Последнее сражение Рамиреса

Его покрытый заскорузлыми пятнами тягач был оборудован магнитолой со встроенным проигрывателем компакт-дисков, которая обладала функцией реверса. И как только смолкали аккорды последней «композиции», внутри магнитолы что-то громко щелкало и все повторялось снова и снова, снова и снова…

После нескольких часов вынужденного прослушивания одной и той же музыки, которая сама по себе не отличается разнообразием вариаций, я согласен был оглохнуть, лишь бы положить конец этой пытке. Однако мысль, что, возможно, это цена, которую необходимо заплатить ради успешного завершения моего «путешествия», приносила мне небольшое облегчение.

После короткого прощания с водителем тягача я вышел, нет – выпорхнул из его пыточной кабины.

На другой стороне трассы находился магазин спортивных товаров, где я купил сумку, в которую идеально поместился мой миллион долларов. Помню, я подумал тогда, что это хороший знак…

Однако мне нужно было быстро принимать решение: что делать дальше. Вариантов было не так уж и много. Точнее, только два. Первый – выйти на шоссе, поймать попутную машину и продолжить путь. Второй – ненадолго задержаться в Чите, чтобы выспаться.

Около двух суток я не смыкал глаз ни на минуту. И сон – то, в чем я нуждался больше остального, поскольку от этого зависела ясность моего ума, а от нее моя жизнь. Полагая, что сделал достаточно, чтобы позволить себе расслабиться, я выбрал второй вариант.

Как только я подал знак его водителю, первое же такси услужливо остановилось передо мной. Через несколько минут я вышел у опрятной гостиницы и по паспорту (разумеется, на другое имя) снял номер – уютную двуместную комнату с живописным видом на привокзальную площадь.

Я решил, что для сумки, набитой долларами, самым подходящим местом является запыленное пространство под кроватью. И, спрятав ее там, я не стал тратить время на аккуратное развешивание одежды.

Бросив куртку на потертую спинку кресла, я стянул с опухших ступней покрытые пылью туфли, запустил ими в сторону двери и в наслаждении растянулся поверх покрывала, так и не сняв с себя брюки и рубашку.

В моем положении надо быть готовым к бегству в любой момент. Еще не наступило то время, когда я смогу спать, как все обычные люди. Оно когда-нибудь наступит… вот только когда? В голове пересекались и путались мысли о Гарри и Паке и бог еще знает о чем, прежде чем я провалился в пространство без сновидений.

Я проснулся от чувства, что сплю слишком долго. За окном стремительно темнело. Привокзальная площадь, погружаясь в вечерние сумерки, отстреливалась от наступающей ночи светом уличных фонарей. Прекрасное время для беглеца! Потраченное на сон время я рассчитывал нагнать позже, но прежде решил посетить гостиничный ресторан.

Он, к моему удовлетворению, оказался почти безлюдным. И не успел я расположиться за одним из столиков у огромного, похожего на витрину окна, как аккуратно причесанный официант с принужденно-вежливой улыбкой протянул мне меню и прейскурант вин.

Вскоре передо мной благоухал восхитительный ужин: на луноликой тарелке, соседствуя с черным рисом, расположился стейк форели, а бокал белого сухого испанского вина пропускал через себя свет, почти его не преломляя.

Старательно подавляя торопливость, я с наслаждением приступил к еде и остановился лишь тогда, как только последний кусочек превосходно приготовленного блюда, сопровождаемый глотком терпкого хмелящего напитка, отправился в мой рот.

Я почти не курил, но иногда мог выкурить сигарету-другую. Когда же это делать, если не после подобного ужина? Намереваясь позвать официанта, чтобы попросить его принести мне пачку сигарет, я повернулся, и в этот миг мое внимание привлек вошедший в зал человек.

Он был азиатом и, вероятно, китайцем. Однако не это насторожило меня, ведь ни для кого не является секретом то, что сынов и дочерей Поднебесной немало везде, где ее граница примыкает к соседним государствам. Меня насторожил его принужденный взгляд, брошенный в мою сторону, как будто он узнал меня. Вначале, как мне показалось, китаец не собирался долго задерживаться в ресторане, но почему-то передумал и выбрал ближайший к выходу столик.

