Морские рассказы. Избранное. Издание второе, переработанное

Сняв с предохранителей несколько ручек клапанов, он начал дёргать за них. Где-то внизу, на цистернах, они должны закрыться. В этом Борзов не сомневался. Топливо из них уже никуда не выльется.

Убедившись, что все клапаны закрыты, он отбежал от щита станции и повернул налево, в коридор, в конце которого располагался трап, ведущий к входу в машинное отделение.

Дым уже плотной завесой приклеился к подволоку. На не заизолированной стальной переборке, по которой несколько минут назад Борзов ударил кулаком, пучилась краска.

«Ну ничего себе, – моментальная проскочила мысль. – Какая же там температура?!»

Отскочивший от лопнувшего пузыря кусок краски неожиданно обжёг щеку и левую руку. Не ощущая боли, Борзов стряхнул его и помчался дальше, вниз, ко входу в машинное отделение.

Подбежав к двери, он увидел, что самодельная деревянная дверь начала открываться, и в образовавшуюся щель на четвереньках вылез Бакаланко. Его начало выворачивать, и он надрывно кашлял.

Борзов заглянул в приоткрывшуюся дверь в надежде спуститься вниз и что-то предпринять для тушения пожара.

Но внизу от дыма стояла сплошная чернота. Дым едкими клубами заполнил маленький тамбур перед помещением рулевой машины и рефкамерами. Такого чернющего дыма Борзов ещё никогда в жизни не видел.

Всё! К углекислотной станции путь отрезан! Оставался единственный вариант – отрыть углекислотные клапаны в машину из щита, расположенного в коридоре главной палубы с противоположного борта.

В коридорах стояла темнота. Ни одна лампочка не горела. Вспомогательные дизели встали, а аварийные аккумуляторы по какой-то причине не подключились к аварийной сети.

– Вадик! – проорал Борзов. – Бегом на правый борт, к пульту СО₂! Открывай газ в машину! Я на кап. Там его закрою! – И бросился к двери из надстройки на палубу.

Вадик всё время бежал следом за Борзовым.

Услышав приказ, он только утвердительно кивнул и скрылся за углом.

Борзов помчался наверх по наружным трапам к капу машинного отделения.

Там уже находился фиттер Серёга. Он пытался подойти к капу и отдать трос быстрого закрытия.

Но сделать этого не мог! Вырывающиеся из капа клубы чёрного дыма с пламенем сносились небольшим ветерком в его сторону и не давали подойти к утке, на которую накидывался трос, удерживающий кап в вертикальном положении.

Гидравлика, которая должна это делать, давным-давно вышла из строя, вместо неё сделали приспособление, обеспечивающее быстрое закрытие капа.

Инспектор в Корее проверил его и остался доволен таким закрытием.

Но сейчас люк оставался открытым. Осознав безвыходность ситуации, Борзов прокричал Серёге:

– Всё! Бесполезно! Сгорели! Погнали плоты сбрасывать!

Ещё одна мысль клокотала в мозгу Борзова: «Как бы не было взрыва топлива. Ведь переборки дизельных танков в машине не заизолированы! А в них семьдесят тонн топлива. Только в расходной цистерне пять тонн газойля».

Каюта Борзова находилась палубой ниже, по левому борту и он непроизвольно бросился к двери, ведущей к каюте, но тут вспомнил, что на ней замок испортился уже неделю назад и её закрыли на защёлку изнутри. У боцмана всё не доходили руки, чтобы отремонтировать замок, поэтому с палубы дверь не открывалась, а открывалась только изнутри.

Пронеслась мысль, что надо хотя бы взять жилет да документы из каюты. Но сейчас для этого требовалось спуститься вниз на одну палубу, пробежать по коридору и подняться по трапу. Поэтому Борзов кинулся к трапу, ведущему к двери правого борта палубой ниже, и нырнул в неё.

Дым в коридоре опустился уже до пояса, и из-за него в нём стояла абсолютная темнота. Борзов глубоко вдохнул и, как можно ниже нагнувшись, побежал по коридору.

Пробежать надо прямо восемь метров, потом повернуть налево за угол и по трапу в десять ступенек подняться наверх. Там, в метре от трапа, находилась дверь его каюты. В ней, может быть, ещё нет дыма.

Борзов почти добежал до трапа, но дым нещадно разъедал глаза, и из-за него он вокруг ничего не видел. Темнота.

«А если и там, наверху, дым? – проносится мысль. – Добежать назад дыхания не хватит».

