– Филины полезли в катер и раздербанили его. Пришлось их заставить поделиться с нами. А это тебе, Владимирыч. – Вадик протянул Борзову спасательный жилет. – Ведь мы с тобой остались безжилетными. – И он весело рассмеялся.

Видно, ощутив под собой твёрдую палубу и зная, что помощь прибудет через несколько часов, он избавился от стресса.

Вадик расслабился и, развалившись на одном из диванов автобуса, похрустывал галетами, запивая такое богатство водой.

В автобус зашёл капитан.

– Смотрите! Уже видно «Алику», – указал он в сторону правого борта.

Борзов посмотрел на капитана и коротко рассказал ему о том, что он только что видел в надстройке.

– Пока всё нормально. – Борзов криво усмехнулся. – Пожар в надстройке почти прекратился. Остались только незначительные очаги горения, но они идут на убыль. Если всё будет продолжаться так же, то опасность взрыва дизельного топлива в танках исчезнет.

Капитан внимательно выслушал Борзова и перекрестился:

– Наверное, Бог сегодня с нами.

– Мне тоже так показалось, – согласился с ним Борзов, непроизвольно перекрестившись.

Выйдя из автобуса, он увидел, как на крышках трюмов прыгали и вопили от радости филиппинцы. Они махали руками и что-то бессвязно кричали. Хотя «Алика» только появилась на горизонте. Её надстройка едва показалась над водой. Конечно, радостных моряков «Леди Беллы» с «Алики» никто не видел, но это никому не мешало выражать свой восторг.

Ожидая подхода «Алики», Борзов с капитаном и парнями вновь вернулись в автобус.

Перекусив, капитан осторожно начал:

– Если «Алика» возьмёт весь экипаж на свой борт, то как же «Леди Белла» останется без охраны? Кто-то же должен остаться на борту?

Услышав такое вступление, Борзов сразу же ответил капитану:

– Я не останусь! У меня совсем другие планы. Слава богу, мы живы, а испытывать судьбу вновь я не хочу.

Капитан с пониманием посмотрел на Борзова. Скорее всего, он и сам не хотел испытывать судьбу во второй раз. Хотя в судьбе капитана было немало различных ситуаций, когда приходилось рисковать жизнью. О них он несколько раз рассказывал Борзову.

Но Вадик, поколебавшись, выдавил из себя:

– Если мне оставят достаточное количество воды и пищи, я бы остался. Я же ничего ещё не успел заработать. А мне надо выплатить много долгов. – Он в нерешительности посмотрел на окружающих.

– Я не останусь, – так же твёрдо заявил Серёга.

– Но это ещё не окончательно, – продолжил капитан. – Нужна ли будет охрана или нет – всё это решит хозяин. Это только мои предположения. Но спасибо вам за правдивые ответы, – и прибавил: – Когда будем на «Алике», то позвоним хозяину. Он тогда скажет своё окончательное решение.

После этого разговора они вышли на палубу и смотрели, как «Алика» подошла на траверс «Леди Беллы» и остановилась в полумиле от неё.

Сразу же из рации послышался голос капитана «Алики»:

– «Леди Белла», «Леди Белла». Говорит капитан. Как вы слышите меня? Как ваши дела? Приём.

– «Алика»! Это «Леди Белла». Говорит капитан. Слышу вас хорошо. Пожар пошёл на убыль. Опасности взрыва топлива нет! Пострадавших, кроме старшего механика, нет. Приём.

– Мастер, – продолжал капитан «Алики». – Я предлагаю вам перевезти экипаж на борт моего судна. У нас для всех найдутся помещения, вода и пища. Это надо сделать, пока не наступила ночь. Приём.

Капитан Брэдли помедлил с ответом и посмотрел на окружающих его моряков. В глазах каждого из них сквозила только просьба: «Капитан! Не отказывайся!» – но все молчали, ожидая, какое же решение примет сам капитан.

– «Алика»! Говорит капитан! Я полностью с вами согласен, мастер. Сейчас же начнём пересадку первой половины экипажа. Приём.

– «Леди Белла»! Говорит капитан. Я благодарен вам за ваше решение. С нетерпением ждём ваш экипаж на борту. Приём.

– «Алика»! Говорит капитан. Спасибо, мастер. Начинаем посадку в шлюпку. Приём.