Словно для того, чтобы полюбоваться ночным видом привокзальной площади, я отвернулся к окну. Разумеется, ее вид меня совершенно не интересовал. Все мое внимание сосредоточилось на подозрительном незнакомце. Стекло окна и темнота за ним послужили мне зеркалом, в отражении которого я увидел, что китаец неотрывно смотрит в мою сторону.

Сомнений нет, они меня нашли! Но как?! Неужели Пак и Гарри допустили какую-то ошибку?! Мне нужно срочно отсюда выбираться, но вначале я должен забрать свои деньги из номера. Игра еще не окончена, просто чрезвычайно повысились ставки…

– Любезный! – позвал я официанта.

– Что для вас? – подскочил он ко мне, растягивая улыбку едва ли не шире собственного лица.

– Ужин был сегодня отменный! – Я говорил, выкладывая на стол одну за другой банкноты по сто долларов так, чтобы китаец не смог этого увидеть. – И поэтому первая – плата за ужин, вторая – тебе на чай, третья – на чай шеф-повару, четвертая – если поможешь мне уйти отсюда через кухню. Вы меня поняли?

Официант обладал глазами сообразительного человека. И я не ошибся.

– Конечно! – Он покосился в сторону китайца и одним ловким движением забрал деньги со стола. – Мне надо лишь кое-кого предупредить…

– Еще одна просьба, – я поймал его за руку, – недолго…

– Все займет около минуты, – успокоил он меня и исчез где-то в недрах ресторанной кухни.

Я заметил, что туалет для посетителей примыкает к коридору, ведущему на кухню, а также что от обеденного зала их отделяет толстая коричневая штора. Если мне удастся выполнить задуманное, тогда я смогу выиграть несколько драгоценных минут и забрать деньги из номера.

Вскоре появился официант и едва заметно кивнул мне. Поднимаясь с места, краем глаза я уловил, как напрягся следивший за мной китаец. Стараясь вести себя как можно непринужденнее, я пересек ресторанный зал и, зайдя за штору, открыл дверь в туалет, однако заходить в него не стал, а, осторожно закрыв дверь, проскользнул в ведущий в ресторанную кухню коридор.

– Следуйте за мной, – улыбнулся поджидавший меня там официант и, указывая мне дорогу, быстрым шагом пошел впереди.

Кухня состояла из множества отсеков и походила на облицованный кафелем лабиринт Минотавра. Там, среди огня и пара, словно облаченные в белые одежды души в царстве Аида, сновали повара.

У служебного выхода нас встретил хмурый охранник с покрасневшими от бессонных ночей глазами. Он сидел на высоком трехногом табурете, подобном тем, что обычно стоят у барных стоек, и решал сканворд, вооружившись огрызком простого карандаша. Спустившись на землю и почему-то не отрывая глаз от покрытого щербатым кафелем пола, он молча распахнул передо мной металлическую дверь. За ней притаился длинный коридор.

Двери лифта находились поблизости, но, опасаясь оказаться в ловушке, я не стал вызывать его и, ориентируясь по указателям, пройдя еще несколько шагов по коридору, вышел на лестницу черного хода. Что-то мне подсказывало, что у меня еще есть немного времени и что оно неумолимо подходит к концу.

Перепрыгивая через несколько ступенек, я взлетел на третий этаж и застыл, вслушиваясь в тишину сквозь гулкий стук своего сердца.

Этаж был пустынным. Нигде не было видно и горничной. Встав на цыпочки, я подкрался к двери своего номера и приложил к ней ухо.

Тишина.

Мне понадобилось несколько секунд для того, чтобы набрать в легкие воздух и открыть дверь магнитным ключом. Как только язычок замка защелкнулся, я закрыл его на три оборота и облегченно выдохнул.

В комнате все было на своих местах, и заветная сумка оказалась там, где я ее оставил.

Я перекинул ее лямку через голову. Пришло время подумать о том, как мне выбираться из гостиницы. И принимать решение нужно было как можно быстрее.

Выйти через центральный вход? Безумие! Нет никаких сомнений, что китайцы следят за ним, ожидая, что я преподнесу им такой подарок. Есть более верный путь…

Я распахнул окно. Двумя этажами ниже его вдоль фасада здания протянулся бетонный козырек. Если я спрыгну на него, не переломав ноги, то это поможет мне уйти из гостиницы незамеченным. Я уже согнул ногу в колене, чтобы взобраться на подоконник, как чудовищной силы удар выбил дверь моего номера.

