Научный «туризм»

Врач, мокрый от напряжения, с Тамилиной лампочкой во рту, стоя перед зеркалом, пытался попасть иглой шприца в нужную мышцу…

1998

Примечание. История не моя. Впервые я услышал ее от Ларисы и решил, что это народный фольклор. Позже оказалось, что эту вещь читает Задорнов, а еще спустя какое-то время, я слышал ее в украинской версии. Поэтому прошу рассматривать данную историю как авторизованный пересказ известного произведения.

Нашествие молдаван

(Из серии "Жизнь на четвереньках")

Молдаванина с гранатой остановили в Москве на Кутузовском проспекте…

(Из сообщений СМИ)

Молдавские ученые расшифровали сигналы светофора.

Знаете ли вы, что такое молдаван51, отдыхающий на море? Нет, вы не знаете, что это такое, но можете попытаться себе представить. А 1000 молдаван, приехавших на море в выходные? Такое уже нормальному человеку вообразить нельзя. Это надо только увидеть.

Представьте себе море, небольшую полоску пляжа, шириной от 2-х до 10-ти метров, затем обрыв, высотой с пятиэтажный дом, полоску деревьев, частично уже упавших в наступающее море, дорогу вдоль обрыва, еще одну полосу деревьев, уже погуще – здесь селятся наиболее обстоятельные, осевшие на большие срока «дикари». И мы здесь. Затем полоска вспаханной земли, опять полевая дорога, проложенная некогда в самой пшенице, и за ней – невспаханное поле. За полем – дома отдыха, село, дорога, в древности покрытая асфальтом. На поле селятся те, кому не достался золотой участок под сенью деревьев, создающих в жаркий день некоторое подобие тени. Здесь же на поле солидные «дикари» соорудили себе персональные клозеты, т.е. сооружения наподобие трехстворчатой ширмы, собранные буквой «П», которая открытой стороной обращена к селу. Таким образом, курортники и жители села имеют возможность время от времени созерцать застывшие в напряжении сидящие фигуры, зато лучшие чувства самих обитателей палаток никак не cтрадают. Нашелся, правда, один оригинал, который развернул букву «П» в обратную сторону – мол, из села не видно, а здесь все свои…, но его быстро разубедили. Вот это и есть наш лагерь. К морю спуститься не так просто: надо идти либо аж к причалу (там, кстати, есть общественный туалет), либо спускаться по крутой, почти отвесной тропинке, прорезанной в толще обрыва, на что способны только молодые, трезвые и сильные духом люди.

Сам я, извиняюсь, с Кишинева…

Начиная с четверга, количество автомобилей на море заметно увеличивается, и поток их все возрастает, демонстрируя вашему взору все варианты номерных знаков от МДА до МВЯ, включительно. Если это легковой автомобиль, то наблюдаемые явления еще можно втиснуть в какие-то рамки человеческого поведения. Машина, прогнав два-три раза вперед и назад по полевой дороге и убедившись, что все лучшие места заняты, занимала участок на поле, возле приглянувшегося им персонального клозета. Из нее выходили два черных, немытых и, естественно, не бритых молдавана, две необычайно толстые мамаши и восемь штук детей, разного возраста и калибра. Как это все могло поместиться в "жигули" первого выпуска, остается навсегда загадкой природы. Мужчины тут же разоблачаются до пояса, демонстрируя красивый фигурный загар, который получается, если загорать в майке или под забором, и обращают свой взор к бочонку с вином (или к трехлитровой банке с коньяком, украденным с Тираспольского завода), поспешно вытаскиваемому из багажника их верными женами. При этом один из них становится в красивую позу с напряженно поднятыми руками и гордо закинутой головой, а другой стоит рядом, в нетерпении вскинув руки к вознесенному бочонку. Затем наспех ставится палатка, кое-как жарится (скорее обугливается на огне, так как углей ждать невтерпеж) шашлык и начинается трапеза, причем, стенка вышеупомянутого клозета становится опорой для спин обедающих. Естественно, что содержимое бочонка, несмотря на слабые протестующие крики женщин, потребляется до конца, затем его еще некоторое время удивленно трясут, выцеживая последние капли. Дети в это время, с мясом и помидорами в руках носятся вокруг машины с дикими криками. После обеда мужчины засыпают здесь же на поле, детей закрывают в кабине автомобиля, а женщины идут на море – мыть посуду.

