Территория бреда

– Ну, начнем с того, что мне было довольно сложно тебя перебить, даже если бы я захотел. В прошлый раз, когда мы виделись, судя по записям, ты был намного тише и спокойнее. Когда ты был у меня?

– Примерно два года назад.

– Два года… Если я правильно помню, – у тебя была довольно глубокая депрессия. А теперь я вижу кардинально противоположную картину. Похоже, антидепрессанты подействовали сильнее, чем я планировал, и спровоцировали острую маниакальную фазу. Если бы ты пришел на прием через несколько месяцев, как я советовал, тогда мы бы сразу обнаружили проблему: антидепрессанты давно стоило отменить, нормотимики – назначить.

– Да, но зачем! когда и так все отлично. Таблетки, что вы мне прописали, сделали меня самым счастливым, самым успешным, самым пробивным и общительным, самым энергичным, бесстрашным и уверенным в себе. Если бы не вы, я так и работал бы в магазине одежды и вряд ли когда-нибудь решился что-то поменять. Я считал себя ничтожеством: глупым и безнадежным, а вы подарили мне силу и веру в себя. Теперь у меня все замечательно. Теперь у меня все лучше всех.

– Да, это я вижу. Все отлично, замечательно, лучше всех. Куча сил и энергии, да только временно это все. Ты берешь ресурсы организма в кредит и рано или поздно тебе придется расплачиваться. Я крайне удивлен, что ты до сих пор продержался именно в этой фазе, а не скатился обратно в депрессию, которая неминуемо ждет тебя. Я выписал антидепрессанты на полгода, но, сдается мне, что принимал ты их намного дольше.

Доктор пытался придерживаться роли непредвзятого слушателя, но я все же заметил перемену в его лице и речи. Он явно был недоволен и осуждал мое поведение. Что ж, я пришел, чтобы рассказать все откровенно, несмотря на то, что по этому поводу думает мой психотерапевт:

– Да, я принимаю их до сих пор. Когда срок действия рецепта заканчивался, я обошел, наверное, аптек пятнадцать, и закупился на будущее, чтобы зря вас не беспокоить. Да и отдавать деньги за полноценный прием только ради рецепта, простите, мне кажется, бессмысленно. Сейчас, правда, заканчивается последняя упаковка…

– И ты пришел за новым рецептом? – перебил меня врач.

– Нет, – протянул я. – Во-первых, я не дурак и понимаю, что вы после такого откровения вряд ли выпишете мне еще хоть что-нибудь. Во-вторых, я не считаю, что они мне еще пригодятся. В течение этого времени я столько занимался самосовершенствованием и добился таких успехов, что уверен: теперь мне никакие таблетки не нужны, чтобы быть счастливым. Теперь я сам контролирую свою жизнь.

– Во-первых, – начал доктор, будто парадируя меня, – ты прав, и антидепрессанты я тебе не выпишу. Во-вторых, я рад, что ты так уверен в себе, но, – подчеркнул он, подняв указательный палец, – если те симптомы, что мы видим сейчас, указывают на затянувшуюся маниакальную фазу биполярного аффективного расстройства, то хочешь ты этого или нет, но в скором времени, вероятнее всего, тебя ждет долгая и страшная депрессия, в разы сильнее, чем та, что была на тот момент, когда ты посещал меня в прошлый раз. И вот тогда у нас будет совсем другой разговор, вплоть до помещения тебя в стационар, если, конечно, ты не окажешься там раньше с симптомами острого психоза, – добавил он едва слышно. – Хотел бы я ошибаться, но опыт указывает именно на это. И в-третьих, я бы мог прописать тебе нормотимики, лекарства, способствующие стабилизации состояния при подобных расстройствах, но похоже, этого самого расстройства ты не признаешь и вряд ли согласишь принимать что-либо.

Я покачал головой в знак согласия.

– Так зачем ты пришел? – нахмурился доктор. – Похвалиться историей успеха? Это ты мог сделать и в кругу друзей, да хоть первому встречному в автобусе или за барной стойкой рассказать. Зачем было отдавать деньги за сеанс, который, по-твоему, не стоит даже продления рецепта, в коем ты больше не нуждаешься?

