Лигеметон. Ложный Апокриф

– Слышали про русскую рулетку?

– И даже играли пару раз.

– Головой будет пустой, а патронами – заклинания. Кто умертвит его – проиграл.

– А вот это уже интересное кино! – Мик потер ладони.

Сефироты обступили оцепеневшего, чей мир сузился до размеров комнаты, где вскоре смешаются в причудливую палитру резонирующие между собой запахи.

– Кто первый? – Мик опустил до сих пор вытянутые вперед руки горе-грабителя, снял с него клоунскую маску, отбросил ее в сторону.

– Депинпик и Нэнси уже дебютировали, значит дальше по кругу.

Нол наступил на тень пустого – повеяло лакрицей и полынью, – размытый силуэт начал сгущаться точно смоляная лужа, густеть, стекаться в одну точку, вздуваться, приобретать объем. На дощатом полу возникла черная рука с продолговатыми, костистыми пальцами, как у дряхлой ведьмы. Пятерня, царапая пол, встала торчмя и резвее паука-птицееда засеменила к остолбеневшей фигуре с мечущимися во все стороны глазами; вскарабкалась по штанине, по свитеру, повисла на вороте, оттягивая его вниз, всего на краткий миг, а затем резким движением вцепилась в глотку точно ночная летучая бестия кровопийца.

Раз, два… тень душит тебя…

Задыхающийся не закричал. Не смог закричать. Он издал звук, словно подавился колпачком от ручки. Связкой колпачков. Глаза закатились, на шее набухли вены, лицо побагровело, налилось жаром и защипало, точно в него выстрелили солью из ружья. Еще секунда, еще миг и сознание уплыло бы в забвенье, но Бач разжал собственную ладонь – «ведьмина рука» задымилась чернотой, будто сигарилла Депинпика, после чего рассыпалась прахом, оставив на память о себе лишь раскаленный отпечаток на коже.

Три, четыре… невольник одной ногой в могиле…

На указательном пальце Рагнара вытянулся мутноватый коготь, не уступающий по длине пальцу «ведьминой руки». Без замаха, без запаха гари и мела, без свиста, у истощенного лица с потухшими глазами пронеслась «бритва». На черном ботинке скованной ноги заблестело несколько красных крапинок, а рядом с ними – похожий на пельмень нос. Колени стукнулись о сгнивающие доски.

Пять, шесть… кригер хочет тебя съесть…

– Кажись «поцелуй Кали» и «корона Фобоса» хиреют, – заметил дэймос.

– Мик, не одолжишь револьвер нашего долгомученика?

– Ты же сам сказал, ток заклинания.

– Пули мне не нужны.

– Какая интрига! Ну лови.

Некрос небрежно бросил хаоситу оружие, тот поймал, раскрыл, апатично вытряхнул пять патронов и гильзу из камор на пол, после чего порылся в поясной сумке (даже облаченный в костюм кролика он не расставался с ней) и достал кожаную веревку с медвежьим когтем.

– Чуваш, эту штуку не вставить в барабан, даже если ты попрыгаешь на ней.

Эдуардо приложил оружие к когтю – по серебристому металлу прокатилась бледно-фиолетовая рябь. Хаосит направил ствол в грудь лихорадочно дергающемуся и стоящему на коленях, будто в молитве, страдальцу. Если бы его нос не валялся в пыли, и он не дышал исключительно кровью, наверняка почувствовал стойкий запах чего-то горького. Такой же горький, как и слезы на его посеревшем лице.

Семь, восемь… хаосизм смертоносен…

Эдуардо плавно спустил крючок – револьвер ахнул. В ту же секунду полосатый свитер разодрала невидимая звериная лапа, голова с разинутым ртом откинулась, тело натужилось, повалилось на спину и обмякло.

– Эффектно, чуваш. А теперь гони сюда пушку. Слышь, а еще разок вот так пальнуть она может?

Хаосит вернул оружие так же небрежно, как и получил, потом ответил:

– Быть может.

