24 секунды до последнего выстрела

Е. Гитман

24 секунды до последнего выстрела

Глава 1

Себ вырвался из магазина на улицу, глотнул влажную взвесь с запахом бензина и попытался унять бешеное сердцебиение. Сегодня он впервые зашёл в супермаркет после возвращения в Лондон. Поначалу его спасали консервы из магазинчика за углом, но в этот раз он наткнулся на табличку «Закрыто» и понял, что придётся рискнуть и зайти в «Теско».

Было мучительно тяжело сориентироваться среди длинных стеллажей, забитых пёстрыми кричащими упаковками, и набрать хотя бы самое необходимое. Минут через двадцать бессмысленного шатания между рядами он наконец стиснул зубы и начал действовать: подсмотрел за женщиной, какой она выбрала готовый завтрак, наугад с закрытыми глазами достал молоко из холодильника, отважно справился с хлебом, яйцами (чёрт, почему их так много? чем могут отличаться куриные яйца?) и сыром. Позорно продув схватку с мясом на развес, он быстро сунул в корзину упаковку копчёного бекона, проскочил на кассу и теперь, на улице, смог отдышаться.

Совсем рядом раздался громкий рингтон, и только через несколько мгновений Себ сообразил, что это новый звонок его нового мобильного. Номер, который высветился на экране, был ему незнаком, но Себ снял трубку.

– Себ Майлс? – спросили без приветствий. – Клаус Джордан, помнишь такого?

– Помню, – отозвался Себ, отходя подальше, чтобы не мешаться на выходе, – как дела, Клаус?

– Круто сработано в Бирмингеме, – заметил Клаус.

Его монотонный невыразительный голос не позволял угадать, похвала это или угроза. В любом случае Себ ответил спокойно:

– Без понятия, о чём ты.

– Брось, все, кому надо, в курсе, что это твой выстрел. Не найдёшь время на встречу со старым приятелем?

Приятелями они не были. Собственно, они и виделись всего два раза, оба – в Афганистане, но с разницей в три года. Клаус служил в SAS и неплохо играл в футбол – вот и всё, что Себ мог вспомнить о нём сходу.

– Посидим за стаканом пива, вспомним старые добрые… Ха, – то есть, Клаус действительно сказал «ха», отдельно, внятно, без намёка на улыбку в голосе. – Расскажешь, как тебе удалось снять этого придурка в Бирмингеме.

– Я не был в Бирмингеме, – отозвался Себ, – но, если хочешь, могу тебе рассказать про одного серба в Секторе Газа.

Конечно, серб Клауса не интересовал. Они встретились в забитой народом корейской забегаловке вечером того же дня. Клаус, пытавшийся быть незаметным, сидя за стойкой у окна, выделялся на общем фоне как дешёвая мишень для новичков. Он совершенно не изменился. Даже одежда на нём была хоть и не форменная, но военного покроя.

Пробив себе дорогу, Себ опустился рядом с ним на свободный стул, ответил на мощное рукопожатие и подумал, что уже хочет свалить. Не тянуло его на такие беседы.

– Так что, пиво? Лапша? – спросил Клаус.

Себ покачал головой. Он не хотел отвлекаться на еду, потому что был уверен – зачем бы Клаус ему ни позвонил, это точно не встреча армейских друзей.

– Как знаешь, – перед ним самим стояли две пустых коробки от местной еды. – Так что, ты не был в Бирмингеме, не получал тридцати тысяч от Райана и не совершал этот охеренный выстрел с полутора километров?

– Увы, нет, – покачал головой Себ.

– Тогда я не хочу предложить тебе постоянный контракт, – сказал Клаус. – Совершенно не собираюсь предлагать контракт на тридцать тысяч в месяц плюс расходы и официальное трудоустройство в чистенькой корпорации.

Себ внимательно посмотрел на него. Клаус не выглядел как человек, который шутит. Собственно, даже минимального знакомства с ним было достаточно, чтобы сказать: Клаус не умеет шутить.

