Лигеметон. Ложный Апокриф

– Спасибо. Порадовал старика.

– Вы не старик.

– Верни оружие на место и возьми танто33. – Архонт передал рапиру и продолжил: – По владению огнестрельным оружием тебе нет равных, в химерии ты второй после меня в культе, но острые когти и свинец могут сделать тебя слишком самоуверенным, усыпить твою бдительность.

Архонт поймал себя на том, что уже в сотый или тысячный раз втолковывает об этом Приближенному.

– А что если от оружия и химерии нет проку, и даже собственные навыки бесполезны, а ты на волосок от смерти, что тогда делать?

Вортинтон не ожидал от тяжелодума столь длинного, каверзного вопроса и тоже озадачил его ответом.

– Умирать.

– Не понял.

– Я позвал тебя сегодня не ради одного спарринга.

– Я пришел и увидел, что вы уснули в кресле. Решил не беспокоить и пошел сюда. Думал, ничего срочного.

– Не срочно. Но важно. Идем.

Архонт завел Приближенного в маленькую комнатку.

– Я бы сказал: присаживайся, да некуда.

– И даже окон нет. Темным-темно.

– А «взор Фенрира» тебе зачем?

Рагнар хрипло рыкнул и потянулся к Силе, заклинанию позволяющему видеть даже в инфракрасном спектре. «Прозрев», он обратил внимание на начерченный на полу круг с витиеватыми символами и уловил исходящий от них запах – не искусственная дешевая краска, но смешение природных трав, растений и масел. Подобного кригер никогда не вдыхал.

– Я долго подготавливал ритуал. Надеюсь, все пройдет гладко, и ты станешь тем, кто сможет обмануть смерть.

– Я все еще не понимаю.

– Задолго до основания Лигеметона я много путешествовал. Посетил самые разные города и страны. Но лишь два места подарили бесценные знания и новую, иную Силу.

Не знавший ничего о жизни Архонта до момента основания Лигеметона Рагнар ловил каждое слово.

– В Южной Америке я наткнулся на племя йоруба с весьма диковинными традициями. Их религия называется кандомбле. Собираясь в доме под названием терейро, вполне цивилизованные люди поклонялись духам природы: исполняли танцы и впадали в транс, стремясь впустить в свое тело дух божества.

– И у них получалось?

– Думаешь, плясок под звуки барабана достаточно для слияния с божеством?

Рагнар покачал головой.

– Тем не менее, тогда я действительно почувствовал слабое присутствие потусторонней сущности. И мне захотелось изучить эту религию. Кандомбле – мистический мир с глубоким философским знанием, я выучил имена богов, мифы о них и даже научился гаданию на раковинах каури. Но самое главное таинство заключалось в «объединении» с божеством или духом природы. И я преуспел.

– Правда?

– Да. Призвал одного из духов и заключил сделку.

– А как же Лилит?

– Так вот, – Годрик продолжил, будто вопроса и не было, – сейчас ты впустишь в себя одного из духов Ориша. Внешне оно никак не проявится, и роста Силы тоже не жди.

На лице Рагнара явно читалось: что же это даст? Но озвучивать мысль он поостерегся. К его счастью Архонт ответил на невысказанный вопрос:

– Умерев, твоя душа не отправится к Лилит. Духи Ориша «присмотрят» за ней, пока тело не излечится от смертельной раны, будь то отсечение головы, четвертование или сжигание. Смерть обрывает связь души и тела, но духи Ориша связывают их вновь и тогда с помощью накопленной Силы можно восстановить плоть. Разумеется, это займет время. Но такое вполне возможно.

– А что нужно духам взамен?

– Хороший вопрос. Есть предположения, чего алчут божества? Что им можно предложить? Что они примут?

– Не знаю.

– Подумай.

– Душу?

– Соображаешь.

– Надо отдать свою душу?

