Последнее сражение Рамиреса

Меня везли неизвестно куда, но и увозили неизвестно откуда. Из осторожности я решил не выказывать того, что абсолютно не понимаю, где нахожусь.

Я посмотрел на своего спасителя. Несомненно, этот тип как нельзя лучше подходил для выведывания у него нужной мне информации, не вызывая при этом подозрений. И мое заявление, что я якобы ничего не помню, должно мне в этом помочь. Впрочем, непохоже, чтобы этот толстяк безоговорочно поверил в потерю мной памяти. И мне ничего не оставалось, как начать издалека.

– А что ты везешь, Гомер?

– Самое важное – энергию. – Говоря это, он закинул ногу на ногу и принял горделивую позу. – Точнее, портативные термоядерные реакторы из западного гиперполиса, которыми наша компания «OK» вот уже двести лет снабжает весь восточный гиперполис…

Видимо, чтобы я мог лучше прочувствовать всю важность его миссии, Гомер выдержал многозначительную паузу, а затем продолжил:

– Вот уже двести лет вся моя семья по мужицкой линии, предки и я, работали, работают и будут работать на «OK». Работягам, которые трудятся в этой компании династиями, предоставляются различные льготы и прибавка к жалованию. И я этим очень доволен. Бескрайние лета ее основателю – бессмертному Юлиану, ведь все, что я имею: сытую жизнь, семью, жилье и неограниченный вход в Глобал, – это все благодаря ему! – Гомер от наплыва чувства благоговения поднял увлажненные глаза к потолку операторской.

Бессмертный Юлиан?! Основатель компании, которая существует двести лет, до сих пор ею руководит?! Что здесь происходит?!

– Ты, наверное, хотел сказать бессменный руководитель Юлиан? – поправил я его.

Я понимал, что мой вопрос звучит довольно нелепо, но в тот момент у меня не получилось сформулировать ничего лучше этого.

– Я хотел сказать, как уже сказал – бессмертный Юлиан! – ответил Гомер. – А почему это тебя так удивляет?

– Мне непонятно, что ты подразумевал под словом «бессмертный», – ответил я, – поскольку не верю, что какой-то человек может руководить компанией двести лет.

Гомер внимательно посмотрел на меня. Веснушки замерли на его щеках. Я понял, что он находится в крайнем затруднении.

– Ты-ы стра-анный, – растягивая слова, наконец выговорил он. – Нет – ты очень странный человек, Локи! Ты не знаешь того, что известно всем! Двести лет назад ученые открыли миру вакцину бессмертия, и на Земле появились бессмертные…

– Ты тоже бессмертный?

– Нет. – Веснушки вновь запрыгали на круглых щеках Гомера. – Бессмертными стали лишь те, кому это было по карману. Надо иметь целую галактику юнитов, чтобы стать бессмертным. Бессмертные не стареют, бессмертные не болеют, бессмертные не умирают, бессмертные – промысел всемогущего бога на земле. Но почему об этом ты ничего не знаешь?

– Кроме своего имени, я не помню ничего. – Говоря это, я смотрел в глаза Гомера в упор, и на моем лице не дернулся ни один мускул. Ложь вышла очень правдоподобной. Мой большой опыт в этом вновь не подвел меня. – Я же тебе уже говорил вначале. Помнишь?

– Видно, та рана на твоей башке от удара, и из-за этого у тебя пропала память. – Лицо Гомера накрыла тень вины. – Прости, что сразу тебе не поверил…

Я мысленно похвалил себя за сообразительность. Теперь мне можно спокойно, не вызывая лишних вопросов, выяснить у него самое главное – где я оказался, и тогда, возможно, смогу понять, что мне делать дальше.

На горизонте появились множество строений. Когда мы пролетали над ними, я увидел, что это были развалины брошенного города.

Вряд ли существует что-то печальнее вида развалин брошенного города. Здания с разбитыми окнами и провалившимися крышами давно стали прибежищем змей, а улицы, загроможденные хламом, были безлюдны. Чахлые растения уже отвоевали то, что когда-то принадлежало их предкам всецело.

– Что это был за город? – спросил я у Гомера.

– Хрен его знает. Названий этих городов никто уже не помнит. Все давно переселились в гиперполисы.

