Распад

– Так чего делать с этой бумажкой?

– А я откуда знаю, каждый, кто заходит сюда, спрашивает одно и то же – «чего делать, товарищ старший прапорщик?». Чего хочешь! Хочешь – продай, вон в городке объявление висит «куплю ваучеры «, хочешь пропей, только так, чтобы я тебя не спалил, хочешь – жопу вытри, у нас теперь свобода, вот и думай сам. Зови следующего.

В полном соответствии с принципом свободы потребителя, управляющим рыночной экономикой, я обменял свою бумаженцию на две бутылки водки, и взял их с собой в караул, чтобы отпраздновать переход к политике «шоковой терапии».

Мы заступили в караул в 18 – 00, к 19 – 00 (за исключением азиата, не прослужившего ещё и полугода, и помощника начальника караула) весь наличный состав был пьян. Между караулами существует система оповещения о проверках, наш караул (третий) называли лесным, он находился дальше всех остальных, и проверяющие приезжали к нам в последнюю очередь. Поступил звонок из первого, затем второго караула, это означало, что проверяющий где – то поблизости. Напившись тёплой водки, и закусив её луковицей, я почувствовал такую расслабленность, что не смог выйти на пост, и вместе с другим караульным завалился под батарею сушилки. Мы утоляли голод горелыми сухарями, и хихикали как дебилы, катаясь по полу от смеха. Отдыхающая смена завалилась спать, вместе с ними упал на топчан Кащей из бодрствующей смены, начальник караула заметался по караулке – часовых на посту нет, только два солдата могут связно выражать свои мысли – э! Товарищи солдаты! Кто будет отвечать на вопросы проверяющего? А что будет, если он объявит «караул в ружьё»? Ау? Где ещё один боец из бодрствующей смены?

– Он ушёл за ужином…

– Какой ужин? Машина ещё не приезжала!

– А кто об этом знает? Ушёл за ужином…

– Кто будет говорить с проверяющим?

– Индеец…Как тебя звать?

– Уладжун.

– Во! Ула…жмун…мун всё знает, праильно?

– Так точна!

– Маладец!

Проверяющий оказался бодреньким живчиком, обошёл всё караульное помещение, позвал караульного бодрствующей смены.

– Обязанности часового.

Уладжун глубоко вздохнул – ох – ох, ох, часовой запрыщэно…спат – сыдэт, прыслонялся к каму – ныбуд, прымат от кого – то, и пердават каму – то эти самые…как будэт културно сказат…срат и ссат?

– Естественные надобности.

– Точна! Эбстэствынны понадобасты!

– Достаточно! Я вижу, что ты знаешь. А где второй караульный?

– Жрать.

– Чего «жрать»?

– Ушол. Жрать.

– Не понял, что значит «ушол. жрать»?

Начальник караула пришёл на помощь идейному потомку жителей лаконики – он пошёл за ужином.

– Ааа,понятно. Ладно. А чего это часовые не звонят? Они же должны с каждого грибка отзваниваться?

– ?!

Проверяющий подождал двадцать минут, и уехал, не дождавшись моих звонков, я не мог позвонить, потому что спал в сушилке, выполняя строгий завет нового командира роты.

Каждое утро в роте начиналось с зарядки, Бейвнос лично выгонял всех из казармы, и строго следил за проведением зарядки, Мамон был историческим оптимистом, поэтому доверял проведение зарядки сержантскому составу. По утрам мы выгоняли молодых на зарядку, и совершали неторопливую прогулку, сопровождая её утончённой светской беседой на философские темы, эдакие перипатетики в кирзачах.

– Я выхожу короче на остановку, никого! Один сморщенный дятел в шляпе, и больше никого! Я грю, слышь! Во скока автобус? Он грит – в пять! Я грю – закурить дай! Протягивает сигарету, хорошую, с нипелем. Я грю – деньжатами помоги, в отпуск еду, голяк на базе. Он достаёт трясущимися куриными лапами лопатник, и начинает искать купюры помельче…Короче! О чём я ни попрошу – всё делает! Не к чему придраться! Ну, сука, увёртливый гад, как его подловить?

– Как?

– Я нашёл выход!

– Какой?

– Я ему грю – дядя, ты в армии служил? Ага, гворит, служил. А как у вас с там с пидорами было? До сих пор балуешься? Или бросил? Вилка! Признаёшься что бросил, значит, ты – бывший пидор! А если не бросил, значит, ты –и сейчас пидор!

– Ну и…?

