Зеркала судьбы. Следы на песке

Вот и главный зал корабля.

По приборам Дуглас понял, управление еще действует. Он быстро дал команду компьютеру на отстыковку грузового отсека и отстрел всех спасательных капсул, так, на всякий случай. Не думая он выжал рычаг скорости на максимум. Секунда-другая, ничего, а затем словно артиллерийский залп сотряс воздух, и корабль устремился вперед.

Странно, но перегрузки он не ощутил, так качнуло маленько. Дуглас обернулся к экранам заднего обзора. На фоне безграничной тьмы блеснула и исчезла туша грузового отсека, вдогонку которому летели, мерцая в последних лучах света, и гасли зернышки спасательных капсул.

На мостик, шлепая ластами, вошел Александр и бросил на пол маску и загубник, а затем, ругаясь, стянул “лягушачьи лапки”. Он устало проковылял к капитанскому креслу и сел на него, откинув голову назад.

Дуглас обернулся и посмотрел на своего спасителя.

– Что станет с Баритором и всеми остальными? – спросил он. – А мой опыт, как с ним?

Ответа он не услышал, только мерный гул корабля и мелодичное похрапывание сновидца. Дуглас снова посмотрел на мониторы заднего обзора и печально улыбнулся. Он представлял себе, как Баритор Тару смотрит на удаляющийся пятимачтовый линкор, держась за борта шлюпки без весел, как его невольный мучитель видит, порванный канат грузового шлюпа, который дрейфует рядом с ним в пене кильватерного следа и понимает, что проиграл.

Вдруг Дугласу стало жалко их всех, ведь они ни в чем не виноваты, это он просил их о помощи, и они помогли. Не их вина, что они хотели прожить еще одну жизнь, пускай и чужую.

– Или все же . . ., – прошептал он и повернулся к Александру.

Мостик опустел. Приборы и экраны, стены, кресла, все вокруг стало оплывать и рассыпаться, приближая усталость и желание вздремнуть. Дуглас зевнул и понял, что не в силах бороться с наступающим сном. Пол ушел из под ног, погружая его в туман, за пределами которого, одинокий голос шептал:

– Спи, не бойся ничего, скоро ты будешь дома.

* * *

Малкольм постучал в дверь палаты, из-за которой раздавались сдержанные девичьи смешки и едва различимое мурлыканье.

– Входите, – раздался голос Санары.

Дверь отворилась, и Малкольм осторожно переступил порог. Друзья удобно устроились в кресле, у раскрытого окна. Санара сидела на коленях у Дугласа, который развалился в кресле и обхватил ее за талию. Она обнимала его за шею и пощипывала мочку уха, босой ногой пытаясь достать до подоконника. Мурлыкание перешло в сердитое протяжное урчание.

– Отдыхаем? – спросил Малкольм и притворил дверь.

Дуглас обернулся к другу, насупился, фыркнул и произнес, растягивая слова, словно говорящий кот:

– Хо-дя-т т-у-т всяяя-ки-е, а по-тоо-ммм ммо-ло-коо про-па-дааеее-т…

– Коль больной шутить готов, то больной уже здоров! – усмехнулся Малкольм.

– Привет! – почти хором произнесли влюбленные.

– Особый заказ для хворых, – сказал Малкольм, улыбнулся и показал друзьям сетку апельсинов.

– Гуляем! – подхватила Санара и спрыгнула на пол.

Она порвала сетку, вывалив маленькие солнца на подоконник. Дуглас едва успел поймать свой гостинец, как Санара другой бросила Малкольму. Она прислонилась к спинке кресла и вонзила зубы в толстую, сочную, бугристую оранжевую корку, которая взорвалась ароматным облачком, и лишь затем принялась чистить апельсин руками.

– Как Александр? – спросила она, проглотив дольку.

– Все хорошо, вроде. Он пока спит, – ответил Малкольм, сосредоточено чистя свой апельсин. – Так всегда бывает, после очередного разъезда.