В груди проползло что-то скользкое, как эта полуразваренная лапша, которой тут всё пропахло. Себ нахмурился и незаметно сглотнул, проталкивая невидимую лапшу поглубже. Он не думал, что вернётся к этой теме. Тот выстрел в Бирмингеме был хорош, спору нет, и денег за него он получил больше, чем заработал за полгода, поджариваясь где-то у чёрта на куличках под южным солнцем и рискуя сдохнуть в любой момент.

Но Себ не собирался повторять что-то в этом духе. Несмотря на все разумные аргументы, где-то в глубине души он считал, что зря вообще согласился на заказ.

– Даже интересно, – сказал он осторожно, – кто это не хочет заплатить мне столько денег.

– Не обязательно тебе, – сказал Клаус, – снайперу. Какому-нибудь очень хорошему снайперу. А так уж вышло, что в Британии ты лучший.

– Уверен, какой-нибудь молокосос меня уже затмил, – хмыкнул Себ. Клаус, кстати, на вопрос не ответил.

– Если надумаешь, – добавил он вместо этого, – завтра в одиннадцать утра, Камомайл-стрит, девять, тридцать второй этаж. На ресепшене скажешь, что на встречу к мистеру Мелтону.

– Типа собеседования?

– Типа, – кивнул Клаус. – Ну, бывай, Майлс.

Себ, конечно, экспертом не был, но сомневался, что те, кому нужен снайпер на постоянную работу, сидят в офисе в Сити и проводят собеседования.

Клаус уже ушёл, а Себ продолжал сидеть в забегаловке, смотреть в окно на проходящих мимо людей и крутить в голове это предложение.

Точно нет.

Неделю назад, выходя из Хитроу, он решил, что завяжет со всем этим дерьмом, запрёт винтовку в сейф и попытается придумать, чем именно занимаются люди в Лондоне. Найдёт работу. Он понятия не имел, где и какую, но был уверен: какая-нибудь подвернётся.

Ещё раз он принял то же самое решение после Бирмингема.

А теперь появляется чёртов Клаус с невозмутимой рожей и втягивает его в историю, которая не то что плохо пахнет, а воняет на полгорода.

Себ вышел из забегаловки, достал телефон и написал сообщение (надо было позвонить, но имеет же он право на небольшую уступку самому себе?): «Найдётся время встретиться завтра?»

Он не знал, какой ответ хочет получить: положительный или отрицательный. Отправив сообщение, он подумал, что, наверное, было бы лучше, если бы Эмили предложила другой день. С другой стороны, если она согласится…

Додумать, что будет в этом случае, он не успел. Ответная СМС гласила: «Рада, что ты написал, Басти, надеюсь, ты в порядке. Завтра мы можем встретиться с тобой в два часа пополудни в Гайд-парке. Пойдёт?»

Он, конечно, подтвердил время и место встречи – и выругался вслух. Только в два часа. Это значит, у него будет прорва времени на то, чтобы сходить на собеседование к этому мистеру Мелтону и потом доехать до Гайд-парка.

***

Без пяти одиннадцать он был на ресепшене некой «М-Корпорейшн». Себ решил, что название дурацкое, а вот девушка за стойкой регистрации посетителей – красивая, с хорошей фигурой.

– Подождите в приёмной, пожалуйста, – попросила она, проведя его по широкому коридору с панорамным окном, и оставила в пустой светлой комнате.

Себ остановился посередине и подумал, что она чертовски чистая.

