Лигеметон. Ложный Апокриф

– Только не надо на меня так пялиться. Ты сам виноват! Я не хотел! Меня подставили! Если бы ты выслушал! Ты заслужил! Не смотри на меня так!

В сердцах я ухватился за раму, сорвал со стены столь укоризненно глядящий на меня портрет и уже собирался швырнуть его куда подальше, но так и замер с ним в руках. Сейф! За картиной, на уровне грудной клетки, пряталась квадратная коробочка сантиметров тридцать на тридцать. Я прислонил картину к стене и впал в раздумья.

В принципе, данная находка ровным счетом ничего не значит. Если только там не будет прохода в другой мир, вот тогда – да. Следуя примеру маленькой мисс Лидделл, я с радостью нырну туда. От грехов подальше!

Что молчишь, собрат по несчастью? Объединим силы и сокрушим противника? В ответ эго демонстративно зевнуло, как бы намекая: сам, сам. А я на подхвате.

Итак, в синем углу ринга легковес Джонни Версетти. В красном – из тяжелой весовой категории – электронный кодовый замок с десятью цифрами и двумя крохотными лампочками.

Бой!

По совету тренера (эго), я не стал мудрить и провел самую избитую комбинацию: дата рождения Мортимера. Удар по одной кнопки, другой, еще раз, кисть порхала как бабочка, а пальцы жалили как шершень. При каждой атаке противник выдавал стон-мелодию как на сотовом. Внутри меня клокотала небольшая толика рвения и азарта. Увы, для быстрого нокаута их оказалось не достаточно. Противник играючи отбросил меня на канаты.

Тренер, что посоветуете?

Внутренний голос шепнул еще одну связку ударов.

Я снова вошел в клинч и выстрелил серией под названием: дата основания Лигеметона. Стальной титан непоколебимо перетерпел каждый выпад и даже не почесался.

Тренер, вы уволены. Беру тайм-аут.

– Чего уставился? – спросил я у портрета. – Чем дыру во мне сверлить, лучше бы посоветовал что-нибудь.

Я поднял картину на уровень лица, вгляделся в мазки в поисках какой-нибудь подсказки. Ага, как же. Ни намека. Дырка от пончика тебе, а не помощь, Джонни. С разочарованием, прислонил картину к стене, после чего повернул обратной стороной. Испытывать на себе даже искусственный взгляд Дрейка – уж лучше резиновую пулю в лоб.

Я развернул Мортимера «спиной» и заметил кое-что любопытное. Возможно тот самый глоток свежих сил в перерыве между раундами. В правом нижнем углу тянулась строчка чернильных букв: MCMLXXXIV. И если мне не изменяет память, это римские цифры. Код?! Отчаянно пытаясь перевести буквы в цифры, у меня чуть голова не пошла кругом. Но ведь мы проходили их в школе! Ох, и сколько воды утекло с тех пор. Я просто подзабыл, а стало быть, надо всего лишь подстегнуть память.

– Так. Стой на месте. Никуда не уходи, – бросил я сейфу-противнику.

Сделал медленный вдох-выдох, закрыл глаза и отправился в дальний вояж по закоулкам памяти. В текущем положении пять минут или три часа погоды не сделают.

Книгу со всей информацией, что мне известно о римских цифрах и Риме в частности (современном и древнем) я сотворил буквально щелчком пальцев, а вот чтобы ее прочесть, – воспоминания столь глубоко затонули, – пришлось солидно влить Силы, но в итоге кляксы таки превратились в слова. И вуаля, экспресс курс по римским цифрам пройден.

Невольно вспомнился недавно нашумевший блокбастер, где главному герою, посредством компьютера, закачивают информацию прямо в мозг. Клац. И ты уже мастер кунг-фу. Клик. И научился управлять вертолетом за каких-то десять секунд. К сожалению, в суровой реальности подобные вещи остаются фантастикой даже для дэймосов. Нельзя научиться чему-то новому, только вспомнить забытое, а если говорить откровенно, лучше нырять в чертоги разума как можно реже и контрдовод здесь простой как пенни: у всякого действия есть последствие.

Я вернулся на ринг. Время реванша. Непоколебимый соперник ждал, не поменяв стойки – все та же глухая защита. Стукнув друг о друга кулаками, попер на него. Без челнока, уклонов или финтов, вошел в ближний бой и… поплыл, словно пропустил настоящий боковой удар в висок.

Отступай! Отступай! – надрывалось эго.

Последовав его указке, зрение сию секунду сфокусировалось снова.