Он покрутил головой, не зная, куда деть кожуру.

– Разъезда? – спросила Санара, и забрала у него цедру.

– Так он называет путешествия по снам, – уточнил Дуглас. – Кстати, ты видела его татуировку. Она на русском, но он мне перевел.

– И что там.

– “Своих не бросаем ни живых, ни мертвых!” – ответил Дуглас. – Я уверен, меня бы он не бросил.

– А мы так сможем? – спросила Санара.

– Должны, – ответил Дуглас, странным охрипшим голосом. – Иначе нам не устоять, перед тем, что грядет.

Санара вздрогнула и посмотрела ему в глаза. Его зрачки расширились, почти скрыв радужку, и мгновением позже вновь превратились в черные бусинки. Он встал, улыбнулся, обнял ее и подвел к окну. Малкольм обернулся и положил руку на плечо другу. Ветерок качнул белую занавесь, принеся с собой тихие отзвуки далекой бури.

Глава 3. Куда дым, туда и ветер.

Малкольм стоял на причале, опираясь на весла. Он ждал Джона. Лодки мерно покачивались на волнах, изредка бухая друг друга бортами, а в глубине под ними стайки светящихся мальков носились в задорном хороводе. В открытом море сегодня не спокойно, подумал Малкольм, и переступил с ноги на ногу. Прошло уже больше получаса, а старый “пират” все не показывался, он позвал его на рыбалку после шторма, и вот задерживался.

Малкольм положил весла, поднял один из спиннингов и взмахнул примеряясь. Сегодня планировалась рыбалка на живца, но он все равно захватил чемоданчик с блеснами и прочими снастями. После третьего взмаха он представил, что подсек гигантского морского окуня и тащит его к лодке, а удилище выгибается дугой и леса натужно повизгивает, под тяжестью изворотливого хищника, который так и норовит уйти под лодку и на глубину. Его рыбацкий задор разгорелся еще сильнее, когда в грот проник шум двигателя, это означало только одно, будет большая рыбалка.

Пятнадцати метровая парусно-моторная яхта, с бортами выкрашенными под дерево, вошла в грот и стала медленно приближаться к пристани. Держа курительную трубку в зубах, на мостике стоял Джон. Одной рукой он придерживал штурвал, а другой картинно приставил бинокль к глазам. Вдруг он встрепенулся, отпрянул от окуляров и взглядом королевского альбатроса оценил юного рыбака.

– Грузиться на борт, юнга, – прокричал он, и расхохотался. – Сегодня починил малышку, попробуем в деле.

Моряк похлопал рукой по штурвалу, вытащил трубку изо рта и убрал в карман. Джон никогда не курил, но при этом всегда носил с собой курительную трубку. Он редко зажигал её и только в минуты напряжения чистил, набивал смесью ароматных трав, зажигал и ставил на специальную подставку в каюте яхты или у себя в комнате. Малкольм подобное настроение старого морского волка видел лишь однажды.

– Давай к дальнему причалу, – крикнул Джон. – Я туда подойду. Весла потом уберем, на обратном пути. Аэрдол заказал большой улов.

Малкольм подхватил спиннинги, ящик со снастями и побежал по сырым, скрипучим доскам вслед за яхтой, которая уже разворачивалась кормой к дальнему причалу.

Через двадцать минут они уже шли вдоль берега, намечая маршрут рыбалки. Яхта повернула в сторону океана и стала набирать скорость.

* * *

Проход через защитный барьер Малкольм ощутил всем телом, словно тысячи пушинок пощекотали его одновременно и исчезли, оставив мурашки и вздыбленные волосы. Он рукой пригладил ерш волос на затылке, который с треском улегся.

– Прошли барьер, – прокомментировал Джон.

Он сжал кулаки, и его всего передернуло. Каждый ощущал по-своему переход сквозь защитный рубеж. Малкольм кивнул в знак согласия и улыбнулся, продолжая ощущать, как волоски на руках вновь прилегают к коже.

