Эксперимент

Лилит не могла идти против собственных принципов – опаздывать было недопустимо. Но не тут-то было! Стоило ей выскочить за дверь, как она тут же растянулась на полу. Мимо её лица покатилась пустая ваза.

Немая пауза. Затем она почувствовала запах, до боли знакомый. Запах напоминал какие-то цветы. Розы! Лилит поднялась с пола и увидела мятые красные розы, на которых только что лежало её «чудесное» тело. Взгляд переметнулся на вазу. Пустую вазу.

«Так, ваза… цветы… ага, вот и вода! Ага, вот и вода на мне!»

Среди помятых роз лежала такая же помятая записка:

«Ли-ли-т! Не опоздай, дорогая! Левиафан.»

Лилит опустилась на пол лестничной клетки.

– Как же так, Левиафан… – Она смеялась странным, надломленным смехом, больше похожим на истерику. Он ломал её принципы, рушил стереотипы… Зачем?

Переодевшись, Лилит спустилась вниз. Возле входной двери стоял он. Увидев Левиафана, девушка интуитивно сделала шаг назад. Страх снова вернулся, холодной волной, сковав ноги.

– Господи… – прошептала она, отступая к дому.

Лилит вспомнила своё отражение. Отметины на шее. Непонимание – кто перед ней, что это за существо? Собирается ли оно причинить ей вред?.. Может, вообще хочет убить? Эти мысли только усиливали её страх. Но Лилит не имела права показывать, что боится.

– «Господи»? Так меня ещё не называли, – удивлённо вскинул брови молодой человек и сделал шаг к внезапно перепуганной девушке.

– У меня нет на тебя времени, – прошептала Лилит, стараясь обойти мужчину.

– Тихо, тихо… – он преградил ей путь у самой двери. – Как жаль, что тебе не интересно. Хотя твой страх говорит об обратном.

– Интересно «что»? Откуда ты взялся? Как оказался в том же клубе, где была я? Как узнал, где я учусь? Что это за раны у меня на шее? Почему я оказалась на полу, вся в воде и цветах? Что мне должно быть интересно, Левиафан, а? Или лучше спросить так: «во что ты собираешься меня посвятить»? Или, может, ты хочешь объяснить смысл своих загадочных писем?

– Лилит…

– Да, Лилит. И что дальше? Что делать будем?

– Лилит…

Она посмотрела ему в глаза. Всё как всегда. Лилит не могла распознать его взгляд. То ли он умилялся, то ли наслаждался моментом, а может – злился.

– Мы можем зайти ко мне… если ты, конечно, не собираешься поведать свою историю прямо здесь, в подъезде.

Они сидели друг напротив друга и молчали. Лилит отвела взгляд в окно. За стеклом моросил дождь со снегом. Сквозь поднимающийся рассвет тянулась сероватая туманная дымка.

– Я слушаю, – голос Лилит был слишком серьёзен.

– Что именно? – удивлённое лицо повернулось к ней.

– Ты издеваешься?

– Нет.

– Ладно… Кто? Что? Откуда? Зачем? Когда? Почему?

Левиафан вздохнул и отвернулся к окну. Лилит внимательно смотрела на его профиль: густые волосы, тёмные глаза, в которых отражались падающие снежинки.

«Какой он красивый… и сексуальный. Господи, только не это… Чувства становятся всё сильнее… Это плохо…» – мысли Лилит уже не были такими строгими и категоричными, как выражение её лица.