Нападай!

Опять все поплыло. Тут до меня дошло. «У всякого действия…». Ценой возрождения воспоминаний стала дальнозоркость. Бросив взгляд на кнопки, в глазах запекло, словно под веки засунули жареных креветок в чесночном соусе. Все цифры слились воедино. Сам виноват. Первый начал грязную игру. Ну и пусть! Джонни Версетти не лыком сшит.

Я согнул локоть, зафиксировал второй рукой запястье и на одном протяжном выдохе на короткой амплитуде ткнул по болевым точкам противника: один, девять, восемь, четыре. И забери меня Батна! Не сработало! Противник злорадно показал красный огонек, точно высунул язык.

Должно быть, это просто-напросто дата написания картины и не более. Но почему в таком случае именно римскими цифрами? Если оглядеться, Дрейк питает …питал слабость к древнеримской культуре, а значит даю голову на отрез, ключ от сейфа связан с древним Римом, то есть теме в которой я плаваю как страус в воде.

Да уж, Псарь все продумал, стоит отдать ему должное. Псарь… в голове, будто в закипающем аквариуме металась мысль и ее никак не получалось кристаллизовать.

В первый раз Мортимера погубила его же псина, а что если ответ опять в ней. Говорят, в одну и ту же реку невозможно войти дважды, но что-то подсказывает (скорее всего – эго), стоит попробовать. Как там зовут его страшилище? Рэтт. А что если перевести имя в цифры.

Щурясь как от песка в глазах, преисполненный надежды, я сжал левую в кулак, расслабил правую и застучал по кнопкам. Восемнадцать, тридцать один, двадцать и двадцать.

Гневу не было предела, когда зловредный красный огонек, в который уже раз подмигнул мне. Пинок ярости вылетел чисто автоматически.

– Поглоти тебя море! – лелея стопу, прошипел я.

Но это точно должна быть собака! Я знаю …знал Мортимера почти ближе всех. «Собака» – все проговаривал я это слово, разглядывал его со всех сторон, словно держал в руке, пока внезапно меня не осенила новая идея.

Не опасаясь подлой атаки, я повернулся к противнику спиной и устремился к шкафу-колоссу. Знания необходимого для решения головоломки в голове было не отыскать. А вот на книжных полках нашелся словарь латинского языка.

Страницы шелестели, пальцы скользили по бумаге. Поставив открытую книгу стоймя на полку, я оттянулся настолько, чтобы получилось все прочитать, а глаза щипало не так больно.

Так, где же ты… собака… Нашел! Canem! Теперь алфавит… Считаем буквы… Есть!

Финальный раунд.

Посмотрим, уложит ли тебя такая длинная комбинация: 3114513.

– Вот так собака! – Сверкнула зеленая лампочка. Противник в сокрушительном нокауте. Щелкнула и приоткрылась дверца.

Вопреки ожиданиям (драгоценности, древние артефакты) внутри лежала кипа бумаг и больше ничего. Взяв верхнюю желтую папку, я открыл ее и не поверил глазам. Досье на Годрика Вортинтона! Психологический портрет главы культа кригеров. Его привычки, какие книги он читает, какие перечитывает, его рутинные дела, хобби (заставившее усмехнуться), какой алкоголь пьет и как часто. Откуда у Мортимера все эти сведения? И на что? Почему он хранил информацию в сейфе, а не в разуме, где, бесспорно, надежнее?

Прислонив папку ребром к внутренней стенке сейфа, я жадно вцепился в следующую. Снова досье на одного из Архонтов. Пиковая Дама, Второй Капоне, Мумия и Умник. В немного выпуклой папки хаосита вместо страниц обнаружился перстень с золотым фениксом на черном камне. Обделили вниманием только Архонта нолов, что не удивительно. Чернобог – самый таинственный сефирот в Легиметоне. Ни имени. Ни описания внешности. Единственно прозвище.

Вдруг в глубине сейфа что-то завибрировало, из-за чего я отдернулся, словно от логовища проснувшейся мурены. К облегчению, то был всего-навсего телефон. Он настойчиво жужжал, призывая взять его в руки. Соблазн и вправду был настолько велик, что я не удержался. Сунул руку, нажал на кнопку и приложил трубку к уху.

– Ну, наконец-то, малыш, я уже устал ждать. – Голос был протяжным, скрипучим и звучал, как будто из туннеля.

– Кто это?

– А ты как думаешь?

Я сглотнул.

– Чернобог?

– А кто ж еще?

