На небе ни звезды

–Могу я задать вопрос? – прервала она молчание.

–Конечно.

–В пятницу ваш отец много говорил, а вы почти все время молчали. Это что, такая стратегия? Или вам было настолько скучно? Знаешь, если с ними вам было неинтересно, вы могли поговорить, к примеру, со мной. Ну, или хотя бы с зеркалом, с картиной. Торшер так вообще мечтал о беседе.

–Так заметно, что я предпочитаю людям мебель? – он улыбнулся.

–Просто хочу сказать, что я не зануда. Могу переволноваться, но это бывает со всеми. И, если честно, я сразу заметила, что вы в ссоре. Поэтому она сегодня не придет?

–У нашей ссоры, если можно так сказать, большой стаж, – Александр стряхнул пепел с сигареты. – Так получилось, что мы мало в чем сходимся. Ну, менять характер уже поздно.

–Но работать над ним никогда не поздно, – Валери попробовала вино, и оно было отменным.

–Это верно. Но даже умение работать над собой не удерживает нас от того, чтобы совсем испортиться, – так говорила моя мать.

–Не хочу тебя расстраивать…

–Знаю, в городе об этом не говорят. Мало кто знает.

–Не нужно, давай сменим тему. Поговорим о…

О моих предшественницах из местного педа?

Как быстро они тебе наскучили?

О чем ты с ними разговаривал, когда они сидели на моем месте?

Разговаривали ли вы вообще?

Ничего нормального она не могла придумать. Три бокала вина на голодный желудок дали о себе знать, и Валери в сотый раз пообещала себе, что больше ни капли не выпьет. Перед глазами прыгали желтые огни, оставляя яркие хвостики в сером воздухе. Лицо Александра теряло четкие очертания, она видела его словно через грязное стекло. Кто-то включил музыкальный автомат, и ленивое соло пианиста сменилось резкой мелодией.

Внезапно прямо у нее над головой прогремело громкое приветствие, и Валери невольно вздрогнула. Рядом с их столиком стоял высокий молодой человек, светлые волнистые волосы которого падали ему на плечи. Он был повернут к ним, но лица видно не было, бросался в глаза только его яркий пиджак канареечного цвета, который заставлял его обладателя даже в почти темном помещении светиться подобно уличному фонарю.

–Старый друг, почему ты такой кислый? – спросил незнакомец, обращаясь к Александру, который, в свою очередь, смотрел на нежданного собеседника с нескрываемой злобой. Валери заметила, как он затушил сигарету и начал нервно барабанить пальцами по столу.

–Если вы не против, я к вам присоединюсь, – добавил новоприбывший, перетащив стул от соседнего столика и небрежно подвинув тот, на котором сидела Валери, чтобы поместить свой.

–Черт возьми, поосторожнее! – повысил голос Александр, вставая и жестом приглашая молодого человека выйти из помещения. – Подожди здесь, – обратился он к Валери.

–Нет, зачем же? – возразил незнакомец. – Я не государственные тайны пришел разглашать. Да расслабься, мы не на поле боя. Перестань, садись.

Александр с неохотой вернулся на свое место и снова закурил.

Валери наконец-то удалось рассмотреть молодого человека, и ей показалось, что она уже где-то его видела. И тогда она поняла – она не встречала его, а слышала о нем. Информация, которой Валери невольно нахваталась от одноклассниц, сопоставилась с реальными фактами. Она вспомнила о Генри Филиппе, который был известен в городе своими нелепыми пижонскими замашками и странным видом. Экс-лучший друг Виды, или даже больше, чем друг. Хотя в это было почти невозможно поверить.

Генри положил ногу на ногу и посмотрел на Валери. Казалось, что он только что заметил ее присутствие.

–С каким милым созданием ты сегодня проводишь время! О, тысяча извинений – я не представился. Я Генри, – он протянул ей руку. – Мы с вашим кавалером хорошие друзья.

–Валерия Астор, очень приятно, – сказала она и пожала ему руку, внутренне решая, как стоит обращаться с этим человеком. Одного недовольства Александра и того, что Генри подвинул ее стул, было недостаточно, чтобы поставить рядом с ним знак «минус».

–Вот и отлично, – Генри снова уставился на Александра, исключив Валери из зоны своего внимания. – Я уже подумал, что ты ушел в подполье, друг. От тебя уже пару недель никаких вестей. Где ты отсиживаешься? Так нельзя!