– Я родился в Венеции в 1525 году. Моя мать была торговкой, а отец чинил сапоги. Есть догадки, как нам жилось? Думаю, есть. Мою мать звали Антуанетта. Она была красивой женщиной, с длинными рыжими волосами и это, в итоге, её погубило. Тогда миром правила Святая Инквизиция, а рыжие волосы считались признаком ведьмы. Её сожгли на главной площади, когда мне было пять. Сожгли за колдовство… а она даже злой мысли в голове не держала. Но кто бы стал это доказывать? Я очень любил её… И, как ни странно, до сих пор помню черты её лица. Она назвала меня… неважно. Левиафан – это мой творческий псевдоним. Я прекрасно помню, как за ней пришли стражники… как били её, пока я прятался. Я до сих пор жалею, что в свои пять лет не мог защитить её. После этого мы остались вдвоём с отцом. Нищета. Гроши. Грязь. Это ты хотела услышать? …Хотя, уже и не важно. – Левиафан снова отвернулся к окну. Лилит заметила, как тяжело ему давались эти воспоминания. – На вопрос «кто?» – я вампир. Мне 485 лет. В двадцать девять я стал таким, какой ты видишь меня сейчас.

– А как твоё настоящее имя? – с упрямством спросила Лилит.

– Если бы я хотел, чтобы ты знала моё имя, я бы представился. Уже пару веков, а то и больше меня зовут Левиафан, – усмехнулся он.

– Как ты стал… вампиром? – спросила Лилит, всё ещё думая, что он врет.

– Я шёл по маленькой улочке, ночью, пьяный, возвращаясь из кабака. На грязной дороге я увидел девочку лет пяти. Она лежала на земле и плакала, полуголая, свернувшись калачиком. Мне стало так жалко её, что я не смог пройти мимо. Я почти готов был взять девчушку к себе домой, накормить лепёшкой и напоить молоком. Но когда я наклонился к ней, чтобы спросить её имя и где её родители… То, что я увидел, Лилит, заставило меня отскочить от неё, метра на два. Глаза девочки были чернее ночи, рот слегка искривлён, с двумя торчащими клыками, а на щеках засыхали следы от прекрасно сыгранных слёз. В тот момент я понял, что лепёшка эту девочку не устроит. Я не мог понять, что это было, кто это был… Дьявол или оборотень, может, ведьма или ещё какая-нибудь тварь… Она внушала такой ужас, что мои ноги оцепенели, а голос словно провалился куда-то глубоко. Мне хотелось бежать, но я не мог, мне хотелось кричать, но язык онемел… Она кинулась на меня с такой скоростью, что я даже не успел заметить, как её зубы оказались около моей шеи. И тогда я остро ощутил, как клыки проникают сквозь кожу, как они рвут её и как их кончики тонут в венозном потоке… Я решил, что это либо алкогольные галлюцинации, делирий, или просто я сплю. Но нет, я почувствовал собственную кровь, горячую и липкую, на собственном горле. В полумраке, в полуобморочном состоянии, я собрался с последними силами и взглянул на девочку. Она слегка оттолкнула меня и впилась глазами в мои. Лилит, ты не представляешь, я увидел долю жалости в её безжизненных и злобных чёрных глазах! Мне показалось, что она сожалеет о содеянном, но как будто у неё не было другого выбора… Она приподняла свою руку, в темноте я смог разглядеть рваную рану на запястье, текущую чёрную, густую кровь. Как раскалённый воск, она капала мне на лицо, я понял, что её вязкая жидкость попадает мне в рот, на языке две-три капли… А потом, внезапно, меня подняла в воздух какая-то неземная сила, и на землю я опустился уже с переломанным позвоночником и открытой черепно-мозговой травмой. Весь в крови, я пролежал где-то около десяти минут. В XVI веке никто не подходил к людям, лежащим на улице – все думали, что человек просто выпил. Ну вот, и я как бы умер. Но потом я очнулся на той же самой улочке, рядом стояла та же девочка, только она улыбалась, а не разыгрывала комедию, и было так же тихо и безлюдно. В тот момент я ещё не знал, что, по сути, я был трупом, но девочка решила морально добить меня, сказав, что я всё-таки реальный труп. «Что ты такое?» – спросил я, моё сердце почему-то замерло от ужаса, хотя я не чувствовал никаких ударов, но не осознавал этого. Лилит, у нас нет никаких кодексов и правил, кому можно раскрывать тайну, а кому нет. Это, конечно, я узнал позже. С этой девочкой мы стали спутниками, своеобразным дуэтом. Её звали Агата, и ей было около тысячи лет. Я сейчас точно не помню, сколько конкретно, – улыбнулся Левиафан. – Полторы тысячи лет – это очень большой срок, если её не убили, то она могла устать от жизни, от смены эпох… Да и представь только себе, застрять в теле пятилетнего ребёнка. Она хотела секса, любви, ласки, но никто ей этого не давал и вряд ли бы дал, потому что, видя пятилетнюю девочку, они даже не догадывались о том, что ей полторы тысячи лет и что она труп. Поэтому мне кажется, что в такой форме, если тебя не убили, то значит, умри сам. Ну, по крайней мере, я бы именно так и сделал. Очевидный факт, в отличие от неё, мне невероятно повезло с внешностью, не правда ли, Лилит? Женщины так и липли ко мне на протяжении моей долгой жизни.

