Мистические рассказы

– Там фонарь… – простонала она. – Где-то на земле фонарь.

Пригнувшись к земле, Коновалова принялась исследовать метр за метром. У противоположной стены зажелтела удлинённая рукоятка походного фонарика. Марина схватила его и нащупала выключатель. Она резко обернулась, озаряя лучом арку пещеры. Всё ещё никого!

Искусственный свет задрожал, подбираясь к раненой.

– Ты как? – Марина нерешительно приблизилась. – Я Марина… А ты?

– Лена…

– Идти сможешь?

– Он напал из-за угла… – тяжело дыша, произнесла Лена. – Порезал бедро, чтоб не убежала, и повёз куда-то на мотоцикле…

– На мотоцикле? – скривилась Коновалова. – А как же чудовище?

– Какое чудовище? Это был человек! Когда он притащил меня сюда, то оступился. Я слышала, как он упал и потерял фонарь. Всё погрузилась в темноту, а я отползла к стене…

Марина медленно перевела луч света в глубь пещеры. Вокруг валялись куски одежды и вырванные пряди девичьих волос. Чуть в стороне в одной из высохших багровых луж блеснул тонкий скальпель. Свет проник дальше, озарив клетку в человеческий рост, на дне которой лежал человек.

– Это он! Это он! – срываясь на хрип, повторяла Лена.

Тотчас вскочив, Марина подбежала к жуткому творению. Под ногой зазвенела связка ключей. От резкого звука мужчина шевельнулся и застонал. Коновалова принялась в спешке перебирать один за другим ключи, подбирая нужный к навесному замку. Наконец клетка защёлкнулась, и Марина отбежала от металлических прутьев, озаряя лицо маньяка.

Тот схватился за окровавленную голову и скорчился от боли.

– Вставай, пойдём!

Спрятав ключи, Марина засунула фонарь в задний карман и помогла Лене подняться. Они спустились по склону и пересекли хвойный лес. Порой Коновалова слышала хруст веток и даже видела чёрный силуэт, что сопровождал их. Но теперь она совсем не боялась.

Наконец девочки вышли к дороге. Ниже тропы, ведущей к озеру, деревья озарились проблесковыми маячками милицейского уазика. Перед машиной лежал Маринин велосипед. Над ним склонились оперативники.

***

– Это был Волот!

Бабушка открыла сервант и достала бутылку кем-то давным-давно подаренного коньяка.

– О чём ты говоришь? – недоверчиво покосилась Марина.

– Волот – дух леса и гор. Он охраняет свои владения от человеческого произвола и жестокости. Согласно славянской мифологии, – бабушка наполнила миниатюрную рюмку янтарной жидкостью, – это героические великаны, способные вырывать с корнем деревья и двигать горы.

– Он что, там живёт? На этой горе? Так вот откуда все эти легенды?

– Волоты не живут в мире людей, они приходят тогда, когда в их владениях творятся жуткие вещи. Они появляются лишь тогда, когда человек становится намного хуже зверя.

Комната погрузилась в тишину.

– Мы все видели его… Все четверо… Там, на поляне… – Марина задумчиво повернулась к окну.

– Что ж, возможно, Волот пришёл не напугать вас, а позвать на помощь…

90 часов

Рассказ основан на реальных событиях, произошедших в октябре 2020-го на берегах Эгейского моря в Турции.

Персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

***

(12 Сентября 2018 года)

– Фатих Бэй*! Чаю? – сорвался с места Серждан Коркмаз.

– Не откажусь!

Пузатый работник комунально-жилищного фонда города Измир снял с пухлой кисти барсетку и опустился на стул.

Хозяин магазина вонзился суровым взглядом в худощавого паренька у прилавка и резко махнул рукой. Того снесло ветром в подсобку, откуда тут же раздался звон стеклянных стаканчиков.