– Дядя затрясся, блеет, мычит…

– А ты?

– А я ему в грызло – на! Пидорюга, не отвертишься!

– Отоварил?

– А как же! Котлы снял, во – смотри, нравятся? – Мамчик закатал рукав афганки, продемонстрировав золотые часы – видал сасун?

– Не видал, и не сасун…

Откуда – то сбоку появился мужчина в ярко – розовом спортивном костюме, хорошо уложенные волосы, холёное лицо, внимательные голубые глаза, он подбежал к нам, и с лёгкой одышкой спросил – почему стоим, бойцы? Почему не бегаем?

– Иди куда шёл, дед – куртуазно вступил в разговор Брешет. КППшник Третьяк сконфуженно фыркнул, и потянул Брешета за рукав, тот отмахнулся – отвали! Пан – спортсмен строго посмотрел на Брешета – хамите, товарищ солдат, представьтесь, пожалуйста!

– Чего? Я? Бл…– Третьяк зажал ему рот рукой, и что – то прошептал на ухо, Брешет, открыл рот, потом закрыл, и стал похож на аквариумную рыбу, тупо выпускающую воздух ртом. Розовокостюмный спортсмен рявкнул – бегом! Быстро! Марш! Все неспешно потрусили вперёд, я медленно пошёл вслед за бегущими – а вас, товарищ солдат, это не касается?

– У меня хронический бронхит, я недавно из госпиталя, у меня освобождение.

– Фамилия?

– Злобарь.

– Запомню. А что это оттопыривает вам штаны, рядовой Злобарь? Достаньте, пожалуйста,… о сигареты! Интересно, получается – бегать вы не можете, а курить можете?

– А я не затягиваюсь.

– Я всё понял – обладатель гламурного костюма рванул вслед за бегущими, невежливо повернувшись ко мне спиной…

– Алло, Соня? Здравствуй, это Злобарь.

– Здравствуй, зачем ты звонишь мне? После того, что ты сделал с несчастной Витой, ни одна честная девушка не должна с тобой разговаривать, если ты рассчитываешь ко мне подкатить…

– Да нет, я не собираюсь к тебе «подкатывать», я по другому поводу звоню, ты помнишь наш разговор о твоём будущем?

– Ну,…помню, а что?

– В субботу приезжает мой дядька…

– Очень рада за тебя, а мне то, что с того, что приезжает твой родственник?

– Он работает продюсером на канале моего папаши, если ты хочешь, я могу договориться с ним о том, чтобы он тебя прослушал, если конечно, ты действительно этого хочешь.

– Я..я…а что надо делать?

– Спеть песню, станцевать, декламировать стихи, показать своё умение держаться перед камерой…

– Мне надо подготовиться?

– Сонечка, если тебя устраивает волшебная, брызжущая весельем жизнь прапорщицкой жены, увлекательно проводящей время в ГДО и видеосалоне, пьяный муж в засаленной портупее, целлюлитные, распухшие жёны других прапоров, постепенная утрата человеческого облика, грязные орущие дети, если всё это – твоя мечта, тогда давай закончим этот разговор, и попрощаемся…

– Нет, нет, я не хочу жить в военном городке, меня уже воротит от этих рож, видеть их не могу…

– В субботу приходи часикам к десяти к третьему КПП…

– К третьему? Зачем? Он что, на КПП меня слушать будет?

– Нет, конечно, поедете в этот ваш культурный центр…как его…»Золотой прапор», там и видеосъёмка, и эстрада, не в гостинце же ему тебя прослушивать, правильно?

– Ну…да,…а он ко мне приставать не будет?

– Сонечка, открою тебе секрет, который известен всем, на телевидении работают гомосексуалисты и евреи, так вот, мой дядя – не еврей, понимаешь?

– Ааа, да, кажется да…

– Отлично, ну, пока!

– Пока! Слушай, а тебе это зачем надо? Зачем ты мне помогаешь? У тебя какие – то планы по отношению ко мне, да?

– Нет, никаких планов у меня на тебя нет.

– А зачем тебе это надо? Он тебе платит за это, да?

– Нет. Просто не могу видеть, как ты здесь чахнешь, а как представлю, что тебя обнимают мохнатые прапорщицкие руки – брррр! Аж передёрнуло! Ты достойна большего!

– Ты такой благородный! Прямо этот …как его …у Достоевского был в книге…

– Князь Мышкин?

– Да! В общем – идиот! Во!

