Дом для призрака

– Я сейчас займусь коровкой, а вы откройте двери и посмотрите, что там делается, но долго не валандайтесь, скоренько давайте, – попросила нас хозяйка.

Подойдя к загону, она встала возле двери, положила ладони на стену и закрыла глаза, через минуту велела:

– Открывайте.

Я сдвинул тяжёлый деревянный засов и открыл дверь, внутрь мы заглянули с Сергеем одновременно.

Эту тварь я увидел сразу же, как только открыл дверь, она сидела на шее у тощей коровы и таращилась белёсыми глазами в дверной проём. Корова, казалось, её не замечала, стояла, наклонив голову, и как будто бы о чём-то думала, потом внезапно пошла к нам, ускоряя шаги. Я захлопнул дверь и задвинул засов, тяжёлый удар заставил содрогнуться весь загон.

– Ну что, ветеринары, успели что-нибудь разглядеть? – спросила Ефимовна, когда мы отошли от стайки.

Я вопросительно посмотрел на Сергея:

– Я думаю, при ней можно, ну а я ничего не смог увидеть, стоит тощая корова посреди сарая, и всё.

– На шее у вашей бурёнки сидит какая-то мохнатая тварь, у неё светлые навыкат глаза, тонкие и кривые ручки, – отрапортовал я.

– Ты, я вижу, тоже ветеринар не простой, – усмехнувшись, заключила Ефимовна, покивав головой.

– Но по тебе этого почему-то не скажешь.

– Что будем делать? Вызовем помощь? Обычно вызываем, – вопросительно посмотрел на меня Сергей.

Я задумался, потом ответил:

– Нет, сами будем снимать эту заразу с коровы. Сама по себе эта дрянь нам не опасна, я ничего такого не чувствую, думаю, мы с ней справимся. На данный момент корова – это её оружие, значит, нам надо эту тварь лишить её оружия, – начал рассуждать я. А когда Сергей захотел вставить какое-то, по всей вероятности, язвительное замечание в мои размышления, я поднял указательный палец, останавливая его:

– А значит тебе, – и я ткнул этим же пальцем в него, – надо будет удерживать бурёнку, пока я буду отдирать эту дрянь от неё.

– Да?! И как ты себе это представляешь? – ехидно спросил Сергей.

– Ты очень быстро забегаешь в сарай, хватаешь бурёнку за рога и удерживаешь, пока я буду отдирать эту фигню.

Сергей вытаращился на меня.

– Ты в своём уме?! Это не коза! Это корова! А с ней в одиночку, между прочим, даже волк не справится! – возмутился Сергей.

– И потом, ты уверен, что сможешь один оторвать эту заразу от коровы?

– Что, боишься, что страна лишится одного из своих лучших ветеринаров? – гаденько захихикал я. Сергей покраснел.

– Не переживай, всё продумано, бурёнка ослаблена, ты в силу некоторых обстоятельств силён физически и к тому же можешь быстро двигаться. Ты справишься.

Всё это время нас с огромным интересом слушала Ефимовна. Когда я закончил свои тактические размышления, она спросила, в чем мы собираемся везти эту «фигню», так как лучше, если в деревне её не будет. Услышав это, Сергей убежал к машине и принес мешок.

– Саван? – спросила Ефимовна.

Сергей кивнул, – ага, он самый и есть. Я вопросительно посмотрел на него.

– Видишь ли, на шее у бурёнки дух, а дух не может преодолеть саван, которым в течение трёх дней был накрыт умерший. К сожалению, это относится только к мелким и слабым духам. Есть такие, которые его просто порвут.

– Ну что, ветеринары, в атаку, если вы такие сильные и смелые, – засмеялась Ефимовна. И мы пошли в атаку. Вернее, осторожно двинулись вперёд.

Подойдя к двери, я рывком открыл её, и Сергей мгновенно оказался внутри, причём он сделал это так быстро, что я даже растерялся. Вот он был рядом со мной, а через мгновение я уже видел его широкую спину, из-за которой не было видно коровы. Я метнулся следом, подскочил к Сергею и увидел, как эта тварь таращится на нас с каким-то по-человечески ошалевшим видом. Видимо, с таким идиотским способом борьбы с ней она сталкивалась впервые и действительно была ошарашена такой непредсказуемой наглостью.