– Как долго существовал ваш дуэт с Агатой? – спросила Лилит.

– Около пятнадцати лет. Около пятнадцати лет мы с ней прожили вместе, а потом я покинул её. Я не смог больше слушать ночные истерики и причитания. Честно говоря, у меня сердце разрывалось, глядя на неё. Алкоголь, сигары, трубка, секс – все «плохие» вещи она не могла делать из-за своего внешнего вида. Она была девственна почти во всех отношениях, прямо как священник, – ухмыльнулся он. – …А в те моменты, когда какой-нибудь милостивый государь дарил ей куклу или какую-нибудь другую игрушку, я готов был стоять рядом с ней и рыдать от горя и безысходности. И, честно говоря, я её полюбил как свою собственную дочь. Я старался доставать ей красивые украшения или косметику, и она так радовалась взрослым подаркам… Но только с наступлением ночи, в комнатушке для гостей в очередной забегаловке, она могла надевать цепочки, кольца, красить глаза. Но поутру из комнаты должен был выйти обычный, нормальный ребёнок с отцом.

– А ты никогда не спрашивал её, почему она решила одарить, если можно так сказать, бессмертием именно тебя?

– Конечно, спрашивал! Она знала, кто я, и вообще всё, чем живу, чем дышу, с моих пятнадцати лет. Мы не ищем кого-то особенного для этой роли. Кто-то делает это с другими людьми по неосторожности, кто-то – потому что любит и не может прожить вечность без партнёра, кто-то по дружбе, а кто-то по доброте сердечной, как Агата, например. Знаешь, что она ответила? – Левиафан посмотрел на изумлённое лицо Лилит. – На мой вопрос «почему?» она ответила просто: «Такой красивый мужчина должен жить вечно». Так что я практически стал её произведением искусства – бессмертным произведением, как картины Моне или Да Винчи.

– А каким образом ты ушёл? Ей, наверное, стало ещё тяжелее и больнее?

Левиафан посмотрел в окно, и Лилит заметила, что уголки его губ скривились в ухмылке. Он закрыл глаза, покачал головой и вздохнул.

– В моём рассказе были намёки на ответ на твой вопрос. Видимо, – он вздохнул ещё раз, – ты их пропустила. Лилит, я сам её убил! Я сжёг её… Практически случайно…

Лилит мгновенно представила несчастную девочку, горящую в огне. Ей стало дурно, глаза расширились от ужаса.

– Как ты мог? Ей было мучительно плохо, больно, а ты её предал! Она доверилась тебе, она выбрала тебя…

– Да, выбрала, потому что влюбилась. А ты как считаешь, Лилит, если бы в тебя влюбился пятилетний мальчик, ты смогла бы ему ответить взаимностью? Смогла бы любить его и быть с ним?

Лилит подняла глаза к потолку и представила себе картину: она подходит к ресторану, там её ждёт маленький мальчик с цветами, в полном параде. Она подходит, наклоняется и целует его в губы…

– Какая чушь, – Лилит поморщилась.