–Посмотри, где мы находимся – здесь куча людей, и это не место, чтобы выяснять отношения. Предлагаю все обсудить в другое время и в другом месте. Неужели это так сложно?

Генри ничего не ответил и не сдвинулся с места. Чувствовалось, как напряжение растет. Александр не сводил глаз со своего собеседника, и казалось, что между ними происходило особое, невербальное общение. Их минутное молчание выражало больше, чем дюжина фраз, не способных отразить реальные мысли. Валери попыталась представить, что тогда происходило в их головах.

–Поговорить в другое время? – удивился Филипп. – Так тебя же нигде не найдешь!

–Ничего подобного, я постоянно на людях, – ответил Александр, нервно вертя в руке зажигалку.

–Ладно, как хочешь… Но помни, что ты обещал мне.

–Я никогда и ничего не обещал тебе, Филипп, – почти перебил Александр. –Не преувеличивай. Ты, кстати, куда-то собирался. Так не заставляй людей ждать.

–О, нет, я свободен, как ветер, – сказал Генри, растянув губы в странной, немного кривой улыбке. – Кстати, как там Вида? Снова просиживает дни за старыми газетами? Она вообще не выходит из дома? Я уже неделю пытаюсь ее найти, но заявиться к вам…не решаюсь. А она должна мне денег, ты знаешь.

–Искать ее – твоя проблема. Узнавай непосредственно у нее все, что хочешь, – Александр посмотрел на него со смешанным выражением удивления и неприязни, но было заметно, что вопросы Генри, смысл которых был понятен только им двоим, его сильно раздражали. –А если серьезно, все это совершенно не твоего ума дело, – добавил он.

Генри рассмеялся так, что все сидевшие за соседними столиками обернулись, и их взгляды несколько секунд были прикованы к нему. Если бы он не опомнился и не прекратил, его, возможно, мягко попросили бы удалиться.

–Это была шутка, друг. Серьезно, не думал, что ты будешь так реагировать, – сказал Генри, держась за живот.

–Убирайся, – процедил Александр сквозь зубы. Его правая рука была сжата в кулак, а глаза следили за каждым движением Филиппа.

–Хочешь устроить заварушку…здесь? – Генри нахмурился. – Да уж, не я здесь теряю контроль.

Валери, которая все это время безмолвно наблюдала за их разговором, ощутила реальное беспокойство, и, похоже, Генри это понял. Он замолчал, и его лицо мгновенно стало серьезным.

–Мне пора, меня друзья заждались, – сказал он, выходя из-за стола. – Хорошего вечера вам. Ты знаешь, где меня найти, – он кивнул Александру и скрылся за толпой танцующих девушек, но, несмотря на то, что Генри уже не было рядом, его незримое присутствие ощущалось.

За этим последовало напряженное молчание. Александр смотрел в ту сторону, куда ушел Филипп, и, вглядываясь в клубы дыма, постепенно приобретал спокойствие. Через минуту выражение его лица не отличалось от обычного, но что-то в нем все равно было другим, что-то выдавало его внутреннее напряжение. Он зажег еще одну сигарету и стал бить пальцем о стол в такт музыке. Курить он мог бесконечно.

Мимо их столика прошли двое молодых людей в длинных пальто – одеты совсем не по погоде, и это ее заинтересовало. В конце мая здесь никто не носил верхней одежды, все обходились легким пиджаком или милым жакетом, и у нее и в мыслях не было, что можно надеть коричневее пальто ниже колена. Это было почти что фантастикой.

Эти двое пересекли большой зал и скрылись за поворотом, ведущим в коридорчик, через который все шли к парадной двери. Валери заметила, что они переглядывались и жестами что-то сообщали друг другу. Возможно, они готовили сюрприз кому-то; возможно, обменивались мнениями по поводу глупого дизайна; возможно, готовились к чему-то серьезному, о чем никто не должен был знать. Ей все это показалось подозрительным.

Валери взглянула на Александра: он тушил сигарету в пепельнице и тут же тянулся за новой. Нужно было с ним говорить, иначе он сожжет свои легкие.

–Объяснишь, что это было? – обратилась она к нему, пытаясь с помощью интонации сделать вопрос мягче.

Александр сделал глубокий вдох. Валери будто видела, как в его голове крутятся шестеренки, придумывая лживое разъяснение, которое ей, на самом деле, уже не так хотелось услышать. Несколько секунд он не двигался, потом провел рукой по лицу и полез в карман за новой пачкой.