Город-призрак темным пятном скользнул под контейнеровоз и исчез, оставив тягостное чувство. Его мрачный вид молчаливо свидетельствовал о какой-то катастрофе, произошедшей здесь когда-то. Здесь когда-то… Но где и когда?

– Ну вот, – Гомер указал пухлым пальцем на голограммный экран, – мы достигли трассы, ведущей в восточный гиперполис. Теперь можно включить автопилот, и наш контейнеровоз сам принесет нас туда, куда нужно…

Уловив боковым зрением движение на экране наблюдения, я повернулся к нему. И мне открылось то, от чего у меня между лопаток завибрировали потоки ледяных молний: рассекая дрожащий от зноя воздух, образуя несколько рядов (как по горизонтали, так и по вертикали), в одном направлении с нами и навстречу нам летели множество аппаратов различных форм и размеров. Они были крохотными, средними, огромными, сферическими, треугольными, многоугольными, а иные обладали формой, трудно поддающейся описанию.

В самом фантастическом сне вряд ли возможно увидеть что-то подобное, однако все происходило со мной и наяву. Ощущая частую смену испарины и озноба, сквозь парящие перед моими глазами разноцветные круги я не отрываясь смотрел на развернувшееся передо мной ужасающее и одновременно захватывающее зрелище.

Итак, я в будущем! Там, в тоннеле, время передо мной расступилось. И как далеко меня унесло его течением, мне еще предстоит выяснить. Мир изменился до неузнаваемости. В нем появились вечно живущие люди, машины из наземных тихоходов превратились в подобие НЛО, и он стал очень и очень жарким.

С другой стороны, благодаря невероятному стечению обстоятельств отныне все мои прежние проблемы остались, буквально, в прошлом. Там, из-за своей вечной занятости, а также кочевого образа жизни, я так и не завел семью, мой единственный друг погиб, а значит, тот прежний мир стал для меня чужим. В нем я мало преуспел, а здесь я смогу наладить спокойную и безмятежную, а главное – обеспеченную жизнь.

– О-о! – воскликнул Гомер, кивая на экран наблюдения. – У кого-то случилась авария!

Он указал пальцем на гигантский, похожий на синего кита транспорт, зависший в воздухе в стороне от общего потока. Словно мухи у темного бока коровы, рядом с ним сновали крошечные одноместные модули.

– Накинулись, стервятники, – погрозил им кулаком Гомер. – Теперь драйверу этого грузового бота придется расстаться с целой ставкой юнитов. Ремонтники никогда не отпускают жертву, пока не выудят у нее все до последней крохи. Не повезло бедолаге! – Он сокрушенно покачал головой.

Юниты?! Он опять сказал юниты?! Похоже, он имел в виду деньги. Надо обязательно выяснить у него, так ли это!

Гомер вынул из виска блок ментального управления.

– Что же я сижу? – Он хлопнул себя ладонью по лбу. – Ты, наверное, почавкать хочешь?

В унисон его словам урчанием о своем присутствии заявил мой желудок. Я мог сказать, что не ел целую вечность, не боясь преувеличения.

Гомер отклеил свое тело от кресла и, переваливаясь, словно пингвин, с ноги на ногу, прошел ко мне за спину.

Я развернулся в кресле вокруг своей оси и обнаружил, что он замер у прозрачного сферического предмета с печатью затруднения на лице.

– Что ж тебе предложить? – Гомер наморщил лоб. – Здесь полторы тысячи блюд…

– Я полностью доверяю твоему вкусу…

– Отлично! Тогда я инсталлирую тебе и себе по бургеру и по порции картошки.

Сфера заполнилась туманом. Гомер запустил руки сквозь ее прозрачные стенки и выложил на подносы бургеры, конверты с поджаренным картофелем и поставил стаканчики с пенящейся газировкой.

– Обед готов! – объявил Гомер. И, едва не ткнув им мне в переносицу, предложил один из подносов.

– Как же в эту штуку влезает полторы тысячи блюд? – Я кивнул в сторону сферы.

– Никакая это не штука, а инсталлятор, – ответил он мне.

– Инсталлятор?

– Ага. Он превращает образцы на основе синтезированной ДНК в еду…

Лицо Гомера выражало неудовольствие. Ему приходилось отрываться от дразнящей его ноздри еды и объяснять мне то, что, по его мнению, должен знать каждый. Но чувство гостеприимства заставляло его терпеливо нести свой крест.