Пока тварь раздумывала, что ей делать, я схватил её обеими руками и с силой потянул. Но та держалась крепко, хотя её тело от шеи бурёнки оторвать и удалось, она сейчас держалась только корявыми ручками. Помогла сама корова, видимо, её контакт с наездницей нарушился, и она шагнула в сторону. Тварь осталась у меня в руках. Я пулей вылетел из загона, сунул её в подставленный Ефимовной мешок, и она затянула горловину кожаным ремешком. Всё! Победа! Виват, ветеринары!

Следом за мной из загона выбрался Сергей и, тяжело дыша, стал разглядывать мешок, в котором что-то иногда шевелилось.

– Так вот какой ты, северный олень! – задумчиво проговорил он и слегка пнул нашего пленника.

– Знаешь, Сань, это ведь первый раз, когда я вот так, по-идиотски, без подготовки ловлю духа. А с другой стороны, когда-то надо начинать. А от Машки мы огребём, или я её не знаю. И он грустно вздохнул.

Мы попрощались с Ефимовной, она, улыбаясь, пожелала процветания нашей ветеринарной клинике и, перед тем как уйти в загон к своей бурёнке, сказала, что эту тварь, скорее всего, привезли по незнанию и освободили возле деревни. Злого умысла, наверное, здесь нет. На выезде из деревни нас ждал дедок, отдал нам две трёхлитровые банки с мёдом, забрал у нас две тысячи, махнул на прощание рукой и опять залез в свой палисадник. А мы покатили домой.

Когда проехали паскудное место, как назвал его Сергей, остановились, содрали с микроавтобуса наклейки «Ветеринарная» и договорились молчать на работе о ветеринарии, иначе, заверил меня Сергей, прилипнет так, что будем «ветеринарами» до самого конца. До какого именно конца, тактично умолчал.

Несмотря на то что Кедровка была недалеко, мы в ней проваландались до обеда, и когда по приезде пошли сдавать тварь в научный отдел, было уже около трёх часов, и поэтому, избавившись от нашей заразы, мы с Сергеем пошли на обед.

Кроме нас, народу в буфете уже не было, и мы вдвоём вольготно расположились за столом, а когда приступили к пирогу с черникой на десерт, к нам присоединились Мария Николаевна и Светлана, которые взяли себе по чашке кофе, после чего начальница научного отдела «подколола» нас:

– Ну что, ветеринары, рассказывайте, как всё прошло? При этих словах лицо у Сергея вытянулось, а Света захихикала.

– Да ладно, не переживайте, никто не узнает, вы ведь наклейки заказывали в нашей мастерской, поэтому никто не расскажет о вашей близости с бурёнками! Об этой вашей страсти знаем только мы.

При этих слова Светлана захохотала и откинулась на стул. «Хорошо, что пожрать успел» – подумал я, разглядывая рубашку у неё на груди, на этот раз рубашка была белая, чисто белая, расстёгнутая до… «Тьфу ты, чёрт! Опять издевается!» – понял я, с трудом отлепляя взгляд от этой самой рубашки. Но она вдруг села и вполне серьёзно сказала:

– Ладно, хорош веселиться, рассказывайте.

И Сергей рассказал подробно: как ехали, что чувствовали в поездке. Описал все дома, которые мы проезжали, всех людей, с которыми встречались и разговаривали. Что чувствовали при разговоре, что чувствовали оба, находясь в деревне, что чувствовали во дворе у Ефимовны, возле загона, в загоне, что чувствовали возле коровы, что ощущал Сергей, когда держал бурёнку за рога. Света во время рассказа уже не смеялась, была собрана и серьёзна.

Потом о своих ощущениях начал рассказывать я, причём вспомнил, что когда подходил к дому Ефимовны, то что-то почувствовал, какую-то тревогу, что ли, но не опасность, как это бывало раньше, когда действительно была угроза моей жизни.

Мария Николаевна сразу же поинтересовалась, где, когда и что именно произошло, и мне пришлось рассказать, как примерно год назад я, выходя из небольшого магазинчика, расположенного на первом этаже пятиэтажного дома, буквально дернулся, остановившись перед выходом, было ощущение, что сердце замерло от какого-то непонятного и неприятного ощущения, я знал, что мне надо идти, но очень не хотел выходить, так как был уверен, что со мной что-то должно произойти.

Пока я раздумывал, снаружи раздался грохот, что-то большое рухнуло сверху, обрушив пластиковый козырёк над входом в магазин. Немного погодя выбравшись наружу, я увидел, что от стены отвалился большой пласт облицовочного кирпича. Если бы я не остановился, он бы меня убил, и это ощущение угрозы я никогда не забуду.