Надраенный паркетный пол, такой сверкающий, что, кажется, можно поскользнуться. Такие же, как в коридоре, окна во всю стену вымыты так тщательно, что стёкла вообще не видно, разве что бликует – но у Себа на это глаз намётан. Низкий диванчик с красной обивкой – ни пылинки. И наконец огромный стол со стеклянной столешницей не был завален бумагами, как следовало ожидать, – на нём вообще ничего не было, кроме единственного ноутбука с серебряной крышкой. Стеллажи выглядели мечтой перфекциониста. Все папки – одна к одной. Все стопки – как по линейке. Себ стоял не двигаясь, но осматривался внимательно. Прочитал надписи на дипломах, вывешенных в идеальном порядке на стене напротив окна: какие-то там награды за лучший менеджмент, коммуникации и всё в этом духе. Лениво подумал, что чувак, который требует поддерживать в своей приёмной такую чистоту, должен быть слегка двинутым.

Под потолком висела камера. Себ на неё не смотрел, но заметил сразу. Он медленно выдохнул. Что его ждёт на собеседовании – непонятно. Не готовить же приветственную речь, да? Он же не школьница. Мысли в голове текли медленно, вяло. Он умел ждать и не дёргался, просто автоматически подмечал детали обстановки и посматривал на время.

Спустя пятнадцать минут не основная, а узкая боковая дверца открылась, и в приёмную вышмыгнул мелкий щуплый парнишка в отглаженной до хруста белой рубашке и брюках с заутюженными стрелками. Бросив быстрый испуганный взгляд на Себа, парнишка сел за стол и уставился в ноутбук, часто моргая.

М-да. Секретаря такого важного босса Себ представлял иначе. Если бы он сам мог платить снайперу тридцать тысяч фунтов в месяц, то уж на место секретаря нанял бы какую-нибудь красотку с третьим номером. Или босс по мальчикам?

Да и мальчика, пожалуй, можно было бы найти посимпатичнее. Этот секретарь выглядел откровенно жалко. Он не дотягивал до пяти с половиной футов. Плечи у него были опущены, спина горбилась. Тусклые рыжие волосы были зачёсаны назад и залиты какой-то даже на взгляд липкой дрянью. На лице виднелись все признаки недосыпа. И на Себа он бросал очень нервные взгляды из-за крышки ноутбука.

Прошло ещё три минуты. Теперь у Себа был новый объект изучения, и он рассматривал секретаря боковым зрением, уставившись при этом на дверь в кабинет. Бедный зашуганный парнишка. Вот надо ему это? Неужели так много платят?

Тишину нарушало только клацанье ноутбука. Секретарь щурился и иногда вздрагивал всем телом. Потом он встал, достал откуда-то из недр стола чистую тряпку и бутылку с пульверизатором, разбрызгал жидкость по столу, тщательно вытер.

Себ продолжал за ним следить. Кстати, зря он назвал секретаря парнишкой. Рост и субтильное сложение обманули, на деле ему должно было быть за тридцать.

«Дожить до тридцати с хреном и работать секретуткой. Карьера, однако», – подумал Себ. Мальчишке он ещё мог посочувствовать, но взрослый мужик, который гробит здоровье на работе, где ему страшно дышать, никакого сострадания не вызывал.

– Вам разве не предложили сесть? – вдруг спросил секретарь, закончив намывать столешницу и переходя на боковинки. Голос у него оказался точно под стать внешности: высокий, чуть дрожащий и неуверенный. Зато, несмотря на типично ирландскую рожу, говорил он с безупречным лондонским акцентом.

– Предложили, – сухо сказал Себ, хотя, вообще-то, ему просто сказали подождать.

– Давно ждёте?

Двадцать три минуты.

– Нет.

Себ не хотел с ним трепаться.

– Вы всегда такой разговорчивый, да? – секретарь издал звук, который, кажется, должен был обозначать хихиканье.

Себ промолчал, наблюдая за тем, как его непрошеный собеседник заканчивает с боковинками стола и переключается на полки. Но даже стоя спиной, секретарь не переставал бросать на него взгляды через плечо. Себу показалось, что они стали менее испуганными и более заинтересованными. Он сменил позу и сложил руки на груди, чтобы отгородиться от этих взглядов.

