Последнее сражение Рамиреса

Думаю, таким способом они хотели заставить меня прекратить гонку и сдаться. Однако я твердо решил не даваться им в руки живым. Сжав руль с силой так, что побелели фаланги пальцев, я еще сильнее утопил педаль газа в пол. Одновременно с этим, прошив крышу у меня над головой, две пули выбили большую дыру в лобовом стекле напротив моего лица.

Прохладный утренний воздух с силой и восторгом водопада ворвался ко мне в салон и словно пресс прижал меня к спинке кресла. Преодолевая его сопротивление, я ощупал внутреннюю поверхность солнцезащитного козырька. Удача! Там находились солнцезащитные очки – один из наиболее часто используемых атрибутов таксиста.

Мгновение, и я водрузил их себе на переносицу. Не могу сказать, что это намного улучшило мне видимость, ведь утро только начиналось, а очки были все же солнцезащитными, но теперь я мог вести машину. А это значит, игра еще не окончена.

Я вложил старушку в крутой поворот. Словно пораженные артрозом, ее механические суставы скрипели жалобно и обреченно. Машина накренилась на левый бок так сильно, что через боковое окно я, не затрудняясь, мог коснуться асфальта. Но все обошлось благополучно, и мы влетели в темное жерло тоннеля.

Там мне пришлось сбросить скорость, но все же она оставалась очень высокой – около ста километров в час. Практически самоубийство! Однако китайцы находились в каких-то десяти-пятнадцати метрах позади меня. И более верным самоубийством стало бы решение ее снизить.

Здоровяк-телохранитель скрылся в салоне джипа. Но преследователи приблизились ко мне настолько, что, как только тоннель закончится, он сможет без особого труда расстрелять меня почти в упор.

Я лихорадочно пытался найти выход из этого положения и, когда предо мной возник прицеп плетущегося лесовоза, чуть не зарыдал от досады. Идти на обгон в тоннеле – смертельный номер. Но разве у меня был выбор? И я вывел машину на встречную полосу.

Вначале все шло хорошо. Встречный путь оказался свободным, но лесовоз был, как мне показалось, длиной не меньше километра. Когда я сравнялся с тягачом, его водитель, глядя на меня круглыми от ужаса глазами, что-то прокричал мне, указывая пальцем вперед.

Боковым зрением я уловил нечто огромное, что приближалось ко мне, словно неумолимый жестокий рок. Сдернув с глаз очки, я увидел, что это был исполинский красный газовоз, выскочивший в нескольких десятках метров передо мной, точно демон из преисподней.

Несмотря на чувство самосохранения, заставившее меня резко утопить педаль тормоза в пол, мысль, что это конец, вплыла в мой разум спокойно.

Никелированная решетка тягача газовоза, везущего цистерну с океаном сжиженного пропана, отражая свет желтых проблесковых маячков, приближалась ко мне будто прыжками. От сумасшедшего мелькания лучей стало светло, словно ясным днем. Но возможно, это мой перегруженный разум в последние мгновения решил вдруг сыграть со мной в странную игру?

Газовоз вострубил, словно страж богов Хеймдалль в преддверии Рагнарека, и этот разрывающий ушные перепонки рев отразился от бетонных стен тоннеля тысячекратным эхом.

Вдруг что-то невыразимое, завладев моим телом, сделав его невероятно координированным и быстрым, одним движением отцепило ремень безопасности, открыло дверь и вытолкнуло меня из машины.

Голова столкнулась с чем-то бесконечно твердым. Передо мной вспыхнул ослепляющий свет бесчисленных солнц, и меня поглотило темное ничто.

Глава 4

Мое сознание всплыло на поверхность темного ничто, и первое, что я почувствовал, – боль. Она была настолько сильной, что мне показалось, будто моя голова превратилась в куриное яйцо, которое засунули в задний карман джинсов. Следующим красноречивым признаком моего возвращения к жизни была тошнота. Меня вырвало чем-то отвратительно кислым, и я открыл глаза.

Сквозь фиолетовую мглу предо мной проступила сводчатая стена тоннеля, рядом с которой, широко раскинув руки, я лежал на животе.

Боль означала лишь одно – жизнь решила задержаться во мне. До этого я и предположить бы не смог, что меня может обрадовать способность чувствовать ее.