Когда я закончил рассказывать, Мария Николаевна сказала:

– Надо будет попробовать развить это твоё чувство опасности: полезная, знаете ли, штука. И она улыбнулась, глядя мне прямо в глаза, улыбнулась как-то очень по-женски, не так, как обычно. «В таких глазах можно и пропасть, – вздохнул я про себя – ну что же, ладно, учиться у неё, наверное, будет приятно».

Когда мы разобрались с пирогом, Мария Николаевна обратилась к Сергею:

– Ну а теперь, скажи на милость, почему вы полезли ловить эту изменившуюся тварь сами, а не вызвали помощь, тебе надо было только выяснить, что к чему.

Тут уже взыграло моё самолюбие, и я возмутился.

– Мария Николаевна, почему Вы решили, что нам, чтобы справиться с какой-то мелкой нечистью, потребуется чья-то помощь? – гордо уставился я на неё.

– А потому, Сашенька, что именно такую тварь от живого может оторвать только Семёныч! Вместе со шкурой, разумеется! Животных сначала усыпляем, с уснувшего тела они снимаются гораздо легче. И ещё, если бы она умудрилась убежать в лес, нам бы пришлось её очень долго выслеживать… кстати, у тебя с руками ничего не произошло?

Я осмотрел свои руки и ответил,

– Да нет, вроде всё в порядке, ничего странного нет.

– А ты, Александр Андреевич, вообще странный человек, – вдруг заявила Света, – видишь всех духов: и простых, и изменённых, – спокойно управляешь ими, они тебя беспрекословно слушаются, берёшь голыми руками то, что брать нельзя: у обычного человека останутся раны или язвы. У тебя в руках ослабевает сошедший с ума овинный, или кто он там ещё, пока не выяснили. В конце концов, ты очень хорошо чувствуешь опасность, причём, как я поняла, любую опасность…

Я оторопело вытаращился на неё.

– Вы что, хотите сказать, что я не…

– Да Бог с вами, Саша, успокойтесь, – ответила мне уже Мария Николаевна.

– Вы человек! Мы проверили.

После обеда Сергей убежал по своим делам, а я с женщинами пошёл в научный отдел, там мы спустились на нулевой этаж, Света набрала код ещё на одной мощной двери и пригласила меня в помещение.

– Это что-то вроде демонстрационного зала, – объяснила Мария Николаевна, – сюда мы помещаем наших подопечных, если возникает такая необходимость. Кстати, это стекло очень тяжело разрушить. Сейчас здесь обитает ваш приятель, которого вы притащили из деревни.

Зал был отгорожен от нас прозрачной стеной, в которой находилась дверь. Я осмотрел помещение и увидел, что на бревне, которое лежало в зале, сидит эта тварь и смотрит на нас своими блёклыми глазами. Смотрит, не мигая, шевелились у неё только корявые пальцы, которыми она словно что-то трогала, я так и не смог сосчитать, сколько их у неё. Когда я встретился взглядом с этой тварью, она вдруг сползла с бревна, и, как-то скособочившись, поковыляла ко мне. Мне стало неприятно, и я отвернулся.

Ко мне подошла Светлана и сказала:

– Ну вот, друг мой, что и требовалось доказать. Вы каким-то образом влияете на них, они вас чувствуют и тянутся к вам, – при этих словах она подошла ко мне вплотную, положила правую руку мне на шею, встала на цыпочки, чтобы дотянуться до моего уха и томно, явно дурачась, прошептала:

– А может быть, вы, Александр, демон? Поэтому они вас и слушаются? После этого она отошла к смотровому стеклу и стала разглядывать пойманного духа, а я наконец смог выдохнуть, так как поневоле задержал дыхание, когда она прижалась ко мне вплотную.

Пока я общался с заместительницей Марии Николаевны, к нам подошла Ниночка, а с ней ещё один мужчина лет пятидесяти, оба были одеты в синие халаты. Ниночка кивнула мне, как старому знакомому.

– Знакомьтесь, Александр Андреевич, – она показала рукой на мужчину, – это Алексей Геннадьевич, можно сказать, наш старший научный сотрудник по всей этой братии! И она кивнула головой в сторону прозрачной стены, за которой находился наш дух. Я пожал протянутую руку и представился:

– Александр, можно просто Саня.

Алексей Геннадьевич улыбнулся.