Провинциальный театр в г. Бельцы. Идет спектакль «Молодая гвардия».

Вдруг из зала на сцену вылазит пьяный молдаван. – А Олег Кошевой дома?

– Нет, ушел куда-то. – Ну, когда вернется, передайте ему, чтобы обязательно зашел в гестапо.

Но вот приезжает автобус (три автобуса) или грузовик с фанерной коробкой в кузове и с надписью «люди», что вам сразу же начинает казаться сильным преувеличением. Приезжают они почему-то ночью. Из них выскакивает орда голодных молдаван и с воплями несется по спящему лагерю. Вскоре повсюду слышен стук топоров и треск веток. Десять человек тащат полстога соломы, что также сопровождается криками. Тут же расставляются палатки. Один из персональных клозетов оказывается поваленным при маневрах автобуса, другой используется (несмотря на отчаянные протесты выскочившего в одних трусах из палатки сонного хозяина) для крепления палаток. Но вот палатки расставлены, и на свет (все это происходит при свете 6 пар автомобильных фар) появляется традиционный бочонок. Во множественном числе. К рассвету веселье в разгаре. В 5 утра (небо только-только начинает сереть) Ларису будит ритмичный стук. Это молдаване играют в волейбол. Удар – мяч куда-то девается. Долго ищут – крики, ругань, советы. Находят. Удар – все начинается сначала. Двое – один с дивной конусообразной головой, в самом верху конуса – два, почти слившихся в один, глаза – бродят по лагерю и, заглядывая в палатки, кричат: «Вставай, тебя обокрали»! Вид появившегося из палатки очумелого «дикаря» вызывает взрыв идиотского смеха. Утром двоих молдаван находят над обрывом (30 метров высоты). Один, обессилено свесив вниз голову и руку, спит, другой с початой бутылью вина застрял в колючих кустах.

День. Пройдитесь по лагерю, и вы получите удовольствие. Пьяный молдаван, размахнувшись, бросает друзьям с обрыва надутую резиновую лодку, которая сбивает с ног трех человек – внизу дикий регот приятелей.

Пляж – жена тащит пьяного молдавана на берег. Он лежит в полосе прибоя, но встать уже не может. После каждого удара волной он выкатывает глаза и кричит дурным голосом «бэээ…»

Очередь у туалета напоминает блокадные очереди за провизией в Ленинграде. С грузовика свисает шланг, один конец которого в бочке в кузове, второй – во рту уже давно пьяного молдавана. Он из последних сил регулирует пальцами струю вина, а его щеки отражают пульсацию жидкости в трубке.

Люблю гармошку я и женский визг…

Возле автобуса («Икарус»-интурист) играет импровизированный оркестр: гармошка, вместо бубна – бьют ложкой в пустую канистру. Танцуют все. И в каждой группке – транзистор, магнитофон (Высоцкий, поющий кастрированным голосом, Челентано). Все это играет на полную мощь, сопровождаемое криками детей, женским визгом, волейболом, футболом, бадминтоном, ездой на автомобилях.

Вот бежит по полю истошно вопящая женщина, за ней гонится озверевший молдаван и, догнав, бьет кулаком в голову. За ними бегут плачущие дети и приятели молдавана то ли для того, чтобы отогнать его от жены, то ли сами хотят ей добавить.

В кузове грузовика стоит, гордо подбоченясь, молодая дама в ярко-малиновом купальнике и, приставив ко рту литровую бутыль в виде горна, пьет розовое вино.

Вся эта орда приезжает на самом разнообразном транспорте, включая похоронные катафалки и автобусы для перевозки инкубационных яиц. Здесь можно увидеть и автобус из города Бендеры (2-й маршрут – Рынок-Вокзал), и автомобиль, приспособленный для перевозки железобетонных конструкций, и автолавку, из окна которой печально глядит на мир полоненная в клетку хохлатая кура (еще полдесятка белых уток и один серый гусь ходят под лавкой на свободе). Что делается в это время на море, описать практически невозможно. Восторженные крики, мат, стоны, баталии на надувных матрасах, водное поло… Возле берега – изобилие детей. Тут поневоле начинаешь понимать душевные порывы царя Ирода. Глядя на это все, вспоминаешь многочисленные анекдоты из жизни молдаван.