– Вот видишь! Ты бы не смогла…

– Да, не смогла! Но жизнь ты ей мог бы сохранить!

– Лилит! – строго произнёс Левиафан. Глядя на его лицо, можно было подумать, что все грозовые тучи сгустились над ним и питали его негативной энергией. Он явно был зол. – Сейчас я предложу тебе два варианта закрытия темы «Кто убил Агату и зачем?». Вариант номер один: я сейчас же встаю и ухожу, и ты меня больше никогда не увидишь! Вариант номер два: ты забываешь об Агате, и я рассказываю дальше! Твой выбор?

Надменная Лилит не заставила себя долго ждать.

– Уходи! И, кстати, тот веник, который лежит в холле, прихвати его с собой! – нежно-гневная улыбка осветила лицо Лилит.

Она даже глазом не успела моргнуть, как поняла, что сидит на кухне уже одна. Напротив – пусто, и только скрипучая дверь подавала признаки жизни. Когда Лилит осознала, что она действительно одна и никого больше нет, слёзы брызнули из её глаз.

«Чёрт! Я же не думала, что ты уйдёшь всерьёз, я думала, это шутка! Вернись…» – едва слышно прошептала девушка, закрывая лицо руками.

11

Прошло несколько недель с последней встречи с Левиафаном. Все эти дни тянулись медленно и тягостно, казалось, им не будет конца.

На дворе стоял декабрь. Пушистый снег ложился на асфальт, на деревья, на голову и на мокрые щеки Лилит. Все эти дни она практически не выходила из дома – только в университет и в близлежащий парк.

В парке она садилась на скамейку и плакала от собственной гордости и глупости. Он сломал её первый принцип, обещание, данное самой себе: «Никогда больше никого не любить!» Лилит влюбилась. Тот же самый огонёк бегал по венам, обжигая их изнутри. Те же самые картины крутились в голове, только теперь на них был Левиафан. Сердце всё так же билось, дыхание было глубоким, живым… И всё так же было больно. Снова больно. Потому что её снова бросили. Бросил тот, кого она любила! Лилит даже думать не хотела о том, что сама попросила его уйти.

Пустота. Она заволокла всё, что окружало Лилит, проникла в сознание. Всё было как в тумане. Словно растение – ешь, пьёшь, но ничего не видишь, не слышишь, не чувствуешь… кроме боли.

Иногда Лилит думала, что надо найти его, извиниться. Но в тот момент, когда подобные мысли приходили в голову, гордость поднимала голову и не упускала возможности уколоть, напомнить: «Ты же не такая!» и мысли о прощении исчезали.

Она мечтала получить хотя бы записку от него. Хоть что-нибудь, что можно было бы прижать к груди, улыбнуться сквозь слёзы. Хоть что-то, что утешило бы её. И она получила… Только обратный эффект.

В мёртвой тишине раздался телефонный звонок. Сердце бешено заколотилось от радости, от волнения. «Левиафан! Ты ведь знаешь мой адрес, номер телефона, знаешь, где находится мой университет, хотя я тебе этого не говорила! Так почему же ты только сейчас звонишь, спустя столько времени? Ты и мне смерти желаешь, как Агате?»

Лилит вскочила с постели и схватила трубку.

– Да?! – она едва дышала от счастья и напряжения.

– Привет, дорогая! Я так давно тебя не слышала. Как у тебя дела? – тоненький голосок протрещал в трубке.

– Хорошо. У меня всё хорошо, – сухо ответила Лилит, закапывая землёй только что убитую надежду. Жаклин всегда находила самые неподходящие моменты для звонков, чтобы с энтузиазмом рассказать, с кем, как и где она снова переспала, обязательно добавив пару историй о чужих квартирах. И сейчас был именно такой, совсем неподходящий момент.