Джон проверил сонар и подправил курс. Яхта шла к стае мелкой рыбы, которая пенила и без того неспокойный океан, издали делая его похожим на кипучее варево. Двигатель затих, и лодка пошла малым ходом почти по инерции. Джон спустился с мостика и взял один из своих спиннингов.

– Готов? – спросил он, взял из ведра живца, насадил и забросил снасть.

– Я попробую в проводку, – ответил Малкольм и взмахнул спиннингом.

Блесна по большой дуге улетела ярдов на двадцать. Малколм поддернул удилище и крутанул катушку, леса разрезала воду. Джон закрепил первый спиннинг на борту лодки и взял еще живца, насадил и забросил второй спиннинг, почти в центр стаи мальков. Те бросились врассыпную, вылетая из воды стремительными серебристыми всполохами.

– Ну, пошла рыбалка? – ухмыльнулся Джон.

– Не клюнул еще никто! – возразил Малкольм, протягивая блесну к лодке, при этом спиннинг посвистывал и изгибался.

– Пойдет клев, я чую сегодня хороший улов, – ответил Джон, слегка поддернув оба своих спиннинга. – А ты так и будешь, сачковать? Зачем тогда два взял.

Малкольм поднял бровь, и как бы сдаваясь, установил свой спиннинг в крепление на борту. Он крутанул катушку пару раз, и ослабил натяжение лесы. Этот попробуем на живца, подумал он, снаряжая снасть. Наживка скрылась в воде, когда со стороны Джона раздался победный клич и один из спиннингов изогнулся крутой дугой. Моряк схватил снасть и стал работать катушкой, то, ослабляя, то, усиливая натяжение лески, при этом удилище попискивало, невероятно изгибаясь, при каждом поднятии спиннинга и рывке катушки.

– Окунь! Точно, он, его манера, – выкрикнул Джон, накручивая катушку.

Окунь не сдавался, уходя под яхту. Рыбак тоже жаждал победы и его шипастый красноспинный приз мог надеяться только на везение. Наконец рыба сдалась, и Малкольм помог Джону достать девяти килограммового морского окуня из воды. Красноперый крутобокий красавец, ощерился спинным плавником и бился о палубу, когда моряк длинными плоскогубцами стал вынимать крючок из его пасти.

– Я же говорил пошла рыбалка, – хмыкнул Джон, открыл лючок и сбросил окуня в бак для рыбы.

– Ох, накаркаете, – возразил Малкольм, удивляясь, что его спиннинги мирно дремали, покачиваясь в такт лодке.

Он оказался прав, еще час они дрейфовали, возбуждаемые редкими поклевками, но рыба больше не шла. Джон несколько раз менял живца, пробовал забрасывать с блесной, но удача обходила лодку стороной. Малкольм устроился на скамье у борта, и заворожено наблюдал за переливами волн и игрой пены, изредка поддергивая свои снасти.

– Да, накликал, – пробурчал Джон и уселся рядом с Малкольмом.

Он достал набор скребков, курительную трубку и стал ее чистить. Продувал, скреб и снова продувал. Затем, постучав ей о борт, он достал пустой кисет и бережно завернул в него трубку.

Итак, юнга, чего будем делать? – спросил он, убрав трубку во внутренний карман кожаного жилета. – Оставлять Аэрдола без рыбы нам никак нельзя. Да, и ты какой-то грустный. Может, это не я сглазил, а ты разугрюмился и всю рыбу распугал.

– Я думаю, – ответил Малкольм.

– Заявление мужчины! – хмыкнул Джон. – О чем, морской волчонок?

– Как найти то, не знаю что?

– Стара сказка! – ответил Джон. – Сходить туда не знаю куда.

– А если это не сказка, а детектив?

– Тогда все гораздо проще, – сказал Джон, приподнялся, но удилище выпрямилось и он сел обратно на скамейку, положив руку на плечо Малкольма. – В любом детективе, всегда есть зацепочки, свидетели, некие, вроде бы, незаметные на первый взгляд элементы разгадки. Как у лодки кильватерный след.

