выглядел совершенно адекватным. Примерно так могло бы проходить первое собеседование Себа: только не на крыше, а в офисе. Нормальный парень в дорогом костюме предлагает ему работу, и Себ соглашается, не спрашивая, кого именно завтра будет держать на прицеле, потому что ему, в общем-то, всё равно.

Вот только Джим Фоули – не нормальный парень, а сумасшедший. Сидит на наркотиках. Взорвал собственный, мать его, офис. Припёрся домой к Себу и угрожал его дочери. Или не угрожал?

Себ запутался.

Фоули давал ему работу, которая была отчаянно нужна, освобождал от необходимости искать себе место в гражданской жизни, которого всё равно не было.

– Мне нужно официальное место работы – не желаю привлекать внимание налоговой. И сумма из моего прошлого контракта… – произнёс Себ, – удвой её.

Джим присвистнул.

– Многого хочешь, детка. За что же такие деньги?

– Первая половина – за мою работу, – пояснил Себ. – Вторая – за то, что к этой работе прилагаешься ты.

Джим засмеялся – слишком громко в ночной тишине, хотя они ведь ни от кого не прятались.

– Вы посмотрите, оно кусается…

– Или ищи себе снайпера где хочешь.

– Я завтра пришлю документы. Тебе придётся каждый день доказывать, что ты стоишь этих денег.

Какое-то время они вдвоём рассматривали ночные улицы и небольшие тёмные домики. О чём думал Фоули… Джим – кто его знает, а Себ размышлял о том, что лет через десять ему потребуется чертовски хороший психолог. Если он проживёт десять лет с таким боссом, как Джим, разумеется.

– Ещё кое-что, Джим, – нарушил молчание Себ.

– Я весь внимание, дорогой.

– Возможно, я туповат, не спорю. У меня солдафонская рожа, на которой всё написано, и у меня нет и не может быть никаких секретов. Окей, без проблем. Я знаю, что ты можешь уничтожить меня, если захочешь. Идёт. Но если ты хоть раз заставишь меня снова испугаться за безопасность Сьюзен… – он сделал паузу, не сводя взгляда с дома Эмили, – если я почувствую хотя бы намёк на опасность для неё, я тебя убью. И твои мозги, хитрость и что там ещё прилагается не помогут, потому что от снайпера ты не спрячешься.

Ещё вчера Себ, наверное, побоялся бы сказать Фоули что-то в этом роде. А сейчас слова вылетали сами собой, без малейшего затруднения. Себ точно знал, что выполнит эту угрозу. И Джим знал, что Себ её выполнит.

– Это так трогательно… – сказал он задумчиво. – Так глупо… Твоя жизнь, твой опыт, знания куда дороже жизни девчонки, которая ничего из себя не представляет. Но ты умрёшь, защищая её. Никогда не пойму людей.

– Тогда просто запомни.

Джим протянул ему руку и улыбнулся, показав верхний ряд зубов:

– Моё слово. Никто не тронет малышку Сьюзен.

Себ скрепил этот договор рукопожатием, отметив, что у Джима тёплая мягкая ладонь.

По идее, можно было вставать и возвращаться домой. Но Джим сидел так, словно совершенно никуда не собирался, и Себ тоже не двигался. Он сам не понимал, в каком напряжении провёл весь этот день, а теперь его отпускало. Было приятно просто дышать ночным воздухом.

– Теперь вы возглавите новую компанию, сэр?

Джим фыркнул:

– Нет, дорогой, это в прошлом. Быть на виду, сидеть в офисе… Это было ужасно скучно. Нас ждёт нечто новое. Ох, Себастиан… Будет очень весело. И горячо. Всё как ты любишь. Не скучай, детка, – тем же плавным движением Джим поднялся, провёл рукой по волосам Себа, заставив его рефлекторно вздрогнуть, и исчез в темноте.

Можно было бы поднять винтовку и через прицел проследить за ним, но Себ решил, что ему лень.