–Не нужно, – она дала понять, что передумала. – Возможно, позже. А сейчас я бы не отказалась от дополнительного бокала. Ничего ведь не осталось, – она взяла в руки пустую бутылку и повертела ей в воздухе.

–Да, да, разумеется.

Александр отошел к барной стойке, и Валери использовала несколько минут в одиночестве для раздумий. Ей не хватало информации, чтобы судить о ситуации, чтобы дойти до ее сути, оставалось только делать догадки. Что за странный друг? Генри Филипп точно не подходит под описание друга Александра. Как, в прочем, и друга Виды. Вообще сложно представить себе человека, который мог бы быть ее другом. Вопросы щекотали ее голову изнутри, не давая полностью прийти в себя.

Новый бокал она осушила, как стакан воды. Александр посмотрел на нее, и в его взгляде было беспокойство. Она осознала, что уже минуты три он что-то говорил ей и теперь, похоже, ждал ответа на какой-то вопрос. Валери сжала руку в кулак – мокрая салфетка распалась на части. Со сцены доносились безумные крики саксофона, они шли на одной волне с пугающими образами, выпрыгивающими из ее взбудораженного сознания.

–Думаю, на сегодня хватит, у нас еще будет возможность побеседовать. Пойдем, отвезу тебя домой, – Александр положил несколько банкнот на скатерть и помог ей надеть жакет. – Отец тебя встретит?

–Нет, он уже лег.

–Мой часто ложится в три ночи. В детстве мне казалось, что он вообще не спит.

–Так делаются большие состояния. А тот, кто предпочитает высыпаться, обычно спит на дряхлом матрасе.

–Интересное наблюдение.

Когда они шли к выходу, Валери заметила тех же самых людей в пальто, которые, как ей показалось, ожидали кого-то возле двери в служебное помещение. Ее взгляд успел только скользнуть по ним и в следующую секунду уже был сосредоточен на другом, но весь оставшийся путь до выхода Валери не переставала гадать, о чем они могли говорить. Она шла впереди по коридору, Александр следовал за ней. Чуть впереди две девушки снимали свои зонтики с вешалок, и официант пробежал мимо них – должно быть, вернулся с перекура.

–Чем собираешься заниматься завтра? – спросила Валери.

С улицы подул ветер, и она остановилась перед самым порогом, чтобы застегнуть жакет.

–Уеду, если ничего не помешает. С понедельника по среду у меня дела на материке. Там есть городок, он полностью окружен лесом…

Воздух сотряс тяжелый, мощный звук, похожий на искаженный и чрезвычайно сильный гром, и Валери показалось, что ее барабанные перепонки вот-вот лопнут. Все произошло быстро, она не успела опомниться, как они уже лежали на земле в нескольких метрах от парадных дверей, отброшенные взрывной волной. Чей-то крик «Ложись!» был первым, что она услышала после падения. Валери приоткрыла глаза и высвободила руку, чтобы убрать с лица пыль. Тело казалось неимоверно тяжелым, и голова резко заболела. Валери закашлялась и собралась с силами, чтобы встать, но тут же почувствовала, что ее ноги чем-то придавило. Она с трудом приподнялась и увидела, что у нее на коленях была голова девушки, которая минуту назад снимала зонтик с вешалки. Тело ее неподвижно лежало на земле, засыпанное осколками стекла и каменной пылью, она слабо кашляла. Зрение Валери затуманилось, и пришлось вернуться в прежнее положение.

Кто-то аккуратно убрал голову девушки с ее колен, и Валери увидела, как ее куда-то уносят. В этот же момент чьи-то руки приподняли ее сзади, и она спокойно встала на ноги. Голова сразу закружилась, но никакой боли, кроме как в висках, она не чувствовала. Валери взглянула на Александра: он был цел, но его правая щека была сильно поцарапана, а черный пиджак стал почти белым от пыли. Он выглядел потерянным.

Валери понимала, что нужно время, чтобы отойти от шока. Она села на покосившуюся скамейку и посмотрела на здание: двери упали, два окна были разбиты (одно из них было вырвано вместе с рамой), стена рядом с левой створкой двери повреждена, большой зал пустовал. Александр что-то говорил, стоя рядом, и несколько раз пытался ее увести, но Валери продолжала сидеть и смотреть на здание. Шум и движение вокруг ее не беспокоили: она почти ничего не слышала.

