Особняком

Эмма Львовна вышла из кухни с подносом в руках, на котором красовались белые фарфоровые чашки и креманка с коричневыми рулетиками, напоминающими палочки корицы – такие Нелька видела в буфете у бабушки.

– Добрались, вижу. Пока чай заваривается, пойдёмте, я покажу вам мои хоромы.

Ноги девушки, прилипшие к прохладному паркету, и не думали двигаться. Нелька с усилием оторвала ступни от пола и побрела за хозяйкой.

Комната, в которую они вошли, оказалась просторной, с большим круглым столом в центре, покрытым белоснежной скатертью. Под потолком висел круглый абажур, отливающий золотом. Массивная мебель из натурального дерева выглядела монументально и дорого. На полу лежал шёлковый ковёр ручной работы – лёгкий и прохладный на ощупь. В горшках зеленели живые цветы, на стенах висели картины, нарисованные маслом, и старинные фотографии в объёмных рамах, играющие светотенью. В этой комнате каждая вещь излучала собственную историю и энергетику.

На большинстве фотографий была запечатлена лёгкая, воздушная балерина. Балерина с глазами Эммы Львовны.

– Так это вы? Всё это вы? – изумлённо спросила девушка, переходя от одного снимка к другому.

– Да, это я. Разве не видно, что я балерина?

– Видно. И походка, и осанка… Но разве можно вот так просто встретить на улице балерину?

– Оказывается, можно.

Эмма Львовна вышла из комнаты, а девушка принялась разглядывать чёрно-белые фотографии, расставленные на полках книжного шкафа. Нелька словно перенеслась в прошлое, в мир, где жили, любили и творили люди той эпохи.

– А вот и чай со смородиновым листом. Вы любите смородину, Нелли? – спросила Эмма Львовна, внося в комнату заварочный чайник, накрытый льняным полотенцем.

– Нет, я больше малину люблю.

– Я тоже любила малину в детстве, но разрешали есть только смородину. В ней меньше глюкозы. А сахар, как вы сами понимаете, для балерины – злейший враг. Теперь могу есть малину сколько угодно, но больше нравится смородина. Она напоминает мне о времени, когда я танцевала, – старушка разлила чай по чашкам и села за стол. – Присаживайтесь, считаю, что чай нужно пить горячим, пока аромат раскрывается. Успевать вдыхать и наслаждаться.

Неля села рядом с Эммой Львовной и отпила глоток. Травяной чай был насыщенным и пахучим. Впервые ей не захотелось добавить в него сахар.

– Угощайтесь, это сухофрукты из яблок, сама готовлю. Сначала нарезаю яблоки кружками, потом сушу, а пока они ещё мягкие, заворачиваю в трубочки и слегка посыпаю корицей.

Нелька запихнула трубочку в рот целиком, и та, словно мёд, растаяла на языке. Угощение оказалось приятным на вкус и в меру сладким.

– Вкусно-то как! Никогда такого не пробовала. А у вас в доме, вижу, всё настоящее: и мебель, и картины, и сладости…

– Живое тянется к живому, как росток к солнцу, и остаётся надолго. А пластик и сахарозаменители – лишь мимолётная тень радости.

– Ох, а я обожаю сладкое! Вот, не поверите, мечтала в детстве стать балериной, как вы, но, увы… не прошла по весу. «Кость широкая, тяжёлая», – так и сказали на отборе.

– Это не кость у вас тяжёлая, а мысль. Облегчите мысль, и кость станет легче. На вас, милочка, комплексы висят, словно гири, – сбросите их, и вес уйдёт. Я тоже люблю полакомиться, но танец, полёт, ощущение лёгкости – люблю больше, – старушка улыбнулась, и лучики морщинок рассыпались по её лицу, словно брызги света. – Знаете что? Я могу дать вам несколько уроков балета, если хотите. Ведь это ваша давняя мечта?