Я попытался вспомнить, что произошло после моего прыжка из машины, но память дала сбой, спроецировав у меня перед глазами черный квадрат Малевича.

Однако портрет президента Франклина отразился в ней отчетливо. Его хитрая улыбка манила, словно далекая мечта, и я отважился пошевелиться.

Убедившись, что все мои конечности работают безотказно, я попробовал отжаться от земли. Голова откликнулась на это резким приступом боли, и, застонав, я вновь распластался на земле.

Как странно, но я не услышал звука своего голоса! Я удивился этому, несмотря на мучительное жжение в области правого виска, похожее на мерцающий, но постепенно затухающий уголек. Когда же он стал размером с десятикопеечную монету, я перевернулся на спину. Боль откликнулась кратковременной вспышкой, но вскоре стихла.

Ободренный этим, преодолевая слабость, я попытался сесть. Когда же это у меня получилось, даже несмотря на сильное головокружение, я испытал прилив воодушевления.

Сколько сейчас времени? Я поднес к глазам запястье левой руки, но мои часы были разбиты. Их циферблат, скрещенные, словно шпаги, стрелки, шестеренки и выпучивающиеся пружинки механизма, напоминали вафельный торт.

Расстегнув замок ремешка, я с досадой кинул часы в темноту. И вновь не услышал ничего, как будто они, вопреки гравитации, не упали на землю, а зависли где-то в сумраке.

Темнота вокруг меня могла считаться абсолютной, если бы не странное фосфоресцирующее свечение. Но что было его источником? Я поднялся на ноги и, пошатываясь, приблизился к стене. Необъяснимое, мистическое сияние, мерцая, исторгалось из трещин в ее опаленном бетоне. Я поднес к нему ладонь.

Что это? Фиолетовые блики отразились на ней с едва уловимой пульсацией.

Неважно, откуда и как это свечение здесь появилось, оно поможет мне найти мои деньги, ведь если я все еще жив, значит и они могли уцелеть. Но чтобы убедиться в этом или обратном, мне вначале необходимо разыскать свою машину. Определив, в какой стороне мне следует ее искать, я углубился в фиолетовый сумрак.

Тишина была настолько плотной, что я не услышал даже звуков собственных шагов. Возможно, я потерял слух из-за контузии. Опаленный, растрескавшийся от жара бетон стены тоннеля говорил, что здесь произошла детонация чего-то очень мощного. В памяти возник гигантский тягач-газовоз, и это вызвало разряд ледяной молнии между моих лопаток. Однако я не ощущал боли в ушах, также в ушных раковинах не было крови. Значит, причина тишины заключалась в чем-то другом.

На расстоянии двух-трех шагов от стены к центру трассы свечение полностью поглощалось тьмой, и она царила там безраздельно. Я обыскал карманы куртки. Найдя в одном из них зажигалку, вновь ощутил прилив воодушевления, когда она вспыхнула с первого же поворота колесика.

Желтый свет, излучаемый неподвижным язычком пламени, проявил из сумрака джип. Я сразу узнал его. Это была машина китайцев. Однако громоздкий автомобиль, вопреки гравитации, не стоял на дороге, а соприкасался с ней только задней колесной парой, в то время как передняя зависла в паре десятков сантиметров над ней.

Надеясь найти этому объяснение, в замешательстве я медленно обошел джип кругом. Но, словно на представлении иллюзиониста, он без видимой поддержки со стороны соприкасался с дорогой лишь задней колесной парой, уставившись разбитыми фарами и пустым проемом переднего окна в сгущающуюся у потолка темноту.

Я осторожно потянул на себя ручку передней пассажирской двери. Салон оказался пустым. Ни трупов, ни иных следов, указывающих на недавнее пребывание в нем людей, я не обнаружил.

Впрочем, положение джипа указывало, что направление, где мне следует искать свою машину, мной было выбрано правильно. Но не успел я пройти и двух шагов, как споткнулся и, выпустив из рук зажигалку, рухнул на асфальт. Боль взорвалась в моем правом виске глубинной бомбой, и я вновь провалился в темное ничто.