– Лан, сам как-нибудь проверю. Так, теперь моя очередь. Зацените «тенета Адониса» или как там его.

– Анубиса, – едва слышно проговорил Бач.

Мик принялся напитывать Силой заклинание, но Рагнар положил грузную ладонь ему на плечо.

– Сердце остановилось.

– Чего-о? Забери тебя Батна! Не мог еще чуток продержаться?

– Хаосит проиграл.

Игра в экзекуцию закончилась. Приближенные (за исключением Мика) вернулись к карточной игре.

– Недурно развлеклись, – присаживаясь, сказал Эдуардо.

– Да. Это было классно, – кивнул Депинпик. – Кто раздает?

Это было как варка банана, подумал некрос. Кладешь банан в воду, включаешь конфорку и наблюдаешь. Не догоняешь и залипаешь. Мы повара, а ты банан. Ты – мертвый банан, чуваш.

Девять, десять… некрос воскресит…

Поглощенные игрой сефироты не сразу заметили, кто поставил на стол рядом с Миком кружку.

– Прокляни меня Лилит! – Дэймос выронил сигариллу изо рта.

– Ты сделал кадавера?

Эдуардо потянулся через стол к пустому и тыкнул его двумя пальцами в бок. Тот никак не отреагировал.

– Оно живое? Живое? Мыслит? Говорить может?

– Сейчас в его котелке варится только одна мысля – налить и принести мне амонтияда не разлив и капли. Кстати, кое-кто собирался угостить меня сигариллой.

Депинпик, бурча, протянул одну Мику, но тот с самодовольной миной щелкнул пальцами и сказал: – Принеси. – Кадавер прошаркал к дэймосу, забрал сигариллу и передал хозяину.

– Какой сложности приказы оно может выполнять? – Эдуардо прямо-таки пожирал глазами новоявленного «слугу».

– Полный примитив, – ответил Мик, затем прикусил сигариллу. – Пойти туда, принести вон то.

Кадавер стоял по левое плечо некроса, словно марионетка, подвешенная на вот-вот порвущихся нитях: сгорбленный, лицо оплывшее, стеклянный взгляд, за исключением красного отпечатка пятерни его кожа стремительно белела.

– А как долго оно функционирует?

– Что-что делает?

– Работает. Существует.

– А, ну, не ахти сколько. Пару часов. Может три. Сила ускоряет разложение. Так что если потянет гнильцой, на меня не пяльтесь. Это от него.

– А до какой стадии оно…

– Да хватит об этом! У нас тут игра в покер, а не лекция по танатозису, – ощетинился дэймос. – И лучше убери его, пока он не завонял.

– Куда я тебе его дену?

– Да мне плевать! Лишь бы подальше от меня!

– Дэймос боится мертвецов? – ехидно хмыкнул Мик.

Карлик сдавил карты.

– У-бе-ри его.

– А то что?

– А то обзаведешься еще одной сквозной дыркой. На лбу.

Без движений, пассов или шевеления губ перепонки ушей Депинпика выгнулись наружу. Правое ухо сместилось ниже и стало обращено вверх, а левое наоборот – выше и направлено вниз. Щучий нос сплюснулся. (В отличие от химерии мантика не меняла физических черт, а всего лишь окутывала иллюзией.) Внушение направленное только на Мика заставило его отбивать пальцами по столу быстрый ритм. Некроса не заворожили желтоватые птичьи лапы, торчащие из плеч. Не изменился он в лице и от карканья клюва, что под кадыком. Его сверлили растянувшиеся на все маленькое лицо желтые глаза с черными вертикальными зрачками.

– МакСорли! – крикнул Бач.

– Что такое? – приоткрыв дверь, поинтересовался бармен минуту спустя и, не дождавшись ответа, требовательно повторил вопрос.

– У тебя есть морозилка? И большая, – спросил Мик.

– Насколько большая?

– Вот для этого жмурика.

– Этого? Хм. Прикончили его все-таки. Если пополам сложится, можно попробовать запихнуть.

