Лестница в небо, или Рассказ очевидца

Позже я узнал, что Игорь умер той же ночью, а медсестра Катя после сильного стресса попала в психиатрическую больницу.

Ни Игоря, ни Сапога я так и не встретил в своем мире.

Глава 13.

Я продолжал жить в новой для меня жизни и часто поднимая свой взгляд вверх, надеялся отыскать хоть какой-нибудь знак, приближающий меня к развязке. Иногда мне казалось, что я мог подняться выше обычного, что еще немного и я увижу то, чего так ждал все это время. Но пространству не было конца, и я опускал руки. Эта неизведанная бесконечность и была моей новой жизнью. Все у меня было впереди; и надежды, и разочарования, и ожидание своей участи.

* * *

Как-то без всякого на то основания я посетил свой дом.

Была уже поздняя ночь и я, не желая тревожить дорогих мне людей, проник в дом через его фасад. Последнее время я заметно реже посещал родственников. Я подозревал, что они часто чувствовали мое присутствие и это сильно пугало их в определенных случаях.

Совсем недавно я гулял с Никитой на детской площадке, наблюдая, как он, ловко гоняя на велосипеде, объезжал препятствия. Забывшись я окликнул его, чтобы предупредить об опасности, а он, оглянувшись на мое предупреждение, упал, не вписавшись в поворот. Он зашиб коленку, а я виновато покинул двор. С тех пор я старался реже посещать близких людей. А если такое и случалось, то это я теперь делал с аккуратностью и в безопасной обстановке. Вот и сейчас, заметив свет на кухне своего дома, я бесшумно проник внутрь. Собака, почуяв меня, завыла, а я тихонько проведал детей и появился на кухне.

В помещении находились двое. Моя жена в джинсах и красной футболке и теща в домашнем халате и в моих тапочках.

– Хозяйка, – ухмыльнулся я, – быстро освоилась в чужом доме.

По всему было видно, что жена только пришла домой и поэтому еще ходила нарядная, наполняя кухню ароматом косметики. Она уже отошла от траура и выглядела довольно привлекательной вдовой.

– Хорошо выглядишь, – сделал я ей комплемент, а она посмотрела в мою сторону и кокетливо прошлась по кухни, раскачивая бедрами.

Остановившись у стола она, сказала:

– Спасибо, только я так не считаю.

– Ты чего себе цену набиваешь? – Упрекнула ее теща. – Такой шанс упускать нельзя! Ни каждый день такое предлагают…

Жена махнула рукой и ответила:

– Ой, мама, подожди ты с этим!.. Дай мне немного очухаться, и без этого дел хватает. Ты лучше расскажи, была ты у своего юриста?

Я невольно стал участником какого-то важного разговора и я, примостившись в углу, стал прислушиваться к беседе двух женщин.

– Конечно, была, – продолжала теща, помешивая ложечкой чай. – Уже через полгода можно вступать в наследство. А документы надо собирать уже сейчас и откладывать это не надо!

– А дети? Они ведь тоже наследники? – Возразила жена.

Теща вздохнула и недовольно произнесла:

– Вечно ты все усложняешь. Решим мы и этот вопрос. Напишешь мне доверенность, и я все сделаю без тебя.

Она отхлебнула из кружки чай и продолжила:

– Покупателя на машину отец уже нашел, и дом продавай, зачем тебе эта махина? Купишь себе квартиру, оденешься, за границу съездишь и отдохнешь по-человечески. Хватит, намыкалась с этим…

Мне было обидно выслушивать слова этой недалекой женщины и наблюдать, как моя бывшая жена, так легко пошла у нее на поводу.

Во дворе завыла собака и женщины стали возмущаться.

– Как же он надоел, – высказала теща.

– Каждую ночь воет. Наверное, по Виктору тоскует.

– А ты продай его, – предложила теща. – Пес породистый…

– Старый он, мама. Кому он нужен?

– Усыпи!..

– Чего? – Испугалась жена.

– Ты чего предлагаешь? Что я детям скажу? А Виктор?

– Виктора не вернешь – о себе подумай!

Во дворе снова завыла собака, а с окна спрыгнула кошка.

– Вы что сбесились? – Выругалась теща и допила свой чай.

Она подошла к плите и, подняв чайник, тут же его опустила.

– Я же совсем забыла, – воскликнула она, – Варвара умерла!

– Да, ты что?! – Произнесла жена, присаживаясь на стул.

– Говорят, легла и не проснулась, – пояснила теща.