– Мечта-то мечта, да только я теперь ветеринар, это совсем другое.

– Специальность – это прекрасно, но хобби никто не отменял! – старушка вновь озарила Нельку улыбкой.

– Хобби? Если посмотреть на это с такой стороны… – девушка задумалась. – Бабушка точно удивится.

– А кто у нас бабушка? – полюбопытствовала старушка.

– Повар-самоучка.

– Это многое объясняет. Ну что, ещё чашечку чая?

– С удовольствием.

Нелька летела домой на крыльях вдохновения, и досадное увольнение больше не тяготило её. Расправив плечи и чуть выворачивая ступни, словно настоящая балерина, она шла по улице, полная новых надежд. У кондитерской возле дома Нелька не задержалась. Напрочь позабыв о ней, девушка шла и беспричинно улыбалась, увлечённая новой идеей. Теперь она на собственном опыте узнает, что значит быть балериной. Вечером на ужин она довольствовалась лишь лёгким салатом из огурцов и помидоров, приправленным сметаной, и парой маленьких подсушенных тостов. Ведь завтра её ждёт первое занятие, и она должна быть легка, как пёрышко.

Будильник разразился трелью в шесть сорок утра. Нелька нехотя выключила назойливый звонок и набросила на глаза чёрную футболку, лежащую на стуле, чтобы укрыться от слепящих лучей солнца. Повернувшись на бок, она вытянула вперёд левую руку, тут же ощутив, как тысячи крошечных иголок впились в мышцы кисти. Каждое утро, просыпаясь, Нелька первым делом разминала свои руки, которые за ночь деревенели и немели. Во сне она по неведомой причине сжимала их в кулаки с такой силой, что утром едва разжимала. Нелька отчаянно пыталась побороть эту странную привычку. Несколько раз надевала на ночь толстые зимние перчатки, в которых невозможно сжать кулак, но через час, изнывая от жары, срывала их. Пробовала привязывать к пальцам карандаши, но с такой чудовищной конструкцией не могла уснуть вовсе.

Последним её изобретением стали трафареты рук, вырезанные из обувной коробки и приклеенные к ладоням двусторонним скотчем. Нелька увлечённо выпиливала кухонным ножом очертания своих рук в плотном картоне, а утром еле разлепила скрюченные пальцы. Ночью она сорвала ненавистные формы, даже не проснувшись. Писала Нелька с таким же нажимом: вцепившись в ручку до побелевших костяшек пальцев, она давила на бумагу так, что если бы лист лежал на столе, любой смог бы прочитать на столешнице то, что она недавно писала. И как Неля ни пыталась расслабить руку, к середине слова нажим достигал своего максимума. Перевернувшись с правого бока на левый, девушка уселась на кровати. «Вот почему, когда нужно вставать на работу, спишь как сурок, а когда можно спать до посинения, вскакиваешь как ужаленная?!» Зайдя в настройки телефона, Нелька отменила все ранее установленные будильники. Целых четыре недели она могла позволить себе роскошь спать до обеда. Снова растянувшись в постели, она набросила футболку на глаза, вытянула ноги, расслабила руки и, чтобы отогнать ненужные мысли, стала думать о приятном – о балете, о том, как вечером в белой воздушной пачке она будет порхать над прохладным дубовым паркетом. С каждым новым прыжком и пируэтом она всё глубже и глубже погружалась в сон. Проснулась Нелька от громкого стука в дверь. На часах было десять утра.

– Вставай, отпускница! Сколько можно спать? Омлет готов, сейчас придётся его греть снова.

Нелька нехотя сползла на край кровати, шаря рукой по стулу в поисках халата, затем сунула ноги в мягкие тапочки и поплелась на кухню.

– Ба, я же просила: не клади колбасу в омлет, только помидоры! У меня вечером занятия по балету, – выпалила Нелька, разглядывая на сковороде розовые квадратики, утопающие в жёлтой массе.