– Клево. Спасибо.

Бармен махнул рукой и вернулся за стойку.

– Ну, теперь продолжим партию?

Нэнси коснулась пальцем внешней стороны левого запястья, тогда Мик хапнул кадавера за руку и глянул на часы.

– Да. Пора.

Небо тускнело – Госпожа Ночь сворачивала свой черный с синими крапинками саван, уступая место предрассветному плащу Господина Сумерки. Дыхание осенней поры по-хулигански носилось по улицам. Этой ночью город и сам превращался в осень и, возвращаясь в склеп по неизменному маршруту, Мик вдыхал и выдыхал ее, наступая босыми ногами на редкие листья срываемые ветром.

Все еще ощущая вкус амонтильядо, он топал навеселе – руки в задних карманах, – прокручивая в голове сегодняшнюю ночь. По градусу безбашенности она, вне сомнения, недотягивала до прошлогодней ночи (вот если бы трения с дэймосом расцвели вовсю) однако, понимал он, солнце пока что не взошло, и за это время может случиться еще тьма знает сколько всего.

      Так что, с надеждой в сердце, а также квелым привкусом поджаренного миндаля и табака во рту, Мик глядел по сторонам в поисках чего-нибудь занятного и ночь Самайна, естественно, его не разочаровала.

Его внимание привлекли звуки, доносящиеся из приоткрытого окна на втором этаже. Припомнив свои же недавно сказанные слова о том, чем занимаются давно почившие, Мик проказливо улыбнулся, взглянул по сторонам, точно замысливший пакость негодник, заприметил проулок, не освещенный фонарями, перешел дорогу, уселся на холодный асфальт, прижался плечом к пустому, серебристому мусорному баку и закрыл глаза.

Накинув «саван Амат» он тут же поднялся. Точнее поднялся фантом – точная копия – некроса, невидимый и неосязаемый. Мик сразу же повернулся к окну (его доводило до белого каления, когда он видел себя со стороны) и воспарил, плавно и медленно, будто сила тяжести вдруг исчезла.

***

– Фрэнк, да не суетись ты так, – сказал Стив и закрыл дверцу машины. – В четыре утра никогда ничего не происходит. Даже преступники сейчас дрыхнут со своими пушками и девочками в обнимку.

– Ну-ка напомни, какой у вас девиз?

Стив устало вздохнул.

– «Вежливость, профессионализм, уважение».

– А в моем родном городе: «Служить и защищать»! Так что давай служить и набираться опыта, я же вижу, ты зеленый как шпинат.

– Выбирайте слова, офицер, я старше по званию.

– Прошу прощения, сержант, но я двадцать лет горбатился и если бы не проклятущая бюрократия, ходил бы до сих пор лейтенантом!40

– Ну, если поймаешь на горячем банду «сатанистов» или как они там себя называют, повышения все равно не заработаешь.

– Проклятущая бюрократия! И я не этих отморозков-вандалов высматриваю.

– А кого тогда?

– Проблема с памятью?

– Ты про двоих детей сбежавших ночью из дому? Так сегодня ж Хэллоуин! И город у нас большой, – протянул последнее слово Стив.

– Кажется, я что-то слышал или видел, – упорствовал Фрэнк.

– Так слышал или все-таки видел?

– Хочу проверить. Ты со мной?

Стив растянул щеку в грустной улыбке.

– Да, напарник. С тобой.

Двое копов направились к проулку. С виду они походили на отца и сына, однако в разговоре «сын» изображал скорее выжатого как лимон деда, а «отец» – ретивого подростка.

– Кажется, нюх тебя подвел. Здесь ни души.

– Давай пройдемся до самого конца.

Не дожидаясь ответа, Фрэнк достал фонарик и двинулся вдоль высоких зданий. Немного отставая, Стив плелся следом.

– Сержант! Сержант!

– Давай, потише. Не буди мирных граждан.

– У нас труп.

Стив подошел к светящему на мусорные баки напарнику и увидел за ними обмякшее тело.