Дальше я уже не слышал разговора женщин, потому что тоже был потрясен этим известием. Матушка предвидела мою смерть, вспоминал я. «Много черного в тебе…», – говорила она, и это было еще одним доказательством значения этого цвета в душе человека.

– Она все знала, – рассуждал я, расхаживая по кухни. – Не зря ее называли прозорливой. – Соглашался я, подмечая в ней это качество.

Я припоминал недавние события и мое перемещение по кухни заметно ускорилось. Я передвигался из угла в угол, цепляя занавески на окне и толкая предметы. Когда от ветра с буфета слетела моя фотография, а во дворе завыла собака, женщины притихли.

– Это что было? – Тихо спросила теща.

– У нас такое бывает, – ответила жена и посмотрела в мою сторону, пытаясь что-то разглядеть перед собой.

– Продавай дом, – посоветовала теща. – Не даст он тебе покоя.

– Ты думаешь дело в доме? – Спросила Татьяна.

Теща молчала, озираясь по сторонам, а я, ухмыльнувшись ее поведению, стал собираться на выход. Я погладил жену по волосам, звонко ударил ложкой о края кружки и громко прошел в прихожую.

Здесь я сбросил пальто тещи на пол и удалился. Уже в полете я услышал испуганные возгласы женщин, а во дворе завыла собака.

Поднявшись за облака, я облегченно вздохнул и посмотрел вверх.

Звезды серебристым бисером были разбросаны по темному небу. Яркий диск луны манил своим загадочным светом, а внизу под плотным покровом облаков лежал большой приморский город.

Глава 14.

Уже была глубокая ночь, когда я отыскал маленький домик Варвары. В окнах тускло горел свет, а в комнате в гробу лежало ее тело.

Я не сразу узнал Варвару. Маленькая и хрупкая она лежала в недорогом гробу с покрытой головой. На лбу был бумажный венок с молитвой, а в руках она держала свечу, которая освещала икону Богородицы. Лицо ее было бледным и не выдавало никаких признаков жизни. У ее изголовья стояла старушка в черном платке и читала толстую книгу с пожелтевшими листами. Голос ее был чуть слышен и казалось, что она что-то шептала на ухо покойной. Рядом у гроба находились еще две женщины. Они сидели с поникшими головами и мирно посапывали. Мое появление осталось незамеченным и только огоньки восковых свечей задергались, почувствовав мое присутствие.

Я взглянул на покойницу; ее ровный и небольшой нос заострился, глаза провалились под веками, а белизна кожи придавали лицу смертельный оттенок. Но при всем этом ее спокойное и даже умиленное лицо, говорило об обратном. Было похоже, что матушка Варвара просто спала глубоким и спокойным сном. Ее облик мне показался раздвоенным, какая-то полупрозрачная пелена обволакивало ее тело. Я не придал своему наблюдению должного значения, списывая это на плохое освещение, которое давали несколько свечей дрожащими фитильками. Мне очень хотелось встретить Варвару в своем мире, но поблизости ее не оказалось, как не было ее и в других комнатах дома.

Рядом за стенкой я нашел маленькую комнату с множеством икон. Это была ее сокровищница. О ней много слышали, но мало кто видел. Даже ее сын Федька – дебошир и пьяница, боялся входить в эту комнату. Рассказывали, как однажды он, будучи в сильном опьянении пытался проникнуть в сокровищницу. На его пути встала Варвара, но пьяный детина оттолкнул мать и приблизился к двери. Она была заперта на ключ, но Федька, входя в раж, стукнул ее ногой. Та открылась, а он тут же упал без чувств. Провалявшись в больнице целый месяц, он стал сильно прихрамывать на эту ногу и с тех пор Федор стал сторониться жилища матери. Иногда выходя из своего флигеля, что был по соседству, он грозился спалить мать вместе с ее домом. Варвара не обижалась на сына, а только молила Бога о его спасении…

И вот я здесь в этой маленькой комнате с иконами.

В помещении стоял полумрак. Источником освещения служила лампада, висевшая у иконостаса. На небольшой деревянной полке перед образами лежала толстая развернутая книга. Икон было много и остановиться на какой-то одной, у меня не получалось.

Оглядевшись, мой взгляд упал на большую икону Спасителя.