Рация ещё потрещала и замолкла, поэтому капитан скомандовал:

– Чиф! Проконтролируй, чтобы все матросы и мотористы первыми уехали на «Алику»! Господа офицеры и механики поедут вторым рейсом.

Филиппинцы дружно кинулись к штормтрапу и под руководством старпома начали посадку в шлюпку. Никакой паники и ажиотажа не наблюдалось. Первоначальный страх и стресс прошли, поэтому посадка в шлюпку прошла спокойно, и вскоре та отвалила от борта.

Когда шлюпка отошла, капитан скомандовал старпому:

– Чиф! Заведи моторы на всех машинах на палубе. Включи на них фары и аварийные огни. Таким образом мы обозначим себя, и нас будет видно издалека.

Старпом с боцманом пошли выполнять приказание капитана, и вскоре все машины стояли заведенными и на них на всех горели фары и мигали жёлтые аварийные огни.

Понемногу начало смеркаться, поэтому четвёртый помощник, который оставили у штормтрапа на вахте, не сразу разглядел подходящую шлюпку.

Она шла от ярко освещённой «Алики», поэтому её топовый огонь едва оказался различимым. Когда четвёртый помощник увидел топовый огонь шлюпки, он радостно прокричал:

– Капитан! К борту приближается шлюпка!

Капитан с Борзовым, Вадиком и Серёгой вылезли из автобуса и прошли к штормтрапу.

Все офицеры, уже не спеша, спустились в шлюпку. Последним спустился в шлюпку капитан и скомандовал:

– Отходим.

Третий механик прибавил газу, а третий помощник вывернул руль. Когда шлюпка отошла от борта, он направил её в сторону спасительной «Алики», сияющей яркими огнями палубного освещения.

Не спеша шлюпка приближалась к борту «Алики». С борта до воды спустили парадный трап. Шлюпка подошла к нему, а четвёртый помощник кинул матросу, стоящему на трапе фалинь. Тот поймал его и, быстро поднявшись на палубу, закрепил его там.

Борзова поразили борта «Алики». Они оказались идеально гладкими. На них не просматривалось ни единой выбоины и царапины. Борта сияли свежей краской, как будто её нанесли только вчера. Не то что на «Леди Белле», где на бортах отобразились все следы её долгой жизни. У неё борта были изъедены глубокими язвами и покрыты в несколько слоёв шелушащейся краской. Разница почувствовалась сразу. «Алика», наверное, только недавно сошла со стапелей.

Борзов следом за остальными поднялся по трапу на палубу. Обожжённая нога давала о себе знать. На неё он едва ступал.

Палуба оказалась тоже идеально чистой, выкрашенной в зелёный цвет, с обозначенными жёлтым цветом дорожками для прохода, ведущими к самому баку.

Борзов только поднялся на палубу, как к нему сразу подошёл высокий филиппинец:

– Чиф, пройдёмте со мной в лазарет. Я второй помощник. Я вам помогу там устроиться. Там для вас приготовлена кровать, и там я вам сделаю перевязку.

Борзов не сопротивлялся. Силы как-то сами оставили его. Он с трудом оперся на руку филиппинца и вошёл в надстройку.

Там он увидел стоявших в нерешительности Вадика и Серёгу и махнул им рукой:

– Идите за мной в лазарет. Я думаю, там места для всех хватит.

С трудом преодолев два трапа, он поднялся ещё на одну палубу.

– Чиф, поворачивайте налево, – предупредил второй помощник. – Там в конце коридора находится лазарет.

Из угловой каюты, расположенной так же, как и у Борзова на «Леди Белле», выглянул полноватый небритый мужчина в чалме. Он вежливо обратился к Борзову:

– Добрый вечер, чиф. Как ты себя чувствуешь? – и, не дождавшись ответа, продолжал: – Рад приветствовать тебя на борту нашего судна. Проходи в лазарет, там тебе всё приготовлено. Если что тебе или твоим друзьям понадобится, – он посмотрел на Вадика и Серёгу, – обращайтесь ко мне. Я старший механик. Не стесняйтесь. Мы вам во всём поможем.

Борзов прошёл в лазарет и в бессилии опустился на прикреплённый к переборке топчан.

Второй помощник тут же достал со стола заранее приготовленные медикаменты и принялся обрабатывать обожжённую ногу.