***

Кто бы сомневался, что первое в новой жизни задание от Джима будет сложным и кровавым? Только не Себ. Скорее всего, бывший Фоули заметал следы и отдавал долги, потому что за сутки только пули Себа убили троих. Сколько ещё умерли от отравления газом или от рук других киллеров, он не имел понятия.

Зато ему действительно доставили бумаги, согласно которым Себастиан Майлс принимался на должность старшего менеджера службы безопасности в компанию GMS. И как это расшифровывается, даже «Гугл» не знал. Менеджер так менеджер. Себ поставил подписи в положенных местах, оставил один экземпляр себе, а второй отдал курьеру.

Когда третья пуля была выпущена, у Себа завибрировал телефон. Сообщение от Джима оказалось лаконично-раздражающим: «Хороший мальчик», – и подтвердило, что удвоение оклада Себ требовал не зря. Это всё он готов был терпеть только за очень большие деньги.

После серии заданий Себ снова с головой погрузился в ничегонеделание. Прогресс, правда, наблюдался: он понемногу учился находить себе занятия. Например, вспомнил, что уже на следующей неделе Эмили и Джексон отправятся в отпуск, а значит, Сью будет жить у него, и потратил день на то, чтобы обустроить для дочери комнату из той, которая до сих пор пустовала. Покрасил там стены в сиреневый цвет, купил односпальную, но достаточно широкую кровать с хорошим матрасом, поставил письменный стол, кресло с правильной спинкой, настроил освещение. Ему хотелось, чтобы Сьюзен чувствовала себя хорошо у него дома.

Новый звонок от Джима застал его за мытьём окна в комнате дочери.

– Ты мне нужен в Сити, здание напротив нашего офиса, через сорок минут. Не опаздывай, Себастиан, – без приветствий сообщил Джим.

– Да, сэр, – тут же отозвался Себ.

– И захвати свою игрушку, – он сбросил вызов, а Себ закрыл окно, оставил ведро с водой и немедленно собрался.

В Сити он бросил «Форд» на одной из общих парковок и пошёл к офису пешком, внимательно глядя перед собой: не хватало ещё нарваться на полицию.

До офиса он не дошёл – заметил прислонившегося к бетонной колонне Джима, одетого как подросток – в футболку с принтом и джинсы с прорехами. На уши он надвинул красную кепку с Багзом Банни.

Себ остановился в нескольких шагах и кивнул. Джим поднял палец, призывая к тишине, и зажмурился. Тут Себ заметил, что в ушах у него – наушники-капельки. Жмурясь и качая головой в такт, Джим дослушал песню, убрал наушники в карман джинсов и спросил:

– Любишь высоту?

Себ промолчал. Какая разница, любит он её или не любит. Надо – значит, полезет.

– Пошли, Себастиан. Покажу тебе кое-что.

Пожав плечами, Себ двинулся следом за Джимом. Они шли через Сити, почти всё время оставаясь в тени, которую отбрасывали груды стекла и бетона. Потом вошли в неприметную дверь «только для персонала», втиснулись в узкий маленький лифт и поехали на двадцать третий этаж.

То и дело Джим бросал на Себа задумчивые взгляды, как будто ждал какой-то реакции, а Себ благодарил бога и удачное стечение обстоятельств за то, что босс сегодня молчит.

Они вышли на крышу, и Джим велел:

– Достань винтовку, детка.

– Тогда присядьте-ка. Вас видно на пол-Лондона.

«Детку» он пропустил мимо ушей, и сам зашёл за вентиляционную трубу, опустился на колени и начал собирать винтовку. Джим, немного подумав, сел на пыльную крышу рядом с Себом.

– Смотри, – Джим указал рукой на северо-восток, – красный кирпич, третье окно слева, второе сверху. Это гостиная. Сейчас там сидит четверо человек, – он говорил спокойно и мягко, задумчиво. – Они смотрят телевизор. Дети устали и не понимают, почему мама и папа не отправляют их спать, как обычно. А мужчина и женщина не замечают времени. Знаешь почему?