– Ну, спасибо Сонечка, ладно, пока, и ещё…ты пока о прослушивании никому не говори, а то начнут судачить – актрисуля, то сё – ну, ты понимаешь? Заранее не надо об этом извещать.

– Никому? Даже маме?

– Даже маме! Потом скажешь, когда выступать начнёшь, хорошо?

– Ну,…хорошо.

– Счастливо!

– Пока!..

– Алло, Ильяс, брат, как дела?

– Отлично, как у тебя?

– И у меня тоже. Я насчёт посылки, в субботу, в десять, третье КПП.

– Красавэц! Мне как раз бабки нужны, срочно, очень вовремя! Как там насчёт предыдущей? Всё тихо у вас?

– Всё в порядке, насчёт денег я позже позвоню, хорошо?

– Хорошо! Жду звонка!..

Пятница началась со строевого смотра, в тот момент, когда мы привычно сделали «равнение направо» на плац вышел холёный пижон, встреченный нами на зарядке, но на этот раз не в розовом спортивном костюме, а в мундире полковника.

– Кто это?

– Дуровец, новый командир части…

Сзади тихо заматерился Брешет – а я ему чуть в торец не заехал, сука…

– К торжественному маршу, повзводно, на одного линейного дистанция…

Мы чеканили шаг мимо нового командира, я (как и положено старому) шёл в предпоследнем ряду, как только мы прошли мимо Дуровца, тот вскрикнул – Злобарь не поёт!

Я громко выругался – ёбаны в рот!

– Что вы сказали, товарищ солдат?

– Я говорю, что пою во весь рот!

– Ааа, а то мне другое послышалось. Ты не пел!

– Чтоб у тебя жена храпела!

– Чтооо?

– Я говорю – половина роты не пела!

– Гм, рота охраны – пройти с песней ещё раз!

Длинный, нескладный Выдирайло, подбежал ко мне, нелепо вихляясь – Злобарь! Ты хотя бы рот открывай, он не отстанет!

Мы браво промаршировали мимо нового командира, я несильно открывал рот, изображая пение.

– Злобарь не поёт!

Выдирайло затряс веснушчатыми щеками – ты чего? Жену его оприходовал что – ли? Чего он прибодался?

Я недоумённо пожал плечами. Во время третьего прохода Дуровец подбежал ко мне, и, сделав ладошку кульком, напряжённо прислушивался к моему пению, пришлось простонать – взвейтесь соколы орлами…

– Чего так тихо поёшь? Еле – еле…

– Хронический бронхит, товарищ полковник!

– Помню – помню, рота охраны возвращайтесь в расположение.

Выдирайло недобро улыбаясь, поманил меня пальцем.

–Иди сюда. Талантливый ты парень, Злобарь. Умеешь наживать себе врагов. Если честно, то я тебе не завидую, тебе осенью на дембель, что – то подсказывает мне, что уедешь ты отсюда после того, как Ельцин звякнет новогодним стаканом об экран телевизора.

Я решил вздремнуть перед заступлением в караул, прилёг, как только блаженная нега стала охватывать меня своими цепкими руками, со стороны качалки раздались громкие крики, затем громкий топот ног – вниз! Вниз! Он ещё жив!

– Чего там?

К моей кровати подошёл Мамчик, он с трудом сдерживал радостную улыбку.

– Чего ты такой счастливый?

– Всё!

– Чего «всё»?

– Пиночет «всё».

– А поточнее?

– Упал вниз из окна качалки.

– Как это? Он чего на подоконнике гантелями размахивал, птичек сшибал?

– Ублюдок готовился к дембелю, загорал на подоконнике, я говорит, приеду к своей девчонке шоколадным, гха – ха, приедешь сука, только горизонтальным, хы – хгы!

– Ух, ты лютый, злопамятный ты тип Мамчик, уж, сколько времени прошло, а ты всё помнишь, кто прошлое помянет – тому глаз вон…

– А кто забудет – тому оба!

– Так это ты его…?

– Что ты, что ты! Несчастный случай, человек не рассчитал, и выпал из окна третьего этажа, какое несчастье, а ведь он должен был уволиться через неделю, ай – ай! – Мамчик лицемерно почмокал обветренными губами.

По взлётке бежал дневальный, Мамчик окликнул его – чего там?

– Да ничего, жить будет!

– Так он чего – живой?

– Да, подумаешь, с третьего этажа упал, здесь невысоко.

– Стой блядина, сюда иди, чего он сказал?

– Да ничего, мычит только, наверное, дураком останется.

– Ладно, вали отсюда.