Вскоре с забинтованной ногой Борзов устроился на кровати и полностью расслабился. Нога после обработки и перевязки уже так сильно не болела.

Второй помощник, убедившись, что с Борзовым всё в порядке, обратился к Вадику и Серёге:

– Пойдём со мной. Я вам покажу, где можно будет взять переносные кровати и постельное бельё.

Они ушли, и Борзов остался в лазарете один.

Вокруг всё сияло чистотой и пахло свежестью. Кондиционер гнал прохладный воздух. Всё было новым. Вокруг стояла тишина. Это так разительно отличалось от той обстановки, где несколько часов назад находился Борзов.

Неожиданно постучали в дверь, но она не открылась. Зная, что так всегда поступают филиппинцы, Борзов крикнул:

– Войдите!

В лазарет вошёл старший механик.

– Чиф, – вежливо обратился он к Борзову, – я тут принёс тебе зубную щётку, пасту, мыло и бритву. Ты уж прими их, пожалуйста. Это я тебе принёс от всего сердца. Не отказывайся.

Борзов поразился такой вежливостью индуса.

– Спасибо, – пролепетал он, стараясь подняться на кровати. – Посмотри сам, куда их поставить.

Стармех прошёл в душевую кабину, совмещённую с туалетом, и вернулся.

Из пакета он вынул рубашку с длинным рукавом и брюки.

– А это тебе на первое время, до Японии, – объяснил он.

– Так вы что, в Японию идёте? – Тут уже пришла пора удивляться Борзову.

– Да, – подтвердил стармех, – в Японию. Через неделю будем там.

Тут в лазарет вошли Вадик с Серёгой. Они принесли раскладушки, матрасы и постельное бельё.

– А теперь, – обратился стармех уже ко всем, – прошу вас пройти в столовую. Там повар приготовил для вас ужин. Вы, наверное, уже давно ничего не ели…

Серёга помог Борзову слезть с кровати. После перевязки нога уже не так сильно болела, и он сам, своим ходом доковылял до столовой.

Экипаж уже сидел за столами и поглощал пищу. Один из столов оказался свободен. За ним сидели капитан со старпомом. Капитан махнул рукой Борзову:

– Проходи к нам, чиф! У нас тут свободно.

Борзов устроился за столом, а стюард принёс ему тарелку с макаронами и кусками обжаренного мяса с луком. На столе стоял соус к мясу, от которого во рту возник чуть ли не пожар. Так что пришлось его срочно гасить из поставленного тут же на столе кувшина с соком.

Посмеявшись и закончив ужин, капитан сообщил:

– Я сейчас пойду на мостик и позвоню хозяину. Узнаю, что нам делать дальше, а вы пока располагайтесь. Как вы устроились?

– Мы втроём поселились в лазарете. Там всё хорошо, – успокоил его Борзов.

– А меня вы сможете найти в каюте лоцмана, – проинформировал Борзова капитан. – Ну, я пошёл. Что передать хозяину?

– Передай ему, что мы сделали всё возможное, но пожар оказался сильнее нас. – Борзов развёл руками.

– Хорошо. – Капитан поднялся и направился к выходу из столовой команды.

Борзов с парнями поблагодарили повара за сытный ужин и поднялись в лазарет.

Он лёг на кровать и молча лежал, глядя в потолок и вспоминая события прошедшего дня. Постепенно мысли стали путаться в голове, и он начал проваливаться в глубокий и спасительный сон.

***

Борзов подскочил на койке и ухватился за ногу. Наверное, он неловко повернул её во сне.

– Что, Владимирыч, опять тушишь пожар? – участливо спросил Вадик, – Сейчас сходим на завтрак, потом возьму бинты. Сделаем тебе перевязочку. Не волнуйся. До Японии пять денёчков осталось-то. А там и доктора рядом. Не переживай. Хотя и меня кошмары одолевают чуть ли не каждую ночь.

– Не говори, Вадя. И мне всякая хренотень по ночам жить не даёт, – как всегда, спокойно подтвердил проснувшийся Серёга.

«Алика» мерно переваливалась с борта на борт. Двигатель работал мощно и ритмично. Что ж, она новая. Ей только шесть месяцев. Не то что было «Леди Белле» – двадцать семь лет. У «Алики» всё впереди.

А «Леди Белла» осталась одна в океане, в пятистах милях к северу от Гавайских островов, глубоко осевшая в воду кормой из-за затопленного машинного отделения, сгоревшая и брошенная на произвол судьбы.