– Поправка. Отдать любую душу. Именно поэтому я позволил тебе полностью поглотить одного пустого, хоть это и противоречит общеустановленной между культами политике. Но ведь кто не без греха, да? – Вортинтон криво усмехнулся.

– Архонт, – не мог подобрать слов Рагнгар. – Ваше доверие…

– Да, да. А теперь сбрось одежду целиком и встань точно в середину круга.

Рагнар сделал что велено, после чего расположился между зелеными символами лука, стрел и двустороннего топора. Годрик поднял маленькую ступку все это время незаметно покоящуюся в углу комнаты, размешал затвердевшую в ней черную жидкость и двумя пальцами принялся чертить на всю спину Рагнару веве34.

– Не вздумай чесать.

– Понял.

– Ты выучил слова, что я дал тебе месяц назад?

– Да, Архонт.

– Со всеми расстановками в нужных местах и интонацией?

– Да. Я не знал, зачем они нужны, но сделал все как вы и приказали.

– Теперь-то ты прозрел зачем?

Рагнар кивнул.

– Слушай и запоминай. – Годрик вложил в косматую руку танто. – Я назвал ритуал «бог плоти» потому что надо впустить божество в себя сквозь плоть в самом буквальном смысле. Делай мелкие надрезы по всему телу и повторяй заученные слова. И не вздумай использовать химерию, она только оттолкнет духов. Ритуал без сомнения опасен, ты можешь просто истечь кровью, и обратного пути уже не будет. Поэтому не ошибись со словами и вкладывай в каждое движение, в каждый вдох и выдох волю и чувства.

– Какие чувства?

– Уверенность и достоинство. Ты не какой-то там пустой, ты – сефирот и духи услышат тебя. Приступай.

– Вы уходите?

– Это только между тобой и Оришем. – Архонт закрыл за собой дверь.

Рагнар шумно задышал, вентилируя легкие, провел лезвием по ладони. Постепенно грудь, живот, руки, даже лицо покрылись порезами. Ручейки крови развевались, словно река Амазонка медленно струясь вниз по вздрагивающим мышцам орошая начертанные на каменной плитке веве. Кровь лилась безостановочно.

В какой-то момент глаза Рагнара закатились, он вгонял клинок под кожу, поворачивал его, расширяя рану.

В закрытой наглухо комнате затанцевал вихрь, обжигая рыжие волоски на конвульсивном теле. По кровоточащим ушам застучал гром. Пол вместе со стенами завибрировал и кости Рагнара тоже. Духи Ориша откликнулись, проявили присутствие. Кровь запахла рафией35. Раздался короткий лязг металла о камень. Рагнар слегка приподнял руки вдоль тела. Никаких энергетических вспышек, ничто не материализовалось из пустоты. Вот только множественные порезы перестали сочиться, рукава кровавых рек простирающиеся по всему телу буквально застыли, а потом, пульсируя, тонкие ранки принялись втягивать в себя: кровь, запах, Ориша.

Рагнар закрыл глаза, его трясло, он ждал. Ждал полного слияния. И когда бледно-розовые рубцы пропали, а запах растительных масел улетучился, кригер завершил ритуал «бог плоти» гласом:

– Я, принявший в свое тело Ориша,

отныне защищен от истинной смерти,

от гнева стихий, рока, болезней,

ядов и от всех ликов смерти.

Я приму конец без страха,

потому что знаю – я под защитой Ориша.

Да хранит Он мою душу,

пока та снова не соединится с плотью.

Аше!36

НАФС 4

НОЧЬ В ТОСКЛИВОМ ОКТЯБРЕ

Мальчики и девочки всех возрастов, Boys and girls of every age

Не хотите ли увидеть кое-что странное? Wouldn't you like to see something strange?