– И как же этот инсталлятор работает? Ты засунул в него руки сквозь его стенки?

– Ты знаешь, что ты чудак, Локи? – пробубнил Гомер. – У него нет стенок, потому что он голограмма. И я толком не в курсе, как он устроен, ведь я не какой-то там ученый, а оператор контейнеровоза. И мне не нужно этого знать. Я знаю главное – как нажать на нужную кнопку, чтобы получить бургер и картошку.

– Но получается, – не унимался я, – что мы сейчас едим искусственную пищу! Но она выглядит очень натурально…

– Ты чудак, Локи! Натуральную еду могут себе позволить лишь богачи. К ним я не отношусь. Я драйвер контейнеровоза и ем синтезированную жратву…

Его лицо выражало что-то вроде: «Ну как можно быть настолько глупым, чтобы задавать такие глупые вопросы?»

Я позволил ему закончить обед, прежде чем снова спросил:

– А юниты – это деньги?

– Видно, ты начинаешь кое-что вспоминать! – попался на мою уловку Гомер. – Юниты – это мировая валюта.

Я отлепился от кресла и, подойдя к лежащей на полу операторской сумке, сдернув накрывавшую ее куртку, открыл ему вид на ехидную усмешку президента Франклина.

– Тогда что это такое?

– Откуда это у тебя?! – Гомер едва не поперхнулся газировкой.

– Не помню…

– Столько старинных бумажных денег разом я никогда не видел! – воскликнул он. – Я как-то видел их в Глобале. Это старинные деньги называются довары… или как, мать их, там? Уже давно, лет триста, нет таких денег. Все расплачиваются вот этим…

Гомер продемонстрировал мне небольшой бугорок на внешней стороне правого запястья.

– Что это? – спросил я.

– Кеш-чип! Платежный чип, имплантированный мне в первую мою зарплату. Чтоб меня! – Он хлопнул ладонью себе по лбу. – У тебя должен быть такой же. Как я мог забыть? Сейчас мы быстро выясним, кто ты и откуда…

Мне пришлось показать ему запястья обеих рук.

– У тебя нет кеш-чипа?! – сосредоточенно изучая их, воскликнул Гомер. – Но это невозможно! Это значит, что либо ты никогда работал, либо ты апокалиптик! Один из тех придурков, которые вырезают кеш-чипы в знак протеста, мол, они не такие, как все. Пропагандируют всякое дерьмо. Гадят в головы всяким дурачкам, одним словом…

– Но что же мне теперь с этим делать? – перебил я его, указав пальцем на сумку.

– Не знаю! – покачал головой он. – Такие деньги давно не в ходу. Юниты давно заменили все!

Последние слова Гомера прозвучали для меня смертным приговором. В памяти короткими вспышками промелькнули сиротливо стоящие у дороги Гарри и Пак, бегство от китайцев, взрыв в тоннеле, сияющая в лучах солнца серебристая сигара…

Столько пережить, чтобы в конце испытать это?! Я ощутил сладковатый привкус крови из прокушенной губы.

Горький комок подкатил к центру горла. И здесь было от чего разрыдаться, но усилием воли мне удалось сдержать слезы.

– А это кто? – Гомер указал пальцем на портрет президента Франклина. – Бессмертный?

– Когда-то им был, – удрученно ответил я.

Солнце, преодолев пик полудня, уже начинало движение к подножию запада, когда на голограммном экране, парящем перед лицом Гомера, замигала красная точка.

– Мы приближаемся к восточному гиперполису! – торжественно объявил он.

Вначале возникнув черной нитью на горизонте, на нас стала стремительно надвигаться темная масса гигантских строений.

Гиперполис не приближался, а будто вырастал из темной, дышащей испарениями холмистой субстанции. Не было и намека на переход от малоэтажных пригородных построек к городу. Огромные, невероятно высокие здания, похожие на скалы горного хребта, загромоздили горизонт почти мгновенно. Они напоминали зубы, торчащие из нижней челюсти дракона. Словно это его зловонное дыхание, тучи свинцового смога, цепляясь за их острия, зависли над ними.

– Что это? – Я указал на странную субстанцию, дышащую испарениями, холмящуюся у основания этих зданий.