В комнату ворвались несколько китайцев во главе с Цао Пи и его телохранителем-гигантом. Очевидно, зияющий пустотой дверной проем был делом его рук. Но сейчас он держал за воротник джинсовой куртки избитого до полусмерти Гарри.

– Мистер Ло Ки, – с ехидным прищуром на лице, держа левую руку за спиной, протянул Цао Пи, – хочу вас поздравить с хорошей попыткой ограбить нас…

Он щелкнул пальцами, и здоровяк ударил ногой в коленные сгибы Гарри. Тот, громко охнув, рухнул на пол.

– Локи, – облизав распухшие губы, обреченно пробормотал он. – Они убили Пака…

Измочаленное лицо Гарри походило на сине-красную сливу, а волосы в его некогда пышной шевелюре склеились бурыми колтунами. Он тоскливо смотрел на меня расширенными от боли зрачками через узкие щели фиолетовых раздувшихся век.

Цао Пи вывел из-за спины руку, и я увидел, что все это время он держал в ней плюшевого мишку, одного из тех, что были в той коробке. Китаец приложил игрушку к затылку Гарри, другой рукой достал из-за брючного ремня пистолет с накрученным на ствол глушителем и медленно поднес его к ней.

В тот момент, когда я понял, что сейчас произойдет, время для меня растянулось, став тягучим, словно мед. И едва указательный палец Цао Пи, давя на курок пистолета, начал движение, я развернулся и бросился к окну.

Я не слышал звука выстрела и не видел, как по номеру разлетаются мозги Гарри, но когда мои ноги столкнулись с бетоном козырька, твердо знал, словно видел это собственными глазами, – его больше нет среди живых.

Мой каскадерский прыжок прошел удачно. Навыки, приобретенные в армии, вновь пригодились мне. Я смягчил столкновение с поверхностью козырька, совершив кувырок через голову. Выбивая фонтанчики бетонной пыли, рядом со мной, одна за другой, ударили две пули. Китайцы стреляли в меня из открытого окна номера.

Громоздкая сумка сильно сковывала мои движения. Однако на то, чтобы достичь края козырька, мне понадобилось не больше двух кратких мгновений. Почувствовав землю под ногами, я обежал здание гостиницы и растворился в темноте переулка.

Стремительно надвигающаяся ночь была моим союзником. Но каждое изогнутое деревце она превращала в притаившегося врага, а каждый куст – в источник опасности. И я еще долго, потеряв всякое представление о времени, сворачивал с одной улицы на другую, из одного проулка в следующий.

Однако усталость вынудила меня остановиться в тени забора, ограждавшего какую-то стройку, чтобы отдышаться. Я чувствовал, как, грозя выскочить наружу, бьется о ребра мое сердце, а дыхание было таким частым и громким, что казалось, его могут услышать жильцы соседнего дома.

У меня не было времени на долгий отдых, как и на пространные рассуждения: что мне делать дальше? Впрочем, ответ на этот вопрос был крайне прост: варианты остаться в Чите и покончить жизнь самоубийством были для меня равнозначны.

Но, несмотря на страх, какая-то незамутненная сущность в глубине меня не переставала удивляться тому, насколько быстро китайцы разыскали нас. Нет никаких сомнений, что для подобного оперативного розыска необходима обширная агентурная сеть и, конечно же, свои люди в полиции и ФСБ.

«Локи, они убили Пака!» – раздался в моей голове похожий на стон голос Гарри.

Реальность была неумолима: Пака и Гарри больше нет! Но у меня не было времени на угрызения совести, ведь им уже ничем не помочь. И сожалениями, пускай и очень горькими, их, увы, не воскресить. Когда-нибудь реальность догонит меня. Я буду вливать в себя алкоголь мегалитрами, пытаясь потушить этот пожар. Это случится потом, а сейчас мне нужно бежать.

Дыхание стало успокаиваться. Вдруг, рассеивая темноту, меня осветили фары автомобиля. Я вжался в забор с такой силой, что с трудом мог определить, где заканчивается его металлический профиль, а где начинается мое тело.