Я улыбнулся, предвкушая самую интересную часть своего рассказа:

– Понимаете… то, что вы сейчас услышали, это лишь правильная версия, известная всем вокруг. История о немыслимой удаче и упорном труде, которую я излагаю во второй книге, но есть и другая сторона: темная, так сказать. Этого я не могу написать и уж тем более рассказать своему окружению, а очень хочется. А раз уж я в прошлую нашу встречу открывал вам свою душу, и мы немного породнились, то я решил, что смогу доверить вам одну тайну. Иначе просто взорвусь. Я же могу рассчитывать на конфиденциальность?

– Конечно, если ты никого не убил, я с радостью тебя выслушаю и сохраню этот разговор между нами. У нас есть еще двадцать минут – ты можешь высказать все, что тебя беспокоит, – с неподдельным любопытством ответил доктор.

– Спасибо, док, вы не пожалеете, – произнес я максимально пафосно, представляя себя МакМерфи в исполнении Джека Николсона. – Как вы помните, долгое время я был в депрессии, что сильно портило мне жизнь, пока не получил от вас рецепт на волшебные таблетки. Принимая их, я обрел сверхспособности. Я стал быстрее, сильнее, умнее, а главное, увереннее в себе. При этом я не стал другим человеком. Я ощутил себя именно тем, кем и должен был всегда быть. Я будто всю жизнь провел в смирительной рубашке, а вы помогли мне ее снять, порвать, сжечь и навсегда обрести свободу.

Как именно к этому пришел, я уже рассказывал, поэтому просто напомню, что дал себе обещание стать всемирно известным писателем. Я шел к этой цели. Старался изо всех сил. Но ничего не получалось.

Я участвовал в литературных конкурсах и марафонах. Размещал электронную версию на различных площадках, звонил и писал в издательства, рассылал свою первую рукопись по почте электронной и физической, распечатав тысячи листов А4. Я был на грани, но ни одного ответа не получил ни от кого. Самое страшное, что я даже не знаю, видели ли мою книгу, или она до сих пор пылится в каком-нибудь подвале, помойке или просто затерялась на почте.

У меня не было больше ни сил, ни желания действовать по правилам – пришлось пробиваться сразу наверх. Я выяснил, что генеральным директором издательства «АиСТ» является Константин Авсеев, нашел его в соцсетях и стал мониторить.

Я просмотрел все его посты, почитал, что пишут о нем в интернете, полистал страницы издательства и понял: Константин идеально подходит для моего плана.

Почему именно он? Все просто: меня заинтересовала его дочь, Лика, довольно известная писательница на ЛитМете, начитавшаяся книг вроде «Атлант расправил плечи» и выступающая против деятельности крупных издательств и, естественно, – своего отца.

Я сделал ставку на ее бунтарский характер и постарался навести на ЛитМете максимально громкую суету, чтобы привлечь ее внимание. Это сработало. А бонусом – немало подписчиков.

Мы стали общаться как хорошие друзья. Сначала я пытался побольше разузнать о самой Лике и добиться ее симпатии, но свою личность она держала в секрете и вела себя довольно холодно, когда я заговаривал о возможной встрече. Зато про отца рассказывала с большим удовольствием и в мельчайших подробностях, умалчивая только имя, полагая, что я не знаю, кто она на самом деле.

Я выяснил, что Константин – ярый фанат здорового образа жизни и чуть ли не ночует в спортзале. Оно из его спортивных достижений – пятьсот отжиманий за полчаса. Обычный человек даже не обратил бы на эту информацию внимания или пассивно позавидовал результату, но только не я. Я должен был доказать себе, что не хуже генерального директора, а может, и лучше. Поэтому поставил цель отжаться тысячу раз и сделал это, как вы помните.

Но главное, что я выведал у Лики – ее отец чаще всего оставляет машину около парка, через который прогуливается до работы в издательство.

Поэтому я стал по вечерам посещать этот парк под видом продажи книг. Некоторые, кстати, я и правда продал. Я надеялся, что Константин меня заметит, но он проходил мимо, не обращая на меня внимания.

Я старался как мог, но никакой реакции не было. Я даже визитки распечатал и раскидывал их повсюду. Пару раз я давал визитки ему, но Константин просто отмахивался.

Тогда пришлось идти на крайние меры. Я взял электросамокат и проследил за Константином до его дома. Потом у Лики аккуратно узнал, во сколько он выезжает на работу.

Недалеко от его дома был интересный пешеходный переход рядом с густой рощей. Тогда уже все зазеленело и сложно было заметить пешехода, пока тот не покажется на дороге.