Затонет ли она от первого же циклона? Или будет месяцами бродить по океану, как летучий голландец, пока её не найдут и не отбуксируют в порт на разгрузку и дальнейшую разделку. Ведь весь груз остался цел. Топливо в дизельных цистернах из-за затопления машины не взорвалось, поэтому она не сгорела и осталась на плаву.

Когда «Алика» уходила с места аварии, Борзов вышел на корму, и долго смотрел вслед этой частичке своей судьбы, брошенной в океане жизни. Слёзы сами наворачивались на глаза. Но их сдувало ветром надвигавшегося циклона. Всё-таки как много хорошего его связывало с ней, с «Леди Беллой».

А сейчас пора ковылять на ужин. Их повар, чилиец, изумительно готовит.

Владивосток, январь 2019

«Шатура»

Жизнь судового механика

(начало)

Глава первая

После четвёртого курса Лёньку направили на практику на теплоход «Шатура», который ходил на линии Находка – Магадан.

***

«Шатура» представлял собой четырёхтрюмный лесовоз польской постройки примерно двенадцатилетнего возраста, экипаж которого в основном состоял из проштрафившихся моряков. Или тех, кто по каким-то причинам что-то нарушил в таможенном законодательстве при пребывании за границей, то есть где-то и когда-то напился и попался нашим доблестным органам, но только по милости администрации оказался не уволенным из пароходства. Таким «залётчикам» только прикрывали визу. То есть они потеряли право выходить в заграничные рейсы.

А чтобы вновь открыть визу, приходилось целый год отрабатывать в каботаже и проявить себя с лучшей стороны. Это с точки зрения командно-политического состава судна, а если яснее, то помполита.

Помощниками капитана по политической части становились, в основном, неудавшиеся штурманы, электромеханики, начальники радиостанций и те, кто прошёл курс обучения на специальных политических курсах в Одессе или Хабаровске.

Администрация судна, в лице капитана и партийной организации судна, только ходатайствовала о новом открытии визы молодому моряку или «залётчику», то есть мотористу, матросу, механику или штурману перед пароходством. Она писала бумаги, собирала собрания, утверждала решение этих собраний и… отправляла всё это куда-то наверх. А там уже какой-то божественный дядя решал ничтожную судьбу очередного грешника: ходить ему за границу или не бывать там никогда.

Ну а, курсантам, после нескольких лет учёбы тоже открывали визу.

Лёньке визу ещё не открыли, потому что после перевода из МВИМУ в ДВВИМУ, по мнению командира роты Геннадия Гавриловича Сысоева, он ещё не созрел для того, чтобы с честью представлять Советское государство за границей, из-за многочисленных «залётов», произошедших в его курсантской жизни.

Вот поэтому визу Лёньке ещё не открыли, даже несмотря на то, что учился он хорошо. За сессию в его зачётке иногда бывали и тройки, но в основном, её заполняли отметки повыше. Но вот с дисциплиной у Лёньки постоянно возникали проблемы. А вот если бы его уличили во всех «самоволках» и остальных проступках, которые случались с ним очень часто, то, наверное, его давным-давно бы выперли из училища.

Но, слава богу, он уже окончил четвёртый курс и был направлен на индивидуальную практику. Это явилось только результатом его учёбы. Те, кто учился только на тройки, проходили коллективную практику на учебных судах «Профессор Ющенко» и «Меридиан». А везунчики, то есть отличники и даже те, кто не являлся отличником, проходили индивидуальную практику на судах загранплавания. Им визу открывали заранее. У некоторых из них родители находились у «власти», то есть начальниками в администрации края, города или каких-нибудь райкомах и парткомах.

***

Вот если рассуждать с сегодняшней точки зрения о результатах обучения, то на учёбе в училище, которая рождает истинных моряков, Леонид Владимирович оставил бы только троечников. Потому что все отличники, хорошисты и дети влиятельных родителей вскоре после окончания училища ушли на берег и на пароходы смотрели только с высоких строек коммунизма.