– Наслышан уже о вас, наслышан. Скажите: я так понимаю, вы видите это существо? – спросил он.

– Вижу, я его и снимал с коровы.

– Понятно, – пробормотал он и, махнув мне рукой, сказал:

– Пойдёмте со мной.

Мы пошли по длинному коридору, по обеим сторонам которого находились комнаты, некоторые двери были открыты, некоторые закрыты, в комнатах находились сотрудники в таких же синих халатах.

– Это лаборатории, – сказал Алексей Геннадьевич, – мы стараемся изучить и понять, что происходит с духами и прочей, скажем так, нечистью.

– А что, разве с ними что-то происходит? – удивился я.

– В том-то и дело, что происходит, они меняются, становятся мерзкими, злобными и опасными.

Однако тут же поправился.

– Не все, конечно, большинство нейтральны к человеку, если их не трогать, например те, которые живут у вас в доме. А есть такие, как то, что вы привезли из Кедровки, эти напрямую опасны, они могут просто убить человека чем-нибудь, так как очень сильны физически. Вы, наверное, в этом уже убедились.

Алексей Геннадьевич снял очки и продолжил:

– Духи – это первые разумные жители Земли, которые появились задолго до человека и были полновластными хозяевами планеты. Они легко могли бы не дать развиться человеку, но по какой-то причине, а по какой, мы уже никогда не узнаем, они не стали трогать человека разумного и даже помогали ему и оберегали.

Особенно сильной была связь с духами у славян, они тысячелетиями жили вместе, и бывало, что на подворье у Русича жили по несколько духов – это и домовой, и овинный, и банный, и дворовой, и востуха, и прочие. Еще больше их было в лесах и полях: начиная с лешего, самого мощного лесного духа, и заканчивая всевозможными берегинями, аспидами, листинами, моховиками, подполянниками, боровичками, шишами и многими другими.

Почти все духи помогали человеку, оберегали его дом и детей, урожай, подворье и скот, человек за это привечал духов, оставлял им угощение, благодарил духов. Конечно, были и злые духи, которые могли навредить человеку, такие как, например, злыдни или кумушницы, но они были намного слабее домовых и не могли причинить вреда, так как домовой просто прогонял их со двора.

Так продолжалось до тех пор, пока на Русь в двенадцатом веке не пришло христианство, которое объявило всех духов злом. Леший из защитника леса стал каким-то чудовищем, Яга из доброй прародительницы превратилась в злого демона, которым до сих пор пугают детей, русалка из берегини превратилась в утопленницу и так далее.

Алексей Геннадьевич досадливо махнул рукой.

Мы подошли к закрытой двери, Алексей Геннадьевич набрал код и после щелчка замка открыл дверь, мы вошли ещё в один демонстрационный зал, только значительно меньше первого.

– Сколько существ вы видите за стеклом? – спросил меня Алексей Геннадьевич.

Я присмотрелся: «Так, двое болтаются под потолком, трое – возле стекла, смотрят на нас, ещё двое – возле задней стены и двое – возле правой стены».

– Девять.

– Всё верно, девять, вы видите их всех, что меня и удивляет, – пробормотал он.

– И ещё, – счел своим долгом добавить я, – пять сущностей похожи на тех, что живут у меня дома, я это чувствую, но мои почти всегда находятся в одной форме и практически никогда её не меняют, разве что по моей просьбе, – вспомнил я невезучего Игорька, – а эти еще не оформились, у них нет стимула что ли, для обретения какой-то формы. Когда мои твари появлялись у меня в доме, то поначалу тоже были примерно такие же, а уже только потом приобрели форму и уже не хотят её менять. Попробуйте поселить их в отдельном доме, понаблюдайте за ними: может, они тоже обретут форму, сбежать он не должны, они вообще не любят покидать дом, в котором живут.

Когда я опять посмотрел на окно, то увидел, как все эти пять сущностей, о которых я говорил, сгрудились возле стекла, и я чувствовал, что они смотрят на меня.

– Знаете, а ведь мысль насчет дома для этих, – и Алексей Геннадьевич кивнул в сторону окна – кажется мне здравой, надо будет, наверное, эту вашу идею опробовать.

– Скажите пожалуйста, а кто они такие, кем были до того, как превратились вот в это, что это вообще такое?

Алексей Геннадьевич задумался.

– Я с уверенностью не могу утверждать, хоть и пытаюсь понять это не один год, но мне кажется, что это – он опять кивнул на стекло, за которым столпились сущности, – бывшие духи, всевозможные домовые, лешие, русалки и тому подобные создания, которые жили и рядом с людьми, и вдалеке от них.