Я снял рядом квартиру в древнем двухэтажном доме и начал подготовку. Каждое утро я наблюдал из-за деревьев, как Константин на своем белом «крузаке» пролетал мимо. Проезжал он примерно в одно и то же время.

Я продолжал тренироваться и самосовершенствоваться, чтобы набраться решимости.

Нужно было все подстроить таким образом, чтобы Константин сам догадался, что я писатель. Поэтому я купил старый неработающий телефон (кто же знал, что бывшие владельцы его утопили – благо, это никак не повлияло на мое предприятие) и разбил камнем экран, чтобы сымитировать его уничтожение в момент аварии. После столкновения я бесконечно повторял, что мои писательские заметки погибли, на что Константин отреагировал именно так, как я планировал.

Еще я понимал, что мог бы сильно пострадать, если бы машина влетела в меня на полной скорости. Поэтому купил пару мешков цементной смеси, смешал с водой в пластиковом тазике и выложил ночью бугор в виде самодельного «лежачего полицейского». Сделал я это специально за три дня до нашей «встречи», чтобы Константин к препятствию привык и заранее начал притормаживать.

Именно в тот день с утра я сделал тысячу отжиманий, чтобы, во-первых, набраться решимости (адреналин и тестостерон били через край), а во-вторых, чтобы выглядеть максимально потрепанным. После такой физической нагрузки ты становишься бледным, потным, все конечности трясутся, голова кружится. Отличная имитация сотрясения мозга.

Я сначала реально хотел развести пожар в контейнере и бросить туда пластиковую бутылку, но подумал, что такой метод слишком ненадежный и поэтому просто купил петарды.

Я притаился в роще и ждал. Когда увидел, что Константин едет, я зажег петарду и бросил в металлическую банку в кустах. Раздался глухой хлопок, который отвлек Константина на мгновение, и я выскочил на дорогу. Удар, кстати, все же получился неслабый, хоть он и притормозил дважды: одни раз перед пешеходным переходом, потом, когда увидел меня.

Дальше вы все знаете. Я напросился к нему в гости, чтобы разведать обстановку изнутри, а он, видимо, из чувства вины сразу проникся ко мне доверием и решил максимально помочь.

Я немного переживал, что все может испортить факт моего знакомства с Ликой: это выглядело подозрительнее всего, но в итоге, наоборот, сыграло мне на руку. А если мы поженимся, тогда вообще беспокоиться не о чем.

Я улыбнулся и замолчал. Доктор тоже не спешил с вопросами. Он нажал кнопку на стекленном электрическом чайнике, и тот затрещал, подсвечивая воду красным неоновым светом.

Доктор достал два бокала и предложил кофе – я согласился.

– Конечно, тебе бы лучше выпить мяты с ромашкой, а не кофе. Много мяты с ромашкой, – протянул он, насыпая сахар в бокалы. – Шучу, конечно: это не поможет, – улыбнулся он и достал из ящика стола упаковку печенья с шоколадом.

– То есть ты использовал людей, обманывал и подвергал их опасности, чтобы… – начал все же доктор, но я перебил его:

– Подождите. Во-первых, я никого не подвергал опасности. Только самого себя. Меня там вообще по капоту чуть не размазало. Во-вторых, я никого не обманывал. Я лишь сформировал череду событий, чтобы добиться определенной цели. Просто следовал за мечтой. И в-третьих, сейчас время такое. Сейчас никому не нужны великие писатели, художники, актеры, философы или музыканты. Сейчас народ следует за личностью. Неважно, что ты сделал, важно, как ты сделал, как ты заявил о себе, как ты показал себя миллионной аудитории. Но эпатажных личностей и так хватает. Одни деньги жгут или ломают дорогие вещи. Другие, будучи мужчинами, в женских платьях скачут. Музыканты в дурацких нарядах пляшут или вообще голые на сцену выходят. Ругаются и дерутся у всех на глазах. Превышают скоростной режим на дороге, подвергая опасности людские жизни. Употребляют наркотики на камеру и выкладывают это в соцсети. Да всего не перечислить, док. А я всего лишь хотел осуществить свою мечту. Но без всего этого шума. Ведь сначала на мою книгу даже смотреть не хотели. А сегодня она «Бестселлер» и «Хит продаж». Я просто пошел другим путем. Обошелся меньшими жертвами, и все довольны. Вот и все.