Веселье ни в коей мере не прекращается и ночью. Наоборот. Все поют. Репертуар разнообразнейший: от Софии Ротару до блатных и народных украинских, исполняемых еще Григорием Сковородой во время странствий. Время от времени массы поднимаются в бурном танце (молдаване очень музыкальная нация – только заиграла где-то музычка, как молдаване уже запрыгали в такт задницами на стульях). Изредка какой-нибудь грузовик, заурчав, уезжает во мрак, через час возвращается, и измученные ожиданием пассажиры бережно принимают из кузова две десятилитровые бутыли с вином.

А утром, в воскресенье, часов в 11 «отдыхающие» с распухшими мордами и разбухшими от жары и алкоголя головами, отгоняя мух непослушными руками, начинают выползать из-под машин, из палаток, тараща на солнце мутные вывороченные глаза, и пытаясь сообразить, где именно они в данный момент находятся. После обеда это похмельное воинство начинает рассасываться. Уменьшаются очереди у туалета, и на море можно спуститься по лестнице без получасового ожидания, и на ночь не надо затыкать уши ватой…

А после отъезда остаются лобные места, посреди которых лежат отчлененные головы домашних птиц, глядя на небо бессмысленным взором, и еще долго ветер гоняет по полю обрывки газет, бумаги и прочий, ненужный теперь строительный мусор. Но, уже начиная со среды, живешь предчувствием очередного нашествия мамалыжников. И кажется, что уже морально ко всему готов, но приезжает молдаван в 3 раза больше, и разворачиваются перед твоим изумленным взором новые картины, одна другой удивительнее и неожиданнее. И вот уже наблюдаются картины разложения среди солидных «дикарей». Сначала сосед-еврей любезно угощает местных жителей (и естественно, угощается сам), развозящих нам продукты на велосипедах. И потом их можно видеть уже вдали по берегу: один лежит, придавленный собственным велосипедом и даже не делает попытки освободиться, другой – рядом, тяжело опираясь на велосипед, покачиваясь и чудом сохраняя равновесие, мутным взором всматривается в лицо коллеги. Затем сосед-москвич зовет отца на чарку беленькой, затем трехлитровая банка «шабского» появляется в нашем продуктовом подвальчике за палаткой. И, наконец, Лариса, благопристойно ушедшая с родителями в гости к двум старушкам, с которыми она познакомилась на пляже, возвращается поздней ночью, и мне затем всю ночь снится пивной бар. И гора посуды с неброской этикеткой «Европейское белое» быстро возрастает возле наших палаток. И даже можно (очень, правда, редко) увидеть меня, неуверенно держащего в руке 100-кубиковую мензурку со слегка опалесцирующей в последних лучах заходящего солнца жидкостью…

1983

Описанные здесь подлинные факты и события ни в коей мере не означают, что автор плохо относится к молдаванам. Напротив, автор очень любит молдаван! А как он любит молдавские вина!!! «Негрю де пуркар», в особенности. Импонирует ему и способность всех без исключения представителей этой нации жить и веселиться вовсю, невзирая на обстоятельства.

P. S. Недавно пришлось мне ехать в Черновцы автомобилем. За Каменец-Подольском нас обогнала легковушка с молдавскими номерами. В автомобиле во всю мощь ревела музыка, из окон торчали руки, головы и даже голые ноги. Два молдавана от восторга, уткнувшись в заднее стекло, делали мне пальцами «козу»…

Все-таки молдаване узнаваемая нация.

Две истории Валеры Мамакова, рассказанные им в Карпатах летом 1995 г.

“Охота” на вертолет

На рыбалке один рыбак, показывая забинтованный палец, просит соседа наживить червяка на его удочку. – А что у тебя с пальцем – спрашивает тот. – Да понимаешь, доставал вчера закуску из мышеловки…