К моему облегчению, эта машина оказалась жигулями шестой модели, на чьей крыше умиротворенно светился желтый колпак с черными шашечками. Вряд ли китайцы, разыскивая меня, стали бы рыскать по городу на стареньком авто советского производства, тем более на такси.

«Шестерка» припарковалась на другой стороне переулка. В ее салоне вспыхнул желтый рассеянный свет, и через лобовое стекло мне хорошо было видно, как сидящий на переднем сиденье мужчина расплачивается с водителем.

Хлопнула дверь, пассажир растворился в темноте арки, я отлепился от забора.

– Земляк, не подкинешь? – через опущенное боковое стекло спросил я у темноволосого, с орлиным профилем, таксиста.

– А куда тебе? – откликнулся тот с заметным кавказским акцентом.

– Мне на шоссе в сторону Улан-Удэ…

– Садись.

Мы ехали молча несколько минут.

– Если желание имеешь, я могу отвезти тебя в Улан-Удэ. Много не возьму, – предложил таксист.

И в этот миг меня осенила идея.

– Сколько стоит твоя машина? – спросил я.

– Что?! – выпучил глаза он. – Э-э! Какая разница, скажи ты мне, сколько стоит моя машина?

Гипертрофированное чувство собственного достоинства этого человека походило на нарывающую рану, каждое прикосновение к которой вызывало гневную вспышку. Неужели он подумал, что я хочу посмеяться над его стареньким авто?

– Я серьезно спрашиваю! – Мне пришлось вложить в свой голос как можно больше убедительности. – Сколько стоит твоя машина?!

– Сто пятьдесят тысяч. – В его глазах вспыхнуло любопытство. – А что?

– Я дам тебе пять тысяч баксов, – сказал я, понимая, что он завысил цену на свою машину как минимум в пять раз, словно она уже успела перейти в разряд ретро. Но разве у меня был выбор? – При условии, что ты отдашь мне ее прямо сейчас…

Кавказец резко свернул на обочину дороги и заглушил двигатель.

– Не врешь? – Во тьме сомнения его глаз звездочкой мерцала надежда. – Если не врешь, дорогой, я смогу себе такого японца купить! Вай!

Я сделал то, что было убедительнее всяких слов, а именно достал из нагрудного кармана куртки толстую пачку долларов.

– Я согласен, дорогой!

– Только у меня есть небольшое условие. – Я убрал деньги обратно.

Таксист сопроводил это действие взглядом, полным тоски.

– Какое, дорогой?! – Все его невербальные сигналы гласили, что оно уже выполнено.

– Ты не рассказываешь никому о нашей встрече, и если решишь заявлять об угоне, то сделаешь это не раньше чем завтра в полдень. Этим ты убережешь от неприятностей прежде всего самого себя. Идет?

– Идет!

Я вновь достал деньги из кармана и отсчитал на приборную панель пятьдесят портретов президента Франклина. Таксист сопровождал каждое мое движение еле заметным кивком головы, а его губы шевелились в унисон шуршанию денег. Когда последняя купюра присоединилась к остальным, он взял ее и слегка замялся.

– Хочешь проверить, не фальшивая ли она?

– Это не от недоверия к тебе, дорогой, – виновато улыбнулся он, – но такое не каждый день случается, так ведь?

– Все нормально. Валяй…

Кавказец включил в салоне свет и стал внимательно изучать банкноту. Он складывал ее, смотрел сквозь нее на свет, скоблил по ней ногтем. А потом… потом проделал то же самое с каждой из ее товарок.

Наблюдая за его манипуляциями, я удрученно думал о драгоценном времени, что теряю из-за крайней недоверчивости этого человека. Китайцы к этому моменту могли уже взять под наблюдение дороги, ведущие из Читы. Но мне ничего не оставалось, как терпеливо ждать и надеяться, что удача и дальше будет ко мне анфас.

– Вроде все хорошо! – воскликнул довольный таксист. Он рассовывал деньги по карманам и забрал с держателя смартфон. – В бардачке есть карта дорог всего Забайкальского края, – сказал он, доверительно подмигнув мне.

– Отлично!

– А с машиной-то что собираешься делать?

– Думаю, ты больше никогда ее не увидишь.

– Вай! Тогда я еще смогу получить страховку по угону!

Мы вышли на безлюдную улицу.