– Ладно, предположим, – заговорил доктор после небольшой паузы. – Но ты не боишься, что Константин обо всем узнает? Он явно не дурак. Удивительно, что он до сих этого не понял. А что насчет его дочери? Ты назвал ее будущей невестой – вы действительно так близки, хотя она окрестила тебя предателем?

– Не совсем. Пока мы едва снова начали общаться: она до сих пор злится на меня и еще ничего не подозревает о моих планах. Но я обязательно добьюсь ее и сделаю своей женой.

– И официально войдешь в богатую и успешную семью, где исполнятся все твои мечты? А не слишком ли круто? Больно уж похоже на сказку. Тебе не кажется, что ты слегка переоцениваешь свои возможности и заслуги. Почитай «Красное и черное» Стендаля – там отлично иллюстрировано тщеславное стремление ко всеобщей любви и почету, а главное, – чем это все может закончиться. Что если ты все это нафантазировал, и никто тебя в этой семье не ждет? Да и не факт, что Константин и дальше будет публиковать твои книги. А вдруг эта девушка, Лика, все же не простит тебя за то, что ты встал на сторону крупного издательства и предал ее интересы. Она легко может понять, что ты все это подстроил, и сдать тебя отцу, несмотря на неприязнь к нему.

– Нет, – ответил я твердо. – Во-первых, они никогда не узнают, если вы не проболтаетесь. Так что бояться мне нечего. У меня ведь, как вы сами сказали, маниакальный синдром, а не паранойяльный. А во-вторых, даже если и догадаются – ничего страшного: победителей не судят.

06.2021

2. Четвертый человек

– Не хочу никуда ехать, – прохрипел я.

– С ума сошел? Это же твой шанс! Ты хочешь быть писателем или где? – возмутился Йон.

– Я очень хочу быть писателем, но там же люди. Я не люблю людей. К тому же болею. Ты прекрасно знаешь, что сейчас даже чихнуть нельзя, чтобы окружающие не заподозрили у тебя это, сам знаешь что.

– Да, – усмехнулся Йон, – надо же было умудриться заболеть за два дня до поездки. Но ты, главное, сопли и слюни не распускай. Оклемаешься быстро и послезавтра как новенький поедешь в Крым.

– А может, не надо?

– Надо, Никитушка, надо.

В середине июля я подал заявку на участие в творческом форуме «Таврида» как независимый писатель. К тому моменту я уже написал две книги, штук десять рассказов и стихотворений. Но мало кто об этом знал: моими главными читателями были родственники, немногочисленные друзья и Йон.

Последний и сподвигнул меня отправить заявку. Он доходчиво объяснил, что это шикарный шанс засветиться, заиметь «правильные» связи и пропихнуть свои книги. Хотя я всего лишь хотел тихонько писать тексты и ни с кем не взаимодействовать.

Втихаря я, конечно, мечтал, что на «Тавриде» меня заметят видные издательства и предложат контракт на десять книг вперед с такими гонорарами, чтобы и на кофеек хватило, и на путешествия, и на новый ноутбук с настолько качественным софтом и нежной клавиатурой, что тексты бы сами писались.

Когда пришел положительный ответ от организаторов, Йон скакал по квартире. Он вопил, смеялся и даже пару раз сделал «колесо». Я тоже сначала обрадовался, но потом приуныл. Ведь столько всего надо сделать. Столько собрать справок и прочего. А сколько сложностей будет на самом мероприятии! Можно я никуда не поеду?

Йон суетился всю неделю перед отбытием. Он напряг родителей и родственников, чтобы помогли с деньгами и справками. А я простудился за несколько дней до отъезда и слег с соплями и кашлем.

– Ничего, прорвемся! – сказал он мне и запрыгнул на верхнюю полку купе поезда.

Нам предстояло по железной дороге добраться до Москвы, а оттуда самолетом в Симферополь. Билеты уже куплены. План идеален. Если бы не одно «но»: между приездом в Москву и вылетом самолета было всего полтора часа. А предстояло еще проехать полгорода до аэропорта.

Я не спал всю ночь – переживал, что мы не успеем на самолет. Йон спал так крепко, что даже в туалет не вставал. Утром мы выползли на перрон московского вокзала. Я в черных спортивных штанах, кедах и толстовке. Йон в синей незаправленной рубашке, джинсах и босиком.