– Да чёрт с ним, с жилетом, – махнул рукой на свою затею Борзов и, развернувшись выбежал на палубу.

Только там он смог глубоко, полной грудью вдохнуть свежий воздух.

«Да! Назад бы воздуха не хватило», – опять пронеслась мысль.

Если бы он продолжил бежать за документами, находившиеся в спальне в шкафу, дыхания бы точно не хватило на обратную дорогу.

Ветер сносил дым с пламенем на правый борт. К шлюпке и плотам правого борта уже не подойти. Они горели. Но ниже, на главной палубе, находился ещё один плот.

Серёга выбежал из двери своей каюты с жилетом, ящиком лапши и одеялом. Его каюта как раз располагалась у входной двери.

– Только и успел взять, – возбуждённо, блестя глазами, прокричал он.

– На главную палубу! Там плот! Давай его скидывать! – крикнул ему в ответ Борзов, и они кинулись к плоту на главной палубе.

Навстречу им из коридора выбежал Вадик.

– Какая-то падла открыла дверь из машины, и весь коридор в огне и дыму! – в бешенстве орал он. – Я не смог добраться до ящика дистанционки!

– Давай плот скидывать! – не обращая на его крики внимания, прокричал Борзов в ответ Вадику. – Сейчас может топливо взорваться. Большая температура в машине! Смотри! Уже из иллюминаторов бьёт пламя! – И Борзов выкинул руку в сторону иллюминаторов правого борта.

А там пламя красно-чёрными языками вырывалось из пустых глазниц иллюминаторов кают.

Рядом оказался моторист Вадика. Он, плача навзрыд, умоляюще протягивал руки к Борзову:

– СО₂. СО₂. Чиф, включи, пожалуйста, СО₂.

– Да пошёл ты… со своим СО₂! Где твоё место? – Зло прокричал на него Борзов.

– У шлюпки, – прервав поток рыданий, скулил филиппинец.

– Так иди и помогай её спускать! – Это уже Борзов крикнул мотористу, видя, как остальные филиппинцы, с капитаном во главе, все в жилетах и с личными вещами, начинали спускать шлюпку.

А они втроём кинулись к плоту.

Инспектор в Гонконге заставил капитана перевязать узел вытяжного троса на прессостате вместе с его слабым звеном. И сейчас плот было невозможно сдвинуть с места.

К тому же в нарушение всех правил его привязали к леерам капроновым кончиком.

Борзов попытался его развязать, но это у него не получилось. За прошедшие после проверки два месяца узлы капроновой верёвки окаменели и узел не поддавался. Ну не грызть же его зубами!

Борзов лихорадочно окинул взглядом палубу, пытаясь найти что-нибудь железное.

Вон! Кусок шпильки от крышки главного двигателя! Он его давно хотел выкинуть за борт! Но всё руки не доходили. Теперь спасение здесь, в этом куске железа! Борзов схватил шпильку и принялся бить ей по треклятому кончику.

Быстро перебив кончик, крепящий плот к леерам, они втроём освободили плот от паутины верёвок и, поднатужившись, выкинули его за борт. Плот смачно плюхнулся на зеркальную гладь воды. Вытяжной линь держал его за судно и плот начинал раскрываться.

Слава богу! Один есть! Борзов захотел погладить крест на шее. Но его не ощутил его. Тут он вспомнил, что снял крест, когда мылся! Вот невезуха! Золотой крест с золотой цепью остались в каюте.

«Надо же! Да чёрт с ним! Главное – выжить», – мелькнула мысль, и он крикнул Вадику с Серёгой:

– Погнали на бак! Там есть ещё один плот!

Пробегая вдоль надстройки, Борзов наступил на пожарный шланг, валяющийся на палубе. Обнажённую ногу обожгло кипятком из шланга. От неожиданности он чуть не взвыл, но, не обращая внимания на боль, побежал вслед за Вадиком и Серёгой на бак.

Плот находился на фундаменте при входе в подшкиперскую.

Дверь в неё оказалась открытой. Борзов заглянул туда, но там стояла кромешная темень, и только слышался рокот дизеля аварийного пожарного насоса.

«Дизель работает, но почему нет воды в магистрали?» – удивился Борзов и огляделся. Аварийный фонарь на переборке подшкиперской исчез, но перед её дверью стояли баллоны с кислородом и ацетиленом. Как ни долбал Борзов Серёгу, но тот, предвидя завтрашнюю работу, никогда не отсоединял от них шланги. Вот и сейчас эти шланги оказались прикрученными к баллонам.

