Голос моего сердца

Как оказалось, чуйка не подвела.

Потому что спустя меньше, чем через неделю он уже расхаживал в обнимку с Мирандой (той девушкой, что недавно покинула нас, торопливо убегая куда-то).

Что же, теперь ясно, куда наша пташка спешила сломя голову.

– Стерва, – Лу улыбнулась, надевая маску железной хладнокровности. – От тебя стоит ожидать подобное, Миранда.

Миранда, в свою очередь, ухмыльнулась, невинно хлопая ресницами.

– Раз нашла – беру себе, – она провела рукой по волосам Лу, тем самым выражая своеобразную победу над конкуренткой.

– Малышка, неужели ты воспринимаешь меня как вещь? Я ведь и обидеться могу! – воскликнул Майкл, явно переигрывая с театральностью.

Он сел напротив нас, а Миранда – к нему на колени.

Я не выдержала.

– Наигранно до тошноты.

– Ты что-то сказала, Геката?

– Я сказала, что ты не умеешь быть саркастичным. Так что просто заткнись.

Майкл обомлел.

Примерно минуту все пятеро сидели в тишине, не осмелившись произнести ни слова.

Наконец первая тишину нарушила Лу:

– Мне пора. Хочу повторить тему по анатомии перед занятием.

Не дождавшись реакции, она взяла вещи и покинула нас.

Крис как будто поджидал предлога, чтобы поступить так же. Потому что, использовав аналогичную отмазку, он поспешно ретировался.

Было довольно очевидно, что им обоим неприятно находиться рядом со столь чванными личностями.

Чуть выждав, я молча встала, чтобы тоже уйти.

Однако Миранда резко схватила меня за руку и, посадив обратно, снова произнесла излишне слащавым голоском:

– Подожди, дорогая.

Я с презрением взглянула на парочку, где оба партнера идеально подходили друг другу. Безупречная внешность, кукольные выражения лиц – они словно сошли с картины.

С картины непризнанного художника.

– Не хочешь ничего сказать? Извиниться, например? – продолжала Миранда.

Постаравшись сделать как можно более правдоподобный смешок, я насмешливо взглянула в лицо собеседнице и ответила:

– Такие как вы и слова не заслуживают в свой адрес.

Их лица переменились.

Некогда безупречные улыбки превратились в недопонимающие, возмущенные и как бы подтекшие акварельные пятна.

– Геката, мы тебе никакого зла не делали, – попытался вставить Майкл.

– Плевать. Вы ведете себя как высокомерные болваны.

– Ну а ты сама?

На секунду я призадумалась.

И правда, критикуя что-то в других, каждый из нас критикует это же качество в себе.

Но я не могла поверить, что со стороны кажусь столь же искусственной картинкой, переполненной мнимыми признаками живого.

«Если сравнить меня с ними, то они – лишь низкосортная карикатура на мировой шедевр настоящего виртуоза», – гордо заключило внутреннее «я».

Однако доля правды в высказанной претензии все-таки присутствовала.

– Вы… обидели Лу, – буркнула я, не найдя ничего другого для ответа.

– Геката, – обратилась Миранда, вспыхнув: щеки девушки налились румянцем, а возле радужки глаза как будто лопнул капилляр, – твоя подружка тоже далеко не идеальна! Думаешь, они с Майклом расстались просто так? Да она ему изменяла, черт возьми!

Я перевела вопросительный взгляд на Майкла, однако тот отмалчивался, уткнувшись в пол.

Привычная усмешка так и не вернулась к парню. Весь его вид выдавал неоспоримый факт: хитрец налгал новой спутнице, желая вызвать ее сострадание.

Любому подлецу необходим «адвокат», так называемая «подушка безопасности», которая пожалеет и убедит, что тот не виноват, что он – лишь жертва ситуации.

Человек, неспособный признать, что вина за разрушение отношений висит и на нем тоже, всегда будет искажать положение дел в выгодную для себя сторону.

Майкл не может принять факт того, что он заменим. И для того, чтобы обмануть себя окончательно, ему нужен посторонний человек, поддерживающий эту же концепцию – Миранда, что в борьбе за справедливость готова на самые нелепые вещи.

Все ясно. Хороший ход, Майкл.