Она находилась в центре иконостаса и освещалась огоньком латунной лампады. Иисус смотрел на меня своими добрыми и живыми глазами. В них, наряду с добротой присутствовала и большая печаль. Я присмотрелся и заметил, как глаза Бога наполнялись слезами. Уже скоро одна из них скатилась по Его щеке. Следом по влажной дорожке, оставленной первой, сбежала вторая, потом третья и вскоре слезы Бога превратились в живительный ручеек.

На земле, в той жизни я слышал о таком чуде. О том, как мироточили иконы, принося своей влагой исцеление и очищение людям.

Я не поверил своим глазам и потянулся к Богу.

Коснувшись образа, моя рука не прошла через икону, и почувствовала влагу. Увидев у себя на ладони живительные капли, я сильно удивился. Ведь ничего подобного со мной не происходило. Ни дождь, ни огонь, ни лист, ни камень не могли мне служить препятствием. Я свободно проходил через стены и сухой выходил из воды. А сейчас на своей ладони я ощущал чудотворную влагу. Я омыл ею свои глаза и заметил, как нимб за головой Иисуса засветился маленьким солнцем.

От благодати, исходившей на меня, я прикрыл глаза.

Вдруг невидимая карусель закружила меня, и я оказался высоко в небе, где никогда не был. Меня окружало одно большое и яркое пространство. Приобретая новое зрение, я стал замечать, что за большим диском солнца, стоял необыкновенный город с высокими башнями и аркадами. Голубая река омывала золотой берег, а на зеленом лугу паслись экзотические животные. Цвели сады и аромат весны и лета доносился до меня с волшебными звуками Вселенной. В этой небесной музыке я слышал плеск прибрежных волн, весенние раскаты грома, веселый звон ручья и пение птиц. Здесь было все, что когда-то уже было со мной и то, что еще только предстояло мне узнать…

Вдруг громко ударили цимбалы, и солнце взорвалось яркой вспышкой. Свет ослепил меня, и радужные круги поплыли передо мной цветным калейдоскопом. Вскоре они исчезли, а небольшие искорки, разлетевшиеся по сторонам, продолжали свое свечение.

Я открыл глаза и заметил, что нахожусь в маленькой молитвенной комнате перед старинной иконой Иисуса Христа. Все свечи, которые находились в сокровищнице, горели огоньками, освещая лики святых. Они вдруг посмотрели на меня, и я опустился на колени. Перекрестившись я взглянул в глаза Спасителя и заметил, что чудотворный ручеек на Его щеке высох, а взгляд стал живым и светлым.

Сильная вспышка осветила комнату и, когда прогремел гром все свечи в сокровищнице погасли. Помещение приобрело первоначальный вид, и одинокая лампада освещала лик Бога.

На полке у иконы лежала раскрытая книга и я приблизился к ней.

На пожелтевших листах были написаны строки на староцерковном языке, но я почему-то без труда стал читать:

«…истинно говорю вам: не придет род сей, как все это будет. Небо и земля прейдут, но слова мои прейдут. О дне же том или часе никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец. Смотрите, бодрствуйте, молитесь; ибо не знаете, когда наступит это время».

Читая текст из Святого Писания, я вдруг услышал себя со стороны. Мой голос будто через ревербератор произносил фразы из текста, а эхо услужливо повторяло:«… Смотрите, бодрствуйте, молитесь; ибо не знаете, когда наступит это время…»

* * *

В комнате, где лежало тело Варвары было тихо. Старушка, читающая молитвы, уснула, уронив голову на плечи. Остальные тоже сопели у гроба, не замечая, что свеча в руках Варвары догорела. Вдруг пальцы на ее руке дернулись от прикосновения с горячим воском, а огонек свечи, оторвавшись от фитилька, пыхнув на прощание, потух.

Я замер и осмотрел тело Варвары.

Ничто не выдавало признаков жизни, ни один мускул не дернулся у нее на лице, когда я коснулся ее тела. Рука моя легко прошла сквозь нее, не находя ни малейшей преграды.

– Показалось, – подумал я, а Варвара спросила:

– Ты кто?

Я оглянулся, но рядом ее не обнажил. Только три пожилых женщины у гроба покойной подавали заметные признаки жизни.

– Ты кто? – Повторила вопрос Варвара, а я тихо ответил:

– Я Виктор.

– Я был как-то у вас, но Вы меня не приняли. – Напомнил я ей с легким упреком и добавил. – Это было давно, когда я был другим…

Варвара лежала в гробу, а чуть заметный туман укрывал ее тело. Он не был прозрачным и бесцветным, переливаясь перламутром, в нем проявлялись легкие цветные оттенки. Что-то красное пульсировало у нее под руками, задавая тон всей ее небогатой гамме.