– Кажется, всегда, – ответил секретарь на свой же вопрос. – Я Джим, кстати, – он опять хихикнул, в этот раз отчётливее, – рад знакомству.

– Себ, – представился Себ ровно. Хамить секретарю будущего работодателя – откровенно дерьмовая идея. Может, это такой тест? На стрессоустойчивость? Он не собирался его проваливать.

– Себ? Это от Себа-астиана? – протянул Джим, непонятным образом исказив его имя. – Дайте угадаю? Вы военный. Подождите, я попробую догадаться, в каких войсках вы служили, – Джим сделал крайне задумчивое лицо, нахмурил брови, а потом улыбнулся.

Ладно, в конце концов, оставалась надежда, что босс окажется нормальным. А с голубоватым испуганным Джимом, если повезёт, можно будет не встречаться. И вообще, Себ ведь не принял решение, так? Он пришёл просто из любопытства. Может уйти в любой момент.

– Вы снайпер, – произнёс Джим кокетливым тоном, заставляя Себа снова на него посмотреть. Ах, ну да. Секретарь, наверное, должен знать, кто приходит к его боссу. – Начали в Ирландии. Засветились в Югославии. Потом Афганистан…

– Вы читали моё досье, – пожал плечами Себ. Это тоже было вполне предсказуемо.

– Повышение по службе, – продолжил Джим, словно его и не перебивали, – Ирак, широкая известность в узких кругах, и вдруг – отставка.

Что-то произошло.

Себ перевёл на Джима взгляд, потому что его голос из манерного вдруг стал очень жёстким, зазвучал ниже. И выглядел Джим иначе. Ни следа забитости или испуга. Тряпка лежала на полу, пульверизатор остался на стеллаже, нарушая идеальный порядок. Джим, опёршись на крышку стола, внимательно смотрел на Себа.

– Я задаюсь вопросом: почему? – задумчиво и очень серьёзно произнёс Джим.

Если он собирался заставить Себа занервничать, то прогадал. Те, кто так легко узнал про Бирмингем, наверное, могли раскопать и афганскую историю.

– Даже не ответите?

– Раз уж вы читали моё досье, – сказал Себ, чувствуя раздражение из-за необходимости общаться с Джимом вместо того, чтобы уже прийти на собеседование к настоящему боссу, – то мой ответ не нужен.

– Мне интересно другое, – Джим снова улыбнулся, и от этой улыбки у Себа мороз пошёл по коже (а он насмотрелся в своей жизни на всякую жуть, и в труповозке мог перекусить, не теряя аппетита). – Скажите, Себастиан, вам было обидно? Страшно? Может, мучила совесть? Что вы чувствовали, когда поняли свою ошибку?

«Какого хера тебе это надо знать?» – отчётливо подумал Себ и хотел было промолчать, но вспомнил о камере под потолком и сказал ровно:

– Это была дешёвая ошибка.

Джим птичьим движением наклонил голову набок, потом выпрямился. Спина его больше не сутулилась.

– А как вы меряете цену, Себастиан?

Никогда в жизни никто ещё не пугал так Себа, как этот мелкий ублюдок. Если бы они не были вдвоём в кабинете всё это время, он поклялся бы, что у секретаря есть брат-близнец. Адский, злобный, опасный брат-близнец. Себ не верил в мистику, энергетику и прочую метафорическую хрень, но в этом Джиме было нечто пугающее до трясущихся поджилок. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: если Джим захочет, он уничтожит Себастиана Майлса по щелчку пальцев. И неважно, что он не допрыгнет ему до плеча. Ему, может, и не нужно.

– Я так понимаю, собеседование в самом разгаре… сэр, – сказал Себ. Это был выстрел почти наугад, без подготовки – то есть именно так, как он ненавидел стрелять, но ситуация требовала незамедлительной реакции.

– Как. Вы меряете. Цену? – повторил Джим медленно и раздельно.

– По числу трупов с той стороны, за которую играю. Сэр.