– Чего – то ты разнервничался Мамчик, опасаешься Пиночета? Чего он должен был сказать? Назвать того, кто помог ему полететь?

– Иди ты…– Мамчик раздражённо взмахнул рукой, и ушёл в сторону канцелярии.

26.

– В связи с событиями в Москве, сегодня заступаем в караул с усилением, понятно? Понятно.

Мы сидели в Ленинской комнате, и ожидали развода, на экране телевизора догорал чёрно – белый дом правительства. Камера выхватила лестницу, с обеих сторон которой, скрестив руки на затылках, стояли защитники Белого дома, откуда – то появился отчаянно храбрый гражданин, который начал героически наносить безоружным, стоящим к нему спиной людям неловкие удары, тычки, отвешивать оплеухи. Сидящий перед телевизором капитан радостно засмеялся – так им! Красно – коричневая сволочь, коммуняки херовы, всех расстрелять! Не вижу среди пленных Руцкого и Хасбулатова, где они? Этих двоих повесить прямо перед входом в дом правительства, и не снимать трупы до Нового года, в назидание остальным ублюдкам!

Демократически настроенный капитан оказался нашим начальником караула. Он продолжал радоваться победе демократии и за ужином, азартно поедая сечку, он оживлённо размахивал руками, и увлечённо митинговал – вот теперь заживём! Запретим компартию, поднимем экономику, построим правовое государство, уничтожим ядерное оружие, сократим армию, Россия станет ведущей, демократической мировой державой! Мы проведём люстрацию, привлечём к ответственности всех, причастных к сталинским репрессиям, вычистим эту гулаговскую сволочь из государственного аппарата, распустим КГБ – оно нам не понадобится, поскольку Россия вольётся (наконец – то!) в цивилизованную семью народов, откроем границы – нас ждёт процветание! У нас огромный экономический потенциал, тупые коммуняки не умели управлять экономикой – наштамповали танков, а бабских прокладок производить так и не научились, да чего там прокладки – джинсов нормальных нет! Мы создадим новую экономику – экономику знаний! Мы…

– Кгхм, прошу прощения, можно спросить, товарищ капитан?

– А? Ну давай.

– Кто создаст новую экономику?

– Наши выдающиеся экономисты – Гайдар, Абалкин, Шаталин…

– Это случайно не тот Гайдар, который возглавлял отдел экономики в журнале «Коммунист»?

– Тот самый, Егор Тимурович.

– Тот самый, который десятилетиями воспевал преимущества плановой экономики перед рыночной, а теперь рассказывает о преимуществах рынка по сравнению с плановой экономикой?

– Да.

– Действительно выдающийся, и самое главное – очень, очень принципиальный экономист. А Шаталин, это какой Шаталин, тот который автор «500 дней»?

– Да.

– Действительно, это свежие лица, с очень – очень нестандартными идеями. Успех реформ неминуем!

– Мне кажется, или я слышу нотки сарказма?

– Я очень серьёзен, никакого сарказма!

– Да что ты об этом знаешь? Мальчишка! Ты какого года – семьдесят третьего? Что ты знаешь об СССР? О привилегиях партноменклатуры? Об этих зажравшихся рожах? То ли дело Борис Николаевич – титан! Боец! Не побоялся бросить вызов системе, и победить! Вот при ком точно не будет никаких привилегий! Скромный, умный, обаятельный, интеллигентный – настоящий демократ!

– Бесспорно! Вы полностью правы, привилегии – абсолютное зло! Главная причина всех наших несчастий! Борис Николаевич умеет с ними бороться! Он подержал за хвостик дохлую рыбку в универсаме, прокатился в трамвае в сопровождении журналистов, и все сразу поняли – этот смелый паренёк не допустит привилегий! Беспощадная борьба! До полного уничтожения всех, кто недоволен привилегиями!

– Нет, ты всё – таки издеваешься надо мной! Ты красно – коричневый! Злобствуешь, потому что твоих дружков постреляли сегодня, я прав?

– Вот типичная манера: навесить ярлык – «красно – коричневый», вам так проще, правда? Если вы чего – то не понимаете – шлёп, налепил этикетку, и всё встало на свои места! Жизнь не так проста, как кажется, она ещё проще…

– Ты о чём? Ты же коммуняка! Или нет? Я не понял…

– Об этом я и говорю,…значит, демократию строите, а кто у нас демократ? Кто будет строить?