Это было ее душа, и она не покинула ее тела.

Варвара видела меня и разговаривала сейчас со мной так, как это делала моя мать, потеряв сознание у моего гроба.

– Зачем ты здесь? – Спросила Варвара. – Я тебе не помощница.

– Ты же умер, – продолжал ее голос.

– Я не умер, – возразил я, – смерти нет, и ты об этом знаешь!

– Прости, но я рассуждаю по-земному, – извинилась Варвара, – для многих смерть остается большой загадкой. Кто-то верит в нее, кто-то нет. Для кого-то это конец, а для кого-то начало…

– Все ты говоришь правильно, – согласился я.

– Но скажи, зачем тебе это надо? Ты же живая!..

Варвара тяжело вздохнула и огоньки на свечах задергались. Старушка у ее изголовья, что-то шепнула ей на ухо и опять засопела.

– Да, я все еще живу, – призналась Варвара, а я возмутился:

– Но, как же так? Завтра твои похороны…

– Уже сегодня, – поправила меня старушка и продолжила:

– Слышал, наверное, о моей болячке? Вот я и не могу проснуться.

– А, как же врачи?

– А, что врачи? Пришла участковая, пульс пощупала и выписала заключение. Видно надоела я им со своим чудо сном. Если честно, Виктор, то я уже и сама поверила в свою погибель, только смотрю теперь – нет, живая еще, – рассказывала Варвара, а я опять возмутился:

– Тебя же похоронят! Живой закопают! Это же убийство!..

– На все Божья воля. Ни я первая, ни я последняя. Это участь многих стариков – быть погребенными заживо, – обреченно заявила она.

– Но это же ужасно, – не соглашался я.

– Безбожникам страшно, а за верующего Бог заступится…

Наступило молчание.

За окном редкие капли дождя стучали по подоконнику, а далеко прогремел гром. Ветер разорвал облака и в комнату заглянули первые лучи солнца.

Я смотрел на Варвару и удивлялся ее спокойствию.

Мне было страшно представить, каково было живому человеку проснуться в могиле? А она спокойно спала в гробу, не выдавая признаков жизни. Легкий туман покрывал ее тело и только красное пятно под ладонями Варвары, пульсировало и выдавало присутствие жизни.

– Матушка! – Окликнул я Варвару.

– А тебе не кажется, что это похоже на самоубийство?

– Нет не кажется – Бог тому свидетель.

– Но надо что-то делать, – не успокаивался я, – надо проснуться.

– Не могу, это сильнее меня, – вздохнула Варвара.

Моя беспомощность выводила меня из себя и я, не находя решения быстро перемещался по комнате. Этим я невольно задул все свечи, потом разбудил старушек и наконец я вернул Варвару к жизни.

Нет, она не встала из гроба и не попросила о помощи подруг, она просто тихонько ойкнула и вспомнила о главном…

– Что же теперь будет? – Обеспокоенно произнесла она, когда женщина в черном поменяла свечу в ее руках.

– Что делать, Виктор?

– О чем ты, матушка? – Спросил я, замечая ее тревогу.

– Сын у меня Федька – пьяница. Он же без меня погибнет, он же все пропьет, а там иконы… Господи, Боже мой! – Воскликнула Варвара и мне показалось, что ее услышали женщины, сидевшие рядом.

Они переглянулись и разом перекрестились.

– Господи, миленький мой, что же я наделала, – убивалась Варвара. – Что же теперь будет? Ведь пропьет, осквернит святыни.

Я заметил, как ее пальцы дернулись, а свеча выпала из ее рук.

Женщины перекрестившись, поправили обряд и зашептали:

– Да, ты никак проснулась, Варвара?

– Вставай, родная, утро на дворе.

– Нет. Представилась наша Варвара – умерла голубушка, – заключила третья и продолжила читать молитву у изголовья покойной:

«Покой, Спасе наш, с праведными рабу Твою Варвару, сего всели во дворы Твоя, яко же есть, писано презирая яко Благ, прегрешение его вольная и не вольная, и вся яже в ведении и не видении, человеколюбие. Со святыми упокой, Христе, душу рабы Твоей Варвары, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная».

– Отпевают тебя, матушка. Живого-то человека? Не хорошо это, – упрекнул я Варвару, а произнесла:

– Иконы спасать надо! Помоги, Виктор!

– Подожди убиваться, матушка. Ты завещание сделала?