Слова растягивались, как вязкая смола. Голос заглушил сердцебиение, но уверен пульс в тот момент был просто дикий.

– Я…так…э-э…

Чернобог пресек мой несвязный бред на корню и изрек:

– Молчи и слушай, малыш, время сейчас ценнее мебели, что вокруг тебя.

Я непроизвольно замотал головой, глядя по сторонам – ни одной густой тени.

– У тебя мало времени. Архонты уже решили поставить тебя к стенке. Бери руки в ноги и лети в Викед парк. Только чтоб без хвоста. Жду тебя. И возьми кольцо хаосита.

– Погоди! – выпалил я, боясь, что он тут же отключится. – Ко мне приставили яростных нянек. Высуну нос и меня тут же согнут в крюк.

– Разве у тебя силенок не прибавилось? Уверен, ты справишься. На кону стоит… многое.

– Не понимаю. Мне нужны ответы. Мортимер копал под Архонтов? Вы сотрудничали? Почему…

– Все ответы при встрече, малыш.

– Почему бы тебе просто не забрать меня отсюда при помощи «дрифта»? Используй веритничество!

– Чтобы Архонты смекнули, что тебе помогли сбежать нолы и накинулись на мой культ? Такого удовольствия я этим индюкам не доставлю.

– Объясни хотя бы…

– Время, малыш, время! Не трать его. При встрече все тебе выложу на блюдечке. Действуй!

Потопи меня шторм! Я только что разговаривал с самим Чернобогом! И он пообещал, что ответит на все вопросы. Стойте. А вдруг это ловушка? Нет. Ловушка – это то, где я сейчас, а Чернобог – даже если он не тот за кого себя выдает – моя спасительная шлюпка.

Я достал из пакетика перстень, сунул во внутренний карман помятого пиджака, сгреб все папки, положил их на стол, закрыл сейф, повесил картину на место и стал соображать, что дальше.

Первым делом решил разобраться с досье, а именно, прочитал каждое от корки до корки, таким образом, отксерокопировав их у себя в уме.

Следующей дилеммой стал вопрос: как пройти мимо двух кригеров?

Тут я пожалел, что не обладаю камуфляжной кожей, как осьминоги. Да оно бы и не помогло. Обонянию кригеров позавидует и овчарка. Кстати, а что если сыграть на этом в свою пользу? Перехитрить их. А как? Ноль идей. Прорваться с боем? Ха! Все равно, что против айсберга выступить со спичечным коробком. Кстати – я взглянул по-другому на окружающие предметы, – вооружиться будет не лишним.

Насколько мне известно Мортимер никогда не питал слабость к огнестрельному оружию, хотя сегодня я узнал о нем много нового и не удивлюсь, если найду в шкафу автомат или бензопилу, или самурайский меч. Надо срочно проверить!

К сожалению клинка японских воинов среди одежды и обуви не отыскалось, однако его заменой – на худой конец – разжился.

Что дальше? Выскочить за дверь и напасть? Не годится, нужен эффект неожиданности…

Спустя четверть часа созрел настоящий план, который я с тремором в руках принялся воплощать.

Надел пальто из овчины (слишком холодно разгуливать по улицам в одной потной водолазке да пиджаке; да и ненужное внимание привлекает), потом бросил все досье в урну, подпалил зажигалкой и поставил слева от двери. Пока листы разгорались, приник к стене справа. Дым еще толком не расплылся, а звериный нюх сторожил безошибочно уловил новый запах.

Дверь распахнулась, субтильный кригер с рыком переступил порог и замаячил глазами по комнате.

– Какого? – уставился он на чахлый костерок.

На миг я представил, что его мозжечок – мячик для гольфа и со всего размаху заехал по нему клюшкой. От неожиданного удара он рухнул, как срубленное дерево, уткнувшись лицом в дымящую урну.

– Кайл! – послышалось из коридора.

Как сказал Чернобог: «время ценнее мебели Дрейка », поэтому без лишних движений я коротко замахнулся импровизированным оружием и врезал второму снизу вверх по шарам. Знать не знаю, была ли на нем ракушка или он сам по себе такой крутой, но удар крепыш выдержал.

Он схватил клюшку – руки у него были длинные как у гиббона, причем не менее сильные! – держал я крепко, Крепыш дернул на себя и мои стопы буквально оторвались от пола – я выпрыгнул из номера.

В перетягивании соревноваться не было времени, я разжал ладони, кригер подался назад, потерял равновесие и, воспользовавшись шансом, мое тело торпедой метнулось в конец коридора к лифту.