Морю они не отдали ни капли своей души, да и жили только для себя. Для них главной целью являлось получение диплома, открывающего им дорогу в светлую и счастливую жизнь. А остальное их не касалось. Лишь бы мне дорогому оказалось хорошо и – никакой романтики. Да и какая романтика в жизни механика? Грязь, постоянные нарекания за невыполненный ремонт, переживания, постоянно грязная роба, замазученные руки и тело, которые свели в могилу не одного из его друзей, истинных троечников. Недаром судовых механиков штурманы пренебрежительно называют «маслопупами». И они же пренебрежительно бросают в их адрес: «Жопа в масле, грудь в тавоте, но служу в торговом флоте». Иногда это писалось и на стенках туалетов «замазученными» пальцами уставших пацанов.

***

После несложного оформления документов в отделе кадров Дальневосточного пароходства Лёнька выехал в Находку. Ночной поезд доставил его в этот необычный морской город, вытянувшийся вдоль берегов бухты Находка.

Погода, когда он утром сошёл с поезда, оказалась самая что ни на есть приморская: туман, морось и слякоть.

Лёньке ещё в отделе кадров Мария Александровна рассказала, как добраться до судна, которое стояло на мысе Астафьева. Так что пока он доехал до проходной порта на Астафьева, то промок до нитки, но цели достиг.

На проходной он узнал, где стоит «Шатура» и без труда нашёл её на контейнерном терминале.

Приняли его на судне хорошо. Вахтенный матрос сразу отвёл его в каюту второго механика, осторожно постучав об косяк открытой двери:

– Степаныч. К вам нового моториста прислали, – известил он хозяина каюты.

Из глубины небольшой каюты вышел полный, похожий на колобка, лысоватый мужичок с пронзительным взглядом.

– И кого это в очередной раз прислало нам наше родное пароходство? – как бы с издёвкой произнёс он.

Матрос протянул ему Лёнькины документы.

Степаныч напялил на внушительный нос очки и уставился в бумажки, переданные ему матросом.

– А, студент, – протянул он разочарованно. – Ну что ж. Иди вниз. Вань, – обратился он к матросу, – покажи ему Колькину каюту. Там он пока будет жить.

И, сквозь очки вновь пронзив Лёньку обжигающим взглядом, проговорил:

– Устроишься, пообедаешь, а потом уже, после разводки, поговорим о твоей работе.

Второй механик сразу окрестил Лёньку студентом. Это название так и прилипло к нему на всю практику.

Поселили Лёньку в каюту с мотористом, который в данный момент спал после ночной вахты. Поэтому, чтобы не тревожить сон своего соседа, Лёнька прошёл в столовую команды и сидел там, перебирая газеты и дожидаясь обеда.

Вот уже после обеда и началась его трудовая деятельность.

На послеобеденной разводке его определили на работу к третьему механику.

Им оказался высокий худой дядька, от которого за версту несло перегаром. Видимо, перед обедом он слегка «подлечился», поэтому работать ему не очень-то и хотелось.

Посмотрев на выделенного ему помощника, он оценивающе окинул Лёньку взглядом сверху донизу, а потом наоборот и, почесав в затылке, пробубнил:

– Пошли. Будем динамку разбирать. За стоянку надо её сделать.

Спустившись на нижнюю платформу машинного отделения, он подвёл Лёньку к трёхцилиндровому дизель-генератору, установленному на левом борту, который уже частично разобрали.

– Вот его и будем курочить. Снимешь лючки и выкатаешь масло. – Прокричал он Лёньке на ухо.

Хотя дизель-генератор, вырабатывающий ток для судовых нужд, работал на правом борту, за главным двигателем, но для Лёньки с непривычки здесь было очень шумно. Однако через час он привык к этому шуму и почти его не замечал.

– Вот ключи, – кивнул третий механик на ящик. – Бери их и начинай снимать лючки картера. Не забудь масло из картера выкатывать. Когда всё будет готово, позовёшь меня.

Прокричав всё это Лёньке на ухо и обдав его неповторимым амбре, он ушёл наверх.

Посмотрев на ключи, Лёнька подобрал нужные и принялся за работу. С непривычки ключи то не подходили к головкам болтов, то неожиданно соскальзывали с них. При таких манипуляциях он даже ободрал в нескольких местах кожу с рук до крови.

Колупался Лёнька с дизель-генератором чуть больше часа. После снятия лючков и откатки масла, он пошёл искать третьего механика.

Найти его он нигде не смог, но из одной каюты левого борта неслись громкие голоса, по которым легко определялось, что там пьют. Громко постучав в запертую дверь, он распахнул её.