– Какое завещание? У меня и завещать-то нечего. Дом – развалюха, а иконы я отцу Николаю обещала.

Она продолжала причитать, а я пытался ее успокоить:

– Ну сегодня он их не пропьет – значит время у нас еще есть, а иконы у тебя, матушка, очень хорошие – чудотворные. Им место не в доме на стене, а в храме. Нехорошо такое чудо от людей скрывать.

– Помоги, Виктор, спаси иконы! – Просила Варвара.

Не простившись я покинул ее дом.

* * *

Было уже светло. Дождь закончился, небо посветлело, а город зашумел, как большой муравейник. Уже работали заводы и гудели автомобили, когда я услышал колокольный звон. Церковь приглашала прихожан на утреннюю службу и я, недолго думая, решил, что было бы хорошо для начала отыскать отца Николая. Он, наверное, уже знает о смерти Варвары. Предположил я и направился к храму.

Во дворе церковного дворика я услышал новости о Варваре.

Кто-то не верил в случившееся, кто-то соболезновал, роняя слезы, а кто винил во всем ее сына Федьку. Здесь же я узнал, что службу сегодня проведет дьякон Феофан, так как отец Николай уехал на похороны Варвары. Я с облегчением вздохнул, посчитав, что присутствие батюшки в доме Варвары, облегчит мое решение с иконами.

Когда прихожане стали наполнять церковь, внутри у меня что-то больно кольнуло, и я вспомнил, что ни разу в новой жизни не посещал храм. Это было для меня любопытно и удивительно.

– Почему? – Задавался я вопросом.

Мне даже и в голову не приходило это сделать. Ведь здесь, в этой церкви я последний раз молился и исповедовался. Здесь я почувствовал прикосновение Бога и отсюда ушел в мир иной…

– Так почему же я ни разу не вспомнил о храме? Почему не разу не остановился, пролетая мимо? – Мучил я себя вопросом.

Зайдя в церковь, я надеялся здесь получить ответ. В стенах храма я почувствовал себя странно и необычно. Я плохо управлял своими действиями, чувствовал предметы, а мысли потеряли былой объем. Здесь я приобрел вес, и будто находясь в вакууме я, оттолкнувшись от стены, хаотично передвигался в пространстве. Вдруг какая-то невидимая сила подхватила меня и закружила по кругу. Я стал медленно подниматься кверху, набирая обороты. Вращения увеличивались, и я быстро поднялся к самому купола храма. Вскоре невидимый вихрь выбросил меня высоко в небо, и я оказался по ту сторону солнца. Его серебристый диск был у меня за спиной, а передо мной стоял удивительный город, который я совсем недавно видел с другой стороны.

Теперь я свободно мог разглядеть, что кроме башен и колонн, в нем было множество необычных строений и домов. Скверы с голубыми озерами, реки с зелеными берегами и море разноцветных цветов, украшали широкие улицы этого города. До меня доносился необыкновенный аромат небесного мегаполиса. Я вдыхал этот запах и мной овладело чувство, которому не было объяснения.

Несколько раз я пытался приблизится к этому городу, много раз я пытался оторваться от места, но мои действия были напрасны, и я только любовался этим замечательным зрелищем.

Вдруг передо мной появился старец в серебристых одеждах.

Он, как облако спустился с небес, и я сразу его узнал.

Это был тот самый Святой с иконы, что когда-то мне показывал бомж у входа в городской сад, это был тот старец, который благословил меня на новую жизнь. Это был Даниил.

Он строго посмотрел на меня и сказал:

– Зачем ты здесь, ведь я тебя не звал.

Я пожал плечами, а он продолжил:

– Ты на правильном пути, Виктор, и тебя заметили. Только ты не спеши, не опережай события. Помни, что всему свое время…

– А теперь ступай обратно и твори добро! – Старец махнул полой своего плаща, как крылом и испарился, а я стал медленно опускаться на землю, роняя серебристые искорки большого солнца.

Вскоре я оказался в храме у большой иконы Спасителя. Бог смотрел на меня добрыми глазами и давал мне надежду на спасение.

Выйдя из церкви, я еще долго пребывал под впечатлением увиденного. Я ощущал на себе небесную благодать, необыкновенный аромат и истинный цвет солнца. В голове крутились слова Даниила: «Ты на правильном пути и тебя заметили…».

Я посмотрел в небо и заметил, что солнце стояло в зените.

Вспомнив о матушке Варваре, я метнулся к ней.

Во дворе Варвариного дома было людно.