– Вы про что? – не понял Малкольм. – Я вижу и след, и лодку.

– Знаешь как раньше сторожевые или торпедные катера искали суда противника?

– По приборам, как и сейчас.

– Нет, сторожевик шел змейкой в направлении предполагаемого удаления корабля противника пытаясь поймать волну, а она есть всегда, пусть и слабая. Иногда так случайно находили врага в свободной охоте.

– Чушь! – возразил Малкольм.

– Ну, я настаивать не буду, найдешь книжки по второй мировой войне и почитаешь. А я вот про что тебе сказать хочу. Даже если ты ничего не знаешь о том, что ищешь, наверняка есть те, кто знает. Нужно только спросить в правильном месте у правильных людей.

– И у кого?

– Вот здесь тебе лучше знать, это же твой детектив. Но я тебе расскажу другую историю. Ходил я на одном грузовом танкере. И довелось нам перевозить несколько, русских танков одному, очень, арабскому эмиру. Зачем ему такни неважно. Важно то, что эти танки сопровождали русские инструктора. Как-то раз, в столовой я услышал от одного из них странную присказку: ”Куда дым, туда и ветер”. Язык их я знал сносно, но усомнился, что правильно понял.

– И верно, чушь какая-то, получается, – буркнул Малкольм и поддернул спиннинг.

– Я все верно перевел, – подтвердил Джон. – Этот русский повторил присказку еще раз и расхохотался, сказав, что я потом пойму, когда время придет. Я обиделся тогда, подумав, что он высокомерный сын гиены.

– И, что было дальше? – усмехнулся Малкольм, играя бровями.

– Ничего, если ты про драку, – ответил Джон, покачал головой и постучал по борту лодки.

– Почему мы плывем за стаями мальков? – спросил он, мгновение спустя.

– Это же просто, где малек, там и хищник, – ответил Малкольм.

Он встал, приподнял один из спиннингов, покрутил катушку, ослабил лесу и снова сел, посмотрев на Джона.

– Ты можешь увидеть ветер? – спросил моряк.

– Нет.

– Но, ты можешь увидеть дым, – продолжил Джон. – И туда, куда движется дым, дует и ветер.

– Все наоборот, – рассмеялся Малкольм. – Вы же образованны человек.

– Верно, для тебя и, возможно, для меня, это очевидно. Однако простой человек, которому повезло и его голову не задурили учеными идеями, тебе возразит и даже объяснит, где ты ошибаешься.

– Ну, вы Джон совсем перегнули спиннинг через борт! – брякнул Малкольм.

– Я пытаюсь тебе объяснить, что очень часто самое простое решение, самое верное и на вещи надо смотреть под разными углами. Чтобы в один прекрасный момент, увидеть истину, ну или на худой конец краешек ее туфельки, – хмыкнул Джон.

– И что мне делать, с этим краешком туфельки? – буркнул Малкольм.

– Ох, юнга, если дама показала тебе край туфельки, – прошептал моряк и ухмыльнулся. – Только от твоей настойчивости зависит, увидишь ли ты все остальное.

– Только у вас Джон, детективная история с танками и дымом, могла закончиться в будуаре дамы, имя которой Истина, – расхохотался Малкольм. – При этом основная идея всей истории – быть проще!

– Сам подумай, селедкин хвост, и сразу все поймешь, – ответил Джон. – Собери воедино все, что тебе известно об искомом предмете или месте, от самого мелкого и не приметного, до самого значимого. Это твои зацепки или петельки. Когда все соберешь воедино, начни тянуть петельку за петелькой, так и найдешь нужную тебе ниточку.

В памяти Малкольма, что-то щелкнуло, и он почувствовал, словно всплывает на поверхность из темного колодца. Течение мыслей грубо прервало фырканье за бортом и окрик.

– Эй, на корабле? Улов большой? – раздался булькающий голос. – Может, помощь нужна?