– Это, как говорят ученые, отходы человеческой жизнедеятельности, – брезгливо поморщился Гомер. – А я называю это человеческим дерьмом. Людей становится все больше, перерабатывать их отходы становится все дороже. Приходится вывозить его за гиперполис и сваливать там…

Пока мы летели над крышами высоток, похожих на острова правильных форм среди унылого моря из смога, мы не произнесли ни слова.

– Скоро мой офис. – Гомер виновато посмотрел на меня. – Мне запрещено брать на борт пассажиров. Поэтому нам надо расставаться. Где бы ты хотел сойти?

Я пожал плечами:

– Мне все равно…

– Скоро будет удобная вершина одного мегаскреба. Ты мог бы сойти там…

Глава 6

Стоя на вершине, как его назвал Гомер, «мегаскреба», я смотрел вслед удаляющемуся контейнеровозу. Вскоре серебристая сигара превратилась в темную точку и через мгновение растворилась в гуще клубящегося смога.

Прежде чем высадить меня, новый друг вручил мне странный предмет, напоминающий плоскую таблетку.

– Если тебе понадобится моя помощь, коннектись с моим кибертоном по этому адресу, – сказал он мне на прощание. – Я бы мог скинуть его тебе на кеш-чип, но его у тебя нет, поэтому держи мою визитку.

Эта визитка выглядела очень странно, и я перевел недоуменный взгляд с нее на Гомера. Видя мое затруднение, он забрал у меня «таблетку» и сдавил ее между указательным и большим пальцем.

Под аккомпанемент оды «К радости» из нее возник его трехмерный голограммный образ, который металлическим голосом членораздельно продиктовал мне два десятка цифр и латинских букв.

– Вот как это работает! – подмигнул мне Гомер.

Желая хоть чем-то отплатить за его доброту, я подарил ему на память стодолларовую купюру. Взяв ее обеими руками, Гомер растрогался.

– Ты мне кажешься каким-то особенным. – Он вытер тыльной стороной руки, сжимавшей купюру, крупные слезы с дрожащих щек. – Как будто ты откуда-то с другой планеты. Надеюсь, память вернется к тебе и мы еще встретимся.

– Я действительно с другой планеты, – мрачно буркнул я в ответ так, чтобы он не мог меня расслышать, и, встав на площадку, берясь за поручень, сказал громче: – Прощай, Гомер!

Контейнеровоз растворился в смоге, и я огляделся.

Для меня, человека, недавно находившегося в другой эпохе, открывшийся вид показался чем-то немыслимым. Приблизительно его можно описать как безумную смесь из ада Данте и Мордора.

Вокруг, насколько хватало взгляда, громоздились мегаскребы правильных и странных зигзагообразных форм. Оттененная серым тоном их стен, в режиме нон-стоп яркими непродолжительными вспышками оживала голограммная реклама.

Рекламой вряд ли возможно удивить меня. Однако ее было так много, и она была настолько яркой, что свет от нее, отражаясь в свинцовых небесах, походил на всполохи вулканической магмы, текущей в тоскливых ущельях Мордора.

На фоне этих вспышек я различил черные нити монорельса, спиралями опоясавшие тела мегаскребов. По ним стремительно и беззвучно проносились небольшие, приплюснутые с боков вагончики.

Но пространство между мегаскребами полностью принадлежало ботам. Они сливались в многоуровневые потоки мерцающей субстанции, в движении которой улавливался строгий и хорошо отрегулированный порядок: верхний уровень двигался в одном направлении, а нижний – ему навстречу.

С неба сорвались крупные капли дождя. Влажный ветерок лизнул меня зябким холодком, а моя куртка все еще прикрывала дыру в сумке. Надевая ее, я встретился глазами с насмешливым взглядом президента Франклина. Теперь это хлам. Бесполезная ноша. Что мне оставалось со всем этим делать?

Наблюдая, как, кружась, словно опадающая с деревьев листва, стремятся к земле зеленые прямоугольники стодолларовых купюр, я подумал, что видел нечто похожее в каком-то давно забытом фильме. Помню лишь, что раньше такие сцены вызывали у меня только скуку, ибо я не верил, что кто-то способен так поступить с деньгами.

Но со мной все было иначе. Не сытая жизнь, рассыпавшись на бумажные осколки, растворялась в мокром воздухе в нескольких метрах ниже меня, а ее мираж. И с сожалением, которое грозило перерасти в отчаяние, я прощался с тем, что призрачной нитью все еще связывало меня с прошлым.