За столом сидели несколько человек. Среди них находился и третий механик. Каждый из присутствующих держал в руках стакан, частично наполненный прозрачной жидкостью. На столе, накрытом газетой, горками валялась накромсанная селёдка, лук и корки судового белого хлеба.

Когда Лёнька вошёл, то жаркий спор, звуки которого он слышал в коридоре, прекратился, и все в недоумении уставились на него.

– Ты кто такой? – слегка заплетающимся языком спросил его одетый в грязную робу кучерявый моторист. – Чё те тут надо?

– Третьего механика ищу, чтобы сказать ему, что работу я сделал. – Пояснил Лёнька, но увидев третьего механика среди сидящих на диване, обратился к нему. – Что дальше делать-то?

– Так это же наш студент! – заплетающимся языком начал объяснять третий. – Он динамку разбирает. Лючки надо вскрыть да масло с картера выкатать. Щас. – Он пьяно мотнул головой. – Обожди. Вот допью – и пойдём. – Осоловевшим взглядом он оглядел окружающих и поднёс стакан ко рту.

– Нет, – прозвучал абсолютно трезвый голос. – Так не пойдёт. Парень только что приехал. Ещё ничего не знает. А вы тут его нагружаете. Завтра будете его нагружать. А сейчас надо познакомиться. – И парень протянул Лёньке руку. – Вадим. Токарь.

Лёнька пожал его неширокую, шероховатую, сильную ладонь.

– Леонид.

– А-а, – понимающе протянул кучерявый моторист в грязной робе. – Это ты мой сосед, что ли? – И, увидев утвердительный кивок, представился: – Колян, – и пожал Лёньке руку. – Будем, значит, вместе кантоваться, – весело подмигнул он.

Широкоплечий, плотный мужик, сидевший у стены на диване, протянул Лёньке свою… нет, не ладонь, а лопату:

– Сергей. Сварной. Давай садись, – и указал на свободный стул-раскладушку, прислонённый к переборке.

– Нет, – упрямо долдонил третий механик, размахивая одной рукой. Второй он виртуозно держал стакан, не расплескав из него ни единой капли. – Он должен сегодня работать. Надо масло выкатать…

– Да хорош тебе, Васильич, – перебил его сварной. – Завтра все вместе всё и сделаем. Даже если и не будем успевать, то чуток задержимся после рабочего дня. – За подтверждением он обратил взгляд на Вадима.

– Точно так и будет. Так что Васильич, не переживай. К отходу соберём мы твою динамку, – уверил третьего механика Вадим.

Тот что-то невнятно промямлил, но в знак согласия вновь мотнул головой и допил содержимое стакана. Потом, тупо посмотрев в его донышко, отвалился на спинку дивана.

– Готов, – констатировал Колян. – А ты садись. На. Вот тебе стакан. – Он протянул Лёньке пустой стакан. – Завтра будет вся твоя работа. Сегодня никак ничего не получается. – Он приподнял плечи и немного развёл руки в расчёте, что Лёнька его поймёт. – Только вахта.

– Ну, ты и вахтенный! – ехидно усмехнулся Вадим. – А ты, Лёня, не стесняйся. – Он плеснул Лёньке в стакан из бутылки. – За знакомство.

Знакомство продолжалось ещё долго. Но к вечеру все угомонились и разошлись по каютам.

Утром ребята взялись за динамку, а к отходу её уже собрали и обкатали.

Вот с такими парнями и пришлось Лёньке начинать свою индивидуальную практику.

А теперь «Шатура» опять подходила после очередного рейса к тому же самому контейнерному терминалу, плотно уставленному рыжими трёх и пятитонными контейнерами.

Пограничники его не охраняли. Они охраняли только иностранные суда, приходившие за лесом. Лесные причалы находились левее. И, чтобы пройти к проходной или на рейдовый катер, приходилось всегда проходить мимо них. Молодые пограничники подозрительно косились на проходящих моряков, а они, в свою очередь, с интересом рассматривали суетящихся на палубе иностранных моряков, наблюдая за их непонятной жизнью, о которой им рассказывали так много чёрных сказок.

Судно быстро ошвартовалось. На безлюдном причале стояла тишина по которой чувствовалось, что «Шатура» здесь никому не нужна.

<1...3 4 5 6 7 8 >

На страницу:

Перейти

5 из 8