Увидев такую картину, Борзов радостно крикнул:

– Серёга! Зажигай горелку!

Серёга, ничего не поняв, быстро размотал шланг, открыл баллон и зажёг горелку.

Борзов, не дожидаясь, пока Серёга отрегулирует пламя, выхватил у него горелку и бросился внутрь подшкиперской, подсвечивая себе путь.

Так и оказалось, как он думал. Дизель работал, и муфта насоса оказалась соединенной с ним.

Дизель запускался отлично. Месяц назад Борзов сам поменял на нём форсунки с топливным насосом.

Но на приёмной магистрали насоса находилось два клапана. Один из форпика, а другой из-за борта. Клапан из форпика покрашен зелёным цветом, а который из-за борта – красным. Открытым оказался зелёный клапан.

Воду из форпика полностью откатали после окончания погрузки.

Кто-то при запуске дизеля перепутал клапаны. Ведь в темноте цвета клапана не разглядишь.

Сам пожарный насос находился ниже, на уровне ватерлинии. Работая без воды, он перегрелся, заклинил, а его привод, ведущий наверх к дизелю, срезало. Поэтому в пожарную магистраль вода не поступила. Насос только выкачал небольшой остаток воды из форпика, который едва наполнил пожарную магистраль. Вот этими остатками воды Борзову и обожгло ногу.

Пока Борзов осматривал дизель, Серёга с Вадиком освободили плот от креплений, а потом они втроём выкинули его за борт. Проследив за плотом, Борзов с удовлетворением увидел, что и он начал раскрываться.

Они быстро прошли к трюму номер два, где столпились филиппинцы, спустившие через фальшборт штормтрап и ждавшие, когда к нему подойдёт шлюпка. Все они возбужденно о чём-то горячо спорили.

Экипаж шлюпки собрал три выкинутых плота и подволок их к штормтрапу.

Капитан дал приказ:

– Экипажу покинуть борт судна!

И экипаж по штормтрапу начал спускаться в подошедшую шлюпку, а часть его стала перебираться в плоты.

Большинство филиппинцев прихватили с собой даже личные вещи. Они не боролись за живучесть судна с пожаром. Они спасали свои шкуры.

Капитан, дождавшись, когда последний филиппинец спустится на шлюпку, встал на штормтрап, оглядел опустевшую палубу и спустился в неё.

Борзов с разочарованием рассматривал одежду, в которой ему придётся неизвестно сколько куковать на плотах.

Он успел надеть только старую футболку с шортами, резиновые тапки на босу ногу, часы и обручальное кольцо. Это всё, с чем он покинул борт судна. Остальные вещи остались в каюте и сгорели.

Вадик одет так же, а вот Серёга оказался немного прозорливее.

Его каюта находилась первой от входа с палубы. В рейсе, конечно, в ней не очень-то комфортно жить. Потому что каждый входящий и выходящий на палубу хлопал дверью. Иногда среди ночи Серёга от ударов «броняшки» просыпался и матерился на «разных недоделков». А вот сейчас ему повезло с расположением каюты. Он прихватил с собой одеяло, куртку, ящик сублимированной лапши и даже пластиковую электронную карточку, на которой у него в каком-то американском банке лежали деньги.

Со всем этим богатством они втроём перебрались на крайний плот.

Глава вторая

Погода стояла отличная. Безветрие. Только метровая океанская зыбь равномерно то опускала, то поднимала плоты.

Плоты по своей конструкции имели повышенную остойчивость, поэтому их сильно «валяло» на зыби.

Перебравшись на крайний плот, Борзов скомандовал Вадику и Серёге:

– Так, ребята! Это наш плот! Возьмём сюда только капитана! Осмотритесь. Над входом в российских плотах должен быть нож. Серёга, посмотри! А в этом он есть там?

Серёга, преодолевая болтанку, пролез к входу и, повозившись, показал Борзову заветный пакет с ножом.

– Вадик! Смотри, вон контейнер со снабжением, – спокойно указал Борзов Вадику на объёмный свёрток из прорезиненной ткани, находящийся у одного из надувных бортов плота и плотно привязанный к нему.

Борзов его раскрыл. Содержимое пакета не отличалось от содержимого, по которому они проходили обучение в тренировочном центре.

Очки Борзов оставил в каюте и поэтому, доставая очередной предмет из контейнера, показывал его Вадику, который читал этикетки.