– Занятия у неё по балету… К вечеру всё переварится! Завтрак должен быть плотным, сытным, иначе мозг не начнёт работать.

– А что, я машину времени изобретаю? – огрызнулась Неля и уселась за стол. – Мне нужно воздухом питаться, чтобы взлететь в шпагате над землёй.

– И где ты эту балерину нашла? И какие могут быть прыжки, когда у тебя кость тяжёлая и широкая? Так и связки повредить недолго.

– Ба, я иду на балет, и точка! Может, несбывшаяся мечта делает меня такой нелюдимой. И вдруг я похудею? Видела ты хоть одну балерину моих размеров?

– Твоих – не видела. Ну что тебе даст этот балет? – спросила бабушка, выкладывая из сковороды омлет с колбасой. – Кому он нужен? Единицам. А вот борщ, холодец да окорок, запечённый с чесноком и хреном, – это любят все. Тебе бы лучше учиться готовить, это точно в жизни пригодится. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, а не через балет.

Нелька вилкой отломила кусок пышного студнеобразного омлета и сунула в рот.

– Ба, а как же мечта, полёт, желание превзойти себя?

– Ну, я тоже творю шедевры, только на кухне, – это и приятно, и полезно.

С этим трудно было спорить, и девушка снова отправила в рот кусок омлета с розовыми кубиками докторской колбасы. Это было действительно «шедеврально».

Любое новое дело, вызывающее трепет в душе, требует от человека определённой подготовки. У Нельки эта подготовка началась с поисков спортивного костюма, который она надевала пару раз в институте на физкультуру. Он пылился на верхней полке, среди вещей, которые доставались крайне редко. Костюм был серым, шерстяным, с серебристой молнией по всей длине кофты и расклешёнными книзу штанами. Такую модель сейчас днём с огнём не сыщешь – настоящий раритет. Нелька натянула штаны, которые впились в её тело так, что нитки по швам стали лопаться то ли от старости, то ли от объёма, втиснутого в трикотажное изделие. Девушка махнула ногой назад, изображая ласточку, и шов на заднице с треском лопнул, являя миру ярко-розовые трусы. Олимпийка не застёгивалась даже при глубоком вдохе, а единственные кроссовки, существовавшие в её гардеробе, остались пылиться в личном шкафчике в зоопарке.

– Ба, мне нужны новый спортивный костюм и кроссовки! Займи мне тысяч десять, на днях отпускные придут на карту, сразу отдам.

– Десять? Таких денег дома нет. Сбегай к банкомату, сними наличку с карты, а то я за продуктами собралась – карта самой пригодится.

– Хорошо, сбегаю сниму, принесу карту обратно, а уж потом мотнусь в магазин. И продуктов бери вдвое меньше, я с сегодняшнего дня на диете, поэтому на меня особо не рассчитывай.

Бабушка в ответ что-то невнятно пробурчала, но Нелька, не переспрашивая, быстро оделась, взяла банковскую карту, записала на клочке бумаги код и выскочила из квартиры. Ближайший банкомат находился в здании магазина, ещё один – рядом с химчисткой. Нелька направилась к последнему, решив, что в это время там точно не будет очереди.

Перейдя дорогу по светофору, девушка подошла к знакомому банкомату, которым частенько пользовалась. Она не сразу заметила, что за спиной возникла тщедушная мужская фигура невысокого роста. Сунув карту в узкое отверстие, девушка ввела код, считывая цифры с листа. Замерев, она прислушивалась к звукам позади, боясь, что парень тихонько подойдёт и схватит из ячейки торчащие наружу бумажные купюры. Но, вопреки её ожиданиям, затрещал сам банкомат, отсчитывая тысячные купюры. Нелька от неожиданности даже вздрогнула. Взяв карту и деньги, девушка, не пересчитывая, сунула их в сумку вместе с листком, на котором был записан код, и быстро зашагала в сторону дома. Человек, стоявший всё это время у неё за спиной, подошёл к банкомату, потоптался около него пару секунд и тут же припустил за Нелькой. Это был молодой парень лет двадцати, худющий, как скелет. Догнав девушку, он встал на пешеходном переходе позади неё, ожидая зелёного сигнала светофора. Нелька прижала сумку к себе. Она поняла: парень охотится за деньгами. Он видел, как она сняла купюры и сунула их в карман сумки, лязгнув молнией. Скорее всего, парень ждал, когда загорится зелёный, чтобы выхватить сумку и сигануть через дорогу. Разве неповоротливая Нелька сможет его догнать? А в сумке – наличка, да к тому же банковская карта со всеми бабушкиными сбережениями. Такую потерю она не переживёт.