– Как поживаете, Фатих Бей? Как ваша красавица жена Гизем? Малышка Мелис и сорванец Али? – расплылся в улыбке еще секунду назад хмурый Серджан.

– Все в полном здравии, слава Аллаху, – перебирая пальцами четки, ответил гость.

– Слава Аллаху! – наигранно вознес руки к небу Серджан.

Из подсобки появился все тот же тощий парень с подносом. Звеня чайными стаканчиками с миниатюрными ложечками, он, заплетаясь, подбежал к столу. Фатих сверил юнца надменным взглядом и отвернулся к окну.

– Лукум, лукум неси и орехи… – шипел на нерадивого помощника Серджан.

Тот снова скрылся из вида.

– Абла* привела своего старшего, вот приучаю к работе, – оправдывался хозяин магазина. – Фатих Бэй, ты ж помнишь моего соседа?

– Тот, что чебуреки делал?

– Тот самый, Фатих Бэй, тот самый! Развел там крыс у себя, они ко мне прогрызать ходы стали. Мешки с сахаром, мукой попортили…

У стола вновь появился парень с подносом и двумя пиалами.

– Так вот, попортили мне макароны, орехи.. .

Рука остановилась над пиалой с фисташками.

– Орехи, слава Аллаху, не тронули, – осекся Серджан.

Фатих недовольно чмокнул и переключился на восточные сладости.

– Разумеется, у наивного паренька не получилось. Ведь эта улица, она же десятилетиями обслуживает жителей нашего района. Вон там чайная Мустафы, а там Селим семитджи*, да и Эмре свою мастерскую перенял от прадеда, – указательный палец Серджана взмыл в воздух. – А мой магазин уж сколько лет продуктами высочайшего качества обеспечивает. Из других районов ко мне приезжают, потому что доверяют Серджану! И детишки после школы забегают, и старики мимо не проходят. Тружусь с утра до ночи людям на благо…

Недалеко послышалась переливистая песнь из мечети, оба затихли.

– Молишься?

– Молюсь, Фатих Бэй, молюсь утром и вечером. А днем за меня жена моя и мать молятся, я ведь работаю. Весь день здесь.

– Так чего ты хочешь Серджан?

– Хочу выкупить соседнее помещение. Расшириться хочу, – от волнения руки предпринимателя тронул мелкий тремор. – Вон там будут свежие овощи и фрукты, там мясо, вон там рыбный сделаю, в том углу сладости и сухофрукты. Поставлю столики нашим дедам на радость, подавать турецкий кофе буду и чай.

Фатих не поленился повернуться и осмотреть огромную стену, что разделяла магазин Серджана от некогда действующей чебуречной.

– Купить ты можешь, но тут стена!

– Я знаю, знаю, Фатих Бэй, – не поворачивался Серджан.

Он слишком хорошо знал эту стену и слишком сильно ненавидел ее, чтоб лишний раз смотреть.

– Ты только представь, сколько места будет, если стену эту убрать, Фатих Бэй!

– Не мне тебе объяснять, Серджан, есть стены, которые не убрать…

– Тут целых пять стен, – развел руками турок. – Если одну убрать, останется еще четыре!

Собеседник лишь недовольно причмокнул.

– Можно уйти и не вернуться, прийти и не увидеть* , – хозяин магазина махнул помощнику.

Тот влетел в подсобку и вынес к прилавку небольшую спортивную сумку.

– Вот продуктов вам собрал. Для красавицы жены вашей, для детишек и разумеется для вас!

Фатих вновь обвел взглядом несущую стену многоэтажного дома и остановил взгляд на черной спортивной сумке. Мгновение спустя он махнул головой в сторону припаркованного автомобиля и нажал на ключе разблокировку. Черный джип подмигнул, когда паренек сорвался с места и, открыв багажник, поставил на дно сумку.

– Давать, ничего не получая взамен, подобает только Аллаху*, – Фатих глотком опустошил фигуристый стаканчик.