Вадик с английским абсолютно не дружил, но из прочитанных букв Борзов составлял слова, и становилось понятно, что находится в пакетах и упаковках.

Но на пакетах с водой ничего не пришлось читать. И так ясно, что там вода в пакетах и в запаянных банках. Борзов сразу же решил:

– Воду никому не давать! По воде будет строгий режим!

Вадик с Серёгой с непониманием смотрели на него.

– Чего это вдруг? – В их голосах чувствовалось недовольство полученным приказом.

– А вот почему, – попытался объяснить Борзов. – Сигнал с аварийного буя только что пошёл в эфир. Его, конечно, сразу же обнаружат. Но пока его обсудят и решат, что делать, – пройдут сутки. До Гавайских островов пятьсот миль. До Мидуэя – триста. Чтобы добраться до нас, буксирам потребуется суток двое, а чтобы найти нас – ещё столько же. Нас же отнесёт и ветром, и течением. Значит, ещё пара суток. Итого – пять. А по закону подлости накиньте сюда ещё парочку. Вот тебе и получается – неделя. Так что эту воду надо растянуть на неделю для четверых человек.

– А кто четвёртый? – недоумённо посмотрел на Борзова Вадик.

– Кто, кто? Да капитан. Не будет же он с филипками сидеть в их плотах! Он будет у нас, – решительно подытожил Борзов свои доводы.

Возражений не последовало. Из контейнера достали галеты, пакетики с концентратами, рыболовные принадлежности и даже гелиограф.

Всё это Борзов аккуратно разложил по отдельным пакетам и закрепил у бортов плота.

А Вадик похвастался:

– И курево тоже будем экономить. Я перед пожаром только раскрыл новую пачку.

Он достал из кармана шортов пачку «Мальборо» и повертел ею.

– А это уж как получится, – пробормотал Борзов.

Курить хотелось не на шутку. Он посмотрел на часы. Начало первого.

– Ну, если начинать экономить, то давай сейчас и закурим, – деланно весело предложил он Вадику.

Вадику ничего не оставалось, как вытащить из пачки сигарету и протянуть её Борзову.

Они с Вадиком закурили и смачно пускали дым в отверстие входного лаза.

Выкурив сигарету, Борзов ощутил сильную жажду. Во рту всё пересохло и нестерпимо хотелось пить. Но он сдержался и только старался выдавить из щёк слюну, чтобы смочить ею рот.

Увидев его страдания, Серёга посоветовал:

– Владимирыч, а ты забортной водой прополощи рот.

– Ты что? – взвился Борзов. – Ни в коем случае не пить и не употреблять морскую воду. Отравитесь и сдохнете.

Конечно, все они это знали. Только в данный момент Серёга почему-то об этом забыл.

Нестерпимо саднила обожжённая нога. Борзов уселся на борту плота и опустил в чистую тёплую воду ногу.

Температура воды двадцать пять градусов. Это он сегодня видел на термометрах в машинном отделении. А у поверхности она, наверное, немного выше. На какое-то время боль прекратилась, и он огляделся.

Плоты связали между собой и привязали к шлюпке. Шлюпка отвела их метров на сто от борта судна.

Оно уже начало проседать на корму. По всей видимости, резиновые прокладки на трубопроводах охлаждения механизмов в машинном отделении прогорели, и забортная вода из них начала поступать в машинное отделение.

Из иллюминаторов надстройки всё ещё прорывались открытые языки пламени и валил густой чёрный дым. Чувствовалось, что в надстройке с прежней силой продолжал бушевать пожар.

Из капов машинного отделения языки пламени уже не вырывались, но из них также валил чёрный дым, хотя не такой густой, как из надстройки. По всей видимости, вода, поступавшая через сгоревшие прокладки трубопроводов забортной воды, способствовала прекращению пожара в машинном отделении.

Это и хорошо, и плохо.

Хорошо, что от пожара в машинном отделении не перегрелись и не взорвались танки с дизельным топливом. Плохо то, что машинное отделение затапливалось. Естественно, сейчас уже ничего невозможно сделать для его восстановления, но это не главное. Главное – останется ли судно на плаву после затопления машинного отделения.

Хотя груза по весу не очень много. В Китае во все трюмы загрузили парафин. А в Корее твиндеки и палуба забили различными автомобилями. На первом трюме, поперёк крышки, даже стоял шикарный катер.

Так что имелся шанс, что судно не утонет.