Идите с нами, и вы увидите Come with us and you will see

Этот наш город Хэллоуина. This, our town of Halloween37

В последний день десятого месяца на закате солнца на улице Хэллуэй с морщинистого дуба, в который двадцать лет назад ударила молния, упал желтый, хрустящий листик. И будто бы по мановению волшебного жезла отовсюду выросли как из-под земли трупоеды, упыри, жукоголовы и гремлины. Они рыскали на каждом шагу, скользили над землей от одного дома к другому, гремели пластмассовыми ведерками, звонили или дубасили в двери, а как только хозяева открывали, раздавалось деловитое и грозное: Неприятность или угощение!

Блейк Найтшед поглядывал из окна спальни на ряженых или разукрашенных в потусторонние сущности детишек, которые смеялись, вопили, дразнились и хвастались количеством конфет переполнявших ведерка-черепа или скалящиеся тыквы. Облокотившись на подоконник и подперев руками подбородок, он раздувал нижнюю губу как лягушка горловой мешок.

Лет пять назад, свято веря, что в эту ночь, возвращаются мертвые, и создания тьмы беспрепятственно разгуливают по земле, он закрывал наглухо окно, баррикадировал дверь, слушал, как стучат в стекло голые ветки, дрожал, и был страшно доволен собой.

В этом году ему стукнуло шестнадцать, что значит гримироваться под зомби или натягивать на себя трико скелета – смехотворная нелепость. У мальчишек в этом возрасте совсем другие увлечения. Однако круг интересов Блейка Найтшеда далеко не соответствовал положенному возрасту…

Подросток отлип от окна и, наконец, вылез из комнаты; каждый шаг вниз по лестнице становился все медленнее и тише. Он не сомневался, что родители откажут, впрочем, за попытку в лоб никто не ударит.

Миссис и мистер Найтшед сидели в гостиной прикованные к телевизору. Он на правом краю дивана, она на левом, а между ними мурчал черный кот с облезлым ухом.

Блейк заслонил телевизор. Кот, встретившись с ним взглядом, выгнул спину дугой, зашипел, соскочил на ковер и устремился прочь. У Блейка волей-неволей дернулись уголки губ.

– Мама, папа.

– Что такое, сын? – Без тени мягкости в голосе спросил отец.

– Я пойду, погуляю с друзьями, хорошо. – Не попросил, а скорее потребовал Блейк.

– Какими друзьями?

– С Келли и Джейсоном.

– Мне жаль сынок, их родители не хотят, чтобы ты с ними водился, – сообщила мать.

– И потом, сын, разве твое наказание закончилось?

– Нет, – снова ответила мать.

– Еще две недели. Но я свихнусь, если продолжу торчать в четырех стенах!

– Надо было думать, перед тем как уродовать тело татуировкой.

– Блейк, это же на всю жизнь, – затянула старую песню мать.

Я должен был родиться прилежной дочерью. Тебе бы этого хотелось, подумал Блейк глядя в унылое лицо матери.

– Иди к себе, не расстраивай маму.

– Ну один раз, только сегодня, выпустите меня. А я потом уберусь во всем доме. Даже на чердаке!

– И не просите, молодой человек.

– Если бы ты закончил семестр хотя бы с одной «четверкой», – запела второй куплет мать.

– Закончу следующий на «отлично» по всем предметам. Обещаю. И запишусь в клуб «любителей чего бы то ни было» или в шахматный кружок, слышишь, папа?

– Напрасно сотрясаешь воздух. Наверх.

– Но мне надо! Детям надо общаться друг с другом.

– Но ты ведь уже не ребенок. Сам постоянно так говоришь, забыл?

Блейк стиснул кулаки, всего на миг.

– Пожалуйста. Сегодня же праздник. Раньше это был наш любимый семейный праздник, помните?

Отец и мать думствовали.

– А может… – начала мать.

Но в тот самый момент на спинку дивана запрыгнул кот и ядовито зашипел.

– Нет, – решил отец. В комнату. Живо.

Блейк прожег взглядом кота и, бухаясь по ступенькам, направился наверх.