– Возможно, что и не труп.

– Да ты глянь на него, он же бледен как призрак! Что делать будем?

– Ты же коп с двадцатилетним стажем и не знаешь что делать? Служить.

Стив натянул скрипящие, резиновые перчатки и склонился над телом. Наклонил тому голову, чтобы рассмотреть затылок…

– Что ты делаешь?

…Затем осмотрел пробитую ладонь. Далее оттянул рукава куртки – сперва левый, потом правый, – оглядел чистые запястья.

– Пульс есть? – продолжал спрашивать и не получать ответа Фрэнк.

Стив наполовину расстегнул замок и заглянул под куртку.

– Татуировка. Что это? Рука?

– Рука мертвеца, – прошептал Стив и выпрямился во весь рост.

– Так что у нас тут? Убийство? Передоз? Его точно ограбили. Вон, даже обувь стащили.

– Побереги желтую ленту и нервы.

– А что делать?

– Вызывать подкрепление.

– Подкрепление? – Насторожился Фрэнк.

– Расслабься. Я пошутил.

– В моем городе о таком не шутят.

– Ты не в своем городе. У нас тут другие порядки.

– Паршивые у вас порядки.

– Вы забываетесь, офицер. Снова.

– Прошу прощения, сержант. Все еще жду ваших указаний.

Стив некоторое время буравил взглядом безмятежное тело.

– Сержант?

– Значит так, сначала нужно связаться с диспетчером.

– А потом?

– Припарковаться на этой стороне и погрузить тело.

– Понял, сержант. Будет сделано.

Фрэнк только-только направился к машине, как Стив продолжил:

– Нет. Пойду я. А ты карауль тело. Трогать запрещаю.

– Слушаюсь, сержант.

Свет ручного фонарика на долю секунды погрел спину уходящему, молодому сержанту, а затем снова осветил бледно-синее лицо.

Усевшись в машину, Стив посмотрел в зеркало заднего вида – себе в глаза.

– Двадцать лет в полиции, – фыркнул он. – Если бы ты знал, сколько я «Служу и защищаю». Но ты не узнаешь.

Он нажал тангенту на рации.

– Диспетчер слушает, – прозвучал девичий голосок.

– Код семьдесят семь.

По другую сторону связи повисла тишина.

– Диспетчер слушает, – сказал уже совсем другой, грубый голос.

– У меня некрос в переулке лежит. Точнее его тело.

– Мертвый?

– Не думаю. На руке сквозная дырка от выстрела, но запах танатозиса присутствует. И вот еще что. Я почти уверен, что это Приближенный Мум…Артура Грэма, который пропал лет пятьдесят назад. Свяжитесь с Рагнаром. Жду указаний, прием.

Стив положил руки на руль и принялся ждать. Пять минут. Семь. Десять. Наконец-то рация затрещала и он ответил:

– Прием.

– Рагнара нет на связи.

– А комиссар?

– Оставайтесь на связи, прием.

Тишина тянулась целую вечность.

– Прием. Заберите некроса в участок. Применять силу разрешено.

– Вас понял. Конец связи.

Стив завел мотор и покатил в объезд здания.

***

Железная решетка витрины закрытого магазина ныла и сотрясалась от серии ударов бейсбольной биты.

– Кончай, Сайлас!

– А че такое? Мы ж веселимся.

– Чатман, ну ты-то скажи ему, – обратился Алекс к главарю.

– Прекрати.

Сайлас ряженый в бейсбольную униформу положил лакированную биту на плечо, скривил загримированную как у ритм-гитариста группы «KISS» Звездного дитя физиономию и показал Алексу язык. Тот в свою очередь обнажил пластмассовые клыки.

– Скучно же. Ночь почти закончилась, а мы так ничего отвязного и не натворили.

– У тебя есть идеи? Так поделись! – не отставая от лидера, сказал Алекс.

– А давайте угоним тачку и сбросим ее в реку! Как тебе, Чатман?