На вокзале Йон встретил какую‑то знакомую, с которой не виделся лет семь и разговорился о жизни. Конечно! Самое время…

На регистрацию мы опоздали всего на пять минут – в самолет нас не пустили. Я сел на ближайшее сиденье и уставился в одну точку. Я не спал почти две ночи, я болел, я устал от всего этого стресса и транспорта, а он стоял рядом и с перерывами на смех повторял:

– Дорожное приключение, дорожное приключение!

Йон обежал весь аэропорт, обзвонил всех организаторов, хотел даже тайком пробраться на борт, но все без толку: самолет улетел без нас.

– Поехали домой, – простонал я.

– Ничего подобного, – ответил Йон и потрепал мои кудрявые волосы. Ненавижу, когда трогают волосы.

Йон все же раздобыл нам новые билеты, и мы спустя полдня обитания в аэропорту сели в самолет. Наши места оказались самыми последними в хвосте, где сильно трясло, и пассажиры постоянно ругались с бортпроводницами, чтобы попасть в туалет.

Я надел наушники, пытаясь абстрагироваться и забыться в медитации. Йон сразу же разговорился с девушкой в соседнем кресле.

Как же я боюсь летать…

На «Тавриду» нас привезли уже ночью, когда церемония открытия закончилась. Нас разместили в домике с двумя двухъярусными кроватями. Я занял кровать снизу. Йон забрался наверх. Он всегда любит выше, быстрее, сильнее. На второй кровати на нижнем ярусе лежали вещи нашего соседа. Верхнее место пустовало.

Йон сразу же отправился на прогулку. Я выскочил за ним и второпях забыл толстовку. Йон шел впереди, хромая по острому гравию, но обувь так и не надел. Я шел за ним и ежился от холода.

Йон растворился во тьме, а передо мной открылась дикая, но прекрасная картина. Я стоял на холме, а внизу горел огромный костер, вокруг которого сидели люди и пели. Это было так чудесно. Я посмотрел на звезды и улыбнулся.

Вдруг стало теплее. Я спустился к костру и почувствовал себя дома. Огонь горел внутри черной металлической клетки, напоминающей птичью. Рядом сидел паренек, играл на гитаре и пел. Я вспомнил молодость.

Я хотел сесть на качели подальше от всех, но Йон указал на свободное место прямо напротив музыканта. Я безмолвно проследовал туда. Я пел все песни, даже не зная их. Я смотрел на людей и чувствовал в них что‑то родное, хотя видел их впервые.

– Завтра важный день. Будут выступать главы основных издательств. Тебе надо будет проявить себя, рассказать что‑нибудь о себе. Вывести их на диалог, – сказал мне Йон, когда мы шли к домику от костровой.

– Не знаю, как‑то неудобно все это, – ответил я.

– Тебе тридцать два года. В тебе метр восемьдесят роста и мышцы, у тебя борода и татуировки. И ты боишься человеку вопрос задать?

– А как это делается?

– Назови свое имя и скажи, что собираешься стать всемирно известным писателем. А дальше все само пойдет.

– Не слишком ли пафосно?

– Ты собираешься стать всемирно известным писателем или нет?

– Ну, да…

– Вот и действуй тогда!

– Но ты же знаешь, что у меня не очень с этим. Просто‑то к людям подойти сложно. А тут генеральные директора издательств…

– Так… Значит, сейчас потренируешься. Видишь, впереди парни и девчонки идут? Просто подойди и познакомься.

– А что сказать?

– Скажи «Привет, ребятки. Как дела?», и разговор начнется.

– Странно это все – подходить к людям и задавать бессмысленные вопросы…

Полночи я не мог уснуть. Все думал, как же я завтра при всех буду обращаться к людям, а ведь даже наедине это дается мне тяжело.

Проснулся я – будто вышел из комы. С трудом запихнув в себя завтрак в столовой, я направился через пыльное поле в огромный шатер, где и происходила встреча со спикерами. Я пошел к задним рядам, но увидел, что Йон машет мне с первого. Он занял мне место прямо напротив ведущего и редактора известного издательства.

В конце выступления я поднял трясущуюся руку и промямлил что‑то невразумительное. Время остановилось. Я увидел, как взгляды всего зала устремились на меня. Я вспомнил школу. Вспомнил, как не мог выдавить из себя и пары слов, а учительница презрительно ставила двойку под звонкий хохот одноклассников.