Жаклин в это время что-то тараторила без остановки, но одно слово «Левиафан» выдернуло Лилит из мечтаний.

– Подожди, подожди! Что там с Левиафаном? – интерес вспыхнул внутри неё, словно спичка. Лилит растаяла от улыбки, уверенная, что Левиафан что-то специально сказал при Жаклин, чтобы та передала ей.

– Он был в клубе вчера, представляешь, Лилит?

– Ну и что? – пальцы Лилит нервно стучали по столу, но голос оставался размеренным и спокойным. – Подумаешь…

– Эй, Лилит, тебе совсем не интересно, что ли? – удивилась Жаклин.

«Кошмар какой-то!» – Лилит посмотрела на потолок. – «Не, ну кто сказал, что женщины умные и хитрые? Такое утверждение по отношению к Жаклин совершенно не применимо. Стоп! Может, поэтому у неё всегда получается с тем, с кем она захочет, и на какой срок – тоже решает она? Может, надо быть проще?»

– А что? Что случилось? Что-то из ряда вон выходящее? – спросила Лилит.

– Да нет, конечно, не из ряда вон выходящее. Я видела Левиафана с такой красивой девушкой, они всю ночь целовались и обнимались, смеялись и выпивали. Где он только такую красавицу нашёл? Он даже со мной поздоровался…

Медленно Лилит опускала трубку… «Другая девушка!» – дрожащей рукой она провела по лицу, закусила нижнюю губу. Девушка вылетела на балкон и, забыв о своём коронном «я никогда больше…», прокричала не своим голосом:

– Вернись! – Держась за перила, она, вся дрожа, опустилась на колени и рыдающим хриплым голосом повторяла: – Вернись… Вернись… пожалуйста!

Лилит сидела на полу, опершись на стенку, и убивалась горем. Её всю трясло, но не от холода, а от обиды. Он сломал её характер, принцип, всё сломал. Хриплый голос только и повторял: «Вернись!». Пальцы сжимались в кулак так сильно, что отпечатки ногтей оставались на её ладонях.

Убийство надежды, великой надежды, светлой веры в лучшее. Мечта пала, как подбитая ласточка, которая только что летала, думая, что выживет. Разрушенная надежда хуже, чем смерть. Ты умираешь, и все заботы исчезают, все обязанности и вся ответственность уходят, тебя больше ничего не волнует. А разрушенная надежда влечёт за собой отчаяние, нелепые и необдуманные поступки, обиду за своё раненное самолюбие. И она, эта разрушенная надежда, всё ещё тащится за тобой. Порой даже не осознаёшь быстроту падения в шаткое положение, как последний крик не успевает вырваться из зыбучего песка горя, и ты не можешь вытащить голову из этой трясины. Она поглощает, и последний вздох наполняет лёгкие тиной беспечности.

12

Спустя несколько часов Лилит открыла глаза и нахмурилась. Первое, что она поняла, – она замерзла. Чертовски замерзла. Кое-как перебравшись в комнату, она села на кровать и уставилась прямо перед собой. Девушка никак не могла собрать мысли воедино. Такое ужасное состояние, когда понимаешь, что даже не можешь ни о чём подумать, просто мнимая даль перед глазами. Мозг парализован. Левиафан. Он похоронил её заживо.

«Так!» – внезапно пришёл в себя её разум. «Это ещё не конец! Так просто всё не закончится!», Лилит вскочила с постели и ринулась наводить марафет. «Я пойду в этот клуб. Я найду его. Он должен меня увидеть ещё раз. Я покажу ему, что он теряет с таким глупым рвением! Он обязан хотя бы ещё раз увидеть меня, и тогда он не сможет выкинуть мой образ из головы».