Гроб с матушкой грузили в катафалк, а люди что-то обсуждали и с опаской посматривая по сторонам. Прослушав рассказ очевидцев, я понял, что причиной тому была пьяная выходка сын Варвары. Федька, прощаясь с матерью, признавался ей в любви и в порыве эмоций чуть не опрокинул гроб. Его оттащили от Варвары, а он в отместку стал бить стекла в доме своей матери. Мужики успокоили дебошира и, связав его веревкой, оставили в сарае до своего возвращения с кладбища.

Когда процессия с телом Варвары двинулась на кладбище, я решил взглянуть на ее сына. Нашел я его на полу ветхого строения. Он катался по земле и грыз веревку, издавая нечеловеческие крики.

Федор походил на раненого зверя. Лицо его было мокрое от слез, а на губах выступала кровяная пена. Черный цвет его души бурлил, вырываясь далеко за ее пределы. В темной массе проскакивали и фиолетовые, и бордовые, и даже алые языки пламени. Душа его кипела от злости, а зубы яростно грызли веревку на его руках. Сильное желание освободило ему руки, и он радостно заревел. С пеной на губах он метался по сараю что-то разыскивая. Под кучей строительного хлама он нашел канистру с бензином, и я понял его намерения.

Выскочив во двор, он направился к дому Варвары. Мне удалось его сбить с ног, но это только больше его разозлило и он, прыгая, как дикарь, поливал бензином все что попадалось ему на глаза. Было похоже, что рассудок оставил его и он, перемазанный бензином требовал спички. С канистрой в руках он ворвался в дом и там, до смерти напугав женщину, нашел что искал. Старушка спаслась бегством, а Федька уже чиркал спичками, пытаясь поджечь бензин. Три раза я задувал пламя, отводя беду, но и одной искры хватило чтобы огонь обхватил весь дом. Тут же загорелся и сам Федор. Он выскочил из дома и живым факелом носился по двору. Издавая истошные крики, он то подпрыгивал к верху, то катался по земле, но вскоре упал и затих.

Когда бездыханное тело Федора еще дымилось, я заметил, как его душа выскочила из тела. Темной тучей она проскочила по двору и провалилась под землю, издавая звериный рев.

Деревянный домик Варвары был объят пламенем и его огромные языки не давали надежды на спасение жилища. Когда обвалилась кровля, я вдруг вспомнил о сокровищнице.

– Что же я стою? Там же иконы!

Я бросился в горящий дом, но икон на месте не обнаружил.

Стены молитвенной комнаты были пустыми, а лампада, раскачиваясь на цепочке, освещала пустой иконостас. Я удивился увиденному и отправился на кладбище, чтобы сообщить Варваре о пожаре.

На небольшом старом кладбище, что находилось недалеко от дома Варвары, я быстро нашел траурную процессию. Отец Николай с кадилом стоял у изголовья покойной и читал молитву. Варвара лежала в гробу и не выдавала никаких признаков жизни.

Выбрав удобный момент, я прошептал ей на ухо:

– У тебя дома пожар – дом горит.

Она меня не услышала, а я подумал, что она умерла.

Когда я не нашел ее рядом, то безнадежно проговорил:

– Федька тоже сгорел!..

Вдруг Варвара открыла глаза и произнесла:

– Федя, сынок!

Люди шарахнулись от нее и отступили к автобусу.

Священник перекрестился, а старушка, что читала молитвы в доме Варвары, спокойно сказала:

– Проснулась матушка, проснулась голубушка.

– Пошли домой, родная. Слава, Тебе Господи!

Варвара приподнялась в гробу и жалобно запричитала:

– Помогите! У меня дом горит! Сын Федька! Иконы!..

Понемногу люди стали приходить в себя, а когда заметили дым на окраине города, кинулись ей на помощь. Уже в автобусе я успокаивал Варвару, рассказывая ей о чудотворном явлении. Я утешал ее тем, что иконы не сгорели, а таинственно исчезли. Я говорил ей о выходке Федьки, но она меня уже не слышала и всю дорогу молила Бога о прощении. Когда автобус подъехали к дому, то все заметили, что пожар был локализован. Еще дымились обгоревшие стены, а Варвара уже стояла внутри сгоревшей сокровищницы. Икон не было, а на закопчённых стенах остались светлые отпечатки, где они висели. Эти чистые места не были тронуты сажей и даже штукатурка не потрескалась от огня. Для многих исчезновение икон оставалось загадкой.