– Ну, теперь эта старушка твоя. – Кавказец похлопал автомобиль по покрытому пятнами ржавчины капоту и, подняв глаза к черному, затянутому облаками небу, на котором было не видно ни одной звезды, восхищенно добавил: – Ночь сегодня очень красивая!

– Не забудь, – я снял таксистский световой короб с крыши машины и сунул его в руки кавказцу, – заявишь об угоне не раньше полудня завтра…

Со вздохом посмотрев на колпак, потом, словно подводя черту под прошлым, он бросил его в придорожный кустарник.

– Будь спокоен, дорогой!

Насвистывая себе под нос удалую лезгинку, кавказец растворился в темноте.

Двигатель чихнул, однако завелся с первого оборота ключа. Мятая, потертая в изгибах карта помогла мне быстро сориентироваться, и, выехав на шоссе, я разогнал машину до ста двадцати километров в час. Смертельное испытание для нее! Но мне нужно было нагонять упущенное время и как можно быстрее выбираться из этого региона. Я надеялся, что могущество «Синего лотоса» не беспредельно.

Обступившая меня непроглядная, похожая на чернильную кляксу ночь не отличалась от затаившегося впереди будущего.

Свет фар отразился от дорожного знака: «Трасса „Байкал“ Р258. Чита – Улан-Удэ – Иркутск». До Улан-Удэ оставалось шестьсот восемьдесят километров.

Глава 3

Когда мной были отмечены первые розовые всполохи наступающего утра, я вымотался настолько, что мне казалось, еще немного, и сознание покинет меня. Ведь каждый раз, когда в зеркале заднего вида отражались пятна фар догоняющего меня автомобиля, я балансировал на грани паники. И хотя мои страхи не оправдывались, при этом я чувствовал не облегчение, а скорее опустошение.

Из-за напряженного всматривания в дорогу и переживаний пространство вокруг меня затуманилось. И я решил, что как только не смогу видеть дальше носа автомобиля, то сверну в какое-нибудь укромное место и позволю сознанию покинуть себя. А до тех пор мне оставалось только одно – упрямо жать на газ. Только так у меня появлялся шанс выбраться из этого кошмара живым.

Но, как это часто бывает, надеясь на одно, ты получаешь противоположное. В погоне за выживанием я забыл о том, что автомобилям необходимо топливо. И этот недоносок прогресса не собирался подстраиваться под мои планы. Красная тревожная лампочка на приборной панели гласила о том, что бензин в его баке иссякнет в ближайшее время. И ни уговоры, ни проклятия, ни угрозы не заставят сдвинуться с места этого белесого, покрытого пятнами ржавчины ублюдка даже на миллиметр. Поэтому знаку, гласящему, что АЗС находится в километре от нас, я обрадовался, словно указу о своем помиловании.

Заправочная станция состояла из павильона, включавшего минимаркет и кафе на три столика. К павильону примыкал навес из металлочерепицы, под которым расположились пять топливных постов.

Асфальтированная площадка вокруг станции была хорошо освещена и, к моему облегчению, пустынна. Сквозь запыленную витрину павильона мне хорошо был виден скучающий у кассы продавец, что-то малюющий ручкой на обрывке бумажного листа.

Я потянул ручку входной двери на себя, и продавец, уже немолодой мужчина с затронутыми сединой роскошными густыми усами, воодушевленно вскинул голову мне навстречу.

– Здравствуйте, – поздоровался он со мной первым.

– Здравствуйте, – эхом откликнулся я.

– Что вам угодно?

– Сорок литров девяносто второго, пожалуйста, – ответил я, несколько удивленный не столько необычным для этих широт по своей форме вопросом, но в большей мере непринужденностью, с которой он был мне задан. Этот продавец предстал передо мной этаким Григорием Печориным, который из-за вечной борьбы со скукой вдруг решил немного поработать на АЗС.

– Один момент, – проворковал «Печорин», щелкая клавишами. – Первый пост, пожалуйста!

Я заправил бак машины полностью. Теперь бензина ей должно хватить надолго. Однако ее двигатель, перед тем как завестись, вновь чихнул. И это был очень недобрый знак. Не хватало ко всем моим бедам еще лишиться средства передвижения. Но эти мысли не могли сделать мое настроение еще хуже…

Выезжая на шоссе, я отметил, что небо на востоке покраснело. Но, не проехав и сотни метров, свернул на обочину и заглушил двигатель. Проклятая рассеянность! Как я мог забыть купить воды и продуктов?! Если мой план – не останавливаться как можно дольше, мне нужно было запастись ими! Я решил вернуться на АЗС пешком.