Борзов на всё это смотрел как со стороны. Как будто это всё происходит не с ним. Как будто он видел сон или смотрел фильм. Ему казалось, что если он немного напряжётся, то проснётся и весь этот кошмар исчезнет, а он окажется в своей каюте на мягком тёплом диване.

Это состояние его как-то отвлекло от действительности. Он погрузился в него в ожидании чуда. Немного напрягся, потряс головой, чтобы прогнать кошмарный сон и проснуться, но сон не проходил.

Перед ним также находилась «Леди Белла», глубоко просевшая на корму, а из иллюминаторов надстройки то здесь, то там вырывались зловещие языки пламени и валил чёрный дым.

Борзов скинул с себя оцепенение, навеянное предполагаемым сном, огляделся и увидел в шлюпке капитана. Помахав ему рукой, прокричал:

– Кэптин Брэдли! Иди сюда. Нас тут только трое!

Капитан услышал Борзова, повернулся к нему и крикнул в ответ:

– Спасибо, чиф! Я приду немного позднее.

Плоты нещадно мотало на зыби. В них можно находиться, если только распереться. То есть приходилось раскинуть руки и ноги, таким образом увеличивая площадь своего соприкосновения с резиновым днищем плота и попутно держаться руками за внутренние леера.

Вода тёплая, так что на днище можно комфортно лежать без опасения переохладиться.

Вадик выглянул в дверь плота и повернулся к Борзову:

– Владимирыч, смотри, что творится с филипками! – показывал он куда-то в сторону

Борзов на четвереньках подполз к двери и выглянул наружу. С соседнего плота свесились два филипка. Их не на шутку полоскало. Рвотные позывы следовали один за другим, но из их нутра уже ничего не выходило. Они в бессилии лежали, свесившись с мягкого борта и только стонали:

– Воды, воды…

Вадик, увидев такую картину, обречённо проговорил, покачивая головой:

– Да, не жильцы они, если ещё недельку мы здесь проболтаемся.

Из двери соседнего плота высунулась голова четвёртого помощника.

– Чиф! Дайте воды! Мы умрём без воды! – в панике орал он.

– А ваша вода где? – в ответ прокричал Борзов.

– Мы её уже выпили! – истерично продолжал вопить четвёртый помощник.

– Как – выпили?! У вас же на плоту был запас воды на десять дней для двадцати человек. А вас-то всего двенадцать! Вы что наделали?! Прошёл же только час! Что вы будете делать дальше?!

Но филиппинец ничего не слушал и не понимал. Он только истерично кричал:

– Воды! Воды!

– Воды им не давать, – крикнул по-русски внутрь плота Борзов. – Если отдадим её, то сами через пару дней будем такими же. Панике не поддаваться!

Он вновь сел на борт плота и опустил обожжённую ногу за борт. Вода ласково приняла её, и боль от ожога значительно снизилась, хотя в некоторых местах на ступне проступили волдыри.

Вскоре капитан перебрался к ним на плот. Ему, как и любому обычному человеку, хотелось поговорить и поделиться.

Борзов вскрыл банку с водой и предложил капитану отпить первым. Капитан сделал небольшой глоток, посмаковав воду во рту, а потом и второй. После этого он передал банку Борзову со словами:

– А пиво было бы лучше, – от чего они невесело рассмеялись.

– Пожар уменьшается, – начал рассуждать капитан. – Опасности взрыва нет. Значит, через час можно будет подойти к борту и подняться на него. В машинах мы сможем переночевать и спрятаться от солнца и ветра. Там будет теплее. Таким образом мы сможем дождаться спасательных судов.

Он это говорил, как будто рассуждал сам с собой, но чувствовалось, что ему нужна поддержка.

– Ты абсолютно прав, капитан. Надо подойти к борту и высадиться на судно. Там не так будет качать. – И он, кивнув на соседний плот, продолжал: – И они останутся живы.

Наверное, этих слов поддержки и не хватало капитану.

Они вместе с Борзовым смотрели на просевшую на корму «Леди Беллу» и на закопчённую надстройку, из иллюминаторов которой продолжал выходить дым. Судя по его цвету и интенсивности пламени, Борзов предположил, что пожар в надстройке подходит к концу.

Но тут из рации, висевшей на груди капитана, раздался далёкий скрипучий голос:

– «Леди Белла», «Леди Белла»! Это «Алика». Если вы меня слышите, ответьте мне. Приём. – Монотонно и скрипуче вещал далёкий спасительный голос.