– Согласен! Совершенно согласен! – залепетал довольный Серджан.

***

(30 октября 2020 года)

– Сэма! Сэма! – кричала с балкона Айше. – Сэма!

Все казалось напрасным. Девчонка была увлечена беседой с друзьями.

– Алла-алла*… Чтоб тебе Аллах открыл уши, которые Шайтан наглухо закрыл, – недовольно бурчала Айше. – Сэма! Это она так болеет! Все, чтоб только в школу не идти!

Наконец, старшая дочь повернулась.

– Иди к Серджану и попроси муки и десяток яиц в долг до вечера! Отец придет и заплатит.

– Сейчас? – развела руками дочь.

– Сейчас, сейчас! Бёрек из чего готовить? Быстро ступай! – мать сурово погрозила пальцем.

Женщина зашла с балкона в дом и, вытерев со лба проступивший пот, посмотрела на малышку Айду. Та сидела на полу, уставившись большими серыми глазами в телевизор. Светлые кудряшки обрамляли загоревшее лицо. Редкое сочетание, если учесть, что отец Айды с востока страны и цвет его кожи никогда не терял насыщенного коричневого оттенка. Да и сама Айше – обладательница серых глаз и копны почти черных волос. Малышка казалась чудом, ангелом, что Аллах послал им с небес за праведную жизнь, намаз и ежегодный рамадан.

– На балкон ни шагу, – наказала Айше, поправила платок и прошла в кухню. – Октябрь, а такая жара, – вздохнула она, нагнувшись за миской для теста.

Со стороны обеденного стола раздался странный звон. Не разгибаясь, Айше повернула голову. На зеркальном подносе танцевал набор маленьких кофейных ложечек. Они подскакивали одна за другой, стараясь преодолеть резную изгородь и выбраться на стол. Зрелище настолько заворожило женщину, что та не сразу заметила танец других предметов.

На кухню вбежала Айда и прижалась к матери.

Не решаясь подняться Айше с тревогой взирала на раскачивающуюся люстру, дрожащие предметы и разрастающиеся черные разломы на белой штукатурке. Мгновение ока и высокий холодильник, не устояв, рухнул вниз. Уперевшись в столешницу, теперь он стал убежищем для испуганной Айды.

– Сиди, сиди тут! Я только открою дверь и посмотрю, где Сэма!

– Аннэээ*, – простонала малышка, – не уходи!

– Сиди здесь, я сейчас…

Айше разжала кулачок Айды, и перебравшись через холодильник, выбежала из кухни.

– Сэма! Сэма! – раздалось из коридора.

Где-то наверху нарастал мощный гул. Что-то огромное сокрушалось, неумолимо приближаясь к Айде. Сильный толчок обрушил стену, за которой несколько секунд назад скрылась Айше.

Девочка с надеждой посмотрела в сторону все еще светлеющего окна, когда стекло издало треск и лопнуло. Айда закрыла лицо руками, ощутив, как пол сплошным пластом начал движение. Стиральную машину потянуло вниз, холодильник, прижатый тяжестью, следовал по наклонной. Резкий удар, оглушающий грохот и снова движение – куда-то в бок, в неизвестность. Бетонную плиту, на которой сидела девочка, сорвало в очередной раз, и наступила полная темнота. Воздух заполнила пыль. Айда закашлялась, осознав, что теперь лежит.

Наступила полная темнота. Наверху еще долго громыхало, а вокруг стали различимы крики людей.

Айда тоже попыталась кричать, но легкие наполнились пылью, и вместо крика она снова закашлялась. Девочка решила пошевелиться, но не смогла – ноги плотно засыпало измельченным бетоном. Вскоре все звуки смешались в один бесконечный плач. Где-то пищал котенок, наверху плакал младенец, а остальные молили о спасении.

– Аннэ? – почти беззвучно прошептала Айда. – Аннэ?

Никто не отвечал.