Скорая приехала только через сорок минут. Девушку, которая так и не пришла в сознание, погрузили в машину. Подул сильный ветер, и в глаза полетел песок. Полиция начала сгонять оставшийся народ к медикам, но почти все уже давно разъехались: тех, кто сидел внутри, не затронуло, и они в первые десять минут после происшествия в панике разбежались.

Валери догадывалась, кто это сделал. Все догадывались. Никто не говорил об этом вслух, но люди понимали, что рано или поздно это случится и в их городке. Куда бы ты ни поехал, где бы ни пытался жить мирно и спокойно, они появятся и там. И они запросто уничтожат твою маленькую трусливую жизнь ради их высокой цели. И не в 7:00 двадцать восьмого мая, а тогда, когда ты меньше всего ждешь.

Глава 3

Пиратский порт

Интерьер магазина не изменился, но в его стенах присутствовал иной дух, будто уже много лет здесь заправляли другие люди. В зал через открытое окно проникал яркий солнечный свет, и пыль плыла в его теплых лучах, разгоняемая работающим вентилятором.

Глаза закрывались, рука не держала ручку: трехчасовой сон и общая апатичная атмосфера дня соединились в своем разрушительном воздействии на ее способность размышлять и быстро реагировать. Валери отрезала полоску скотча и прикрепила к стеклу объявление «Ликвидация. До 30 июня скидка 50% на все», и в тот момент магазин стал для нее совсем чужим – будто просто переключили тумблер.

Канцелярский никогда не прогорает – этот пункт ей пришлось вычеркнуть из списка неоспоримых фактов, и она терла ластиком бумагу, пока на месте этой фразы не образовалась рваная дыра, сквозь которую был виден правый нижний угол их семейного фото: локоть Валери и обрубок ее лилового платья – все это было измазано чернилами.

Доктор Готланд уже подписал договор об аренде. За совсем низкую цену новому владельцу помещения удалось уладить все формальности и начать приготовления к оборудованию здесь частного стоматологического кабинета. Ни Валери, ни ее отца не порадовало увеличение в городе количества зубодеров, но, должно быть, они нужнее людям, чем вторичные материалы лесопереработки. Ведь писать можно на туалетной бумаге или на салфетке, даже на коре деревьев; в конце концов, даже в блокнотах, которые продает другая сеть канцелярских, выдавившая их с рынка Линдо. А здоровье ваших зубов в руках доброго доктора Готланда, будь он проклят, то есть счастлив.

Возле кассы шуршал бумажками Ангус, а точнее, Ангус Проповедник, их старый продавец. Он уже пятнадцать лет следил за их книжными и только два года назад перешел сюда пробивать ручки, тетради и остальные мелочи для школы и офиса: сказал, что в этом районе люди лучше, то есть, почва более благодатная. Им он и собирался высказывать свои убеждения о том, что нельзя загрязнять окружающую среду, иначе природа начнет строить козни людям, и весь мир заполонят ранее невиданные существа размером со слона. Должно быть, он с чем-то переборщил на опиумных вечеринках, которые были неотъемлемой частью его бурной молодости, но Валери он даже нравился, если не жужжал весь день. Сначала слушать его было занятно, но уже через полчаса его речевые обороты, скопированные из дешевых классиков, вызывали только раздражение. Валери смотрела на его морщинистое лицо и была рада, что они больше не увидятся.

Валери вытащила из ящика стола их оставшиеся семейные фото и бросила их в мусорный бак. Вынув все безделушки и бумагу из шкафчика, она заперла его и оставила ключи на крючке – для нового хозяина.

–Мой отец приедет через две недели и закончит здесь, – сказала она Проповеднику, который посмотрел на нее поверх круглых очков. – Я пойду.

–Конечно, уважаемая. Пусть мир улыбается Вам.

–Да, да. До свидания.

Валери не успела закрыть дверь магазина, как кто-то окликнул ее. Она повернулась на голос: это был Ивар Харбор, брат их дорогого посредника, который две недели назад сообщил им неприятные новости. Его удрученный вид взволновал Валери, но она не показала. Нельзя было позволять ему вывести себя из равновесия ни на секунду.

–Не ожидала тебя здесь увидеть.

–А я не ждал, что найду тебя. Ты же всего на один день?

–Да. Пришел попрощаться?

–Можно и так сказать, – Ивар шел рядом с ней, считая линии на асфальте. –Мне жаль, что все так вышло. С магазином. И с остальными.