Как только был нанесён последний штрих на лицо, Лилит окинула себя взглядом с головы до ног. Она не узнавала своего отражения в зеркале. Там, в зазеркалье, стояла женщина, необыкновенной красоты, готовая бороться за свои чувства и любовь. Она была прекрасна: её лицо, которое излучало невинность и нежность, гордо приподнято, в глазах блеск гнева и ярости, только вот непонятно, от чего: от слёз или от счастья, что она, наконец, взяла себя в руки. Вздернутый носик, очаровательная родинка над губой. Корсет, подчёркивающий и без того тонкую талию, бриджи, самый высокий каблук, на котором Лилит смогла бы ходить, белая блуза, выглядывающая из-под корсета. Каштановые волосы, которые она накрутила, рассыпались по плечам. Любой мужчина свернул бы шею, глядя на неё.

У Лилит был план. Она продумала его, как ей казалось, до мелочей. Она знала каждый шаг, знала, с какой целью ставила ногу прямо, а не чуть в сторону. Лилит всё знала и была готова ко всему, чтобы потом, если что, не расстраиваться.

Лилит зашла в клуб и, сопровождаемая мужскими взглядами, направилась прямо к тому столу, где в прошлый раз сидел Левиафан. Она сразу вспомнила его пустой взгляд, тщетно изучающий столешницу.

– Не желаете что-нибудь выпить? – спросил официант.

– Да, принесите, пожалуйста, бокал шампанского, – не глядя на него, сказала Лилит. «Где же ты, Левиафан?», Лилит оглядела помещение, «ну ладно, подождём! Ты придёшь, я знаю!», она поставила сумку на стол и принялась искать телефон.

– Чёрт! Где же он? …А вот он! – Лилит достала мобильный из сумки и попыталась включить его. Но не тут-то было! Как бы она ни старалась, как бы ни нажимала, аппарат не хотел включаться. Девушка сгорбилась за столом, тыкая на боковую кнопку.

– Ну, чудесно, просто отлично! – Лилит попыталась швырнуть телефон на стол, но её руку внезапно перехватили. Она покосилась на сжавшую её запястье ладонь.

– Прошу вас, мадемуазель, техника любит ласку, – шепнул ей в ухо голос Левиафана, ловко вытаскивая телефон из её рук и аккуратно нажимая кнопку.

Разумеется, мобильник тут же включился и поприветствовал вампира мягким светом экрана. Лилит повернула голову и почти уткнулась лицом в его лицо.

– Я присяду? Ты не против? – уже садясь, спросил Левиафан.

– Как будто у меня есть выбор, – хмыкнула Лилит, качнув головой. – Что ты тут делаешь? Ты ведь обещал, что я больше никогда тебя не увижу. Но я тебя вижу! – добавила она с издевкой.

– А сейчас – трогательный и волнующий медленный танец! – проорал диджей в микрофон.

– Пойдём потанцуем? – Левиафан протянул ей руку.

– Ты не ответил на мой вопрос, – пробурчала Лилит, поднимаясь со стула.

– Терпение, дорогая, – усмехнулся он и взглянул на неё исподлобья.

Он подошёл ближе, и Лилит почувствовала, как его рука скользнула по её талии. Она ощутила силу, с которой он прижал её к себе, и жар страсти, исходящий от его тела. Руки Лилит словно перестали ей подчиняться: она обвила его шею и прижалась ещё сильнее к его груди. Её сердце стучало громко, неумолимо, будто крича о чувствах.

– Почему я вернулся? – повторил Левиафан, всё крепче прижимая её к себе одной рукой, а другой мягко проводя по щеке. Он смотрел на неё с такой неподдельной нежностью, будто боялся сломать, если взглянет строже. Впрочем, пока и не было за что. – Ты позвала меня, Лилит. Именно ты, – его губы шептали ей на ухо, нежно касаясь кожи. – А я… я не могу без тебя. За 485 лет я не испытывал ничего подобного. Никогда. Никогда не чувствовал столько всего одновременно. Я ни разу за все эти годы не был так близок к женщине – духовно, а не только физически. За 485 лет я никогда не видел такой красивой женщины. И… ты – первая, кто позволила мне уйти, даже не позвав через час. Я впервые хочу остаться с человеком дольше, чем на один час. И впервые не хочу его убивать. – Он вздохнул, чуть улыбаясь. – Лилит, ты демон, который столько дней душил меня изнутри. И как только я услышал твой зов – я не смог сопротивляться. Я знал, что ты придёшь сегодня сюда. Я следовал за тобой всё это время. Знал каждый твой шаг. Я ни на минуту не оставлял тебя одну. И я люблю… твою гордость, твоё эгоистичное «Я», твои принципы. Я люблю тебя. Всю тебя!