– И сними, наконец, эту треклятую серьгу, сколько раз повторять?! – бросил отец вслед. Но Блейк уже захлопнул дверь.

– А мы не слишком строги?

Гладя кота Найтшед старший сказал:

– Он у нас домашний.

– Блейк-то?

– Плутон!

– И что?

– Ухо у него не разодранное, а опаленное.

Мать опустила подбородок и тоже погладила кота.

Белые как кипень тюлевые занавески были задернуты – в комнате стоял полумрак, но сын доподлинно знал, где именно покоится черный кошелек педантичного отца.

Блейк окинул взглядом широченную белую кровать, прикоснулся к сережке в виде черепа и подошел к комоду с зеркалом, бесшумно открыл верхний ящик и достал бумажник даже не глядя.

Обычно он тянул не больше двадцатки, но на сей раз (все-таки праздник), рассудил, что если старик до сих пор не замечал пропажи, почему бы не взять больше? Скажем, долларов пятьдесят?

Переместив «Дядю Сэма Гранта» в карман он скользнул обратно к себе в комнату. Запер дверь и включил тяжелую, агрессивную музыку, но не слишком громко, чтобы родители не заявились с просьбой сделать потише. Откинувшись на черном как их кот одеяле, он пролежал без движения до тех пор, пока часы не пробили десять. Тогда же и затих плейлист.

Блейк встал, приподнял матрас вечно не застеленной кровати, достал сложенную вдвое черную куртку с металлическими заклепками, расстегнул их, потянул за молнию и переложил спрятанную вещь в черную наплечную сумку, надел куртку, взглянул на часы на тумбочке, на дверь и только потом на окно…

Келли и Джейсон проживали на одной улице всего через семь домов (по левую сторону – Келли; правую – Джейсон). Они ждали Блейка у сморщенного дуба.

– Вот он идет, – шепнула Келли.

– Предки не отпускали, – вместо приветствия сказал Блейк.

– Нас тоже, – ответила она.

– Давайте только по-быстрому. А то папа отошлет меня на праздники к деду, если прознает.

– А это так ужасно? – поинтересовалась Келли.

– Да ты знаешь, какой он строгий? Прошлым летом заставил меня час стоять с вытянутой вперед стопой!

– Ты взял, что я передал тебе на хранение?– перебил Блейк.

– Само собой. – Джейсон поправил сползающую лямку рюкзака на мускулистом плече.

– Открывал?

– Ты ж сказал не смотреть.

– Келл?

Они все были ровесниками, но Келли с ее маленьким личиком и длинной косой никто бы не дал больше четырнадцати.

– Келл? – повторил Блейк. – Ты достала, что я просил?

Она сжала черную полоску губ на бесцветном лице, сжала ручки небольшой потрепанной сумки, потом ответила:

– Да. Хоть и не понимаю зачем.

– Увидишь. Ладно. Давайте за мной.

Громадное небесное око следило за ними, освещая им путь. Густой лунный свет бросал отсветы на все вокруг: шершавый асфальт, стены зданий, мелькающие машины и людей, прикидывающихся кем-то другим.

– А куда мы собственно путь держим?

– Скоро узнаете, – продолжил темнить Блейк. – А пока мы идем, расскажу кое-что.

– Страшилку? У меня от них живот болит.

– Надеюсь не про особняк, где живет Высокий Человек и его Соглядатаи? Кажется, я переслушала уже все истории о том доме.

– Это круче любой страшилки.

Келли оживилась, а Джейсон сгорбился еще сильнее.

– В общем, слушайте, – начал Блейк, – сижу я в метро, слушаю музыку в наушниках…

– Постой, так это о тебе? Реальная история?

– Не перебивай, Келл. Так вот. Рядом со мной сидел мужчина в шляпе, он прятал голову в воротник длинного, серого плаща, чем еще больше притягивал взгляды. Вроде бы спит, подумал я. Что тут такого, да? Вдруг в вагоне потух свет, темно хоть глаз выколи, но всего секунды на две-три. Да и мне-то что? Я темноты не боюсь.