Малкольм вскочил и кинулся к борту, в надежде увидеть Ваншара. Джон последовал за ним и, перегнувшись за борт, весело заухал:

– Аниар, дружище! Ты как здесь?

– Местные жалуются. Снасти звенят, двигатель урчит – непорядок! Вот я и решил глянуть, кто здесь буянит, – ответил язот.

– Ты все шутишь!? – сказал Джон и протянул руку. – Милости прошу на борт!

– Нет, я мимо плыл, – ответил Аниар. – Решил глянуть, как вы тут. Рыба ушла отсюда, но могу поспособствовать, если ждать и искать не хотите.

– Уж, подсоби, – ответил Джон. – Очень обяжешь.

Язот уперся руками в борт яхты, резко оттолкнулся и нырнул, но тут же вылетел из воды почти по пояс, вскинул перепончатые руки, изображая удар битой и прокричал:

– Готовьте дубинки!

– Что? – спросил Малкольм. – Зачем?

Искрящееся тело язота скрыла вода. Малкольм глянул на Джона, который покачал головой и, погрозив пальцем в сторону океана, бросился к баку для рыбы. Он достал пару палок с крючьями на концах и одну бросил Малкольму.

– Если я правильно понял, сейчас будет жарко! – буркнул моряк. – Я бы тебя попросил просто держать люк бака, но Аниар меры не знает…

Джон не успел закончить. Вода вокруг лодки закипела, словно дно океана превратилось в сковородку, и первая рыбина, больше похожая на крылатую ракету, вылетела из воды и, перелетев яхту, плюхнулась с другой стороны. За ней последовала вторая, третья . . . Воздух наполнил запах серы.

Рыба, словно безумная, прыгала из воды с разных сторон, сталкивалась, падала с буханьем в лодку. Она билась о палубу и самая везучая вновь улетала в океан. Малкольм подгребал крюком самых крупных и скидывал в бак для рыбы. Он разинув рот, наблюдал, как растет живая куча всевозможной рыбы. Несколько черных марлиней, морской карась, тунец и морские окуни, все перемешались и шевелящимся ковром устилали палубу. Теперь над лодкой витал дух утреннего рыбного базара.

– Берегись! – прокричал Джон.

В этот момент на палубу тяжелым бревном рухнула четырехметровая белая акула и словно зубастый экскаватор или злобная мясорубка принялась крошить рыбу, что копошилась на палубе. Малкольм уронил крышку. Белоснежные борта окрасило красным. Зубастая хищница, мотая головой из стороны в сторону, помогая себе хвостом, будто всю жизнь так и ползала по скользкой палубе, двинулся на Малкольма. Джон ударил акулу пару раз багорчиком, который застрял в боку кровожадной бестии. Моряк уперся в ближайшую скамью ногой и потянул акулу на себя. Лодку качнуло, крюк выскользнул из его рук, и зубастая окровавленная пасть, как створ капкана, устремилась к ногам Малкольма. Джон рванулся вперед, поскользнулся и ударился головой о край борта.

Малкольм заметил, как моряк, завалился на бок и затих.

Спиннинги вылетели из зажимов и катались по палубе в куче еще живой и уже покусанной рыбы. Одно из удилищ чиркнуло палубу недалеко от Малкольма. Акула приблизилась, грохоча хвостом о палубу и раскидывая рыбу. Он схватил спасительную снасть и ткнул в открытую пасть хищника. Ему почудилось, будто из жерла акульей пасти, на него дыхнуло могильным смрадом. Челюсти акулы щелкнули в смертельном захвате, голова дернулась и спиннинг, вырванный из рук, полетел в океан. Малкольм подхватил крупного тарпона и метнул его в сторону акулы, выкрикнул менталу и ощутил холод на пальцах.

Челюсть хищницы сомкнулась на глыбе льда. Малкольм выбросил обе ноги вперед, оттолкнул акулу, и снова прокричал менталу, направляя весь страх и ярость в голову зубастой бестии, но промахнулся. Часть палубы и рыба на ней покрылись коркой льда.