***

(Восемь часов после обвала)

Айда открыла глаза. Темнота не прояснилась, но звуков стало гораздо меньше. Истошные крики о помощи сменились мольбой к Аллаху и тихим стоном.

Девочка постаралась ощупать пространство. Сначала ее пальчики различили песок, затем шершавый бетон. Она дотронулась до груди, обнаружив в пыли знакомые фигурки – магнитики, что упали с холодильника. Голубой глаз из стекла – почти ровный диск, увенчанный ленточкой и бусинами. Рядом деревянная буква «А» – первая в имени Айда. Девочка ничего не видела, но ее воображение воспроизводило с потрясающей точностью ярко-синюю деревяшку с желтыми звездами. А еще изогнутая «S» – это была буква Сэмы. Красная в белый горошек. Вот лавандовый букет поверх мешочка с сушеными цветами. Айда поднесла магнитик к носу – запахи притупились, но лаванда все еще пахла. Так часто пахла ее мать, Айше, нанося на руки пахучую колонию.

– Аннэ, – позвала Айда, – аннэ!

Страх раздирал маленькое сердце. – Аннээээ, – по пыльным щекам потекли тонкие ручьи слез. – Аннэ, аннээээ, – рыдал ребенок.

– Айда! Айда, я здесь, – раздалось из темноты. – Дочка, ты меня слышишь?

– Слышу, – мгновенно успокоилась Айда.

– Нас найдут, ты главное не бойся, хорошо?

– Хорошо, – повторила девочка. – А где Сэма?

– Сэма… Сэма, она ушла…

– Куда?

– Дедушка Хахиль пришел и забрал, – пояснила Айше.

***

Айда помнила, как еще весной ее мать, тетя и бабушка заперлись в комнате и оплакивали дедушку Хахиля.

Все произошло под утро, когда бабушка Ферузан, причитая, вышла из опочивальни, чтоб позвать старика спать. Халиль спокойно сидел в любимом кресле, его глаза устремились в телевизор с монотонной рябью. Он не моргал и как выяснилось минутой позже – уже несколько часов не дышал. Его тело придали земле тем же вечером. А после три дня оплакивали и молились в родительском доме Айше. На плите, согреваемый малым огнем, неустанно кипел чайданлык. Каждый день соседи приносили бёрек и печенье, чтоб не отрывать семью от молитв. Приезжали даже такие далекие родственники, которых Айда никогда не видела, а Сэма с трудом помнила. Приехала сестра Халиля – грузная женщина с тростью. Трое мужчин поднимали ее по крутой мраморной лестнице старого дома. Айше все приговаривала: «второй нам смерти не хватает, зачем она приперлась, прости Аллах, приехала?»

Мучаясь отдышкой, женщина окинула свирепым взглядом родственников. Самая засидевшаяся на этом свете и самая ворчливая из всех. Семейство смиренно окружило старуху и, по очереди подлетая к Фатиме, целовали ее руку, а после прислоняли перстни ко лбу. Вскоре то же самое проделала Сэма, а за сестрой мать подтолкнула малышку. Айда оторопела. Сросшиеся брови, нависшие складками морщины, черные, словно угли, глаза и ровная линия усов придавали Фатиме устрашающий вид. Она вопрошающе уставилась на девочку, протянув огромную руку в золотых кольцах.

– Айда, целуй! – шептала мать.

Но Айда не могла отвести от бабки взгляд. А та в свою очередь не сводила взгляда с Айды.

– От кого ты ее родила? – оскалившись, заскрипела старуха.

– Фатима! – испуганно отозвалась Ферузан.

– Да вы посмотрите на себя, – та грозно обвела родню пальцем. – Она словно цыпленок среди гусей. Так от какого петуха ты родила ее, Айше?

– Фатима, прошу, – шептала Ферузан.

Никто, кроме нее не имел права перечить старейшей из рода.

Айда так и не коснулась старческой руки. Убежав, она спряталась в старом дубовом шкафу.