У границы между темнотой и светом, ниспадающим из осветительных мачт заправочной станции, я замер. С трассы, мигая правым указателем поворота, на ее территорию заезжал черный джип японского производства. Внутренний голос настоятельно требовал не выходить на свет и оставаться для людей, находящихся в нем, невидимым.

Подозрительный автомобиль остановился у дверей павильона, что насторожило меня еще больше, поскольку это означало лишь одно – он здесь не ради бензина. Но когда двери джипа открылись и из него вышли два азиата, мое сердце чуть не выскочило из груди, ибо я сразу узнал одного из них – им был богатырь-телохранитель Цао Пи! Подавив настойчивое желание убежать, я замер на месте, ведь так у меня появлялась возможность узнать что-то очень важное.

Водитель из джипа не вышел и двигатель не заглушил. Мне хорошо был виден вспыхивающий при каждой затяжке красный огонек его сигареты. Мои преследователи, переговариваясь короткими репликами на китайском языке, зашли в павильон и сразу приступили к допросу продавца.

Он отвечал им охотно, сдабривая слова богатой жестикуляцией. Гигант достал из внутреннего кармана пиджака небольшой прямоугольник и положил его перед ним на стойку. От страшной догадки мое сердце подпрыгнуло и рухнуло в пропасть – у них была моя фотография!

Продавец, лишь мимолетно бросив на нее взгляд, принялся эмоционально указывать пальцем в сторону двери. У меня не оставалось ни секунды, и, стараясь за один шаг покрывать как можно большее расстояние, я бросился к своей машине.

За спиной, с громким, похожим на выстрел звуком, одновременно захлопнулись две двери джипа. Проворачивая ключ в замке зажигания, я молил небеса, чтобы двигатель моей старушки не подвел меня сейчас. И удача вновь не оставила меня! Он завелся с первого оборота.

Выжимая из него все возможное, обгоняя едва плетущиеся машины, я помчался на запад. В отражении зеркала я увидел, как джип, рискуя выскочить на встречную полосу, вылетев с территории АЗС на трассу, устремляется за мной.

Между нами было примерно сто метров, и, несмотря на все мои усилия, это расстояние постепенно сокращалось.

Сидя за рулем «шестерки», рассчитывать на конкуренцию в скорости с представителем японского автопрома было бы наивным. Но у меня не было иного выхода, как жать на педаль газа до упора и надеяться на удачу, которая никогда меня не оставляла, ведь только она могла помочь мне сейчас.

Редкие машины, попадавшиеся мне на пути, становились невольными помощниками моих преследователей. Трасса на этом участке имела всего две полосы, и, обгоняя их, мне часто приходилось выезжать на полосу встречного движения.

Это было очень рискованно! Несколько раз я успевал завершить маневр перед носом несущегося мне навстречу автомобиля. Их водители протестовали против моего безрассудства истошными воплями клаксонов. Но откуда они могли знать, что в моем положении большим безрассудством было этого не делать? И, вспоминая изувеченное лицо Гарри, я понимал, что на быструю расправу над собой мне рассчитывать не стоит.

Вдруг, засыпав салон прозрачными кубиками, с громким хлопком в заднем стекле моей машины образовалась большая дыра. Увидев в отражении зеркала вооруженного автоматом Калашникова здоровяка-телохранителя, высунувшегося по пояс из люка в крыше джипа, я лихорадочно протер рукой глаза.

Темнеющий на фоне лучей восходящего солнца силуэт его дородной фигуры напоминал грудную мишень на военном стрельбище. Но существенное различие состояло в том, что сейчас мишень целилась в меня, а не наоборот.

И это было полной неожиданностью для меня, ведь я не мог даже предположить, что китайцы способны на подобную наглость – открыть стрельбу на федеральной трассе. Из своего опыта я знал, что представители их криминальной профессии предпочитают решать свои дела, не привлекая лишнего внимания. Очевидно, я недооценил степень их желания разделаться со мной. И конечно же, их абсолютную уверенность в своей безнаказанности.