–Что ж, наверное, так было нужно. Больше у меня нет объяснения.

–Но я уверен, вы все наверстаете. Ты наверстаешь.

–Нет, Ивар, я отхожу от дел. Пусть мой отец теперь всем занимается. Я устала.

–Но… что тогда будет?

–Не знаю. Просто, что бы я ни делала, отец все равно испортит результат. Если я для кого и буду стараться, то только для себя. Он теперь работает на государство, и должность прибыльная, если уметь извлечь из нее прибыль, а он в этом не силен, ты знаешь. Быть чиновником для него внове.

–Что ж, желаю ему удачи. Надеюсь, все наладится, – юноша нервно сжимал шляпу.

–Хорошо, я передам.

Мимо проехал фургон, из окон которого вырывалась мелодия, которая играла во всех ресторанах два года назад. Валери проводила его взглядом.

–Да что с тобой такое? – Ивар подошел спереди и посмотрел ей в глаза.

–А что со мной? – удивилась она.

–Мы же так долго были друзьями, а ты вот так…

–Не придумывай, мы с тобой никогда тесно не общались. Почему ты вдруг про дружбу? Тем более, мы переехали, ты в курсе. Какая уж теперь дружба? – Валери потупилась. Ей стало неприятно от сказанных слов. Получилось совсем не то, что она на самом деле хотела сказать.

Ивар молча шел рядом.

–Мне правда жаль, что вы с отцом уехали. Я надеялся, что вы останетесь, и мы будем общаться чаще. Мне кажется, наши родители бы этого хотели.

–Прости, но ты понятия не имеешь, чего они на самом деле хотят. И давай не будем больше об этом.

–Как тебе Калле? – Он быстро сменил тему.

–Скучный. И там почти никогда не бывает солнца. По крайней мере, весной.

–Но зато природа на островах намного красивее, чем у нас. Я читал.

–Возможно, я еще не успела оценить.

–Если буду там проездом, можно к тебе заглянуть?

–Разумеется.

Ни ногой в мой дом, даже не думай!!!

–А как тебе местные? Уже появились друзья?

Из-за двух значений этого слова Валери не знала, как интерпретировать вопрос. Она решила пойти по простому пути.

–Да, есть кое-кто. Дружу с двумя одноклассницами. Они интересные девушки. Ходим в кино, гуляем вместе, одна даже домой пригласила. В общем, как обычно.

–И тебе не хочется…ну, нестандартного общения? Не хочешь поговорить об истории?

–Что, прости? Я ясно выразилась в прошлую нашу встречу. Или нужно яснее?

–Да брось, я просто спросил.

–Лучше бы молчал.

–Больше не скажу ни слова об этом. Не думал, что так тебя задену.

–Ты не задел.

–Ну, да… И послушай, я хочу, чтобы ты знала: Роки никак не связан с вашими неудачами. Ты думаешь, что он как-то способствовал закрытию магазина, но нет.

–Да, конечно. Роки Харбор тихо сидел в сторонке, когда появилась возможность прибрать к рукам контроль над нашим бизнесом. Конечно, это так логично.

–Неужели ты не можешь просто мне поверить?

–Не нужно его выгораживать. Ему тридцать, нужно обеспечивать семью. Кстати, как Матильда? Как племянник? Я, можно сказать, даже понимаю Роки. На его месте я бы поступила также. Но все это не делает его поступок менее гнусным. Если хочешь, передай ему мои слова.

–Я не стану.

–Как хочешь.

–И ты точно не можешь все вернуть? Нет никакого плана?

–Никакого плана нет.

–Не могу поверить, что у тебя нет плана. Скорее, солнце перестанет светить. Вы же можете вернуться и попробовать снова.

–Нет. Только не здесь.

–И что ты будешь делать?

–Буду учиться. И жить, как получится.

–И ты не хочешь чего-то еще, чего-то большего?

Она хотела, чтобы ее отец из бесхребетного тюфяка превратился в гангстера. Хотела, чтобы она спокойно могла взять пистолет, прийти ночью в дом Харборов и убить обоих братьев и их родителей. Хотела устроить нестандартное общение, засунув дуло пистолета ему в рот.

–Нет, ничего, – спокойно ответила она.

Какое-то время они молча шли, уставившись на асфальт.