– Как кто? А Ельцин? А Сахаров?…

– Мой папаша – царствие ему небесное (если помрёт когда – нибудь) работал с Ельциным в Московском городском комитете партии, он уже тогда был демократом, и нещадно увольнял секретарей обкомов, искусный руководитель, я бы сказал – изощрённый! Сегодняшний расстрел всенародно избранного парламента, характеризует его как ярко выраженного демократа, весь цивилизованный мир рукоплещет, Конституционный суд тоже поддержал, и квалифицировал его действия как «государственный переворот».

– Откуда ты об этом знаешь?

– Каждый вечер мы смотрим программу «Время» – спасибо родному командованию!

– Верховный совет препятствовал демократическим реформам…

– За что был очень демократичненько расстрелян!

– Не надо передёргивать, в здании Белого дома собрались фашиствующие молодчики с оружием в руках, они угрожали стабильности и порядку…

– Товарищ капитан, вы не на митинге…

– Кстати, многотысячные митинги свидетельствуют о всенародной поддержке курса, избранного Ельциным!

– Гитлера тоже поддерживали миллионы, ни о чём эти митинги не свидетельствуют, кроме успешной работы теле и радиоканалов, эти же самые люди будут проклинать Ельцина через пару лет…

– Какая гадость – сравнивать Ельцина с Гитлером!

– Вы, конечно же, правы! Гитлер всего лишь поджёг рейхстаг, а Ельцин расстрелял парламент, сравнение некорректно.

– Действия Ельцина позволили избежать гражданской войны…

– Боевые действия в центре Москвы – это не гражданская война?

– Нет! Это подавление мятежа! Ельцин был вынужден это сделать…

– Он же большой демократ – почему не решить проблему демократическим путём, путём переговоров?

– Коммунно – фашисты терроризировали население, убивали милиционеров, действия Ельцина – защита демократии!

– Также, как и роспуск СССР?

– СССР – империя зла, тюрьма народов, его надо было уничтожить! СССР развязал Вторую мировую войну, да – да, захват и раздел Польши вместе с Гитлером…

– Прошу прощения, вы ведь – большой демократ, я правильно понимаю?

– Да! Я – демократ, и горжусь этим!

– Скажите, пожалуйста, почему ваш великий демократ наплевал на волю народа, выраженную в результатах референдума о сохранении СССР? Подавляющее большинство высказалось за сохранение союза, не так ли?

– Результаты референдума можно не учитывать, народ одурманен советской пропагандой, прибалтийские республики не участвовали, да он уже развалился к тому времени!

– Действительно, демократия – гибкая система, взяли и проигнорировали результаты всенародного голосования, чего тут такого? Меня больше вот какая проблема занимает: как построить абсолютно новую Россию в условиях, когда все кадры старые, все бывшие, как вы метко выразились «коммуняки»?

– Это легко, они были вынуждены вступать в коммунистическую партию, принимая эту гнилую идеологию внешне, они отвергали её внутренне, и делали всё возможное для того, чтобы разрушить систему изнутри, поэтому…

– Вы сейчас о ком говорите? О глистах? «отвергали внутренне…разрушить систему изнутри»?

– Это называется диссидентство.

– Глисты – диссиденты? Очень верная метафора, вы просто поэт! Полностью согласен с вами, от этих людей исходит ощутимый запах дерьма.

– Не надо передёргивать! Мы – современники важнейших исторических событий! Мы – строители демократической, не тоталитарной России! Потомки будут гордиться нами!

– Извините, что прерываю ваш митинг, можно мне маленькую ремарочку, меня вдруг озарило, хочу поделиться видением будущего, можно?

– Запад поможет нам кредитами, специалистами, технологиями, Запад заинтересован в существовании сильной, процветающей России! Мы…

– Да – да, «Заграница нам поможет» – старинный лозунг всех напёрсточников, я читал Ильфа и Петрова, простите за эрудицию. Боюсь, что не разделяю ваших радостных ожиданий, я объясню причины. Вы, конечно же, знакомы с теорией вентиляции политических элит великого итальянского политолога Винченцо Панталоне?

– Ну…да, в общих чертах…конечно…

– Правда? Поделитесь со мной, я столько слышал, но нигде не мог найти информацию о ней.

– Ну,…там говорится о том, что элиты …вентили – лируют…

– Как это? Каков механизм вентиляции?

– Ээээ… не помню подробностей…

– Потому что их нет, не было никакого «великого политолога Панталоне», панталоны – это штаны такие…

– Мальчик! Не надо читать мне лекций, да ещё таким менторским тоном, я забыл больше, чем ты знаешь! Ты думаешь, что подловил меня на незнании? Да плевать мне на твои панталоны! Твой тухлый Союз развалился! Пришло наше время!