– Не злись на нее, – раздался голос из-за вешалок с одеждой покойного.

– Я не злюсь, – отозвалась девочка.

– Она всю жизнь такая, и надежды было не много, что перед смертью исправится, – спокойно заявил мужской голос.

– Перед смертью? – вопросила Айда.

– Вот уже скоро уйдет Фатима. И приведи Аллах к ней столько же родственников и друзей, что пришло сейчас ко мне.

– А когда она уйдет? – снова спрашивала Айда, намереваясь прикинуть, сколько еще ей осталось сидеть в шкафу.

– Как Сэма в школу перестанет ходить, так через день…

В середине июня Сэма принесла неплохой аттестат, а на следующий день за семьей приехал миниавтобус и отвез в пригород Измира, Менемен. Там скончалась сестра Халиля – Фатима.

***

– Аннэ, а дедушка разве не умер?

Айда помнила разговор в шкафу и все еще не до конца понимала, куда после смерти уходят люди, и почему они все же иногда возвращаются.

– Люди, дочка, не умирают. Они просто отправляются в другой мир.

– Какой мир? Сказочный?

– Да, сказочный. В сказочный мир к Аллаху.

– Аннэ, я хочу пить, – жалобно протянула Айда.

– Дочка, позади тебя шланг от стиральной машины. Ты должна просунуть руку в узкую щель и ухватиться за него.

– Но как ты видишь? Здесь ведь так темно…

– Я могу видеть отсюда. Совсем чуть-чуть, но могу. Давай же, тянись к шлангу, дочка…

Айда нащупала круглую дверцу, затем боковую стенку машинки и дотянулась до холодного рифленого шланга. На мгновение ей показалось, что это змея и малышка одернула руку.

– Не бойся! – тут же подбодрила Айше. – Тяни его к себе, там осталась вода.

Девочка вновь сунула руку в узкий лаз и ухватилась ручонкой за трубку. Она подтянула его к губам и высосала немало жидкости.

– Не налегай, дочка, на сейчас хватит, – предупредила Айше. – Пей мелкими глотками, не торопись насытиться.

– Аннэ, я хочу сесть!

– Сесть пока что не получится. Ты полежи еще немного… Хочешь я спою тебе песню?

– Хочу…

Девочка закрыла глаза, а вскоре зазвучал приятный голос матери:

Данди-данди, мой малыш-дандини 

С маленькими ручками, крашенными хной.

Ничего на свете ты не бойся,

Твоя мама и Аллах всегда с тобой.

Данди-данди, мой малыш-дандини,

В святой байрам взошла прекрасная луна…

Не бойся боли, и страданий ты не бойся,

Ты знай, с тобой господь, дандини не одна…

***

Где-то c монотонным звуком капала вода. Пахло сыростью, из узкого лаза несло канализацией.

– Аннэ? – позвала Айда.

– Я здесь, с тобой… – внезапно появился тонкий аромат кофе.

Так часто пахла мама. У Айше была своя кружечка под этот напиток – очень маленькая, почти игрушечная, с тонкой росписью из синего вьюнка с золотом. Каждый раз, выпивая свой кофе, Айше нашептывала вопрос и переворачивала кружку вверх дном, а потом подолгу всматривалась в причудливые узоры застывшей жижи.

Однажды пока Хакан, отец Айды, работал, в дом пришли подруги Айше. Они принесли много сладостей, сухофруктов и большу упаковку турецкого кофе. Посреди бела дня женщины наглухо опустили панжур*, включили приглушенный свет и уселись в вокруг чайного столика. Вскоре раздался звонок в дверь, все четверо подскочили с мест.

– Сиди здесь тихо! – строго наказала Айше, всучив Айде шоколадный батончик.