В этот момент в лодку впрыгнул Аниар. Он схватил извивающуюся акулу, в пасти которой застряла замороженная рыбина, поднял над палубой и вместе с ней вывалился за борт.

– Джон, Джон, – прокричал Малкольм поднимаясь.

Падая и поднимаясь, по скользкой палубе, перебирая руками и ногами, он добрался до своего друга. Джон уже приходил в себя и лежа на спине рукой растирал затылок.

– Судя по крикам, все живы и мы победили, – буркнул он, приподнимая голову и ловя взгляд Малкольма.

– Ага, – пыхтел Малкольм. – Аниар вывалился с ней за борт.

– Повезло, – буркнул моряк садясь.

– Кому? – не понял Малкольм.

– Ну, кому-то из них точно повезло, – улыбнулся Джон. – Скоро узнаем кому.

Под лодкой бухнуло, и волны кругами побежали прочь от судна.

– Не помню я, чтобы снабжал этот “пароход” глубоководными бомбами… – сказал Джон и огляделся. – Да, знатная рыбалка получилась, хоть и сумбурная слегка.

Полоса застывшей рыбы уже оттаивала, остальная вяло дергалась. Картину белоснежных бортов, портили красные разводы, а палубу то тут, то там украшали куски растерзанного улова. Джон поднял и покрутил перед собой хвост палтуса.

– Так, что мы на сегодня имеем? – сказал он, хмуря брови.

Малкольм подгреб к себе голову морского окуня, взял обеими руками и перекинул через борт.

– Подведем итог беседы? – уточнил он.

– А как же? – хмыкнул Джон, выбрасывая за борт очередную изуродованную акулой рыбину.

– Нужно всегда искать зацепки! Куда дым, туда и танки! – усмехнулся Малкольм. – Акула не киска, не подплывай близко! Будь проще и удача покажет тебе край туфельки!

– Ничего не забыл? – уточнил моряк.

– Нет! Ах, да! Никогда не проси язота о помощи на рыбалке.

– Верно! – сказал Джон и ткнул Малкольма указательным пальцем в плечо.

Перепончатая рука ухватились за борт яхты, и Аниар, пыхтя и фыркая, спрыгнул на палубу. Он покрутил в руках багорчик Джона и бросил в груду рыбы. Подмигнул друзьям черным, как смоль глазом и закурлыкал:

– Как вам рыбалка?

– Ни жа што не забудем! – прошепелявил Джон, и продолжил уже нормальным голосом. – Что с акулой сделал?

– Крюк твой вынул и отпустил . . . – ответил Аниар. – Оглушил, просто оглушил.

Он осмотрел лодку, друзей и заурчал, прикрыв перепончатой рукой рот. Малкольм понял, что язот смеется, и посмотрел на хмурящегося Джона.

– Я немного перестарался? – уточнил язот.

– Да уж, от души! – ответил моряк.

Только теперь Малкольм почувствовал, что над яхтой витает запах крови и уже начали собираться птицы, которые пока умеренно, но настойчиво клекотали. Прибрежные крылатые жители острова, белоснежными призраками кружили над лодкой и некоторые даже пытались пикировать вниз, но снова с криком взмывали в небо.

– Помощь в уборке не нужна? – спросил Аниар.

– Нет, что ты! – запротестовал Джон, опасаясь, что язот выкинет очередной фокус, скажем, поднимет волну, дабы одним взмахом руки стереть следы своего прежнего безобразия. – Спасибо за помощь, мы тут сами, как-нибудь.

– Хорошо, тогда я пойду? – спросил язот, голос его как-то обиженно забулькал.

– Постой! – окликнул его Малкольм, чем напугал моряка. – Увидишь Ваншара, передай ему, что он мне нужен. Я буду ждать на пляже причальной бухты вечером, после заката.

Язот кивнул, подошел к борту яхты и, помахав рукой, ухнул в океан. Чайки и бакланы над лодкой закричали с новой силой, словно с поля боя убрался грозный враг, и победа уже близка, а о грядущем пире будут складывать песни.