3. Лёня Ведерников

Светофор мигнул зелёным, и Нелька ступила на зебру пешеходного перехода. Следом, словно тень, скользнул парень. Толкнув девушку в спину, он застыл, ожидая, что та упадёт и выпустит сумку из рук, но массивная Нелька устояла. Качнувшись вперёд, она совершила лишь несколько шагов на полусогнутых ногах. Тогда худощавый бросился к ней, вцепился в ручки сумки, торчащие сверху, и начал дёргать, силясь вырвать её из цепких пальцев. Но Нелька, словно бульдог, вцепилась в кожаное сокровище и тянула его на себя. Зелёный свет истерично заморгал, сменившись хищным оскалом красного. Грабитель замер в нерешительности, и Нелька, извернувшись ужом, толкнула его плечом в грудь с такой силой, что тот, вытаращив глаза, рухнул навзничь, словно подкошенный. Развернувшись, девушка бросилась через дорогу на красный свет. Визг тормозов оглушил её. Застыв посреди дороги, она оцепенела от ужаса. Машина, летящая прямо на неё, взревела клаксоном, но Нелька, словно парализованная страхом, лишь крепко зажмурилась. Визг тормозов перешёл в скрежет, и что-то легонько, едва ощутимо толкнуло её в ногу. Открыв глаза, она увидела перед собой бампер машины, уткнувшийся ей в бедро. Подскочив к машине, Нелька рывком открыла пассажирскую дверь и ввалилась в салон.

– Поехали! Быстрее! Этот тип, – она кивнула на распростёртое на тротуаре тело, – хотел меня ограбить! Бабушка убьёт, если он это сделает! Что вы застыли? Давите на газ! Он псих, наркоман, у него ломка! Поехали, прошу вас! – бессвязно выкрикивала девушка.

Ошарашенный водитель вдавил педаль газа, машина рванула и вылетела на перекресток, успев проскочить на жёлтый сигнал светофора. Нелька несколько раз обернулась, ожидая увидеть преследователя, но тот, поднявшись с земли, остался стоять на тротуаре, а вскоре исчез из виду совсем.

– Отстал? – спросил водитель, сдерживая улыбку.

– Даже не побежал. Наверное, реально оценил свои силы, – ответила Неля, наконец, оглядев своего спасителя. Широкоплечий, с большими руками, в нём чувствовалась богатырская стать. – Спасибо вам огромное! Вы спасли банковскую карту моей бабушки от кражи, а меня – от верной гибели!

– А бедро как? Сильно ушиблась? Кажется, я немного помял его.

– Сущий пустяк, легонько прилетело, синяком отделаюсь. А куда мы едем?

– Подальше от этого злополучного перехода. Если вы не против, сначала заскочим ко мне домой завезти огурцы – родители собрали на засолку. А потом я доставлю вас и банковскую карту вашей бабушки в целости и сохранности прямо к подъезду.

– Столько хлопот из-за меня. Может, высадите меня на ближайшей остановке? Сама доберусь, не маленькая.

– А вдруг грабитель вас там поджидает? Не стоит рисковать. Да и мне несложно сделать доброе дело. Кстати, как вас зовут? – внезапно спросил парень.