В дом вошла странная особа. Ее руки украшала теракотовая роспись хны, запястья громоздкие браслеты из разноцветных камней, а шею амулеты на шнурах различной длины. Черной тенью она прошлась по комнате и заявила, что место ей подходит. Женщины смиренно звкивали, проводив гадалку на кухню. Та собственноручно заварила кофе, разлила по чашкам и приказала пить в полной тишине. Каждая думала о своем, задавая жиже насущные вопросы. Чашки по щелчку перевернулись, и турчанки, с облегчением, заговорили. Однако, спустя всего пять минут им снова пришлось замолчать. Теперь они внимали каждому слову ворожеи.

– Он изменяет тебе, – уверенно заявила фалджы*, когда очередь, наконец, дошла до хозяйки дома.

На глазах Айше появились слезы.

– Такого быть не может, – стойко произнесла она.

– Ты мне не веришь? – в интонации гостьи скользнуло возмущение.

Все верили, никто не смел усомниться в обратном.

– Я спрашивала, он клянется Аллахом…

– Кто клянется Аллахом, тот побоиться поклясться детьми, – отрезала та. – Он изменяет. Уйдет к той женщине в конце осени и дочку твою заберет.

– Сэму? – Айше всплеснула руками.

– Вот эту… – гадалка махнула головой на Айду.

– Нет, нет… Это просто не может быть правдой…

– Я никогда не ошибаюсь, Айше Ханим!

Колдунья сверлила хозяйку дома свинцовым взглядом.

– Мне все равно, что говорят люди. В узорах моей кружки ты ошиблась. Возьми деньги и уходи, я не желаю больше слушать твое предсказание.

Та опустила на стол маленькую кружку в синий вьюнок и пренебрежительно смахнула ее смуглой рукой. Любимая чашка Айше ударилась о пол и разлетелась вдребезги. Женщины ахнули.

К вечеру мать Айды слегла. Она мучилась сильной головной болью, и, что бы ни съела, все выходило обратно кофейными потоками.

– Ты верно чем-то отравилась, – твердил Хакан, потирая руку жены.

– Сознайся, ты мне изменяешь?

– С чего ты взяла? – он повысил тон. – Не буду повтрять, ибо Аллах не любит, чтобы его именем

клялись дважды.

– Тогда поклянись именем одной из дочек, – Айше держала мужа взглядом.

– Сэмы?

– К примеру, Айды…

– Ты лучше мне скажи, кто был сегодня в этом доме?

Он резко встал с кровати и приблизился к окну.

– Подруг на кофе позвола…

– И больше никого?

Его глаза налились кровью. Такому мужу лучше не перечить, но а когда перечить, если Хакан всегда такой.

***

– Картал, пойдем! – Ахмет поставил на стол пустую бутылку айрана.

– Одну минуту…

Картал – работник спасательной бригады смотрел в пол отсутствующим взглядом.

– Если устал, я позову Кемаля! – Ахмет надел рабочие перчатки.

– Я не устал, – Картал шмыгнул носом и утерся рукавом в строительной пыли.

– Эй, брат, – Ахмет подошел ближе, – поплачем все вместе в мечети, когда работа закончится.

– Надеюсь те, кто построил этот мазар, тоже придет с нами оплакать за всех этих людей…

Ахмет тяжело вздохнул, подозвал пса и направился в сторону развалин.

– Я иду, – бросил в след Картал, поднял лицо к небу и что-то тихо произнес.

Он устал. Вымотался морально. Последние десять часов только трупы. Одни трупы. Больше никого не осталось. Бригаде некого спасать. Он трое суток без сна. А если вздремнет на пару часов – перед глазами все те же трупы.

Эту землю часто трясет, но такого не было с 99-го. Еще неделю назад он доставал котенка из канализации и думал, как хорошо, что все меньше приходится спасать людей. Жизнь постепенно налаживается, Аллах бережет эту землю, бережет всех и каждого. То рыбаков отнесет течением, то нерадивый пьянчуга заблудиться в лесу. Что не вызов, то анекдот. Но в один из дней все изменилось.