Малкольм и Джон быстро принялись выкидывать за борт испорченную рыбу. И тут смелость пернатых взяла верх, они камнем падали к поверхности океана и рвали клювами рыбьи тушки.

С уборкой справились быстро, хорошую рыбу скинули в рыболовный бак, остальную за борт, разобрали спиннинги, из двух ведер окатили борта и палубу и, отдуваясь, сели на скамьи отдыхать. Джон огляделся и понял, что яхту сносит от островов на просторы океана. Он посмотрел на Малкольма, хлопнул себя по коленям и встал.

– Домой, юнга? – спросил он.

– Да, – ответил Малкольм, и они поднялись на мостик к штурвалу.

– Твоя вахта, юнга! – гаркнул Джон и сунул в рот пустую курительную трубку.

– Есть, капитан!

Только вечером Малкольм встретится с Ваншаром, и передаст ему копию рисунка, с просьбой узнать что-нибудь об изображении. А пока, яхта набирала ход и шла домой, оставляя позади беснующихся над водой птиц.

* * *

Впереди ждал остаток дня и первым по плану Малкольма должна стать встреча с Аэрдолом. Джон сообщил на берег о шальном улове и их уже ждали помощники форестианца с холодильниками для рыбы, которые сгрузили с повозок на причал. Небольшие ящики со льдом, уже стояли ровным рядком и ждали гостинца.

– Ох, боюсь, придется два раза ездить, – хмыкнул Джон.

– Ничего, уместится, – возразил один из поварят. – Я не слышал, чтобы ты бак для рыбы менял на более емкий. Если что, нагрузим с горкой, везти недалеко.

Малкольм помогал сгружать улов и таскать холодильники к повозкам. Когда закончили, маленький караван из двух повозок запряженных низкорослыми битюгами, пошел в замок. Малкольм простился с Джоном и обещал вечером принести жаркое из палтуса к нему на яхту, парочку хороших экземпляров он заметил, сгружая рыбу в холодильники.

По дороге в замок он узнал, что у Аэрдола гость из родного мира форестианца. Утром отпирали “Колодец бесконечности”, и пришла целая делегация на встречу с гроссмейстером, но сейчас остался только один, а остальные вернулись обратно в Санкерион.

Сердце юноши екнуло.

“Вот оно, гость появился у нас не случайно! – думал он, вспоминая странное ощущение, которое посетило его на яхте, после слов моряка о петельках и зацепках".       Как часто в жизни, он ловил себя на мысли о чем либо, что затем происходило, или сбывалось, словно чудо предсказания.

Малкольм шёл, держась за край повозки, и чертенок нетерпения и ожидания чего-то необычного, сидел на его макушке, щекотал уши и затылок, заставлял волосы шевелиться и покрываться мурашками спину, что вызывало желание сходить в туалет по маленькому. Малкольма передернуло, словно он замерз, и нетерпение взяло верх. Он обогнал караван и устремился бегом к замку, как только над лесом отчетливо увидел шпили башен.

* * *

Малкольм прошел сквозь пустую столовую. Искусственное освещение заменял дневной свет, лившийся сквозь вытянутые до самого потолка окна, которые никогда не занавешивались. Столы, выполненные в современной манере, рассчитанные на двенадцать персон, окруженные стульями с низкими спинками, стояли не покрытые скатертями. Им отводился центр столовой и только с краю, у самых стен, располагались столы на четыре человека.

Малкольм бросил взгляд в дальний конец столовой, что напротив входа в кухню. Там, в полумраке, скрывались четыре массивных дубовых стола, вид которых говорил о том, что возможно, их сделали из досок Ноева ковчега. Только вдоль этих представителей древности, стояли широкие скамьи, которые не уступали им по возрасту. Обычно там, в полумраке, любили посиживать парочки, делая вид, что готовят уроки, и иногда они действительно их готовили. Но сегодня столовая пустовала.