Даже если бы Себ очень захотел, он не смог бы разорвать зрительный контакт. Джим смотрел, как будто просвечивал ему мозг насквозь рентгеновскими лучами. И вдруг всё кончилось. Страшное из его глаз исчезло.

Он не стал опять запуганным секретарём, но и не внушал ужаса. Обычный человек. Клерк, которых тысячи в Лондоне.

– Большой Ка объяснит вам, что делать, Себастиан, – мягко сказал он. – И, кажется, я упоминал, что меня зовут Джим?

– Да… сэр, – кивнул Себ. Пересилить себя он не мог, не в том, что касалось субординации.

– Мы над этим поработаем. Вы можете идти. Малютка Сьюзен будет рада вас видеть, не сомневайтесь.

И прежде чем Себ нашёлся, что на это ответить, Джим поднял с пола тряпку, взял пульверизатор и продолжил свою работу.

***

Клаус ждал его за дверью приёмной, быстро окинул взглядом, как будто проверял, все ли конечности на месте, и сказал:

– Пошли со мной.

После путешествия по запутанным коридорам они оказались в тёмном безликом кабинете. Клаус достал из сейфа пачку листов, положил на стол и пояснил:

– Фоули сказал, что берёт тебя.

– Фоули?

На квадратном лице Клауса появилось выражение, которое можно было бы трактовать как весёлость. Или у него прихватило живот, не разберёшь.

– Джим Фоули, так его зовут.

– Я думал, собеседование будет с мистером Мелтоном, – заметил Себ. В конце концов, именно так ему сказал вчера сам Клаус. Тот покачал головой:

– Формально да, но он старик уже, редко появляется. А Фоули… – Клаус чуть замялся, что в его исполнении выглядело просто как длительная пауза, сопровождаемая почёсыванием затылка, – вроде как его зам.

Класс. Значит, работать придётся с Джимом по фамилии Фоули, который оказался отнюдь не секретарём. Точно нет.

Себ подвинул поближе договор, в который кто-то уже внёс его личные данные, пробежал взглядом первую страницу и уточнил:

– Этот Фоули… он псих?

– Конечно, псих, – согласился Клаус спокойно. – Но ты не бойся, платить будут как по часам, если что – вытащат из любой задницы, прикроют от Скотланд-Ярда, МИ-5 и Интерпола вместе взятых.

Тридцать тысяч фунтов в месяц. И работа. Это ведь не то, что Себ искал, верно? Совсем нет. Он думал, что займётся чем-то другим. Чем обычно занимаются гражданские? Вот этим. В конце концов, в армию ему дорога заказана, а с ЧВК[1] он зарёкся связываться. Так что выбора особого и не было. Он должен был начать нормальную жизнь, в которую совершенно не вписывается работа на Клауса и Джима Фоули, как минимум потому что её предложили после выстрела в Бирмингеме.

Себ подвинул жёсткий стул, сел, забрал договор и продолжил изучать его. Навыками скорочтения он не обладал, но и спешить не собирался. Подождёт Клаус.

На последней странице рядом с пустой строкой уже было напечатано: «Себастиан Майлс», а напротив стояла длинная витиеватая подпись мистера Дэвида Мелтона. Себ задумчиво потёр переносицу – была у него такая дурная привычка, тереть нос, когда требовалось сосредоточиться или подумать о чём-то. Временами мешала на службе. Интересно, когда Клаус успел подготовить все эти бумаги, если подошёл сразу по окончании собеседования? И как Фоули, чёрт возьми, успел вызвать Клауса, если не дотрагивался ни до компьютера, ни до телефона?

Очевидно, он влипает в некое очень хорошо оплачиваемое дерьмо. Отлично это осознавая, Себ коротко расписался в договоре. Клаус отдал ему второй экземпляр и посоветовал идти отдыхать с многообещающей формулировкой: пока дают.