Что безо всяких сомнений ожидается со стороны очевидца в суде? Разумеется, необходимо предоставление целостной картины происшествия, четкие показания и, самое важное – правда.

Правда и ничего кроме нее.

Но мы не на судебном заседании, верно?

Именно поэтому я не стану ничего делать. Не стану ничего говорить. Буду молчать и смотреть за дальнейшим развитием «отношений»,построенных на бессовестной лжи.

В конце концов, Миранда не лучше: какой смысл включать пассивно-агрессивный режим, не посмотрев на ситуацию с другого угла? Эмоции? Глупость? В таком случае, она заслужила это. Заслужила дальнейшего разочарования, с размаху брошенного в лицо.

Не уверена, что Лу посчитала бы подобный выбор верным. Но это лишь мое личное желание мести. Маленький каприз.

И такой исход меня вполне устраивает. Особенно при условии, что когда возмездие случится, я буду наблюдать за всем со стороны.

Я еще раз взглянула на Миранду: ее волосы, густые, словно грива породистой лошади, были собраны в высокий хвост; пухлые губки слегка сжаты от негодования; ясные глаза устремлены на меня.

Не будь я знакома с этой девушкой, наверное, влюбилась бы.

Этот образ беспечного ребенка, искренне доверившегося лживому парню, переполнял меня возмущением, но и чем-то еще.

Думаю, восхищением.

Как-никак, требуется огромная сила воли, чтобы настолько не уважать себя.

«Бедняжка, – произнес внутренний голос, – ты оказалась слишком глупой и слабой».

Я встала и слегка улыбнулась:

– До встречи, Миранда.

Внезапно, подобно дикому зверю, девушка набросилась на меня, хватая за плечи.

Она окончательно потеряла самообладание и не была способна себя контролировать. «Она и тебя предаст!», «Ты еще пожалеешь обо всем!», «Она бросит тебя при первой же возможности, вот увидишь!» – визжала бедняжка, словно одержимая бесами.

Я в свою очередь из-за стремительной динамики событий не сумела вовремя среагировать, так что превратилась в предмет мании несчастной ученицы. Миранда как бы заразила меня своим приступом бешенства, потому что я толком не сознавала происходящее.

А ведь достаточно было оттолкнуть припадочную…

Пару мгновений спустя я уже сидела на стуле.

Кто-то аккуратно взял меня под локти и, медленно ведя, помог усесться.

Сделав небольшой глоток воды, я осмотрелась и увидела Майкла, снова находящегося рядом со мной. Поняв, что он все это время так и сидел как вкопанный (только оттенок лица поменялся, став более бледным), перевела взгляд на место инцидента.

Я увидела Стива в окружении нескольких учеников из параллельного класса. Кажется, он пытался помочь Миранде прийти в себя, хотя та вела себя уже вполне адекватно. Видимо, ей было невероятно стыдно за содеянное, так как она будто опасалась смотреть в мою сторону.

– Дубина, – обратилась я к Майклу, – почему твоей возлюбленной помогает другой парень, а не ты?

– Отвали.

Примерно через десять минут, когда конфликт был улажен окончательно и я направлялась в класс анатомии, а Стив неловко плелся сзади.

Я никак не могла выбросить воспоминания о Миранде, а точнее – предостережение насчет Лу.

О том, что она готова предать меня.

Если бы я только выбрала другой предмет для итоговой работы, не философию…

У меня заболела голова.

– Геката, ты в порядке? Выглядишь неважно – с крайне обеспокоенным видом обратился Стив. – Воды?

– Отвяжись от меня, Стив! Просто оставь в покое, ясно?

Он застыл на месте.

Добравшись до нужного кабинета и заняв самое отдаленное место, я всем видом кричала, чтобы меня не трогали.

Звучит абсурдно, но видимо моя энергетика действовала заразно, потому что на протяжении всего занятия каждый присутствующий был словно «на иголках». Ученики работали неохотно, а преподавателя преследовала сонливость. Он постоянно зевал и застывал на месте. И без того не слишком густые волосы мужчины в этот раз были слишком растрёпаны, так что создавалось не лучшее впечатление.

По итогу все: и ученики учитель бессловесно решили отдохнуть. Точнее, мистер анатом формально дал нам самостоятельные задания, но вряд ли намеревался проверять. Сам же уснул.