Вдруг туман неприятных воспоминаний рассеялся. Спикеры отшутились и в довольно позитивном ключе ответили, что мне надо больше стараться и все получится. Никто не смеялся надо мной, никто не пытался устыдить меня на глазах у всех. Приятное чувство.

На протяжении всего форума время ускорялось и замедлялось, вытворяя крайне невероятные штуки. Йон постоянно занимал мне место в первом ряду и подговаривал на всякие дикости. Я не сказал этого на выступлении спикеров, но позже взобрался на разноцветную пирамиду и проорал, что стану писателем, которого будут читать во всем мире. Такой свободы и легкости я никогда не испытывал.

– Подойди и поговори с ними, – прошептал мне на ухо Йон, когда закончилась первая лекция писательниц, по выходным собирающихся на шабаше микрофонных говорунов.

Они были лучшими на этом празднике литературы и заряжали всех своей энергией и позитивом. Это окрыляло. Я подошел и что‑то сказал. Они ответили, и мы просто поговорили. Теперь мы друзья. Или были ими в прошлой жизни?

Я забрался на холм, где стоит белый маяк, и осмотрелся. Подо мной раскинулась огромная территория в двести гектаров. Территория красоты, радости и вдохновения.

Около маяка сидела парочка. Они приехали на «Тавриду» вместе. То ли любовники, то ли брат и сестра: два почти идентичных альбиноса. Александра – блогер и медсестра, и Александр – автомеханик и поэт. Я подошел к ним и заговорил. Это было легко. Мы разговаривали, пока не пришло время идти на следующую лекцию. Потом мы часто встречались вчетвером: я, они и Йон.

Было много всего. Мы выезжали на пикник и запускали воздушных змеев. Водили хороводы в море и плавали на каяках. Качались ночью на качелях и смотрели фильмы с молодым Вуди Алленом. Ели арбуз под марсианские песни и покоряли деревянную крепость. Создали книгу кулинарных заклинаний «Абринектоперс» и играли «In the end» на огромном металлическом тамтаме.

Как‑то вечером на дискотеке Йон вытащил из ниоткуда отрывной календарь толщиной минимум в триста шестьдесят пять страниц и порвал его пополам. Он любит подобные штуки: вытворить нечто такое, чтобы все пришли в восторг, пусть даже из‑за какой‑нибудь глупости. Ирония заключалась в том, что почти никто этого не увидел. Зато он сильно порезал правую руку о металлическое крепление – вся ладонь была в крови.

Йон не пошел в медпункт. Просто приложил салфетку и продолжил плавно двигаться под музыку. А затем вытолкнул меня на середину танцпола, и мне пришлось делать вид, что я умею танцевать. Благо напротив меня оказалась девушка с эльфийскими глазами цвета черного солнца. Светлая и живая. Она двигалась так же безумно, как я. Это было прекрасно.

Я больше не чувствовал неловкости в общении с людьми. Да и как такое возможно, когда все вокруг говорят на будоражащие тебя темы. В домиках за закрытыми дверями обсуждали Сартра. На холме у моря под крики чаек – Баха. На пляже парни и девушки зачитывали отрывки из своих романов и стихотворений. В курилке обсуждали этику, феминизм и цензуру. Йон бродил где‑то в одиночестве и разговаривал с вдохновением.

В этом творческом мире не нужно было притворяться. Можно было быть собой и не стесняться этого. Больше никто не посмотрит на тебя косо и не попытается побить за школой, потому что ты видишь музыку или не можешь понять, чем отличаются буквы от цифр. Ты особенный, и здесь это ценно. «Таврида» – место силы и вдохновения.

Мы мало спали, но постоянно были энергичными. Мы плохо знали друг друга, но общались, как давние друзья. Мы вместе пели песни и качались в такт волнам. Никто не вернулся домой прежним. Все мы научились многому и повзрослели. Или, наоборот, омолодились.

В последнюю ночь мы отправились на холм высотой с пятиэтажный дом. Я шел впереди, позади меня альбиносы, где‑то далеко во тьме шагал Йон.

Я забрался на самый верх и, дождавшись остальных, скатился с холма кубарем, отбивая себе бока, но хохоча как безумный. Остальные проделали то же самое и не один раз.

Мы снова поднялись наверх.

Мы сидели втроем: Саша, Саша и я.

– А где четвертый? – спросил я вдруг.

– Какой еще четвертый? – ответили в голос ребята.

– Ну, четвертый. С нами был четвертый человек, – неуверенно уточнил я.