Они каким-то образом изменились. Может быть, в результате смерти, хотя убить их невозможно, они практически бессмертны. Может быть, на них было какое-то другое воздействие, чем, тоже пока непонятно. А тут ещё и ты появился. Вообще стало ничего не понятно. Непонятно, как человек вообще может управлять этими изменившимися духами?

Сказав это, он посмотрел на меня, было видно, что ему неловко.

– Простите, Александр Андреевич, – смущённо улыбнулся Алексей Геннадьевич – это я так, задумался… у меня к Вам будет просьба: мне надо взять у вас кровь на анализ, если вы, конечно, не возражаете.

Я не возражал, и мы зашли в одну из лабораторий, больше похожую н медицинский кабинет, стены которого выложены белым кафелем. В кабинете на металлических полках стояли приборы непонятного назначения, всё белое и, наверное, стерильное. Попросив меня подождать немного, Алексей Геннадьевич вышел. Буквально через минуту зашла Ниночка, уже одетая в белый халат, и поставила на столик металлический разнос, на котором лежали жгут, шприц и ватные тампоны, после чего она пододвинула ко мне специальную подставку и попросила положить на неё руку. Потом перетянула плечо жгутом и воткнула иглу в вену, вернее, попробовала воткнуть, а когда у неё не получилось, удивлённо посмотрела на иглу, а потом на меня. Честно говоря, я сам оторопел.

– Может, игла тупая, давайте попробуем ещё раз, – предложил я.

Ниночка молча отошла к какому-то шкафу, открыла его, было слышно, как что-то звякнуло, и она вернулась ко мне уже с другим шприцом. Мне очень захотелось, чтобы она, в конце концов, взяла у меня кровь, а то опять что-нибудь подумают. И она взяла, игла легко вошла в вену, рука у неё была легкая, и я почти ничего не почувствовал.

Ниночка положила наполненный кровью шприц на разнос, приложила ватку на место укола, согнула мне руку в локте, велела несколько минут подержать её и убежала, не забыв на прощание мне улыбнуться. Приятная девушка. Они тут все улыбаются, как ненормальные, но мне это нравится.

Глава 4 Домашние разборки, и второе задание

Вечером домой меня подвезла на своём белом «Ауди» Мария Николаевна, при прощании задержала мою руку в своей, опять улыбнулась так, что мне захотелось остаться, и всё время старалась смотреть мне в глаза. Играет, понял я, и получает от этого удовольствие. Как, впрочем, и я.

Дома всё было в порядке, жильцы были заняты своими делами и мне не мешали. Переодевшись, я зашёл в ванную комнату, где, в ванне, как всегда лежал Зубастик и что-то там для себя похрюкивал, я за сегодняшний день вымотался, поэтому доставать толстого не стал, а только брызнул на него водой, умылся и вышел, он мне вслед ещё раз хрюкнул, но я уже закрыл дверь. Зубастик остался непонятым.

Зайдя в зал, я развалился в кресле и включил телевизор, так, для фона, мне нравится, когда он работает, у меня даже на кухне на стене висит телевизор, и проорал:

– Уважаемый Кок, что будем есть?

Голова повара заглянула в двери и проговорила:

– Пельмени сварил, через три минуты будем ужинать.

Отлично, обрадовался я, люблю пельмени. Посидел в кресле ещё несколько минут и потопал на кухню.

На кухне ничего не изменилось, чистота и порядок, если Зубастик здесь и был, то давно, успели уже прибраться, Котяра, как всегда, спал на холодильнике, Шарик лежал под столом, повар сидел возле окна на табуретке.

Я уселся за стол перед большой тарелкой с пельменями, посыпанными сверху свежим укропчиком, вдохнул ароматный пар, поднимающийся от них, и начал есть. Красота. Жизнь удалась.

После ужина пол часика посидел в спальне за компьютером, ничего интересного не нашёл, вернулся в зал к большому телевизору, опять развалился в кресле и стал смотреть какую-то юмористическую программу, кстати, довольно интересную.

Отвлекла меня от просмотра передачи непонятная возня в игровой комнате, я нехотя поднялся и, чертыхаясь, пошёл на звуки шума.

Зайдя в игровую, обнаружил там всё своё семейство в сборе, не было только удава.

– Ну и что у вас тут произошло? – нарочито грозно спросил я.