– Потому что вы сейчас их убьёте? – предположил Себ.

Джим засмеялся:

– Ты действительно прелесть, Себастиан. Убивать родителей на глазах их детей… за кого ты меня принимаешь?

Себ понадеялся, что своим проницательным умом Джим как-нибудь дойдёт до ответа: «За редкостного сукиного сына», – поэтому промолчал. Если бы Джиму было нужно – он убил бы кого угодно и в любых обстоятельствах.

– Нет, Себастиан, сегодня никаких смертей. Всё, что тебе нужно – сломать их телевизор. Вот этим.

Из заднего кармана джинсов Джим достал упаковку патронов. Себ взял их, рассмотрел. Калибр подходил, но патроны были ему незнакомы. Не то самопал, не то китайщина.

– Оно вообще стрелять будет? В процессе не рванёт?

Джим посмотрел на него обиженно, и Себ зарядил магазин. Лёг на живот. Прицелился через открытую форточку.

Он действительно видел гостиную и телевизор. Мимо прошёл ребёнок.

– Ну?

– Цель несвободна.

Джим рядом щёлкал языком, что раздражало.

Стоило уйти ребёнку, как на траектории выстрела появилась женщина, подошла к телевизору вплотную. Что она там делает?

Щёлканье становилось всё настойчивей.

Женщина села, и Себ нажал на спусковой крючок. Что дальше происходило в комнате, его не слишком интересовало, а вот Джим смотрел не мигая – хотя что он там без оптики видел, оставалось загадкой.

Только через пятнадцать минут, когда Себ уже убрал «М-24» обратно в футляр, прислонился к трубе и расслабленно закрыл глаза, Джим заметил тихо:

– Теперь они вспомнят… Знаешь, Себастиан, что в тебе хорошо? Ты не задаёшь вопросов и не страдаешь от угрызений совести. Скажи, если бы я приказал застрелить этого ребёнка, вот того, ты сделал бы это?

Себ открыл глаза, посмотрел на Джима. Учитывая, что совсем недавно он готов был убить дочь Клауса, этот вопрос был излишним. Джим смотрел настойчиво, щурясь.

– Я скажу за тебя, святой Себастиан, – промурлыкал Джим. – Да. Ты бы это сделал.

– Сэр, можно без сеанса психоаналитики? – резко оборвал его Себ. – Я на вас работаю. Если вам понадобится, действительно понадобится убить ребёнка, вы его убьёте, а моими руками или ещё чьими-то – уже не важно.

В конце концов, приказы не обсуждаются.

– У меня был снайпер… до тебя, – сказал Джим таким тоном, словно рассказывал нынешнему любовнику про бывшего: с ноткой грусти и стыда. – Виртуоз. Он сломался, Себастиан, понимаешь? – поднявшись на ноги, Джим достал наушники, снова сунул их в уши и пошёл к выходу на чердак.

***

Себ лишний раз убедился, что сейф не только заперт, но и надёжно спрятан от посторонних глаз, пока Сьюзен мыла руки, выкрикивая из ванной вопрос за вопросом.

Эмили и Джексон улетали сегодня вечером, но Себ предложил забрать дочь пораньше. Джим никаких признаков жизни не подавал и работы не подкидывал, а ребятам нужно было спокойно уложить чемоданы.

Сьюзен осмотрела комнату, посидела на кровати, включила и выключила настольную лампу и сказала:

– Тут круто.

– Ну, у тебя дома комната лучше, – заметил Себ.

– Зато эта больше. И мне нравятся разводы на стенах. Как волны, – она провела пальцем по тому месту, где валик пошёл не туда и осталась заметная полоса. – Пап, можно я завтра пропущу школу? На один день? – она захлопала глазками, но Себ на это не повёлся.

– Нельзя.

– А послезавтра?

– Тоже нет.

– Послепослезавтра?

Себ чувствовал, что губы сами растягиваются в улыбке, но ответил всё так же непреклонно:

– Нет.