Рыбацкий анекдот

Однажды приятель Валеры – Сергей поехал на рыбалку в период нереста. На всякий случай он прихватил с собой охотничье ружье – буде пролетать невдалеке дичь. Приехав на озеро, он припарковал свой «Ковровец» в кустах и первым делом плотно закусил (было и чем, и, главное, что закусывать). После, в прекрасном настроении, он залез в камыши и забросил удочки. И все было бы хорошо, если бы над озером периодически не пролетал вертолет рыбохраны, отвлекая Сергея от процесса рыбной ловли и вынуждая его прятаться со снастями в камыши поглубже. Вскоре (человек, как говорил Жванецкий, не голубь) терпение у него иссякло. Он сходил на берег за ружьем, зарядил его картечью и, дождавшись, когда вертолет пролетит пониже, шмальнул по нему из двух стволов. К удивлению Сергея, вертолет вдруг завис в воздухе, а затем начал быстро снижаться и сел на полянку рядом с мотоциклом. Из него выбежали три рослых хлопца и быстренько погрузили мотоцикл на борт вертолета. Сергей еще пытался отмахиваться ружьем, но его быстро «успокоили», и уложили рядом с мотоциклом. Затем вертолет начал подниматься. Где-то на высоте полкилометра ребята весело с шуточками сбросили вниз мотоцикл. Затем начали подтаскивать к люку Сергея. Мигом протрезвевший Сергей сопротивлялся, чем мог, и в простых выражениях («Ребята … вашу мать, вы что о…ели»?) выражал надежду, что чувство человеколюбия не совсем чуждо сотрудникам рыбохраны. Но ребята, продолжая так же весело шутить, что, мол, тут уже не высоко, столкнули его вниз. Надо сказать, что все же гуманные чувства имели место в их душах, так как сбросили они его метров с двадцати. Пробив тихую гладь озера, Сергей торпедой вонзился в ил, с трудом, едва не захлебнувшись, выбрался на берег и, полюбовавшись остатками своего мотоцикла, отправился домой пешком.

2.

Любовь

по

–

русски

Vodka without beer – the lost money!

(Водка без пива – деньги на ветер!)

(Английская поговорка)

У всякого нормального человека должно быть две жены – черненькая и беленькая.

(А.Кнышев)

Каждый мужчина имеет право налево.

(Приколы от Фоменко)

Как-то раз сосед Валеры Андрей Дмитриевич – человек уже в возрасте, семейный, положительный – увлекся посторонней девицей. Так сказать – седина в бороду… Он ее покатал по городу на своей новенькой «шестерке», а основным «делом» решили заняться в гараже. И вот, когда они уже расположились, выяснилось, что не хватает самого главного, без чего не может начаться и протекать любовь русского человека – бутылки. Андрей Дмитриевич взял сумку, закрыл любимую в гараже и побежал в гастроном. В очереди он встретился с друзьями, встречу тут же решили отметить пивом с водочкой, и вскоре Андрей Дмитриевич начисто забыл и о цели прихода в гастроном, да и обо всем остальном тоже.

Проснулся он дома в постели (не помня, как в нее попал) часа в три ночи, и сразу же в голову пришла кошмарная мысль о подруге, томящейся в холодном гараже. Все же Андрей Дмитриевич в нравственных муках долежал до утра (трудно было объяснить жене столь ранний уход из дома) и, одевшись, побежал в гараж. Первое и последнее, что он почувствовал, открыв дверь в гараж – это удар по голове чем-то железным.

Через месяц, выписавшись из больницы и посетив собственный гараж, Андрей Дмитриевич долго удивлялся силе нежных женских рук. На автомобиле не было ни одного живого места – выбиты все стекла, фары, порезаны скаты, порезаны и вывернуты сидения, а вся поверхность машины была тщательно побита и продырявлена металлическим ломиком.

Сейчас Андрей Дмитриевич опять решил любить супругу, поскольку, как оказалось, девочки в его возрасте обходятся слишком дорого.

1995

Russian love

(perevod na americ

а

nskiy)

Once, my neigbourgh, Andrey, a respectable, reliable and family man fell in love with young girl. At first, he took her for a drive in his new car (Lada) and the main action they decided to carry out in the garage. And there, when they already settled down, it’s turned out that there was absent the principal thing for Russian men in such situation – a bottle of vodka. Andrey grasped a bag, closed his love in garage and rushed to the nearest store. He met his good friends in the line for drinks. They decided to celebrate briefly the fortunate meeting but after some good portions of vodka and beer, he forgot everything. He did not remember even how he got to bed.

He woke up suddenly at the night and in horror recalled about his girlfriend he left in the cold garage. He looked at his watch. It was 3 AM and he had to stay at home until morning because it was difficult to explain to his wife the reason of such early leaving.

The first and the last thing he felt opening the garage door were the blow to his head with something heavy and iron.

When he recovered in a few weeks and visited his garage, he did not recognize his new car. All the windows and headlights were broken the tires, seats were cut with knife, and the surface of the car was thoroughly beat by crowbar. To warm herself girl worked hardly all the night.