– Меня? Неля. Неля Брусникина.

– Интересное имя, редкое. А я Лёня, Леонид.

– Ваше тоже не часто встретишь, – улыбнулась девушка.

– Учитесь ещё?

Нельке было приятно, что её приняли за студентку.

– Окончила ветеринарный, работаю в зоопарке. Первый день отпуска. Правда, и отпуск у меня тоже первый. Всего год работаю.

– Не боитесь рассказывать такие подробности первому встречному?

– А вы не боитесь везти к себе домой незнакомку, устроившую потасовку на дороге?

– Я? Нет, у вас глаза добрые. И красивые, – добавил парень.

– А вы кем работаете? – не обращая внимания на комплимент, спросила Нелька.

– Пожарным.

– Настоящим? Не страшно?

– Бывает.

– Отчаянный вы. У меня родители – эмчеэсовцы. Никакого покоя с ними, как на пороховой бочке. Воспитывалась в основном бабушкой.

– С бабушкой жить хорошо: оладушки, сказки и смешные подарки на день рождения.

– С оладушками – это вы точно подметили. Особенно если твоя бабушка – повар от бога. Поэтому всю жизнь приходится уговаривать себя, что кость у меня широкая и тяжёлая.

Парень улыбнулся.

– Сейчас познакомлю вас со своими родственниками: с бабой Пашей и братьями-близнецами Колей и Толей. Они у меня ещё те сорванцы, не отличишь. Даже родители путаются.

Квартира, в которую вошла Неля, была просторной, с необычной планировкой. В бывшей кухне, в своём уютном мирке, жила бабушка. Угловую комнату делили близнецы, маленькую – родители, а самая большая комната преобразилась до неузнаваемости: коридорную перегородку снесли, огромную лоджию утеплили, превратив её в кухню со встроенным холодильником. Подоконник между комнатой и балконом стал продолжением кухонного стола. В комнате во всю занимал большой шкаф-купе с зеркальными дверцами, зрительно увеличивающими пространство, напротив стояли посудный и книжный шкафы, большой диван и множество комнатных растений. Несмотря на обилие мебели, комната не казалась тесной. Казалось, что каждый из шести членов семьи имел свой собственный уголок. Только в квартире никого не было. Лишь часы, висевшие на стене, размеренно, не торопясь, отсчитывали секунды тишины.

– Садитесь, Неля, на диван. Родители на даче, в огороде копаются, я от них как раз ехал. А вот куда подевались остальные – не знаю.

– У вас тут интересно, – восхитилась девушка.

– Это всё отец. Руки у него золотые.

– А вы, получается, на диване спите?

– Раньше да. Сейчас снимаю жильё. Однушку с подселением, – улыбнулся парень. – Коллега по работе временно у меня живет, пока квартиру ищет. Разделили комнату ширмой, он на раскладушке, я на диване. Не мог отказать.

– Понятно. А у меня родители служебную квартиру получили, потом выкупили за полцены. А я у бабушки живу. Брежневка-трёшка, на двоих – за глаза.

Парень поставил пакеты с овощами на стол.

– Свой угол – это всегда хорошо, есть куда вернуться. Хотите чаю? Мигом сделаю.

– Нет-нет, спасибо. Меня уже, наверное, потеряли. Мне ещё в магазин и на встречу. Вечером важное мероприятие.

– Тогда поехали, я вас подброшу до магазина.

– Лёнь, если можно, то сначала домой?

Добрались быстро. Нелька ещё раз поблагодарила парня за спасение.

– Я бы пригласила вас на чай, но нужно отдать карту бабушке, а потом бежать в магазин. Вечером у меня занятие, пропустить его никак нельзя.

– Ученье – свет, – сказал парень и смутился от банальности фразы. – Может, подожду вас в машине и подвезу до торгового центра? Мне по пути, – предложил он.