Мое возвращение в сознание немногим отличалось от его потери, ибо эти два состояния одинаково наполнялись тьмой и тишиной. Понимая, что моя попытка похожа на поиски света в сосредоточии тьмы, я стал лихорадочно ощупывать асфальт перед собой. Пальцы соприкоснулись с каким-то цилиндрическим предметом. Его поверхность была гладкой, похожей на пластмассу. О чудо! Это была моя зажигалка. Как только у меня получилось сесть, через мгновение ее желтый огонек отодвинул от меня темноту.

В моей памяти отразился высунувшийся по пояс из люка в крыше джипа здоровяк-телохранитель. Где сейчас пребывал сам стрелок, оставалось для меня загадкой, однако его оружие лежало передо мной. Это был автомат АКС-74У, который благодаря его неважным стрелковым качествам и двум последним буквам аббревиатуры в войсках пренебрежительно прозвали «сучка». Это из-за него я сейчас сидел на асфальте едва живой.

Я поднялся на ноги и, дабы избежать подобных падений в будущем, подошел к стене и, опираясь на нее рукой, побрел на поиски своей машины дальше. И хотя это было очень непросто, ведь в фиолетовой полутьме я не мог ничего различить и в паре метров перед собой, но излучаемый стеною свет все-таки позволял мне пускай и медленно, шаг за шагом, но продвигаться вперед.

Вдруг путь мне преградило что-то похожее на завал из бревен, однако точного определения этому нечто я дать не могу, поскольку уверен – нигде в пределах Вселенной невозможно увидеть ничего подобного.

Этот завал приблизительно можно было бы описать как выскользнувшие из ладони спички, которые почему-то решили не падать на землю, а зависнуть в воздухе.

Нащупывая зазоры, сдирая с них опаленную кору, я стал осторожно протискиваться вперед между бревнами, холодея от мысли, что будет со мной, если я застряну.

Но все закончилось благополучно. Я выбрался с другой стороны завала и, чиркнув колесиком зажигалки, отодвинул от себя темноту. И это было очень своевременно, поскольку если бы я этого не сделал, то мог столкнуться своей многострадальной головой с металлической рамой прицепа лесовоза.

В желтом рассеянном свете я увидел, что, расцепленный с тягачом, он, подобно цирковому акробату, выполняющему стойку на обеих руках, уперся в асфальт передними колесами, едва не касаясь свода тоннеля задними.

Тягач находился поблизости. Но, как я и ожидал, в его кабине водителя не оказалось. Ни живого, ни мертвого…

Механически закрыв за собой его дверь, ощущая, что цель моих поисков близка, предвкушая встречу с ней, я побрел вдоль сводчатой стены, часто сканируя пространство с помощью огонька зажигалки.

Но, узрев, во что превратилась моя «старушка», ощутил вкус горечи разочарования: словно поддерживаемое невидимой рукой, ее искореженное, опаленное чудовищным жаром тело зависло в воздухе в нескольких сантиметрах над дорогой.

Ни одна из дверей, как это и должно было случиться, не открылась. Их заклинило в корпусе машины. И мне ничего не оставалась, как влезть в нее через пустой проем заднего окна.

Увидев заветную сумку, я ощутил, как мое сердце радостно заныло. Слегка припорошенная стеклянной крошкой, она находилась там, где я ее и оставил – между водительским и задним пассажирским сиденьем. Схватив ее и извиваясь, словно змея, я смог выбраться наружу вперед ногами.

Положив сумку на землю, я попытался расстегнуть ее молнию, но от волнения мои руки сильно дрожали, и мне не удавалось справиться ни с нервами, ни со строптивым замком. Устав сражаться с обоими, я с усилием потянул за материю. Опаленная огнем, она разошлась легко и беззвучно. Встретившись глазами с насмешливым взглядом президента Франклина, я облегченно выдохнул – деньги не пострадали.

Пришло время подумать о том, как мне выбираться отсюда. Учитывая, что трупов китайцев я не обнаружил, значит, они могли выжить и поджидать меня у обоих выездов из тоннеля. Я знал, что в нем обязательно должен быть аварийный выход с лестницей, ведущей наверх.

Однако где именно следует его искать, я не знал. Поскольку он не повстречался мне во время поисков моей машины, я решил следовать в том же направлении, что и прежде.