***

Эмили и Сьюзен подошли ко входу в Гайд-парк ровно в назначенное время. Себ увидел их издалека и невольно засмотрелся. Сьюзен подросла, как он мог судить, вытянулась на несколько сантиметров. На прогулку она надела белое платье с пышной юбкой и розовую курточку, а две светлые косички были повязаны пышными бантами, очень нарядными. Крепко держась за руку матери, она постоянно озиралась по сторонам – и вдруг, стоило им перейти дорогу, рванула вперёд с визгом: «Папа!».

Себ подхватил дочь на руки и крепко прижал, поцеловал по очереди в обе щёки и с неохотой поставил на землю.

– Привет, принцесса, – сказал он мягко и наклонился, чувствуя, что на лице сама собой появляется широкая улыбка.

Он соскучился. Ужасно.

А Сьюзен и правда изменилась за полгода. Себ даже не мог точно сказать, как именно, но было заметно, что она стала старше, а взгляд голубых глаз сделался серьёзнее.

– Я скучала! – Сьюзен снова обняла его за шею. – Тебя долго не было.

– Я работал, – тихо сказал Себ, думая, что готов держать её в объятиях вечно, – прости.

– Я не сержусь, – она вывернулась и поправила курточку, – но больше не уезжай так надолго. Ты не попал на спектакль. Я играла мышку!

– Ничего себе, – Себ положил руку ей на плечо, – и ни слова мне не сказала по телефону?

– Я думала, ты приедешь, и будет сюрприз, а ты всё пропустил. Но мама сделала для тебя фотографии. Да, мам?

Эмили как раз подошла к ним, улыбнулась и сообщила:

– Вы пугающе похожи.

Все так говорили, но Сьюзен, несомненно, была его улучшенной в десятки раз копией.

– Сью, руки! – тут же сменила тон Эмили, и Сью виновато убрала руку ото рта. – У неё появилась привычка грызть ногти, никак не отучу. Итак, что – мам?

– Я говорила про спектакль, – пояснила Сьюзен, – и про фотографии.

Эмили клятвенно пообещала показать вечером всю стопку, и они двинулись на прогулку, держа Сьюзен за руки с обеих сторон. Сьюзен делилась новостями, повторяя и те, которые озвучивала по телефону, Эмили время от времени вставляла комментарии, а Себ кивал и улыбался. Ему было хорошо.

Впрочем, идиллия длилась недолго – вскоре разговоры надоели Сьюзен. Она сначала отбежала в сторону, чтобы посмотреть на белку, потом спросила, можно ли ей сорвать цветок (Эмили запретила), выпросила мороженое, а получив рожок, пошла чуть впереди, задумавшись. Так было всегда: поболтав и наведя шороху, Сьюзен предпочитала замолчать и погрузиться в свои мысли.

– Ты отлично выглядишь, – сказал Себ, когда Сьюзен отошла, и не соврал.

Эмили выглядела великолепно: тоненькая, с тёмными волосами, которые отпустила до середины спины, белокожая и всё так же похожая на дорогую фарфоровую куклу из маминого серванта.

– Спасибо, ты тоже. Только ещё сильнее загорел.

– Сойдёт, – пожал плечами Себ. Он не сомневался, что в Лондоне загар смоется за полгода.

– И оброс.

– Отстригу, – он фыркнул. Действительно, оброс, сам замечал, но пока было лень возиться с машинкой и ровнять волосы под привычные семь миллиметров.

– Не надо. Тебе так лучше. И уже ведь можно, да?

– Мне неудобно, – он провёл пальцами по волосам. По-хорошему, надо было уже сантиметра полтора снимать, если не два.

Какое-то время они шли молча, наблюдая за Сьюзен. Со стороны, пожалуй, их легко было принять за супругов.

– Ты остаёшься? – тихо спросила Эмили.

– Да, – отозвался Себ, немного помолчав, – да, хватит с меня. Буду жить в Лондоне. Знаешь… сниму себе что-то поприличнее. Куплю кровать. Хотя и так неплохо. У меня есть горячий душ, интернет, дверь в спальне. Кажется, я начал это ценить.