– Вы и так потратили на меня кучу времени, дальше я сама. Спасибо, Лёнь. Побегу, а то бабушка места себе не находит. Ещё раз спасибо.

– Да не за что. Хорошего вам вечера.

– И вам, – сказала Неля и направилась к подъезду.

– Неля, а можно я вам позвоню как-нибудь?! – крикнул парень.

Девушка опешила от неожиданности.

– Конечно, звоните, я с удовольствием поболтаю с вами.

– А куда звонить? В зоопарк?

– Ах да, записывайте номер! – Нелька громко прокричала десять цифр на весь двор, махнула рукой и скрылась за дверью.

На мгновение она задержалась у лифта. «Неужели я могу быть ему интересна? Это вряд ли». Выдохнув, Нелька направилась к лестнице. «Раз престарелая балерина поднимается на пятый этаж пешком, то новоявленной грех кататься на лифте». К седьмому этажу Нелька была уже иного мнения о грехе.

– Неля, ты где была? – спросила бабушка краснощёкую, запыхавшуюся внучку. – Я же просила сначала занести карту домой, а потом идти в магазин.

– Так я ещё не ходила, очередь была, держи карту. Спасибо тебе за финподдержку, а я побежала, – девушка чмокнула женщину в щёку и направилась к выходу. Резко остановившись, она вернулась в комнату, достала из кармана деньги, протянула одну купюру бабушке. – Ба, возьми тысячу, купи самое необходимое, карту оставь дома, а деньги спрячь в карман. Тут какой-то наркоман возле дома крутится, сумки у женщин вырывает. При мне чуть человека не ограбил. Сумку с собой не бери, не провоцируй. Они обдолбанные, у них ничего святого не осталось, так что будь осторожна, смотри по сторонам. А лучше подожди, я вернусь и сама схожу в магазин, так безопаснее будет. Просто костюм мне к вечеру позарез нужен. Я мигом туда и обратно, а ты пока список составь.

Кроссовки Нелька купила сразу, серо-розовые, девичьи. А вот со спортивным костюмом пришлось повозиться. Её размер нашёлся только в двух бутиках. Чёрный костюм хоть и стройнил, но казался мрачноватым, и Неля выбрала тёмно-сиреневый, с зауженными брюками. Фасончик, напоминающий мужские подштанники, несколько увеличивал бёдра, но считался самым продаваемым товаром. Сшитый из новомодной ткани, он хорошо тянулся и выдержал в примерочной и махи «ласточкой», и резкие приседания.

Чтобы хоть как-то усмирить совесть, Неля выбрала костюм на размер больше, но даже он предательски облепил её пышные формы. Тёмно-сиреневый цвет, хоть и не сотворил чуда и визуально не уменьшил объёмы, но и не сильно столкнул в бездну фиолетового уныния.

Подкрепившись за пару часов до занятий, к семи вечера Неля отправилась к Эмме Львовне. Подниматься по лестнице не стала, чтобы раньше времени не вспотеть: ходить потом в мокрой одежде совсем не хотелось. Девушка с замиранием сердца нажала на звонок. Дверь распахнулась, и Нелька потеряла дар речи, увидев перед собой старушку, облачённую в спортивный наряд. Подтянутое тело, ни единой складочки жира, смахивало на двадцатилетнее и выглядело безупречно. Чёрный обтягивающий лонгслив1 и балетное трико, словно вторая кожа, подчёркивали безупречность линий тела, превращая Эмму Львовну в гибкого, худого подростка со старческим лицом. Настоящий Бенджамин Баттон в юбке.

– Это я… здравствуйте, – выдавила Нелька. – А вы, Эмма Львовна, в потрясающей форме! Интересно, через какое время я хоть чуть-чуть приближусь к вашим размерам?

– Если продолжите подниматься ко мне на лифте, милая барышня, то годам к семидесяти, когда начнёте усыхать от старости. Проходите.

Нелька, потупив взор, бочком протиснулась мимо стройной балерины.