Вздохнув, я повернулась к окну и подперла щеку рукой.

Каждый день одно и то же.

Не то чтобы я жалуюсь на жизнь, однако бывают дни, когда, как говорится, «встаешь не с той ноги» и все идет не так. Великий плюс подобных дней – они обязательно закончатся, а на смену придут обычные и счастливые.

Хотя, если задуматься, становится забавно оттого, что, поимев в арсенале только один неудачный день, мое самочувствие существенно ухудшается. А что насчет тех, у кого абсолютно каждый день напоминает мой сегодняшний?

Острое жало сочувствия мимолетно кольнуло сердце.

Лихорадочно пытаясь абстрагироваться от нежеланных чувств, внимание упало на преподавателя анатомии. Он мирно спал, окруженный бесшумными подростками, что с головой погрузились в выполнение работы.

«Быть может, именно у него каждый день неудачный?»

Резкое желание стукнуть по столу затмило все.

Честное слово, порой я сама удивляюсь своему мозгу.

Что касается спящего напротив меня, для его возраста иметь должность преподавателя в элитной школе Лондона – честь, и никакие глупые мысли не затуманят здравый смысл. Более того, человек осмеливается заснуть прямо посреди рабочего дня, что является явным показателем безответственности.

Стоп, почему я вообще рассуждаю об этом?

Взяв в руки учебник, я раскрыла его на случайной странице и погрузилась в чтение.

Оставшееся время занятия пролетело незаметно.

После школы мы с Лу решили прогуляться в парке. Стоял свежий апрельский вечер и, поскольку темнело в весенний период позже, еще можно было застать закат и насладиться уходящими лучами солнца, на смену которым придет неотлучная спутница небесного светила – луна.

Улицы были практически пустые, граждане со всех ног торопились домой после рабочего дня. Были среди них разные: низкого или высокого достатка, бедно или богато одетые, успешные или страдающие.

Тем не менее всех объединяло одно – место, куда можно вернуться после тяжелой рутины, где можно почувствовать уют и защищенность.

У каждого из них есть семья.

У каждого из них есть тот, кто испечет сочный яблочный пирог.

Ну, или почти у каждого.

У входа в парк сидела женщина, бедно одетая иностранка. Почему иностранка? Потому что, если человек знает язык, он говорит.

Она же отчаянно жестикулировала, показывая руками неразборчивые фигуры и знаки.

Рядом с ней лежало дешевое запачканное покрывало и такая же подушка. Еще вокруг стояло несколько коробок с провинцией и водой. В целом, жалкое зрелище.

На самом деле, мы толком не обратили на нее внимания, так как были погружены в свои обсуждения.

Но вдруг она потянулась к рукаву рубашки Лу, которая шла совсем близко к «домику» бездомной.

– Лу, осторожно!

Я оттолкнула девушку в противоположную от женщины сторону и взглядом дала понять, чтобы та отвязалась.

В ответ на мои действия иностранка начала жестикулировать активнее прежнего, но я лишь закатила глаза и прошла мимо.

– Понаехали тут.

– Геката, – неуверенно начала Лу, – ты уверена, что мы правильно поступили, просто пройдя мимо?

Я опешила.

– Я вообще-то тебя спасла от заразы, которая могла прицепиться при контакте с бездомными. Хотя, если хочешь, можешь вернуться и заразиться. Мне то что?

– Нет, я просто… Спасибо, Геката.

И снова этот голос, полный отчаяния.

В последнее время общаться с подругой было довольно сложно из-за ее постоянных уходов в себя. Более того, от раздражающей привычки копить проблемы в себе обстановка лишь ухудшалась.

Как же отвлечь ее от гнета?

– Лу, приходи на винный вечер в эти выходные. Родители приглашают. Отказы не принимаются!

Она улыбнулась:

– Ну, раз отказы не принимаются, я пускаю в ход секретное оружие – щекотку!

– Не-е-т!

Центральный парк был пуст в этот поздний час.

Только зарождающийся дождь слышался в пустоте.

Дождь и смех двух молодых девиц, переполненных чувством радости от момента жизни настоящим.

Возвращаясь домой после прогулки, я невольно заметила, что бездомная женщина бесследно исчезла.

Меня постигло искреннее удивление.

Однако урчащий живот быстро стер нежеланное чувство, освобождая место для нового: голода.