– Мне надоел мелкий вандализм, – выдала мумия в грязно-коричневых бинтах. – Пора творить преступления покрупней.

– У-у-у, – затянул Сайлас. Например?

Чатман указал на проулок.

– Видите?

– Какое-то свечение, – прокомментировал Алекс.

– Нет. Это наша судьба, – ответил Чатман.

Убавив мощность фонарика, офицер продолжал светить на вытянутые к нему ноги покойника.

– Ну ты там скоро, Сержант Стив …Будь оно все прок… – бейсбольная бита не дала ему договорить и выронив фонарик, он схватился за голову и повалился на землю.

– Ну ты и хиляк. Даже вырубить с одного удара не можешь.

– Чего? Да я может специально силу удара так рассчитал, чтобы он в сознании корчился от боли!

– Ладно-ладно. А это вообще настоящий коп или ряженый?

– Да какая нафиг разница? Мочить его надо.

– Оставьте его.

– Ты чего? Сам же говорил, пора перейти на новый уровень.

Чатман поднял фонарик и Сайлас присвистнул.

– Это че? Трупак?

– Алекс, пригони тачку.

– Какую?

– Любую. Сайлас, поднимаем его.

– А с этим что? – пнул он копа.

– Пусть валяется. Нас он не видел.

Алекс подъехал на колымаге. Друзья-подельники погрузили тело на заднее сиденье и укатили.

– Давайте скинем его в реку с моста?

– Да ты задолбал! Я сам тебя когда-нибудь с моста сброшу!

– Ладно-ладно. Ну а куда тогда едем?

– Куда? – надавливая на педаль, Алекс посмотрел на Чатмана.

– На наше место.

– У-у-у, – протянул Сайлас.

Десятиэтажное здание без лифта, ни одной двери и никакого освещения. Только голые каменные стены. Вот уже семь лет как строительство больницы для детей страдающих психическими заболеваниями и нервными расстройствами приостановлено и никто, включая родителей этих самых детей, не верит, что здание достроят.

Сайлас вкатил ржавую тележку в комнату с туристическим фонарем на гнилом ящике.

– Фух, ну и тяжелый жмурик. Кстати, зацените, что я надыбал у него в кармане.

– Дай мне, – Чатман выхватил револьвер. Раскрыл. – Голяк.

– Жаль. Могли бы пальнуть в него. Интересно мозги бы вылетели прям как в кино?

Незаметно для друзей Алекс скривился.

– Так че будем делать, Чатман?

– Бери его за…

– Чуваши, не надо меня ни за что брать.

– Какого?! – отпрянул Сайлас.

– Я думал, он мертв! – Алекс отступил за спину Чатману.

– Кто ты, дери тебя, такой?

Оживший мертвец с вернувшимся на лицо румянцем принялся раскачиваться на тележке, как черепаха на панцире.

– Ай! Моя задница! – Он поднялся с пола и потер ушибленное место. – Я Мик. А вы – похитители тел, обломавшие мне пип-шоу41!

– Мы – Заводные сатанисты.

– Очуметь название. Кажись в этом году мода на подобные штуки. Примите в банду?

– Если пройдешь испытание, – почесал стволом под челюстью Чатман.

– Эй, у тебя моя пушка.

– И что?

– Верни.

– Теперь она моя, Дик.

– Я Мик.

– Мик, Рик, Джик, мне плевать.

– Лучше отдай.

– А то что? – повторил Чатман уже ранее сказанные сегодняшней ночью Миком слова.

– А то обзаведешься вот такой сквозной дыркой. На лбу.

– Скорее у тебя появится еще одна.

– Это ты мне сказал?! А ну иди-ка сюда, станцуем твист.

Мик шагнул к Чатману – тот поднял оружие – и вдруг некроса осенило: в револьвере, возможно, еще осталась Сила хаосита. Возбужденный этой мыслью он загоготал как душевнобольной.

– Ты чего? Обдолбался?

Подавив приступ истерии, Мик окинул штрихи красных кирпичей вокруг, освещенные ярким светом три фигуры, глянул на дырявую ладонь и сжал ее в раздумье.