Now Andrey decided to love his wife again – the girlfriends in his age turn out to be too expensive.

Корейские зарисовки

Безит, безит водицка из туцки на косицку, плескается в зивотике цяй.

В зару и непогоду, в любое время года мы ходим собирать урозай.

У каздого панамка, портрет возьдя на лямке – он светит, когда станет темно…

С.Котин

1. Один мой знакомый, живя в одной квартире с тестем – ортодоксальным коммунистом – уже в перестроечное время выписывал в издевательских целях себе журнал "Корея" и демонстративно информировал родственников о последних достижениях ведомого великим вождем корейского народа во время семейных завтраков на кухне, доводя этим тестя до белого каления.

2. В трамвае базарная торговка с пустыми кошелками, в грязном ватнике и платке в упор рассматривает стоящего рядом корейца с непременным значком.

– О, а хто це такий (ткнула пальцем в значок)?

– Это любимый возьдь и уцитель корейского народа великий Ким-Ир-Сен! – торжественно провозгласил вытянувшись по стойке смирно кореец.

– Тю!!! А я думала – Мао-цзе-дун!

3. В столовой института доцент Бевзюк решил пошутить над корейскими студентами, сидевшими за соседним столиком.

– Как там Ким-Ир-Сен? Не гигнулся еще?

Корейцы чуть не подавились от такого бесцеремонного и бестактного вопроса. Один из них отодвинул тарелку, поднялся и чеканно отрапортовал:

– Здоровье любимого возьдя и уцителя корейского народа Ким-Ир-Сена есть предмет цяяний и забот всего корейского народа!

Тут уже поперхнулся доцент.

Письмо в редакцию "Литературной газеты"

Дорогая Редакция!

Я не литератор, но «Литературную газету» читать люблю. За ее многоплановость. Нет, первые восемь страниц я не читаю. Всякие там окололитературные дрязги, вперемешку с большими успехами, наградами и критикой «молодых» – ну его в… Вот вторая половина газеты – это вещь!

9-я страница – целиком о политике. И не страшно, что нет там ни слова о литературе, зато излагают выдержанным литературным языком, что резко отличает эти заметки от, скажем, «Известий». Ну, может быть, в свежести сообщения немного проигрывают, но совсем немного, буквально чуть-чуть. Не больше недели. Самое большее – две.

А уж тематика последующих страниц – слов не подберу, до чего многообразна! Ну, ни в какие рамки не втиснешь, не вожмешь, не всунешь! Тут тебе и судебные очерки – куда там Сименону, ему Аркаше Вайсбергу и до пупа не достать. И спортивно-околоспортивная информация. Одно упущение – табличек розыгрыша чемпионата страны по футболу пока не печатают, но я уверен – только пока. Меня, например, потрясло по своей исключительной драматичности описание неудачных попыток корреспондента взять интервью у Каспарова в Лондоне (ЛГ от 27.08.86). Кстати, сколько стоит строка в такой уважаемой газете?

Не чужды ЛГ и народнохозяйственные проблемы. Нет, не разбор произведений на означенную тему, а конкретные, из жизни. И язык статей живой, красочный, термины всякие: землеустройство, привесы, надои, корма, пары, самоокупаемость… Чувствуется, что корреспондент не понаслышке, не из писем знает вопрос, а сам, лично, стоял рядом с описываемым бычком, задавал корма и высчитывал привес. Иногда сомнения берут: а действительно ли «Литературная газета» у тебя в руках? Но тут на глаза попадается редкое по силе изобразительного таланта описание запаха полыни за коровником, и все сомнения разом отпадают.

Богато представлена на газетных страницах и наука. Более того. Проблемы научной жизни ЛГ принимает ближе к сердцу, острее чувствует, чем даже сами ученые. Они еще в своих академиях только-только начинают догадываться о проблеме, а в газете на десятой полосе уже готово ее решение. Ну, а ВАК с его замшелым бюрократизмом, так просто весь дрожит при одном упоминании печатного органа!

Ну, о критике нечего и говорить. Тут «Литературка» впереди всех и с солидным отрывом. Где там тот «Голос Америки»! Газета буквально упивается ею, особенно в последний год, когда разрешили. Все недостатки, которые скопились у нас еще со времен гражданской войны, бурным потоком хлынули на газетные страницы. И что радует – результат налицо! Не стопроцентный пока, но эффективность потрясает! Самодура сместили, взяточников посадили, оплеванных отмыли, невинно осужденных полностью реабилитировали. Ну что там у вас еще? Пожалуйста, пишите – газета все исполнит. Золотая рыбка, а не газета!