Дома меня ждал вкусный ужин, состоящий из запеченной курочки, картошки с соусом и небольшого количества зелени.

Абсолютно любой человек, попробовав этот шедевр от лучших поваров, уже не смог бы питаться чем-то другим. Ведь однажды окунувшись в люксовые условия, покинуть их представляется невозможным. Да и кто в своем уме добровольно отказался бы от роскошного дома с бассейном, пола с подогревом и черной икры высшего сорта?

Вот и здесь аналогично: раз вкусив мяса идеальной прожарки, ни один не захочет вернуться к постному рису. Несчастный скорее согласится на физические истязания, только бы взглянуть еще хотя бы раз на манящий трюфель, обильно смоченный винным соусом.

Еще один разочек.

Говоря обо мне, я уже давно воспринимаю трюфели и черную икру как нечто привычное.

Тем не менее посещают мое тело весьма жуткие периоды. Во время них все естество, словно под контролем голодного инфернального существа, буквально на запасы еды, толком не разбирая, какой продукт поглощается. Будь то обычное молоко или же сыр с плесенью – ничто не имеет значения в этот момент. Мозг видит лишь одну цель.

Огромное большинство населения страдает от подобного недуга, в этом я уверена.

Рассуждая с точки зрения психологии, обычно в группе риска те, кто неосознанно или же по своему желанию питался довольно скудно. Такого потребления было недостаточно для правильного функционирования всего организма, в том числе мозга.

После этого периода тело начинает брать контроль в свои руки и, получив свободный доступ к любимым продуктам, все никак не может насытиться.

Отчаянно вздохнув, я снова ушла в себя.

Воспоминания о раннем детстве, когда основной пищей в доме была переваренная картошка, снова штурмовали сознание. Это было невероятно давно, а в нынешнее время те события существовали скорее как пережитый ночной кошмар, нежели как нечто реальное.

В целом, исключая отдельные нюансы, память не отравляла мою жизнь. Однако иногда я сильно жалела, что в век технологий и развития новых методов познания великие умы все еще не освоили механику стирания памяти, которая остро необходима в наши дни.

Конечно, это просто мечты. Я не считаю, что стирание памяти возможно даже в перспективе.

И все-таки, будучи ребенком, я радовалась этому пресному рису и картошке. Но только при условии, что рядом с ними стоял соблазнительный яблочный пирог.

– Геката, милая, почему ты не ешь?

Я поймала себя на том, что безмолвно пялюсь в бокал с вином, пристально разглядывая собственное отражение.

Оно выглядело искаженным, словно я – не я.

– Геката? – голос мамы звучал обеспокоенно. – У тебя точно все хорошо?

– Все нормально, – заверила я, наконец посмотрев ей в глаза. – Просто… Голова болит.

Порой у родителей появлялся некий бзик, и они страстно желали собраться за ужином всей семьей.

Честно говоря, я не видела в этом никакого смысла, ведь делиться новостями можно в течение дня. А вот говорить с набитым ртом – моветон и в целом выглядит отвратительно.

Несмотря на то, что назывались они семейными, в подобные вечера собирались абсолютно все: я, родители, Карла, поварихи, даже Джейсон (для напоминания: он – мой водитель с вечно отдаленно-мечтательным выражением лица). Иногда мама приглашала даже семейство Лу, что было явным перебором.

Да, они – наши близкие друзья…

Но не семейство же, в конце концов.

Единственный плюс присутствовал во всей этой показухе – бокал вина лучшего производства, то есть нашего. Нет, пить без меры все еще запрещено, однако мама всегда была снисходительна ко мне в этом плане. «Под присмотром маменьки можно!» – каждый раз подмигивая, восклицала она.

Ах, послушать бы этот сладостный смех, переполненный переливающимися нотками ласкового сопрано, еще раз. Жаль, что в последнее время этого нет: черты гнета и тоски поглотили свет милой женщины.

В общем, чувствовала я себя во время приема пищи несколько некомфортно, но сносно. Вот Карла с двумя изюминками вместо глаз, вот Джейсон с четвертинкой апельсина вместо улыбки, вот мама с щечками-персиками. Но где же голова-яйцо?

Отца не было.

Нотка тревожности вновь кольнула сердце.