– Ты – да, – буркнул Джейсон.

– И вот снова загорелся свет, а этого в плаще ни слуху, ни духу. Исчез!

– В другой вагон ушел, – хмыкнул Джейсон.

– За две секунды? Он испарился, растаял, говорю вам!

– Врешь ты все, – дернул пухлой щекой Джейсон.

– Ты назвал меня лжецом? – прошипел Блейк.

– Ладно-ладно, – Келли коснулась плеча Блейка. – Я верю тебе.

– Это еще не все, – продолжил Блейк. – На месте, где он сидел, осталось вот это. – Блейк полез в сумку.

Келли достала маленький фонарик, щелкнула и направила свет на книгу в черном кожаном переплете.

– А я думал, ты кроме комиксов ничего больше не читаешь, – подивился Джейсон.

– Это не просто книга. – Блейк раскрыл фолиант.

– Что-то ничего не пойму.

– Это латынь? – спросила Келли.

– Сперва я тоже так подумал. Но нет. Нигде я не нашел хотя бы похожей закорючки.

– Шифр, наверное. Может простая стенография?

– Да нет же! Короче я целыми ночами перелистывал страницы, просто пялясь и гадая, что это нафиг такое, пока внезапно не прочел одно слово.

– То есть как?

– Без понятия! Знание само появилось в голове. Затем еще одно слово и еще. К концу позапрошлой недели я прочитал книгу от корки до корки. И знаете, что это за книга?

– Ну? – одновременно спросили друзья.

– Дневник чернокнижника!

Повисла пауза. Потом Джейсон спросил:

– Кого?

– Колдуна занимающегося черной магией, – объяснила Келли.

– Тут написано, как призывать потусторонние сущности, их разновидности и как они влияют на наш мир.

– И ты в это веришь? – приподнял толстые брови Джейсон.

– До жути хочу проверить.

– Проделать ритуал призыва?

– Да, Келл. Именно.

– Ну не знаю. – Джейсон сбавил шаг.

– Да ладно тебе, – сказала Келли и шепнула: – воспринимай все как некую забавную игру, хорошо?

– Пришли, – сказал Блейк, ступая на холодную землю скорби и печали.

«Поттерс филд» – последнее пристанище для костей бедняков и праха тех, чью личность определить не удалось. Но как парадоксально бы это не звучало, неумело сделанные памятники вместе с небольшими склепами все же безмолвно приветствовали троицу подростков. Студеный ветер толкал их в спины, обдувал макушки, кусал за уши и гонял туда-сюда стойкий запах сырости, увядания, смерти. Друзья осторожно шагали среди обветренных надгробий, а также покосившихся крестов не осмеливаясь подходить к ним близко. А при виде мраморной с отбитым крылом надгробной статуи девы так и вовсе опустили взгляды.

– Давайте провернем это в следующий раз, а?

Ранее уверенный Блейк теперь уже задумался над словами Джейсона. Тишина кладбища давила сильнее родительских наказаний.

– Давай, вытаскивай.

Джейсон поставил на землю рюкзак – зажужжал замок.

– Держи, – он протянул Блейку замотанный в скотч шар из газет.

Тот не стал его брать, достал перочинный нож, попросил Келли посветить фонариком и принялся срезать слой за слоем. Джейсон будто держал огромную луковицу, чьи чешуйки падали им под ноги.

И когда Джейсон разглядел, что именно он все это время прятал в углу шкафа, под грудой поношенных кроссовок без шнурков, рядом с коробкой старых комиксов «Байки из склепа», его сердце пропустило удар, а руки дрогнули.

– Он… настоящий? – выдохнула Келли. Свет фонарика даже не поколебался.

– Не сомневайся, – заверил Блейк.