Не обладая рефлексами кригеров или «убеждением» симплигатов, некросу оставалось полагаться исключительно на заклинания танатозиса. Вот только ни одно из них не могло превзойти в скорости выстрел.

– Ты ведь главарь банды, так?

– Ну?

– Давай смахнемся. На твое место.

Чатман снова почесал стволом под челюстью.

– А давай!

– Клево! – потер ладони Мик.

– Проиграешь, будешь моей шестеркой!

– Обломаешься. Я подчиняюсь только одной Мумии. И это точно не ты!

Чатман убрал револьвер за пояс и сразу щелкнул пальцами, обращаясь к подельникам:

– Стол.

– Стол, – повторил Мик, и тоже защелкал пальцами.

– И веревку.

– И веревку.

Спустя семь минут, когда стола с веревкой так и не нашлось, Сайлас поставил гнилой ящик на середину комнаты. Чатман и Мик нагнулись, поставили на него по локтю и сцепили руки. Алекс обкрутил их запястья белым, электрическим кабелем.

– Армреслинг. Клево!

Чатман щелкнул стилетом и стукнул рукоятью по ящику.

– Драка на ножах. Вообще улет! – Мик достал и раскрыл нож Блейка.

– Осторожней, старпер, – подал голос Сайлас. – Перед тобой мастер, владеющий всеми подлыми приемами.

Не успел некрос открыть рот, чтобы сказать что-то колкое в ответ, как Чатман выпрямился и взмахнул ножом. Мик оттянулся, но Чатман потянул их связанные руки на себя и замахнулся снова, нож Блейка тоже рассек воздух. Их напряженные запястья стукнулись и, согнувшись по инерции, чиркнули лезвиями по рукавам курток, отчего рефлекторно пальцы обоих разжались, и ножи брякнулись на пол.

– У-у-у. Вот это зрелище, – Сайлас толкнул локтем Алекса. – Даже круче, чем сбросить кого-то с моста.

Мик и Чатман кружили вокруг ящика, как стервятники в небе вокруг жертвы. Резко затормозив, они продолжали тянуть руки на себя, при этом судорожно поднимая и опуская плечи. Одновременно шагнув как крабы, они наступили на ножи. Их глаза тут же лукаво блеснули, а мгновением позже блеснули клинки в руках.

– Да, сегодня супер чумовая ночь, – продолжая тянуть, выдохнул Мик осипшим голосом.

Конечности некроса ныли от натуги, а дыхалка, почивавшая без дела целый год, явно прогнила. Тем не менее, он ловил кайф от каждого момента. Он жил одним днем. Одной ночью. Ночь принадлежала Мику. Вся его.

– Знашь, чуваш …когда я стану главарем …первым делом …сменю название банды.

– И …не мечтай …старпер.

Не сговариваясь, но все же в один и тот же момент Мик и Чатман отбуцнули ящик и прижались друг к другу. Три-четыре секунды тянулась борьба взглядов, а потом глаза Чатмана остекленели и он упал с загнанным по самую рукоять ножом под челюсть, при этом потянув за собой Мика.

– У-у-у.

– Ты …прикончил его.

– А значит теперь я – главарь банды. Усекли?

Алекс и Сайлас мигом кивнули.

Мик (так и лежащий поверх Чатмана) незаметно вытащил из правого бока перочинный нож Блейка (сразу почувствовал приятное покалывание – рана затянулась) и разрезал сцепляющий руки кабель.

– Так, что дальше, Мик?

– А дальше, – он выдержал паузу, – я покажу вам один фокус. Смотрите не загнитесь от удивления.

В дырявой руке некроса заклубилась тускло-желтая дымка.

– У-у-у.

– Эт еще не все.

Некрос нацелил указательный и средний пальцы на тело Чатмана, оттопырил большой и «выстрелил».

– Пуф!

Заклинание спорхнуло с руки, потекло по диагонали вниз, заползло прямо в ноздри Чатмана.