– А где отец? Снова…

Мама, подобно увядающему цветку, поникла.

Она не умела врать. Как и всех искренних людей, ее можно читать подобно книге, где все мысли изложены последовательно, а язык используется наиболее простой для всех читателей.

Даже учитывая мое настороженное отношение к отцу и нежелание контактировать без особой необходимости, острое чувство несправедливости разожглось ярким пламенем внутри сердца.

Я была готова испепелить все на пути, в том числе – эгоиста, не имеющего ни капли эмпатии, способного безотчетно обижать свою жену.

Почему он постоянно пропадает? Что за дела первой необходимости, которые никогда не кончаются?

– Мисс Ли, – вступилась Карла, глазами пытаясь загипнотизировать меня, – ответы на рабочие вопросы Вам знать пока что не полагается.

«Ага, хорошая увертка, Карла, – подумала я, пытаясь отвлечься с женщины на еду и бездумно закидывая куски запеченной курицы в рот. – Интересно, а сама мама говорить умеет? Или язык проглотила?»

Меня настигла новая волна ярости, но на этот раз не на отца.

Как человек может быть настолько мягкотелым, что, даже будучи осведомленным об ужасном отношении к себе, готов продолжать терпеть унижения? А если уж избрал подобный путь – что ж, это его личное дело, мне плевать.

Вот только будь добр не прятаться за спину других, стыдясь себя. Каким бы ничтожным ты ни был, смирись с собственной участью и иди, гордо подняв голову.

Возникло желание подойти к матери, наклониться к ее уху и завопить эти слова что есть мочи.

Но я продолжала сидеть и уплетать ужин.

В это время она подала голос:

– Геката, ситуации бывают разные, сама понимаешь… Все люди допускают ошибки, главное – сознавать их и двигаться дальше, стремясь к новой версии себя. Ты со мной согласна?

Внезапно Карла возбудилась:

– Госпожа Ли, Вам необязательно…

Но мама сделала останавливающий жест рукой и с нежностью посмотрела на помощницу.

– Карла, все хорошо. Я уверена, что мы со всем справимся. Правда, дочка?

– Я доела, – улыбнулась я, как бы пародируя мать.

И, со звоном поставив тарелку на стол, встала, чтобы уйти в свою комнату.

Здесь делать было нечего. Ситуация ясна.

Казалось, самого близкого человека неотвратимо отталкивало от моего мира. Я не понимала логики столь родной мне женщины.

Однако прекрасно сознавала единственную вещь – наши параллели никогда не пересекутся. Они попросту несовместимы.

Если она выбрала страдания, я не собираюсь вмешиваться.

– Милая, – позвала мама, когда я почти вышла из гостиной, – прости за все.

В своей комнате я не могла думать ни о чем другом, кроме отца. Не имея точного представления о том, что происходит, я рассматривала наиболее худшие варианты, такие как измена или другое предательство.

Так или иначе, доверия к нему я не питала никогда, но теперь обстановка стала еще хуже. Более того, когнитивный диссонанс, возникший из-за неожиданного поведения матери, буквально разъедал изнутри.

Все это время я восхищалась концепцией сильного человека, которую сама себе и придумала?

Нет.

Думать об этом дальше – значит ковырять уже без того кровоточащую мозоль.

Я начинала разочаровываться в людях.

Хотела абстрагироваться от ненавистного окружения.

Ощущая внутреннюю пустоту, я села за письменный стол и автоматически включила документ по философии.

Мои пальцы строчили по клавиатуре на протяжении всей ночи, подобно мини-роботам.

Ну а я сама, подобно поломанному механизму, была в стороне.

Глава 5

Стук.

Сдержанный.

Настойчивый.

Слишком настойчивый.

Потерев глаза и с большими усилиями потянувшись, я не сразу осознала происходящее. Сон прошел, темень за окном осталась. Небытие ли это?

Стук продолжался.

Головная боль не стихала.

В бессилии тронув висок, я случайно задела компьютерную мышку и мельком увидела надпись «Сверхчеловек» на включившемся мониторе. Глаза сфокусировались, и ликование чуть не унесло ломящее тело в облака. Это бы точно случилось, если бы не головные муки, ведь все признаки указывали на то, что за бессонную ночь я полностью закончила работу над проектом.

Как это получилось?