– А мне вот интересно, где ваша сумка со сменной одеждой? – удивлённо вскинула брови старушка. – Вы обратно в чём собираетесь возвращаться?

– В этом же. Боитесь, размерчик великоват будет? – робко улыбнулась Неля.

– Скорее, мокроват. Ну да ладно, разувайтесь и проходите в комнату – сразу налево. И спину держите прямо: выпрямляешь спину – расправляешь и душу внутри.

Девушка свела лопатки и, гордо выпятив грудь, вошла в комнату. Зала для танцев оказалась небольшой, к тому же совершенно пустой, с зеркалами во всю стену, в которых множился серо-дымчатый отблеск дубового паркета. Большое окно завешивала огромная, спадающая волной на пол, штора из белой органзы2. У стены, вдоль зеркал, красовался балетный станок – гладкая деревянная жердь. В углу, у входа, примостилась тумба со стареньким кассетным магнитофоном.

– У вас тут хорошо… прямо балетная студия. Только воздух и пространство, – Неля обернулась. – Давно таких магнитофонов не видела. А он работает?

– Работает, – отрезала Эмма Львовна и тут же сменила тон: – Во время занятий мы говорим только о балете и только по делу. Первое: говорю я, вы слушаете. Если возник вопрос, поднимаете руку. Второе: внимательно слушаете каждое моё слово, запоминаете все движения и замечания. Первую неделю у вас мало что будет получаться, может, даже совсем ничего, но на второй станет легче – мозг смирится с неизбежным. И третье: заниматься будем ежедневно, по полтора часа. Час на физподготовку, растяжку, технику, минут тридцать на хореографию и танец под музыку. После занятия – бегом вниз по лестнице и бегом же вверх, к себе в квартиру. На ночь – кружку кипятка с имбирём и спать. И так день за днём.

– И когда я стану балериной? – зачем-то спросила Нелька.

– Подними руку и спроси. Если я не подтверждаю вопрос, значит, его просто нет. Рабочее время на разговоры тратить не будем – это понятно?

Нелька, не смея возразить, лишь кивнула.

– Начнём с бега по кругу, разомнём мышцы, раз уж подъёма по лестнице не случилось.

Эмма Львовна указала направление, и девушка неуклюже затрусила. При каждом шаге тело предательски подпрыгивало, а к седьмому кругу ягодицы и рыхлые предплечья уже горели огнём. Взмокнув, Нелька пыхтела, словно старый паровоз.

– Два круга шагом, а затем – семь кругов бегом в обратную сторону.

Девушка замерла, как вкопанная.

– Шагом, потом бегом, – отрезала женщина.

После следующих семи кругов от мелкой тряски уже безбожно горели бока, а ягодицы так и вовсе пылали адским пламенем.

– Два круга медленно шагаем, восстанавливаем дыхание. Затем – разминка, все упражнения повторяете в точности за мной.

Нелька подняла руку.

– Шагаем, восстанавливаем дыхание, а затем повторяем комплекс упражнений за мной.

Нелька почти уронила руку, продолжая ходьбу. Разминка до боли напоминала зарядку из далёкого детства. Вращение головой, руками, ногами из шестой позиции, когда ноги стоят вместе, параллельно друг другу. Никаких сложностей, Нелька даже обрадовалась, что неплохо справляется с разминкой балерины. Даже, как ей казалось, очень неплохо.

– На первом занятии разучим основные балетные позиции рук и ног, которые вы будете повторять дома, пока моете посуду, гладите бельё или чистите зубы. Через пару недель тренировок ноги сами будут выворачиваться, без усилий и раздумий.

Нелька внимательно слушала худую женщину-балерину с лицом старушки.

– Начнём с ног. Первая позиция, – проговорила старушка и без малейшего напряжения вывернула ноги наружу. – Или, по-простому, «пятки вместе, носки врозь», ноги при этом образуют одну линию.