– Джонни, что же ты творишь? – медленно приближаясь, прошипел Крепыш.

Ненавижу, когда незнакомые сефироты называют меня по имени!

– Захотелось подышать свежим воздухом, – парировал я, пятясь спиной к лифу.

– Исключено. На твой счет даны четкие указания. – Крепыш шагал по пятам.

– Может, договоримся?

– Исключено, – как заведенный повторил он и, подтверждая слова делом, согнул клюшку как тростинку и бросил через плечо.

В его взгляде читалось, что позвоночник мой ждет не менее плачевная участь. Что же делать? (Кажется, за сегодня я уже раз сто задал себе этот вопрос.) Что я могу противопоставить изогнутым когтям пепельного цвета, которые с легкостью пересчитают мне все позвонки? У дэймосов нет боевых заклинаний! А значит, будем отбиваться тем, что есть!

Озон теснил мел, лаванда боролась с гарью.

– Что здесь происходит?!

Кригер крутанулся на пятке и уставился на Фламинго.

– Комиссар? Я… он…

– Я требую отчета! – гневался Вортинтон.

– Так точ…– И тут до крепыша дошло, что перед ним иллюзия.

Он полоснул по «живому кошмару» когтями-кинжалами и образ беззвучно растаял.

– Это будет стоить тебе ребра, дэймос.

Кригер начал полноценную трансформацию, а я – вливать как можно больше Силы в другое заклинание. Когда по полу чиркнул тонкий львиный хвост без кисточки, бейсбольной подачей я метнул «корону Фобоса» в косматую морду. Подошвы крепыша в тот же миг приросли к полу, а сам он, кажется, перестал дышать, а я, не мешкая, бросился в конец коридора и долбанул ладонью по кнопке вызова лифта. Ради всех святых и грешников, поднимайся быстрее!

Пока спасительный лифт, как скалолаз покорял этаж за этажом, Крепыш выплескивал ярость, которая физически проявлялась в виде ежесекундно удлиняющихся клыков и серой шкуры в верхней половине тела.

К слову, мое тело тоже претерпевало изменения: открылись все поры, выплескивались флюиды страха, скользкий пот выступил на ладонях, поблескивал на лбу и щипал подмышки, нещадно не хватало воздуха, сердце колотилось о грудную клетку, точно скумбрия, выхваченная из воды.

Глаза кригера метались во все стороны; рубашка, расстегнутая у ворота начала рваться, шея бугрилась веревками вен, он не мог пошевелить и зазубренным когтем, тем не менее, превращение продолжалось и, без всякого сомнения, когда оно достигнет апофеоза, заклинание растает.

Осталось пять этажей… Ручищи кривые как турецкий ятаган покачивались вперед-назад…Четыре – мощный хвост кенгуру принялся выстукивать изрезанный ритм… Три – я мысленно стукнул себя по лбу осознав, что если раньше три заклинания подряд мне было не по чину, то сейчас Силы внутри бурлит столько, что всякое море по колено… Два – на голове кригера раскинулся красный, пилообразный гребень, похожий на петушиный. При одном только взгляде на него закололо в глазах. Таким можно выпотрошить или трепанировать череп… Один – с волчьей скоростью Крепыш набросился на меня с выставленными вперед когтями и получил циклопических размеров ментальную волну «живого кошмара». Страх пронзил его точно заряд электричества, что позволило выиграть еще одну каплю столь жгуче необходимого времени.

– Таби? – Он замер всего в паре метров.

Меня закрыла босая девочка лет двенадцати в синем платье, синих туфельках и ленточкой в темных волосах.

«Дзинь». Лучше поздно, чем никогда – лифт прибыл.

– Почему братик? – пропищал тоненький голосок. – Почему ты не встретил меня тем вечером?

Крепыш моргнул, и девочка изменилась. С изодранного платья – скорее клочка вымокшей до нитки чумазой тряпицы – обильно капала вода. Гусиная кожа стала бледной-бледной, тоненькая синяя шейка – сплошь в порезах-крестиках, а в засаленных всклокоченных прядях таяли комочки грязи.

– Таби…я…водитель получил по заслугам! – заявил в свое оправдание Крепыш.

Искренне не хотелось мешать его воссоединению с сестренкой. Поэтому я плавно шагнул в лифт, оставив кригера беседовать с фантомом тет-а-тет, нажал на единичку, двери лифта почти закрылись – ну еще бы чуть-чуть! – прозвучал «дзинь», который быть может как раз таки и обломал Крепышу рога страха, вследствие чего он тоже заскочил в лифт.