Мне ответил Котяра, который, сидя на самом верху школьного уголка, ткнул хвостом в Зубастика и сказал:

– Вот эта бестолочь сожрала удава.

Зубастик сидел на полу возле этого самого уголка и молча смотрел на меня выпученными глазами совращённого ангела.

За моей спиной раздался грохот, я обернулся и увидел лежащего на полу Киллера. «Упал», – констатировал я. На звук падения обернулись все, кто находился в комнате.

– Это он от удивления свалился, – объяснил я падение паука, – а вот зачем ты сожрал ужика, непонятно. Объяснишь? – На этот раз я задал уже конкретный вопрос, обращаясь напрямую к этому прожорливому созданию, чувствуя, как ко мне на мягких лапках подкрадывается истерика.

Все опять повернулись к Зубастику и уставились на него, забыв про упавшего Паука. Даже голова повара подлетела поближе и с укоризной смотрела, как тот открывает и закрывает зубастый рот.

И вдруг Шарик, словно почувствовав что-то неладное, вывалил язык и недоумённо посмотрел между ног проглота. Я посмотрел туда же и увидел, как из-за спины Зубастика выбирается удав, формируя тело змеи. Пока у меня ещё были силы сдерживаться, я проговорил:

– Знаешь, друг мой, я даже боюсь себе представить, через какое место Удав сейчас из тебя выползает.

Этот мой друг, услышав, что из него что-то выползает, нагнулся, посмотрел себе между ног, увидел удава и как-то странно закряхтел. Последней моей мыслью было «всё, удава рожает», а потом на меня всё-таки прыгнула подкравшаяся очень близко истерика, и я сполз по стене.

Не помню, как добрался до кровати, от хохота болел живот, когда отпустило, я пошёл в ванную, принял душ и потом сразу лёг спать. Вырубился быстро. Ничего не снилось.

Утром я встал в начале восьмого, умылся, позавтракал, нашёл в ванне Зубастика, выслушал его оправдания о том, что он Удава не ел, а съел только его игрушку, деревянную змейку, которая тому очень нравилась, но он её скоро выплюнул. Удав забрал игрушку и залез вместе с ней под школьный уголок, где и уснул, Зубастик уселся там же, не зная, что под уголком спит Удав. А потом началось, Удава не нашли, и добрые друзья решили, что Зубастик его съел.

Как всегда, утром меня с остановки подхватил Сергей и доставил на работу. В это время, как правило, на парковке уже находилось несколько автомобилей, из которых выбирались мои коллеги, помощники эмигрантам, иногда подъезжали такси с нашими сотрудниками. Со знакомыми я здоровался, незнакомые с интересом поглядывали в мою сторону, но первыми знакомиться не подходили, по всей вероятности, считали, что всему своё время.

Я вместе с Семёнычем и Ниночкой зашёл в холл и остановился перед потусторонним охранником, который почему-то с тех пор, как я появился в этом доме, стал встречать меня возле входа. Семён Семёныч с Ниночкой одновременно сказали мне «пока» и разбежались в разные стороны, значит, они его видели, если не удивились, почему я встал возле дверей и начал разглядывать стену.

– Здравствуйте, может, я смогу вам чем-то помочь? – раздалось у меня за спиной, я обернулся и увидел охранника, который выбрался из-за стойки и теперь стоял рядом со мной.

– Да нет, спасибо. Я знаю, куда мне надо, просто мы здесь не одни, – улыбнулся я. Тот понимающе кивнул и хотел было отойти, но я протянул ему руку и сказал:

– Меня зовут Александр, можно просто Саня. Он пожал мне руку, пожал просто, крепко, по-человечески и ответил:

– А меня Евгений, можно просто Женя.

И опять ушёл к себе за стойку. Женя был просто человеком, не видел то, что ему не надо было видеть, и жил обычной жизнью. Счастливчик.

Я поднялся на второй этаж и зашёл в свою комнату, именно комнату, а не кабинет, которого у меня ещё не было, а может, никогда и не будет, по поводу чего я, собственно, и не расстраивался. Это было что-то вроде комфортабельной комнаты отдыха, в которой находились четыре удобных кресла, журнальный столик, диван и стояло сооружение в виде барной стойки. За стойкой расположился кухонный гарнитур, на котором стояли кофеварка, чайник и микроволновка. На стене висели шкафы, в которых была всевозможная посуда, слева от гарнитура мойка, справа двухкамерный холодильник.