Я ничего не помнила. К тому же была чудовищно вымотана.

Неизвестный постучал еще раз.

«Проверю на ошибки чуть позже», – решила я, так как сил в тот момент катастрофически не хватало.

Блеклый свет луны ненавязчиво проникал в комнату и падал на предметы интерьера, делая их более таинственными. Шкаф-купе, зеркало, компьютерное кресло – каждая вещь была столь чарующей в тот миг. Фиалки на подоконнике, казалось, тянулись к приглушенному свечению, которое пыталось намекнуть, что время пришло и пора в дальний путь.

Лунный свет – поистине неотъемлемая часть всего живого.

Или, скорее то, что дарует жизнь.

Не спеша приблизившись к громадному зеркалу, аккуратно оформленному сверкающими жемчужинами, я пару секунд любовалась их таинственным блеском, а затем взглянула на себя.

И отшатнулась.

Бескрайняя синева прочно обжилась под глазами, торчащие локоны точно жили своей жизнью. «Ужасно», – вздохнула я, пытаясь найти любимые голубые тени и консилер.

Внезапно спохватившись, заглянула в телефон и словила шок: девять часов вечера – то же время, что и вчера, когда я поужинала и вернулась в комнату.

«Что, черт возьми, происходит?»

Снова стук.

– Войдите!

Дверь распахнулась, и Карла с абсолютно спокойным видом, как будто это не она только что стучала бесчисленное количество раз, произнесла:

– Геката, Ваша мама интересуется, не хотите ли вы помочь мистеру Стиву в организации фуршета?

После всего пережитого меня было довольно сложно удивить, так что, решив отложить вопросы по типу: «Какого черта здесь делает Стив?» на потом, перешла к более важным вещам:

– Карла, почему уже опять вечер? Или все еще?

Она слегка приподняла бровь.

– Что Вы имеете ввиду?

– Мы ведь поужинали все вместе примерно полчаса назад? Или это было вчера?

– Это было вчера, мисс. Сегодня суббота и винный вечер, который начнется через час. Я могу помочь чем-то еще?

Я призадумалась.

– Да, расчеши мне волосы.

Нежные движения расчески вдоль локонов ласкали голову и навевали приятные воспоминания. Создавалось впечатление, что Карлу вовсе не волновал тот факт, что я проспала буквально целый день.

Какой же восторг охватывает разум во время осмысления беззаботности собственной жизни, в которой нет необходимости вставать на рассвете ради обыденной работы и скудной зарплаты.

Я сама диктую правила судьбы, отчего порой возникает ощущение, словно моя жизнь – взломанный программистом компьютер. Весь мир подобен размеренной, всегда имеющей единичный расклад игре, а я в ней – пользователь с кодами.

Ближе к сути.

Наступила суббота, что означало вновь прибывшую в наш дом показуху. Не хочу показаться набожной и занудной, но винные вечера, подобные сегодняшнему, изрядно угнетают меня.

Излишний пафос и высокомерие приглашенных гостей действуют на нервы. Однако терпеть необходимо, так как всегда кто-то из них оказывается так называемой «важной шишкой», связь с которой может поспособствовать дальнейшему развитию семейного бизнеса.

И это не я придумала. Такую идею довольно давно донесла до меня мама. Еще в те времена, когда дома у нас всегда пахло свежими круассанами, а она сидела на заднем дворике, окруженная благоухающими гардениями цветущего сада, и практиковалась в французском. «Allons-nous prendre un café (Выпьем кофе)?» – каждый раз улыбаясь, по-театральному восклицала она.

Какое же вдохновляющее зрелище. В те времена эта женщина была в меру хитра, но самое главное – не забывала о сути: выгодности новых знакомств.

Сейчас же, хоть и не спрашивала напрямую, я полностью уверена, что она приглашает всех этих аристократов ради сглаживания разъедающего чувства одиночества. Глаза этой несчастной больше не горят в предвкушении ярких перспектив, теперь ей хочется обсуждать ересь по типу погоды без остановки.

Мама, что с тобой стало?

Помимо надменности большей части гостей, другая причина, почему я не питаю к ним страсти – невозможность быть понятой. Из-за приличной разницы в возрасте я не способна должным образом общаться с мамиными посетителями, не отмечая на себе пренебрежительные и как бы брезгливые взгляды.