Сьюзен протянула жалобно:

– Ну, хотя бы послепослепослезавтра?

– Я же сказал…

– Но это будет суббота! – она рассмеялась первая. Себ обнял её, присев рядом на кровать, и признал:

– Подловила. В субботу, так и быть, можешь не идти.

Сьюзен устроила голову у него на плече и сказала серьёзно:

– Знаешь, я им разрешила.

– М-м?

– Маме и Джексону. Жить вместе. Он не так уж и плохой, на самом деле, – она замолчала и спросила: – Тебя не обижает, если я это говорю?

– Нет, – Себ погладил её по волосам, – меня это радует. Я очень хочу, чтобы твоя мама была счастлива. И если ей хорошо с Джексоном, и он ладит с тобой – то это прекрасно.

– Только я поставила им условия, – она завозилась, сворачиваясь в клубок, – во-первых, – сжала ладошку в кулак и отогнула один палец, – пусть они поженятся. И мама должна надеть платье, она мне обещала. Во-вторых, – второй палец, – Джексон не должен заходить ко мне в комнату, пока я не разрешу.

– Отличное правило.

– И ещё, я сказала, что не хочу, чтобы у них рождались другие дети. Мы с Эммой сидели на прошлой неделе с её племянником. Ему два года и он такой противный, – она сморщила нос.

– Думаю, это условие ты не можешь ставить. Только мужчина и женщина могут решать, хотят ли они, чтобы у них родился ребёнок.

– Джулия говорит, если они родят ребёнка, то я им буду не нужна, – упрямо сказала Сьюзен, – она сказала, так всегда бывает.

– Далеко не всегда. Рождение второго ребёнка не делает первого менее любимым. И вообще, Джулия что-то не кажется мне авторитетным источником информации.

– Что такое – авторитетный источник?

Болтая про источники, школьные задания и Джексона, они отправились готовить обед. Сьюзен участвовала активно: к горячей сковороде Себ опасался её подпускать, но вот с ножом она уже управлялась неплохо. Он показал ей, как резать помидоры и огурцы кубиками, и она с увлечением взялась за работу, пока сам Себ обжаривал небольшие партии замаринованной курицы.

От телефонного звонка Себ вздрогнул – представил, что его немедленно выдёргивают на работу. Но это оказалась просто мама.

– Блудный сын слушает, – сказал он, предвидя первую же её фразу.

– Почему блудный? – тут же спросила Сьюзен, отвлекаясь от помидора.

– Действительно, блудный, – сказала мама нежно, пока Себ обещал Сьюзен рассказать об этом попозже. – Ты хоть ещё помнишь, как мы с отцом выглядим?

– Я запомнил один раз, когда мне было пять, и с тех пор не обновлял информацию. Рад тебя слышать, мам, – прижав телефон плечом к уху, он выложил криво нарезанный помидор на сковороду и пояснил: – Сьюзен, это бабушка.

На самом деле, мамин упрёк был слегка излишним. В конце концов, он был у них с папой… посчитав, что это было больше полугода назад, в короткий февральский отпуск, он испытал укол совести. А последний звонок, кажется, состоялся сразу после возвращения в Британию, то есть тоже довольно давно. Потом был Бирмингем, Джим Фоули – и стало не до того.

– Привет, бабушка! – крикнула в трубку Сьюзен, и Себ, включив громкую связь, понял, что в нём как в участнике разговора эти две болтушки не нуждаются.

Конечно, позднее его спросили, когда он приедет наконец в гости. Себ ответил обтекаемо – просто не мог загадывать. Родители так и жили в пригороде Карлайла, почти на границе с Шотландией, и добираться до них из Лондона было не так-то просто: либо пять часов на поезде, либо полтора на самолёте до Манчестера и дальше ещё два с половиной – на поезде. Такую вылазку придётся обсуждать с Джимом, и тот ещё не факт, что отпустит. Выходные в контракте Себа прописаны не были.