Капитан тут же ответил:

– «Алика», «Алика»! Это «Леди Белла». Я слышу вас хорошо. Приём.

Голос из рации оживился:

– «Леди Белла»! Это «Алика»! Как ваши дела? Вы где находитесь?

Капитан тут же стал описывать ситуацию:

– «Алика», я капитан Брэдли. Вместе с экипажем нахожусь на трёх плотах и шлюпке в сотне метров от судна. Пожар в надстройке уменьшился, и я планирую высадиться вновь на борт судна.

– «Леди Белла», говорит капитан. Есть ли у вас пострадавшие или погибшие? – продолжал голос из рации.

– «Алика», говорит капитан. Бог был к нам благосклонен, погибших нет, только у старшего механика обожжена нога.

– «Леди Белла», говорит капитан. Ждите меня. Я через несколько часов должен подойти к вам.

– «Алика», говорит капитан. Спасибо, мастер! Мы будем вас ждать на борту судна.

– «Леди Белла», говорит капитан. До встречи, кэптин Брэдли. – И рация замолкла.

Капитан высунулся из плота и прокричал:

– Чиф! Ты где?

– Здесь я. – Из соседнего плота высунулась взъерошенная голова старпома.

– Запускайте мотор шлюпки, – скомандовал капитан. – Мы идём к борту судна и будем туда высаживаться.

– Я всё слышал! – радостно завопил старпом, высоко над головой подняв точно такую же рацию.

Мотор шлюпки запустили, и шлюпка медленно пошла к борту несчастной «Леди Беллы», таща за собой караван из трёх плотов.

На палубе филиппинцы преобразились. Среди них уже отсутствовали страдающие и умирающие. Они быстро рассосались по палубе и по-хозяйски принялись устраиваться в машинах, являющихся грузом. Дверцы у машин после погрузки держались открытыми, и залезть внутрь каждой из них не составляло труда.

Матросы и в предыдущем рейсе повытаскивали из таких же машин магнитофоны с колонками. Поэтому вечерами в районе кают филиппинцев изо всех щелей грохотала музыка.

Боцман вежливо подошёл к капитану и предложил ему место в небольшом автобусе, стоящем на крышке третьего трюма.

Капитан с Борзовым Вадиком и Серёгой прошли в него.

Борзов перебрался на крышку четвёртого трюма и с опаской подошёл к лобовой надстройке.

От неё пахнуло жаром и вонью от сгоревшей резины и пластика. Через разбитые иллюминаторы виднелись раскалённые угли догорающих остатков интерьера помещений.

Борзов с волнением смотрел на них. Ведь прямо под надстройкой находились два танка с дизельным топливом. «Крыши» этих танков не заизолированы. И только с трудом можно себе представить, какая температура внутри этих танков. К тому же сами танки не герметичны. Их воздушники выходили на главную палубу тут же у углов надстройки.

Что не позволило топливу взорваться в этих танках? Борзов не мог и предположить. Температура самовоспламенения дизельного топлива в танках, согласно паспортам около трёхсот градусов. Значит, пожар не нагрел топливо в танках до температуры, чтобы солярка закипела, поэтому и не произошло её самовоспламенение.

«Слава богу, что он затих, – подумал о пожаре Борзов и перекрестился. – Бог и тут к нам благосклонен. Но долго ли это будет продолжаться?»

Невесёлые мысли бродили в его голове. И он, чтобы прервать их, вернулся в автобус.

На сиденьях автобуса он увидел разложенные галеты, шоколад и там же красовалась белая пятилитровая канистра с водой.

– Откуда такое богатство? – удивился Борзов, вопросительно посмотрев на Вадика.

Тот хитро подмигнул Борзову.

– Филины полезли в катер и раздербанили его. Пришлось их заставить поделиться с нами. А это тебе, Владимирыч. – Вадик протянул Борзову спасательный жилет. – Ведь мы с тобой остались безжилетными. – И он рассмеялся.

Видно, ощутив под собой твёрдую палубу и зная, что помощь подойдёт через несколько часов, он избавился от пережитого стресса.

Вадик расслабился и, развалившись на одном из диванов автобуса, похрустывал галетами, запивая такое богатство водой.

В автобус зашёл капитан.

– Смотрите! Уже видно «Алику», – указал он в сторону правого борта.

Борзов посмотрел на капитана и коротко рассказал ему о том, что он только что видел в надстройке.