Но не успел совершить и четырех шагов, как меня остановила вдавленная радиаторная решетка газовоза. Подняв глаза, я вновь ощутил разряд ледяной молнии между лопаток, ведь это зрелище затмевало все, что я видел до этого… В свете огонька зажигалки из темноты проступил огромный трак. Он завис в воздухе, едва не касаясь изломанным бампером земли, а тело цистерны с огромной рваной пробоиной в боку, похожей на раскрытую в немом реве зубастую пасть, парило рядом с ним.

Итак, я нашел подтверждение своей догадке – здесь произошел взрыв газа. Впрочем, зависшие в воздухе машины и бревна, а также стены, излучавшие сияние, только взрывом объясняться вряд ли могли.

Однако намного важнее рассуждений о причинах произошедшего, для меня был поиск аварийного выхода. И я еще долго бродил в фиолетовом сумраке, натыкаясь на автомобили, занимающие самые невероятные положения в пространстве, пока не наткнулся на деформированный прямоугольник металлической двери, которая поддалась на мое усилие и отворилась удивительно легко. За ней находился круглый бетонный колодец и узкая лестница, сваренная из железных прутьев, по которой я быстро взобрался и откинул люк.

Глава 5

Шуршанием, шепотом, скрежетом, словно стихийное бедствие в мою голову ворвались тысячи звуков. Но со зрением все обстояло намного хуже. Из-за яркого солнечного света я ослеп. Глаза сильно слезились, и у меня не получалось разомкнуть веки.

Последние ступеньки лестницы я преодолел на ощупь. Когда же мне удалось выбраться на поверхность земли, остатки сил покинули меня, и, судорожно вдыхая жаркий воздух, я упал на горячий песок.

Постепенно окружавшие меня предметы стали проявляться все отчетливее. И вот я обнаружил себя в окружении маленьких деревец, искривленных, словно под действием гравитации от сверхмассивного тела.

– Где я?! – вырвался из моих уст изумленный выдох.

Что здесь произошло? Какая катастрофа? Сколько времени я находился там, в тоннеле? Эти и еще множество вопросов безостановочно вспыхивали в моей голове, словно разноцветные лампочки в новогодней гирлянде.

Озираясь, я поднялся на ноги и не смог обнаружить и намека на то, что где-то здесь поблизости находится шоссе. Очевидно, оно заросло этими нелепыми подобиями деревьев. И все выглядело так, как будто я находился не в Забайкалье, а в раскаленной тундре.

Изнемогая от жары, я побрел в ту сторону где, как предполагал, должна находиться трасса. Но, преодолев около сотни метров, к своему изумлению, так и не смог обнаружить даже склона к ней.

– Эй, внизу! – вдруг раздался надо мной чей-то трубный глас. – Тебе нужна помощь?

Солнечные лучи ослепили меня, и мне пришлось защититься от них с помощью козырька из приставленной ко лбу ладони.

И я увидел то, отчего мне захотелось скрыться в жерле аварийного выхода: в нескольких метрах надо мной беззвучно зависла серебристая гигантская сигара, похожая на цеппелин начала двадцатого века. Но, блуждая в поисках шоссе, я потерял всякое представление о том, где находится люк, и мне ничего не оставалось, как застыть на месте.

Из его гладкого сверкающего на солнце бока ко мне молниеносно выдвинулась небольшая площадка с поручнем. Я отшатнулся от нее, но таинственный голос остановил меня:

– Встань на эту площадку, друг! И тогда ты сможешь подняться ко мне! – Это было сказано на странной англо-русской языковой смеси, но очень радушно.

Выполнив то, о чем просил меня голос, я взялся обеими руками за поручень, и площадка очень быстро понесла меня вверх.

Серебристый борт сигары стремительно увеличился передо мной, и я зажмурил глаза, но в следующее мгновение обнаружил себя в прохладной круглой комнате.

За моей спиной с легким жужжанием свернулась диафрагма, и быстрая смена яркого солнечного света на тень вновь ослепила меня.

– Как ты оказался посреди этой пустыни, друг? – послышался знакомый заботливый голос.

Светлые пятна парящие перед глазами растворились, и я увидел перед собой странного человека.

Его огненно-рыжие волосы упрямыми завитками стремились наружу из-под серебристой форменной кепки с длинным козырьком, украшенной аббревиатурой «OK», а комбинезон, того же цвета, что и кепка, едва вмещал в себя его грушеобразное тело.