–Ивар, пойми: все мы живем, как получится, и не нужно делать из этого трагедию. А сейчас мне пора идти, – Валери прибавила шагу, чтобы успеть сесть на только что подошедший к остановке трамвай – он ехал совсем не туда, куда ей было нужно, в совершенно другую сторону, но в тот конкретный момент это не имело значения.

–Но все же будет хорошо? – спросил он, догоняя ее и обращая к ней потерянный взгляд.

Валери обернулась.

–Разумеется, все будет хорошо. Другого выхода нет.

Она запрыгнула в трамвай и быстро смешалась с толпой пассажиров. Она не смотрела в его сторону и не знала, остался ли Ивар на остановке или уже ушел. Валери не хотелось говорить с ним ни минуты более, и она была рада тому, что так удачно уехала. Иначе пришлось бы еще долго выжимать из себя фразы, как сок из засохшего лимона. Ивар был из тех людей, которые никогда не хотят расставаться: они могут тянуть беседу часами, шаря в карманах в поисках причины не прощаться. А он еще и ждал от нее обещания вернуться, обещания не терять связь. Он не мог принять простого факта: ее связь с этим городом разорвана.

–Скоро они всех нас потравят газом, – мычал себе под нос старик, сидящий у окна. –Они уже давно плетут этот заговор. Мы им не нужны, им нужна только земля, здесь нефть, где-то глубоко здесь нефть, они знают. Скоро они всех нас потравят газом.

Она старалась не слушать, но он сидел слишком близко. Пассажиров становилось все больше, и не было возможности перейти в другую часть трамвая, не выведя никого из себя. Валери стала прокручивать в голове заученные мелодии, которые заглушали лепетание старика, но в текст незамысловатых песен все время вплетались фразы про заговор, и ей уже начало казаться, что в трамвае пахнет газом.

Валери с трудом протиснулась к дверям и вышла на Круговом бульваре, от которого пешком направилась к портовому району, чтобы проветрить голову. До отправления ее парома оставалось три часа, и Валери села на террасе простенького кафе, откуда открывался вид на причал. Она наблюдала за тем, как солнечные лучи нагревают волны, как тканевые навесы проседают и железные поручни в зоне посадки становятся все горячее. Ей всегда казалось, что она ощущает все эти процессы, их медленное развитие и угасание.

Ей не хотелось думать об Иваре или Проповеднике, но больше никого из знакомых ей встретить не пришлось, и, какими бы кругами ни ходила мысль, все равно по какому-то странному закону она возвращалась к ним. Валери не желала, чтобы они страдали: пули, которыми она недавно жаждала наградить Харборов, были, скорее, милостью. Она была почти уверена, что оба брата будут несчастны, но жить им предстоит долго, и поэтому ей было их искренне жаль. Еще ей было жаль клиентов, которым предстоит выслушивать наставления старика Проповедника за прилавком – как не загрязнять окружающую среду, которую уже никак нельзя спасти, как научиться независимо мыслить в мире, где все от чего-то зависят, как устроить себе незабываемый отдых а-ля-франсэ, когда Французская Коммуна снова закрыла границы. Слишком навязчивый. Это они привыкли к нему и терпели, а другой босс уволит его после первой недели. Его ей тоже было жаль.

Ей также не хотелось вспоминать о произошедшем две недели назад в «Веранде», о разбитых стеклах и обсыпанных осколками коврах. Как потом выяснилось, через порог была перетянута леска, которая приводила в действие механизм. Зацепишь ее – взрыв. И Валери была тем самым человеком, чье движение ноги привело к разрушению части здания. Ей повезло, что она отделалась шоком, парой царапин и сбитыми локтями. Если бы ее не было там в тот вечер, это случилось бы с кем-то другим; в принципе, ничего бы не изменилось, но сам факт того, что она в какой-то степени причастна к взрыву, натолкнул ее на раздумья – туманные и безрезультатные, без определенного предмета – как у нее почти всегда бывает.

Ее чай остывал, и она лениво мешала его ложкой, вглядываясь в маленькие волны, появлявшиеся в чашке. Для нее это было то же самое, что миниатюрная модель мирового океана. Валери осмотрела других сидящих на террасе посетителей: за соседним столиком расположилась компания из четырех девушек примерно ее возраста, в коротких платьях и белых летних шляпах. Ивару она сказала, что дружит как раз с такими. Их болтовню невозможно было не слышать, но Валери даже не думала пересаживаться: в тот момент подобный разговор совершенно никак ее не задевал.