Похожее на вспышку рекламы, передо мной возникло окровавленное лицо Гарри. Он смотрел на меня широкими от боли зрачками, через похожие на разломленные сливы щели распухших век. Мгновение, и Гарри трансформировался в поникшую, темнеющую в отражении зеркала фигуру Пака.

Что это со мной? Похоже на укоры совести! Черт возьми, испытывал бы я ее угрызения, потягивая прохладную пина колада сидя в шезлонге, и созерцая рябь на поверхности океана, или для дальнейшего пребывания в летаргии ей хватило бы отговорки, что их смерть все же была не напрасной?

Дождь усилился, грозя перерасти в ливень. У меня не оставалось времени, чтобы все так же не спеша вскрывать каждую пачку и веером кидать купюры в насупленное насупленное лицо неба, я перевернул сумку разорванным верхом вниз и, как только она стала невесомой, отправил ее следом за деньгами.

– Эй, приятель! – вдруг донесся ко мне чей-то резкий окрик. – Какого хрена ты здесь делаешь?!

И я увидел, что ко мне быстрым шагом приближается странная парочка в черной униформе.

Первый из них был тощ и высок, его гусиную шею венчала маленькая голова с нахлобученной на загнутые уши многоугольной фуражкой. Второй обладал приземистой и дородной фигурой, а также лишенной шеи, похожей на кочан капусты головой.

Они походили на сюрреалистический натюрморт белокочанной капусты и банана. Находясь в другом расположении духа, я, возможно, позубоскалил бы над их нелепым видом, но выражение лиц этой странной парочки не сулило мне ничего хорошего.

– Так какого хрена ты здесь делаешь? – хватая меня за правую руку, сквозь сиплый свист учащенного дыхания спросил у меня толстый.

– Дышу свежим воздухом, – усмехнулся я.

– Сутить исволите? – прошепелявил долговязый и впился длинными узловатыми пальцами в мое левое плечо.

– Система сообщила нам, – брызгая слюной, неожиданно перейдя на крик, продолжил толстый, – что ты, чертов апокалиптик, кидаешь листовки с крыши охраняемого нами хаба! Это так?! Отвечай, дерьмо собачье!!!

Меня передернуло от оскорбления. Но я был не в том положении, чтобы бросаться в драку. Иногда подобное приходится терпеть.

– Никакой я не акапалиптик, – сглатывая горькую слюну, ответил я. – Я кидал не листовки, а…

И осекся. Как же мне объяснить этим болванам, что именно я кидал с крыши?

– Сто ты расговариваес с ним? – глубже погружая пальцы в мое плечо, возмутился долговязый. – Давай просто выкинем его на улицу к чертям, как всегда поступаем с такими подосрительными типами!

– Именно так мы с ним и поступим! – откликнулся толстяк. – Выкинем его отсюда ко всем чертям собачьим! Мы всегда хорошо выполняем свою работу! За что нас и ценят!

Они схватили меня под руки и принялись куда-то тащить, но это было сделано слишком грубо, и я попытался вырваться.

– Не дури, парень! – одернул меня толстый.

Свободной рукой он отстегнул от пояса черный предмет, похожий на ручку теннисной ракетки. С тихим щелчком из нее выдвинулась длинная прозрачная трубка.

– Если я ударю тебя этим по голове, – сквозь редкие зубы прошипел он, – то мы все равно выкинем тебя отсюда, но при этом ты будешь без сознания, зато со штанами, полными дерьма!

– Именно так! – поддакнул ему долговязый. – Со станами, полными дерьма!

Словно в подтверждение их слов трубка полыхнула синеватым отсветом и зажужжала от переполнявшей ее энергии.

Достаточно было взглянуть на их перекошенные злобой карикатурные лица, чтобы понять, что они только и ждут от меня малейшего сопротивления и не задумываясь, но даже с удовольствием воплотят свои угрозы. Я смирился и позволил этим двум стражникам преисподней вести меня туда, куда им заблагорассудится.

Мы остановились у обозначенного былым цветом и освещенного желто-красными проблесковыми маячками круга. Под аккомпанемент гонга из развернувшейся диафрагмы перед нами выскочила цилиндрическая кабина лифта.