Эмили рассмеялась, потом вздохнула:

– Ушам не верю, Басти. Но я рада. И Сьюзен будет счастлива, она скучает по тебе.

– Я по ней тоже.

Они дошли до пруда, Эмили извлекла из сумки батон белого хлеба, и Сьюзен умчалась кормить лебедей и уток.

Стоять недалеко от воды и смотреть на Сьюзен было приятно. Эмили зябко повела плечами, и Себ накинул на неё свою куртку. Потом вздохнул и начал неприятный разговор:

– Я говорил со Сьюзен по телефону две недели назад. Она рассказала мне о твоём парне. Джексон, так? – плечи Эмили (Себ видел боковым зрением) напряглись, на лице появилось упрямое выражение.

– Это моё дело. И прости, Басти, тебя никак не касается.

– Да, твоё, – согласился Себ, – до тех пор, пока не затрагивает Сьюзен. Джексон ей не нравится.

– Она ревнует, – резко сказала Эмили. – Это нормально для детей её возраста. Но я не собираюсь хоронить себя из-за капризов ребёнка.

– Слушай… – Себ всегда осторожно выбирал слова в разговоре с Эмили. Пусть они не вместе уже пять лет, и два года – официально разведены, он по-прежнему боялся задеть её. – Ты можешь просто встречаться с ним где-то ещё.

– Мы собираемся съехаться. Сьюзен придётся привыкнуть к нему, – чуть помолчав, Эмили добавила: – Тебе легко быть отцом. Появляешься раз в полгода, как принц из сказки, – в её голосе зазвучала лёгкая обида, – хвалишь за успехи. Восхищаешься рисунками. Даришь подарки. А когда она болеет, сижу с ней я. И когда у неё падает успеваемость, я хожу в школу. Я просто… – она плотнее закуталась в его куртку, – Басти, я имею право на кусочек своей жизни.

Себ потёр переносицу. С этим было трудно спорить. Он не мог забрать Сьюзен к себе ни раньше, когда проводил в Британии от силы три месяца в году, ни теперь, когда подписал контракт на работу, сути которой до сих пор не понимал целиком. И да, действительно, Эмили была тем человеком, на которого выпадали основные трудности, связанные с воспитанием их дочери.

– Эмили, – произнёс он аккуратно, – я понимаю, тебе непросто. Ты молодая, красивая женщина, – поймав её насмешливый взгляд, повторил: – Очень красивая. И ты заслуживаешь счастья. Я не прошу тебя хоронить себя ради Сьюзен. Я просто хочу, чтобы у неё всё было хорошо.

– Я тоже хочу. Джексон – отличный парень. Стоит Сьюзен перестать ревновать, как она увидит это. Я не… – она опустила руки, – не хочу, чтобы он вставал на место отца, на твоё место. Но они могут стать друзьями.

– Хорошо, – сказал Себ после долгих размышлений, – дай мне данные своего Джексона. Я его проверю, есть у меня человек, к которому можно обратиться. И если с ним всё в порядке, я сам поговорю со Сьюзен. Приду к вам на ужин, покажу, что всё хорошо и… Да, принцесса?

Сьюзен подошла к ним, уже с пустыми руками.

– Всё, – пожаловалась она. – они ужасно прожорливые. Особенно вот тот, – Сьюзен показала пальцем на серого гуся, который сейчас отгонял уток от нового куска хлеба, упавшего в воду у самого берега.

– Я его перестала кормить потом. Он у всех всё отнимает.

– Но справедливость восстановлена? – уточнил Себ. – Утки сыты?

– Утки, гуси и лебеди. И ещё чайки, – поправила его Сьюзен.

– В таком случае, как насчёт того, чтобы покормить нас с мамой?

Кто бы сомневался, что маленькая хитрюга состроит грустную мордашку и скажет: «А у меня весь хлеб закончился»?