Джонни Версетти – загнанная куропатка. И видимо целый океан Силы не поможет избежать предстоящей боли.

Десять клинков впились в мускулы плеч, мой крик резанул по ушам кригеру, но тому от этого было ни тепло ни холодно. Он поднял меня легко как пушинку и, держа на весу, вдавил в стену. Гребень оцарапал мне щеку, арсенал акульих зубов лязгнул у самого уха:

– Выпотрошу. Заживо.

Меня решили линчевать. Блеск!

Лапищи что есть мочи сдавили плечи – когти дошли до костей, волна болевого шока скоростным экспрессом примчалась в мозг и прежде чем кишки вывалились на ботинки, ваш покорный слуга отправился в объятия Морфея.

…Кажется, меня шлепают по щеке. Лилит, это ты? С трудом я разлепил глаза.

– Гарри?

Я по-прежнему был в лифте, только лежал на полу, уткнувшись лбом в согнутый локоть. Крепыш валялся рядом.

– Архонт, вы в порядке? – с искренней заботой спросил коридорный портье.

– Помоги подняться.

Став вновь прямоходящим, я потрогал живот и плечи – убедился, что все внутренности там, где им и положено быть и ни одной кости не выдрано. Все было в относительном порядке. Плечи превратились в решето, не говоря уже о пальто, пиджаке и водолазке.

– Гарри, как ты? – я кивнул на скрюченного кригера с пеной у рта.

Розовощекий консьерж опустил взгляд, будто пойманный за руку озорной мальчишка, потом наполовину вытащил из кармана шприц. Прежде чем я спросил, он сказал:

– Не спрашивайте, Архонт.

– Что?

– Ну, у каждого свои демоны в голове и…

– Да я не о том. Как ты меня назвал?

– Архонт. – Он хлопнул глазами.

– Та-а-ак, и сколько я провалялся в отключке?

– Минуты две-три.

– И кто за три минуты успел назначить меня главой культа?

– Понимаете, – Гарри опять замялся как шкодливый пацан, – Сейчас вы сильнейший в культе, а одно из непреложных правил Лигеметона (которому мало кто следует!) гласит: уважение к более сильному собрату. Так что, посовещавшись, все дэймосы поголовно признали, что вы наш новый Архонт (от сказанного меня покоробило). И всем по барабану, что там мнят себе другие главы культов. Да, Мортимера мы любили и боготворили, но вы победили его. Каждый дэймос не держит зла на вас и не боится, но уважает. Вашу Силу.

Да уж, столько информации за одну поездку на лифте (даже больше, чем хотелось бы).

– Гарри, в холле есть еще сефироты не нашего культа?

– Нет, Архонт.

Хотелось настоятельно его попросить не называть меня так, но каждая минута на счету.

– Гарри, спасибо. А и окажи мне услугу. Покорми моих рыбок.

– Как прикажете, мой Архонт.

На улице стояла тишина – лишь скрипели собственные плечевые кости да шаркали по тротуару ноги. Все вокруг было мутным, свинцовым как море. Не только в голове, но и на улице. Город наводнил густой как молоко туман. Он появился почти сразу после того, как Псарь отдал Лилит душу и был виден еще через окно пентхауса, однако я не думал, что серовато-белесая дымка настолько сверхъестественно плотная. Явление было до того аномальным, что дорожного трафика (за исключением вечных такси и трамваев) совершенно и след простыл.

Затянуло абсолютно все. Казалось, солнце затерялось по пути к нам. По идее на противоположной стороне почтовый ящик, но его не различить! Видимость метра два. Ни одного размазанного мглой силуэта. Город впал в летаргию. Пустые попросту не высовываются на улицу? Так, Джонни, позже об этом поразмышляешь.

Нахохлившись от холода, ощущая себя как на необитаемом острове, я поднял воротник пальто, лицо им не закрыть, но стало теплее.

Уже собирался вскинуть руку – по привычке махнуть таксисту – как в плечевую кость стрельнула ломота, а вместе с ней в голову мысль: а если таксист окажется нолом? Что тогда? Стоять в раздумьях и дальше – только делать из себя пущего болвана.

Я плыл вместе с туманом, обернувшим меня как плотное одеяло, по Клейборн-стрит и раскидывал мозгами. Когда до Архонтов докатится новость, что я сбежал, сефиротов в городе будет больше чем грибов в лесу после ливня. Все станут меня искать. Все. Кроме дэймосов.