– Где ты его взял?

– А ты как думаешь?

– Ты же не… – Келли сглотнула.

– За кого ты меня принимаешь, Келл? Помните, год назад у миссис Крэндалл сдох кот.

– Черч? – Руки Джейсона затряслись, словно желе на тарелке.

– Да, он самый. Я наведался на задний двор старой карги и выкопал его. Точнее его череп.

– Ты всучил мне такую мерзость и даже не сказал! – Джейсон бросил махонький череп Блейку, после чего вытер ладони о куртку, причем с таким упорством, будто еще чуть-чуть и дыру бы протер на куртке или в ладонях.

– Молодец что хранил, Джей. Объявляю тебе благодарность. Келл?

– Минуту. – Она принялась копаться в сумочке. – Я целую субботу провела у мамы на работе. Думала, она ни в жизнь не свалит на перерыв. – Складывалось впечатление, что по глубине сумочка могла дать фору рядом лежащим могилам. – Но она еще та кофеманка… вот. – Келли наконец-таки достала пластиковый пакет с кровью.

– Супер. Давайте приступим. – Блейк раскрыл книгу.

Для проведения ритуала они выбрали надгробие со странным и в то же время забавным именем: «Мистер Гюлрей». Блейк водрузил на макушку нетолстой плиты кошачий череп (Келли светила фонариком, Джейсон дрожал рядом), потом ножом проткнул уголок пакетика с кровью: красная струйка капнула прямо в самую середину кости, восемь ручейков растеклись в разные стороны – окропили серый камень и сырую могильную землю. Блейк затянул долгий речитатив, который завершил, вонзив нож в кроваво-желтый череп. Подростки замерли в ожидании появления сверхъестественных сущностей.

– Как же так? Почему не сработало? – недоумевал Блейк.

– Ну, мы попытались, – стуча зубами, выдохнул Джейсон. – Попробуем в другой раз. Давайте возвращаться.

– Да, Блейк, пошли, а то я уже замерзла до смерти.

Блейк же неотрывно смотрел на череп с ножом в виде маленького рога.

– Мы где-то ошиблись. Слова верные, я все заучил назубок. Место и день лучше не подберешь. Ингредиенты нужные. …Ведь так, Келл?

Келли поежилась, но, похоже, вовсе не от холода.

– Кровь точно человеческая?

– Э, ну…

– Келли?

– Ну, в общем, это кровь животного.

– Что? Ты же сказала, твоя мама работает в клинике!

– Ну, да. Только это ветеринарная клиника, – потупилась она.

– Просто супер! Ритуал вызова испорчен из-за …чьей крови?

– Собаки.

– Да хватит уже! – вспылил Джейсон. – Мне это надоело! Пойдемте уже отсюда.

С минуту Блейк сурово глядел на Келли.

– Хорошо. Уходим.

Друзья выдохнули с облегчением.

– Но сначала. – Блейк с усилием вытащил из черепа нож. – Я сделаю все как надо.

Он перехватил нож обратным хватом и посмотрел на подругу исподлобья.

– Блейк, ты же не… – Келли начала медленно пятиться пока не уперлась в дверь обвитого плющом склепа. – Джейсон, скажи ему. Останови его!

– Блейк, прикол зашел слишком далеко. – Джейсон положил ладонь на плечо друга и получил рукоятью ножа меж глаз.

– Келл, ты напортачила. Страшно. Напортачила.

Вдруг склеп отворился, скрип походил скорее на визг, будто дверь вышибли изнутри ногой. Келли швырнуло прямо на Блейка (от неожиданности он выронил нож) и они повалились на утирающего лицо Джейсона.

Из беспроглядной черноты повеяло терпким запахом осины. Прозвучали шаркающие шаги. Вслед за тем на лунный свет высунулась половина костлявой ступни с черной штаниной, затем полностью выглянуло обтянутое сгнившей плотью нечто. Чрезмерно отощалое для человека. Скелет.