– Ну, пойдем в операторскую, что ли? – буркнул незнакомец. – Там нам будет удобнее с тобой разговаривать.

Неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, он побрел впереди меня, а я, так и не проронив ни слова, поплелся за ним следом.

Войдя в просторное помещение, незнакомец сразу же плюхнулся в странное желеобразное кресло. Он не произнес ни слова, пока внимательно и не отрывая взгляда изучал меня. Все это время добродушная и глуповатая улыбка не покидала его лица.

– Ты, вообще-то, откуда? – наконец спросил он меня.

Я вновь отметил, что незнакомец говорит на странном диалекте, составленном из английских и русских слов. Однако не это вызвало у меня затруднение. Я не знал, что же ему ответить, поскольку наше определение «откуда я» во многом основывается на понимании «где я». У меня полностью отсутствовало представление о последнем, и я сказал:

– Не знаю…

– Но куда тебе?

– Не знаю…

– А как тебя зовут?

– Локи.

– Как-как?

– Ло-ки. – Я по слогам произнес свое прозвище.

– Какое красивое и необычное имя! – восхитился незнакомец. – А меня Гомер…

Видимо, он ассоциировал себя с животом, поскольку представляясь, похлопал по своей обширной брюшной жировой складке.

– Какой ты чумазый! – хихикнул Гомер, но потом, неожиданно перейдя на строгий командный голос, громко бросил в пространство: – Убрать грязь в операторской!

И в то же мгновение из разверзнувшейся в полу диафрагмы вылетело около десятка издающих деловитые пищащие звуки механизмов. Быстро просканировав операторскую на наличие загрязнений и не обнаружив их, они принялись очищать от грязи меня. Одни роботы, похожие на назойливых мух, протянув ко мне гибкие раструбы хоботков, жужжа, принялись втягивать в себя воздух вместе с пылью и сажей, покрывавших меня с макушки до подошв туфлей. Другие, обдавая облачками из микроскопических капель какой-то резко пахнущей жидкости, насухо протерли мягкими разноцветными губками. Видимо, посчитав задание выполненным, все они исчезли в той же диафрагме так же неожиданно, как и появились.

– Я вижу кровь на твоей башке, – с неподдельным участием в голосе сказал Гомер. – На, возьми…

Он протянул мне белую плоскую металлическую коробочку с узнаваемым красным крестом на ней. Но как я ни пытался, у меня не получалось открыть ее.

– Просто поднеси ее к ране, – затрясся от смеха Гомер. – Ты что, не знаешь, как пользоваться аптечкой первой помощи?

Я поступил, как он сказал. Из коробочки молниеносно выдвинулись похожие на лапки насекомого щупальца-манипуляторы. Им хватило нескольких мгновений, чтобы исследовать, удалить запекшуюся кровь, обколоть анестезией и запаять лазером рассечение на моем виске. В окончании процесса она приятным женским голосом на том же англо-русском диалекте отчиталась об успешном завершении операции.

Боль исчезла, словно ее и не было! Я растерянно ощупал правый висок, где несколькими секундами ранее находилась рана, но мне не удалось обнаружить там ничего, кроме гладкой кожи.

Видя мое изумление, Гомер вновь затрясся от смеха.

– Ты похож на героя шоу «Скрытая камера»! – хохотал он, тряся щеками, украшенными крупными, словно блюдца, веснушками. – Любишь это шоу?!

– Нет.

– Напрасно! – Он помрачнел. – Мы с Моной, Мона – это моя жена, не пропускаем ни одного его выпуска. Бывает очень и очень смешно!

Участливо улыбаясь, я молча переминался с ноги на ногу.

– Что же ты стоишь, Локи? – вдруг спохватился Гомер.

– Куда же мне сесть? – Я посмотрел по сторонам, но не обнаружил ничего даже отдаленно похожего на стул.

– Ты как с Луны свалился! – взорвался новым приступом смеха Гомер. Продолжая хихикать, он громко произнес в пространство: – Вывести кресло номер два!

В полу разверзлась очередная диафрагма, из нее передо мной выскочило нечто отдаленно напоминающее закрытый бутон тюльпана на серебристой ножке. Когда же он раскрылся, я обнаружил, что внутри его находится такое же, как и у Гомера, желеобразное кресло.