Лилит прижалась к нему, впитывая его признание, как губка. На лице появилась тонкая, ядовитая улыбка. Внутри всё ликовало, разрываясь от восторга. «Левиафан, ты – придурок. Я победила!» – только об этом и могла думать Лилит.

В тёмном углу стояла Жаклин, вся трясущаяся от радости, когда Левиафан и Лилит целовались, кружась в медленном танце. Эти двое слились воедино. В свете танца их силуэт казался почти магическим. Мужчины завидовали Левиафану, наблюдая, как он нежно гладит спину Лилит, как целует её шею, а она отвечает ему взаимностью. Женщины же ненавидели Лилит, глядя на то, как она уютно устроилась на плече у красавца Левиафана, как она позволяет ему делать с собой всё, что он захочет. Эти двое были созданы друг для друга. Эти двое были частью друг друга. Эти двое, наконец, любили друг друга.

Как только танец закончился, Левиафан, крепко сжимая руку девушки, повёл её на улицу. Ночь была в самом разгаре, с неба падали пухлые снежинки, тьма скрывала слабый силуэт бледной луны.

Они обнимались, целовались, смеялись – пар изо рта, красные носы, разгорячённые сердца… Казалось, они просто наслаждались зимой.

– Где же ты была? – глаза Левиафана сверкали, как хрусталь, пропуская через себя лунный свет.

– Тебя ждала… – прошептала Лилит, целуя его.

13

Лилит сняла с него рубашку, покрывая его тело поцелуями. Левиафан быстро разобрался с корсетом – ведь он ещё с XVI века знал все женские приблуды и застёжки в одежде. Он был таким нежным, ласковым, его прикосновения сводили девушку с ума.

Как только они оказались в постели, Лилит увидела, как растут огромные белые клыки, которые с молниеносной скоростью впиваются ей в плечо. Алая кровь закапала на простыню, медленно спускаясь в ложбинку ключицы. Внезапно Левиафан остановился и впился взглядом в девушку, изучая её лицо, словно увидел её в первый раз. Он всё сильнее прижимал её к себе.

– Я люблю тебя… люблю… Господи…

Девушка молча ответила ему взглядом, пребывая в забвении, пытаясь вернуть хоть частичку сбежавшего разума в свою голову.

Полумрак вокруг наполнял комнату блаженством, которое оставалось после разбушевавшейся страсти.

– Левиафан, тебя можно убить? Как это сделать? – спросила Лилит, глядя в потолок.

– Лилит, дорогая, тебе было плохо? Чем я так провинился? – изумился он.

– Да нет, глупый. Это просто праздный интерес. Понимаешь, не каждый день оказываешься в постели с вампиром, который тебя любит… хочется знать о нём всё.

– Да, вампир тебя любит, а ты любишь вампира? – Левиафан взглянул ей в глаза.

– Э-э-э… Ты слишком настойчив. Левиафан, я боюсь, что если скажу правду, всё это может закончиться плохо для кого-то из нас…

– А ты не бойся… – Левиафан нежно поцеловал её пальцы. Каждое его прикосновение посылало электрические импульсы в недра её тела.

– Боже мой… Левиафан…! – сорвавшимся голосом воскликнула она, отталкивая его. Девушка вскочила с кровати и с задорной улыбкой уставилась на ничего не понимающего Левиафана. Она была не готова говорить ему о своих чувствах.