Ну, а теперь серьезно. Об отделе юмора и сатиры. Было время, когда я чтение газеты начинал с 16-й полосы. Выписки делал в книжечку. Стишки, пародии всякие на память разучивал, чтобы друзей и родственников порадовать. То, что сейчас происходит с отделом – просто вызывает недоумение. Читаешь высосанные из пальца, синтетические (от слова синтетика) рассказы – ну, изредка отметишь интересный оборот, удачное словцо, но чтобы посмеяться, просто запомнить миниатюру – как-то не получается. Нет юмора, так была бы хоть сатира. Тоже нет. Промелькнет раз в полугодие-год Жванецкий (его, по-моему, чаще в «Правде» печатают), ну еще один-два интересных автора – и все! А ведь на вечерах юмора в Останкино частенько зачитывают веселые миниатюры, удачные пародии. Где же все это публикуется?

Раз уж газета так решительно настроена на «критическую волну», может быть, стоит на минуту перестать зорко вглядываться вдаль и вглубь, а обратить взор себе под ноги, в соответствии с известным библейским изречением о бревне в глазу?

Я понимаю, что ЛГ не может превратиться в смесь «Нового мира» и «Иностранной литературы», но мне кажется, что гибрид «Сельской жизни» и «Экономической газеты» также не лучшая форма для газеты, в названии которой имеется прилагательное «литературная».

1986

Письмо Шендеровичу

Уважаемый Виктор!

Я являюсь вашим поклонником и как писателя, и как журналиста. У меня есть почти все ваши электронные тексты, передачи и даже, что в наше время становится редкостью, «твердые» печатные издания, то есть – книги. Написать вам письмо меня побудили последние события и делаю я это из чисто эгоистических соображений. К сожалению, развитие внутренней политики России идет к тому, что задерживать вас будут все чаще, а отпускать все реже. А потом могут и вообще забыть отпустить. А в наших, с позволения сказать, пенитенциарных учреждениях, как писал в свое время Аверченко – можно и вовсе сойти на нет. И даже очень просто. Отсюда вопрос: стоит ли заниматься тем, чем вы в последнее время занимаетесь. Нет, конечно, если существует добрый дядя в России или (не дай бог) за границей, оплачивающий ваши «сырки», то – пожалуйста. Я, кстати, такой вариант не исключаю и ни в коем случае не осуждаю. По себе знаю, что в определенные времена суток тянет что-то положить на дно желудка и, естественно, это что-то чем-то хорошим запить. Если же ваше очернение папы-Путина идет от души, от чистоты помыслов, от стремления помочь многострадальному российскому народу, то хотел бы поделиться с вами некоторыми соображениями.

Развитие демократии, которой вы добиваетесь от Путина и его гебистских соратников, в развитых западных странах продолжалось сотни лет. И то, события еще относительно недавнего времени показывают, что даже в старых европейских государствах с достаточно устойчивыми демократическими традициями возможны рецидивы тоталитаризма (Италия, Испания, Румыния, Венгрия, тот же Гитлер в Германии). Да и Де Голль в 60-х годах правил Францией не самыми демократичными методами. В Штатах многие демократические права мешают Бушу-юниору до конца разобраться с террористами в Америке и он с ними (правами) успешно борется. Так что и там скоро от той свободы и демократии останется гулькин хрен. Собственно, в мире есть всего несколько стран, которые характеризуются устойчивым демократическим строем. В первую очередь это Голландия и Англия. Так ведь и начали они свою демократизацию в 16–17 веках. Что же вы хотите от России? Крепостничество отменили в 1861. Периодом очень относительной демократии в этой стране можно считать 8 лет – с 1905 года, когда перепуганный царь издал свой Манифест и до любимого всеми советскими статистиками 1913 года. Потом 70 с лишним лет государственного феодализма (паспорта колхозникам выдали, кажется, в начале 60-х прошлого века!) и, наконец, с десяток лет Ельцинской демократии, которую вполне можно обозначить и как бардак, и как бандитская анархия. Это смотря с какой стороны посмотреть (см. свой «Стереоскоп»).