– Прошу прощения, а мы можем поговорить спокойно, без этих лозунгов? А то у меня такое ощущение, что вы на трибуне, а я, (вдохновившись вашими призывами) должен взбрыкнуть ногами, схватить гранату, и броситься под танк ради идей демократии.

– Все признают, что демократия – самый прогрессивный строй…

– Я не признаю!

– Ну, хорошо, все (кроме тебя) признают, что демократия…

– Стоп! Я уже всё понял. Давайте порассуждаем, что ждёт нас в ближайшие годы?

– Процветание! Экономический подъём!

– Откуда?

– Запад предоставит нам…

– Да – да, извините, забыл.

– Равенство в правах! Не совковая уравниловка со спец распределителями, а реальное равноправие! Торжество общечеловеческих ценностей! Отмена таможенных пошлин и виз, свободное перемещение…

– Простите, что прерываю, есть такой принцип: готовься к худшему, и воспринимай лучшее как должное. Я вижу будущее так: люди близкие к власти сейчас будут жрать, чавкая, толкаясь, срыгивая друг на друга, будут рвать советское наследство на части, урча от жадности и проклиная дряхлый «совок». Когда первый голод будет утолён, часть из них (те, кто поумнее) уедут на Запад, остальные построят себе дворцы, обнесут их заборами, выставят охрану, и будут гадить в шёлковые «панталоне» при любых разговорах о пересмотре итогов приватизации, и пугать всех разговорами о неизбежности гражданской войны.

– Фу, как пошло, откуда такой извращённый взгляд на человеческую натуру?

– Оттуда. Творцы вашей «новой экономики» являются ярко выраженными дегенератами, я использую этот термин в медицинском смысле.

– Аргументы?

– Их есть у меня. Аркадий Гайдар – радикальный революционер, ярый защитник советской власти, тамбовским крестьянам делал «дырка в голова», его сынок Тимур – умеренный консерватор, вице – адмирал, внучек Егор – радикальный либерал, демократ. Вот вам теория вырождения политической элиты в действии: от радикального революционера до ярого либерала. Вывод? К власти пришли ярко выраженные дегенераты!

– Не согласен! Гайдар – интеллектуал, и очень компетентный экономист, и вообще – зачем так огульно охаивать всех? Там разные люди…

– Очень разные, правда есть кое – что общее: все потомки сталинских палачей. Вот увидите, пройдёт время, и они будут визжать, завывать и требовать от всего русского народа покаяния за те преступления, которые совершили их дедушки. Те, кто был наиболее обласкан злобной советской властью, будут гнусаво и картаво орать громче всех, расчёсывать до крови несуществующие язвы, и выставлять себя жертвами режима.

– Какой бред, фантастика!

– Проворовавшиеся демократы дискредетируют сам термин, сейчас на футболе кричат «судья – пидорас!», а будут кричать «судья – демократ!», это слово станет ругательным, и демократами будут называть самых заскорузлых, скудоумных идиотов.

– Это какая – то ахинея! Что ты несёшь? Демократия – высшая ценность, и …

– Посмотрим. Ваш кумир дорвётся до элитной водки, и будет смешить всю страну своими пьяными выходками, его окружение разворует всё, что можно и нельзя, и в обстановке хаоса к власти придёт тот, кто выдвинет лозунг пересмотра приватизации, демократов первой волны будут судить и расстреливать под аплодисменты народа, спецслужбы создадут отдел, сотрудники которого будут заниматься возвращением незаконно приобретённой собственности, в том числе и из – за границы…

– Это же…это гражданская война…

– Сегодняшний расстрел Белого дома – это гражданская война!

– Это ответ на агрессию коммуно – фашистов, этих выродков надо было раздавить!

– Я правильно понял: коммунисты – это запятнавшие себя кровью преступники, которые захватили государство, уничтожили миллионы людей, установили тиранию, и поэтому должны быть уничтожены?

– Несомненно! В точку! Ты сформулировал то, о чём я хотел сказать!

– Это не я. Это малоизвестный австрийский художник Адольф Гитлер, «Майн Кампф».

– А? Да? Ну, неважно, подумаешь…

– Ай– ай, демократы и Гитлер – близнецы – братья, кто больше матери – истории ценен, мы говорим демократы, подразумеваем…

– Опять наврал? Нет такой цитаты?

– Есть, к сожалению для вас…