Я спустился в подземку, хотел было вставить в щель MetroCard, но бумажника, который всегда у сердца как не бывало. И каких-то трех долларов в кармане не наскрести. Беспредел!

Пришлось перемахнуть через турникет и вскачь спуститься на эскалаторе, а там впрыгнуть в вагон.

Народу в обеденное время было раз-два и обчелся, но главное, нолами и не пахло.

Пожилая дама глядя на мою налитую красным физиономию и пальто состроила недовольную гримасу. Признаюсь, я и сам от него кривился. Не плечи, а изодранные буйным котом уголки дивана. А вот парню с пухлыми дредами и в наушниках активно отбивающему ладонями ритм по коленям, словно по джембе59 внешний вид любого из пассажиров был явно до лампочки. Лица двух других сидящих напротив скрывали широченные газеты. Судя по их рукам, то были пожилые граждане и возможно даже братья – оба синхронно закидывали ногу на ногу и потом так же меняли их. Выглядело это комично, отчего на лице непроизвольно родилась улыбка. Как же давно я не улыбался.

Скорее всего, кригеры уже очнулись, а значит Фламинго и вся теплая компания в курсе побега и первым делом Бач прикажет нолам рыскать в поисках моей персоны. Хоть меня и ждет встреча с Чернобогом, гарантирую, его сефироты без колебаний донесут обо мне Архонтам. Или Чернобог не допустит того? Нет, еще как допустит. Он же сказал выпутываться самому, не хочет подозрений со стороны других культов.

Я присматривался к тени каждого нового пассажира. Такие разные, черные, размытые, четкие, но что самое важное – обычные. Просто тени. Нолы пока что не следили за мной. Во всяком случае, хотелось верить. А еще хотелось верить, что мне на самом деле ответят на вопросы, которых накопился полный трюм и по правде сказать, в данный момент меня больше всего распирает один единственный вопрос, который не касается ни Мортимера, ни некоего Навьера, что подставил меня (и, кстати говоря, не рассчитался до конца). Я прямо-таки сгораю от любопытства узнать кто же такой Чернобог. И вот в скором времени правда о нем всплывет наружу.

До Викед парк добрался почти моментально (каких-то три станции). Из подземки я выходил то и дело оглядываясь – порой даже принюхиваясь! – высматривая шпиков. На секунду мне показалось… впрочем, сказывается нервное напряжение.

Символичное, кстати, Чернобог выбрал место для встречи. Лет пятьдесят назад Викед парк считался самой криминогенной территорией в городе. Теперь же эстафетная палочка заслуженно перешла к гетто благодаря отморозкам веталам.

Я прошел под аркой со словами: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ВИКЕД ПАРК» снова окунаясь в промозглый туман, а также в воспоминания.

Шел 1934-й. Зеленило лето. Сефироты тогда только-только просочились в ряды власть имущих. Годрик заслужил место комиссара, Пиковая Дама задурманила голову мэру, открылся «Данталион», нас можно было пересчитать по пальцам. Преступность в городе процветала и до нашего появления, но когда мы закрепились на верхушке, сразу же взяли все и всех в кулак.

Самым облюбованным плохишами местом был городской парк, который походил на опасные воды с отъявленными пиратами и, не смотря на девяностопроцентный шанс стать жертвой ограбления или изнасилования, люди бессовестно продолжали заглядывать в парк даже в ночное время. Их, не взирая ни на что, тянуло туда – в самое опасное место в Нью-Гранже.

Рассудив, что зачистка самого живописного места в городе – это отличная возможность добиться расположения пустых, Фламинго «щелкнул пальцами» и выпустил кригеров на охоту.

Парк превратился в муравейник, запруженный двумя видами муравьев: добрыми в синей форме и плохими в черной. Как давали всем знать газеты, синемундирники ловили бандитов «на живца» прикидываясь богатенькими. Тактика возымела успех, полиция живо навела порядок, народ чествовал нового комиссара, а мэр вручил ему медаль за заслуги перед городом. Воцарилась самая долгая за всю историю города идиллия – до самого конца лета. Затем пожаловал сентябрь, а вместе с ним серийный убийца.

Каждая до единой газетенки напечатала на первой полосе навязчивый совет горожанам отказаться от вечерних прогулок по парку, но как мне видится из-за того что написали об этом совершенно все многотиражки и таблоиды, городские приняли новость за очередную утку (газетчики любили, любят и будут любить грешить подобным).