Шкала жути начала заполняться в геометрической прогрессии. Келли закусила губу и сдавила дрожащую руку Блейка, легкие которого наполнились страхом. Джейсон так вовсе запищал как мышонок.

Живой мертвец взирал на них бездонными глазницами. Он принялся обходить сжавшуюся в единый комок троицу по кругу, неспешно, дергано, словно секундная стрелка по циферблату.

Вот скелет на двух часах – на пальцах появилась плоть. Серая и дряблая точно папирус. Пять часов – в двух пустых, как Мертвое море, глазницах проступил белок. Запах осины усилился. Хрусткий шаг на семь часов – ребра, позвоночник, грудная клетка обросли свежим мясом. Шесть часов – вырвался сдавленный, жутковатый хрип, тянущийся ровно шесть ударов сердца. Когда замогильное нечто достигло девяти часов, раздались три едва слышных вдоха, а на безликом черепе проросла густая копна волос. Жутко повеяло увядшими цветами. Десять часов – бледно-розовая плоть. Десять с половиной – зрачки, ногти, зубы. Одиннадцать – губы, нос, щеки. Одиннадцать с половиной – голая белая кожа. Полночь – вместо боя курантов возглас:

– Забери меня прах! Мик вернулся! Ну как, эффектное появление?

– Ты… – нерешительно прохрипел Блейк, – зомби?

«Зомби» небрежно отряхнул толстый слой пыли с кожаной куртки на голом теле и штанов, потом выдал:

– Бу!

Подростки, сидящие на земле, содрогнулись. А Джейсон даже подпрыгнул.

Мик улыбнулся желтой луне. Исключительно сегодня, в последний день октября, она светила тем самым оттенком желтизны, что и зубы у заядлого курильщика. Зубы Мика.

– Все. Нас сожрут, – шепотком проговорила Келли.

      Мик сделал вид, что обдумывал такой вариант.

– Если кто-то из вас одолжит мне обувь, то – нет. Возможно, нет. – Он пошевелил пальцами ног. – Вот ты, толстый, – Мик защелкал пальцами, – какой у тебя размер?

– С-седьм-мой.

– Уверен? Точно не девятый с половиной?

– Нет, – пискнул Джейсон.

– Жаль. До смерти жаль.

Мик разглядывал подростков, а те его. Затем он перевел взгляд им за спины и заприметил кровавый череп на надгробии.

– Так, так, так. Играете в моднючих сатанистов? Да как у вас только храбрости хватило испачкать плиту моего дружелюбного соседа? Вот сейчас растормошу мистера Гюрлея, и он вам уши откусит.

Подростки втянули головы в шеи, будто сидели на мягких стульях в кабинете директора, а не на стылой кладбищенской земле.

– Ну, чего молчите? Языки Мистер Гюлрей вам пока еще не отхватил. Но ничего, мы это тоже с ним быстро исправим.

Мик двинулся к Келли, Блейку и Джейсону, те прытко вскочили на ноги и кинулись наутек. Да так, что их и след простыл в мгновение ока.

– И что за мелкота пошла? Нет, чтобы конфеты клянчить, так они на кладбищах зависают. … О, зачетная вещица.

Мик надавил большим пальцем на обух – раздался щелчок – и сунул складной нож в карман куртки. Затем повернулся к мистеру Гюлрею спиной, показав тому эмблему с красными губами и высунутым красным языком; глубоко вдохнул запах ночи Самайна, пригладил рыжеватую шевелюру и с упоением произнес в пустоту:

– Забери меня прах! Как же улетно снова размять ноги, чесать языком, хлопать настоящими глазенками, щелкать пальцами (он пощелкал) и дышать. Просто дышать! Каждое пробуждение, словно новое рождение. Ладно, что-то я увлекся. Не стоит терять время – ночь у меня только одна в году. Пора двигать телом.