Как только ее двери разошлись, охранники втолкнули меня внутрь кабины и зашли следом.

– Хаб. Нулевой уровень! – отдал команду толстяк, и лифт беззвучно помчал нас вниз.

Мне было очень неуютно в компании этой парочки. Они плотоядно пялились на меня в полной тишине и не отводили глаз до тех пор, пока гонг не прозвучал вновь и двери лифта не разошлись.

На площадке, в ярком белом сиянии стояла прекрасная голубоглазая женщина в лазурном облегающем платье. Она походила на существо небесного происхождения. Время замерло, и на секунду я забыл все то, что было до этого.

– Не возражаете, джентльмены, – грудным бархатным голосом спросила женщина, – если я опущусь с вами на пару уровней ниже?

Охранники, ослепленные ее сиянием, потеряли дар речи. И хотя моего ответа никто не ожидал, но даже под угрозами получить той дубинкой по голове я не смог бы произнести и слова.

Расценив наше молчание как знак безусловного согласия, мерно покачивая бедрами, женщина вплыла в узкое пространство лифта. Я ощутил пьянящий аромат ее духов, и воздух наполнился энергетикой тропических джунглей.

Я не помню, на каком этаже вновь прозвучал гонг, но когда женщина вышла, ощутил нечто странное, словно она символизировала жизнь, которую я так страстно добивался и которая, увы, все же прошла мимо меня.

Из лифта и невеселых размышлений, синхронно подхватив под руки, меня вывели охранники, и воодушевленно подтащили к выходу из здания. Большие, похожие на ворота двери бесшумно расступились, и я оказался на площадке со ступеньками, ведущими на улицу, где бушевал тропический ливень.

– Проваливай! – сказал толстяк. – И не смей больше попадаться нам на глаза!

Охранники отпустили меня и, словно по команде, одновременно повернулись ко мне спинами.

– Вам никогда не говорили, – ехидно сказал я им вслед, – что вы похожи на парочку уродливых клоунов?

Они медленно развернулись ко мне, но, к моему удивлению, выражение их лиц не было злобным. Веселая улыбка застыла на губах обоих.

– Каждый раз говорят! – воскликнул толстяк. – И каждый раз мы поступаем с ними вот так!

Долговязый согнул длиннющую ногу и толкнул ей меня в живот.

Потеряв равновесие, я попытался восстановить его, отступив назад. Но за мной были только воздух да крутые ступеньки, по которым я скатился вниз и не переломал себе костей благодаря глубокой луже, смягчившей падение моего тела. Рядом со мной, с громким шлепком, в грязь упала пустая сумка.

– Ну и кто теперь уродливый клоун?! – донесся ко мне торжествующий крик толстяка.

Небо расхохоталось надо мной гулкими раскатами грома.

Я лежал в луже и одновременно в центре враждебного мира и не мог найти ни одной причины для того, чтобы из нее подняться, ибо у меня не было ни малейшего представления о том, что мне делать дальше.

Прошло пять секунд, или несколько минут, или несколько часов, и вдруг…

– Поздравляю, приятель, ты упал в лужу от ливня, которого не было сто лет, – услышал я чей-то тихий голос, идущий сверху. – Но тебе нужно идти дальше…

И я увидел склонившегося надо мной, закутанного в дождевик высокого старика. Его длинная седая борода под напором дождя прилипла к его впалой груди, а волосы, словно серебряные водоросли, свисая поперек его лица, едва не касались меня.

На носу старика балансировали очки с большими круглыми окулярами. Ручейки воды рисовали на их стеклах узоры, но я все же смог разглядеть его глаза, смотревшие на меня с неведомым доселе покоем. В них была сама жизнь, но не бурная и преходящая, а потаенная, словно пришедшая из глубин космоса.

– Кто ты? – поднимаясь, спросил я у него.

– В том-то и дело, – пожал плечами тот, – что знаю я многое, но этого не знаю…

Он развернулся и сбивчивой походкой побрел прочь. Я стоял неподвижно и смотрел ему вслед, не зная, как мне поступить. Небо неожиданно сжалилось надо мной. Ливень прекратился, и пространство вокруг меня стало быстро заполняться густыми испарениями.

– Что же ты стоишь? – вдруг остановившись, спросил старик. – Пойдем…