– Пусть у него вылетят мозги. – Скрестил пальцы Сайлас.

Алекс, кажется, вовсе перестал дышать. А когда Чатман с ножом под челюстью резко приподнялся, у Алекса оборвалось сердце.

Чатман встал и, не моргая, уставился в одну точку.

– Верни револьвер.

Чатман стоял столбом.

– Дай то, что у тебя сзади за поясом.

Чатман выполнил приказ.

– Ты ж это, сделал из него зомбака! Чатман теперь зомбак?

– Кадавер.

– Кто?

– Труп, – ответил Алекс. – Кадавер значит труп на латыни. Так ведь?

Мик уставился на Алекса и почесал стволом щетину.

– А ты я гляжу мозговитый. Скажи мне, – Мик направил на Алекса дуло, – что значит «фиктивный», а?

– Э-э, липовый, вроде.

– Вроде? – Мик взвел курок.

– Да точно. Поддельный, липовый.

– Ясно. – Новый главарь банды убрал револьвер. – Лан, давайте в тачку. Прокатимся.

– А куда мы?

– В место вечного упокоения.

– У-у-у. Будем оживлять мертвяков? Как в том фильме?

Мик пожал плечами, потом сказал:

– Может в следующем году.

Алекс вел машину. Новоиспеченный главарь сидел рядом и затягивался сигаретой, высунув голову из окна. Сайлас облокотился на плечо Чатмана, повернул к тому голову, осмотрел обмякшее лицо и взялся за рукоять.

– Не-не, оставь. Ему так больше идет. У чуваша появился уникальный стиль. Мертвый – это новый черный.

Сайлас отпустил нож и спросил:

– Слыхал о стремном доме в центре города? Давай заскочим туда?

– Не. Там мой кореш живет.

– У-у-у. Вот как. А мы с Чатманом все хотим туда заглянуть, только все никак не напьемся до нужного состояния. Как подходим к стене, вроде и перемахнуть раз плюнуть, но вдруг мандраж нападает.

– Вам пустым лучше туда не соваться, – серьезно ответил Мик.

– Кому? – не понял Алекс.

– Прибавь газу.

Колымага набрала скорость. Алекс следил за дорогой. Мик высунулся из окна и закричал, что сегодня лучшая ночь в году. Чатман – с кожей неистово белого цвета – только и делал, что открывал и закрывал рот как дебил.

– Твою за ногу! – Сайлас хлопнул Мика по спине. – У нас копы на хвосте!

– А? – Мик оглянулся. – Ну и чё с того?

– Чего делать?

– Газу, пацан! Газуй! И престегните ремни. Будет жесткая ночка.

Алекс сжал руль, словно пытался оторвать его.

– Твою за ногу! Они сейчас подкрепление вызовут и нас точно сцапают!

– Не дрейф, чуваш. Ща оторвемся.

Некрос снова высунулся – ветер лупцевал по лицу, вынуждая щуриться, – взял на мушку револьвера полицейскую машину и утопил спусковой крючок. Затем снова. И снова.

– Забери тебя Батна! Лживый хаосит! Чтоб ты прахом пошел!

– Мик, эта колымага не создана для гонок. Нас прижмут.

– Не бзди!

Некрос опять сложил пальцы на манер пистолета, прицелился и бесшумно выстрелил. Желтая стрела пробила шину патрульной машины и та, плавно, чтобы не перевернуться, сбросила скорость.

***

– Ты в порядке? Фрэнк? Фрэнк?

– Ты …ты видел?

– Что?

– Я сначала подумал, этот панк в нас пальнет, а потом он и пальнул. Какой-то светящейся штукой!

– Тебе привиделось.

– Что? Да я двадцать лет на службе и за это время ни капли в рот не брал! Говорю тебе, у него этот…как его…бластер!

– Что?

– Ну этот …лучевой пистолет.

– А, как в «Лунном Голливуде» Каттнера? Тебе почудилось. Из-за удара по голове у тебя помутнение.