– Ну, садись же! – подбодрил меня он.

Я осторожно опустился в теплую мякоть. Кресло еле слышно зачавкало и, став там, где необходимо, тверже, а где-то оставаясь по-прежнему мягким, подстроилось под особенности моего тела и оказалось в высшей степени удобным.

– Итак, – с добродушной улыбкой наблюдая за мной, спросил Гомер, – как ты здесь оказался?

– Хотел бы я это объяснить самому себе, – это было первым, что пришло мне в голову, – но, видишь ли, я ничего не помню…

– Понятно. – Улыбка мгновенно исчезла с его лица. – Не хочешь говорить – не надо. В моей семье не принято задавать лишних вопросов. Все мои предки, мужики, как и я, были операторами контейнеровозов. И у нас никогда не было проблем, потому что мы никогда не совали свой нос не в свое дело. Скажу тебе лишь одно, парень, сегодня ты остался жив, и тебе очень сильно повезло…

Разве это являлось для меня новостью?

– …ведь если бы я не решил срезать дорогу, чтобы сэкономить немного топлива, ты бы запекся задолго до наступления ночи. Тебя спасла моя природная экономность! Я всегда говорил, что жизнь похожа на шоу «Скрытая камера»!

Он вновь зашелся в смехе.

Я не нашел в словах этого весельчака ничего смешного и молча наблюдал за колыханиями складки на его животе.

Словно утонув в раскатах своего хохота, Гомер резко прекратил смеяться. Пальцы его рук, будто наделенные собственным существованием, подобно перстам пианиста, ловко пробежались по множеству карманов на его комбинезоне, замерли над одним из них и извлекли из него небольшой предмет, похожий на спичечный коробок, который очень аккуратно Гомер вставил себе в висок.

– Поехали! – словно подводя черту под этим действом, воскликнул он.

Я удивленно смотрел на него. Оказалось, что под кожей в его правой височной области был вживлен вход для этого странного предмета.

– Этот модуль мильнтального…

– Ментального, – поправил его я.

– …мозгового управления контейнеровозом, – отвечая на мой недоуменный взгляд, продолжил Гомер. – Можно, конечно, перевести бортовой компьютер и на ручное управление, но делать это при помощи головы… – он постучал кулаком себе по лбу, – гораздо удобнее. Просто представляешь себе нужный маневр, модуль что-то делает там с сигналом и передает его куда-то там, а тот отдает приказ контейнеровозу. Все очень просто! А еще, при помощи этого модуля можно заниматься киберсексом, но для него нужна дополнительная насадка…

– Киберсексом?

– Да-да, киберсексом. Выходишь на специальный портал, вставляешь модуль в висок, надеваешь насадку себе… – соображая, как назвать ему место, для которого она предназначена, Гомер застенчиво замялся, – сюда, – он указал пухлым пальцем в область паха, – и можешь через Глобал заниматься киберсексом с любой женщиной, в каком из гиперполисов она бы ни находилась. Причем ты сможешь ощутить все ее особенности, как физические, типа сокращений ее влагалища при оргазме, так и психологические, ведь каждая женщина переживает его по-своему. У меня около пяти или шести киберлюбовниц в западном и восточном гиперполисах. И моя жена не обвиняет меня в измене. Очень удобно…

Гомер вновь зашелся в смехе, а мое воображение нарисовало довольно омерзительную картинку.

– Включить экран наблюдения! – неожиданно перестав смеяться, крикнул Гомер в пространство.

Перед нами вспыхнул большой монитор, похожий на лобовое стекло самолета. Операторская наполнилась ярким солнечным светом.

– Что-то слишком много света, – недовольно щурясь, произнес Гомер и, повысив голос до фальцета, вновь отдал команду пространству: – Затемнение на десять процентов!

Экран заметно потемнел.

– Совсем другое дело, – удовлетворенно буркнул Гомер. – Ну что, поехали?!

Перед ним материализовался эллипсовидный, излучающий синее сияние голограммный экран, по корпусу контейнеровоза пробежали едва ощутимые вибрации, послышалось равномерное гудение, и он, словно ракета, полетел над океаном искривленных деревьев.