Тектонические процессы в Турции не закончились, здесь все еще идет формирование Малоазиатского полуострова. Трясет тут часто, и раз в десятилетие случается такое, что запоминается надолго.

Вчера, когда Картал умылся после двадцати часовой работы, его виски так и остались белыми – трофей, который он навсегда унесет с собой из этого места.

В пятницу, 30-го октября в 14:51 по местному времени в Эгейском море близ Измира произошло землетрясение амплитудой семь баллов по шкале Рихтера. Толчки ощущались всего 15 секунд, но разрушения унесли жизни больше сотни человек. Около двадцати построек частично разрушились, но один многоэтажный дом рухнул до основания. Он за секунды сложился, словно карточный домик, превратясь в братскую могилу.

Картал вышел к месту расчистки, что представляет собой груду мусора из цемента, пыльных досок, мебели и бытовых приборов. 90 часов работы – там не осталось живых. Последний осмотр перед тем, как за дело возьмется тяжелая техника. Картал поднялся по доскам и взглянул на большой обломок стены. Он спустил ногу в узкую щель и двумя руками взялся за водопроводную трубу. Из трубы раздался крик. Картал замер, не веря ушам. С опаской потащив за трубу, он снова услышал детский голос.

– Тут живые! – он замахал руками. – Скорее сюда!

Час работы. Они разбирали завал камень за камнем. Вскоре в пыли показалось маленькое личико Айды. Картал все еще не верил. Его глаза заволокли слезы. Нет, не мужские скупые, а самые настоящие потоки счастья.

Спасатель аккуратно ступил вниз и припал к ребенку. Он плакал, целуя ее щеки.

– Как тебя зовут? – вопрошал он.

– Меня зовут Айда и я в порядке, – бодро ответила девочка.

– Слава Аллаху, слава Аллаху…

Картал постарался встать, но Айда обхватила его плечи.

– Все хорошо, все хорошо, я с тобой, – всхлипывал Картал.

Айда не плакала. Ее вытащили и положили на носилки. Первый осмотр в машине медицинской помощи выявил – на Айде не было ни единой царапины.

– Что-нибудь болит? – спросила врач.

– Нет, но я хочу воды и айрана.

Она все еще крепко сжимала руку Картала.

– Вот тебе вода, а с айраном подождем до больницы, – улыбалась доктор.

– Вы достали мою маму? – внезапно спросила Айда.

У открытых дверей машины стояла бригада. Картал лишь недоумевающе взглянул в лица мужчин.

– Мы свяжемся с твоей семьей, не волнуйся! – произнес Ахмет. – Они скоро к тебе приедут.

– Нет, нет, там моя мама! Она со мной говорила! – не унималась девочка.

Картал почувствовал как приподнялись волосы на его затылке. Бригада сорвалась с места, спешно натягивая рабочие перчатки.

– Айда, ты уверена, что с тобой говорили? – осторожно спросил Картал.

– Моя мама, она все это время говорила со мной. Она пела мне песни, рассказывала истории, а потом сказала: «кричи Айда, сейчас что есть сил кричи, дочка!» И я кричала. А потом меня нашли.

– У нее нет обезвоживания, – прошептала на ухо Карталу доктор. – Спроси ее, откуда она пила…

– Айда, ты что-нибудь ела? Пила?

– Я пила воду из стиральной машины, мне мама показала как…

Доктор Айлин зажала ладонью рот, отвернулась и заплакала.

– Картал! – окликнул спасателя Ахмет.

Напарник ничего не произнес, но его глаза сообщали: «живых больше не осталось».

***

(3 часа спустя)

– Ферузан Ханым*, Айше достали, – Картал встал перед женщиной на колено. – И Сэма и она… Они обе скончались на месте.

Женщина громко всхлипнула, закрыв лицо руками с насквозь промокшим платком.

– Но Айда… Она все время твердит, что с ней была мать…