Absoluta. Совесть и принципы

– В Британии что-то происходит, – вздохнула Иза.

– И нас это беспокоит, потому что?.. – уточнила Деметрия, переводя взгляд с одного на другого за столом.

– Потому что по всем пунктам это Светоненавистники, – вставил своё слово Генри. – Из-за этого и уехала Изольда… Просто всё странно. Нападения на смертных и сами убийства подходят под этих демонов.

– Но как они выбрались из тьмы? – продолжил за отца Эгиль. – Людей находили под утро на освещённых улицах. Светоненавистники не могут выходить ни под какое освещение. По показаниям судмедэкспертов убийства происходили в рассветные часы… – парень повёл плечами, как бы признавая своё поражения. – Но ведь не сходится…

Деметрия обвела их всех взглядом. Генри мял свежую булочку так, как будто искал внутри начинки что-то ещё. Эгиль поджимал губы и рефлекторно сжимал ладони в кулак. А Из поманила к себе графин с джином и плеснула его в свой утренний чай.

Всё происходящее явно подавало им какой-то знак. Но Уайт не могла понять… Она старательно прикидывала варианты, которые могли бы послужить такому развитию событий. Что могло бы заставить Светоненавистников выбраться из тьмы? Лечения от сущности этих демонов нет. Нет и силы, которая могла бы их защищать. Соответственно, всё это было в высшей степени странно и необычно.

Тревогу Мортемов и Лейденшафт она понимала. Но, как и они, она не могла найти решения.

– К тому же Бернард… – глотнув своего алкогольного чая, сказала Изольда.

– Что значит «к тому же»? – полюбопытствовала Деми.

– Это значит, что я не контролирую себя, и всех это очень беспокоит, – отозвался внезапно появившийся из кухни Бернард, которой привёз на тележке гору блинчиков и все виды джемов, которые вообще известны человечеству. И тут Уайт почувствовала укол совести, потому что до того, как он подал голос, она даже не заметила его отсутствия…

Пару минут Мортем раскладывал всем завтрак, пренебрегая своими горничными. Это было странно… И когда он спросил, нужно ли кому-то передать клубничный джем, Эгиль не выдержал:

– Ты же понимаешь, что это ненормально, да? – он вскинул брови, глядя на Берна, и застыл, ожидая его ответа.

– Что ж… – Мортем, наконец, присел за стол и довольно выдохнул. – Приятного аппетита.

Деми опять обвела взглядом всех за столом. Генри поджал губы, явно борясь с желанием либо накричать на Бернарда, либо отвесить ему хороший подзатыльник. Лейденшафт устало потёрла глаза, потому что привыкла к тому, что её ближайший друг не принимает помощи и не признаёт собственных проблем. Эгиль продолжал смотреть на Берна, теперь уже просто не понимая, слышал он вопрос или нет.

И никто из них больше не набрался смелости открыть рот, поэтому именно Деметрии пришлось это сделать.

– Это же ненормально, да? – она поймала на себе облегчённый взгляд Эгиля и поняла, что всё делает правильно. – Судя по тому, что ты встал и приготовил всем завтрак, ты, действительно, себя не контролируешь, Мортем…

– Я не могу контролировать свои срывы, – признался Бернард, нарезая свой блин на тонкие кусочки. – Зато я могу контролировать свои хорошие поступки… Я же проконтролировал украшение дома ко дню твоего рождения, – он поднял взгляд на Деми и легко пожал плечами. – И отвёл тебя в кофейню…

– И всё это было бы прекрасно, если бы потом ты всё не испортил, – заметила Деметрия. Она смотрела Мортему прямо в глаза. На секунду она почувствовала благодарность и тепло по отношению к нему, но потом… Как наваждение всплыли обида и злость за всё, что он сотворил. За истерику в кофейне, за физическое насилие над незнакомцем по имени Итан. За тот чёртов мусорный бак. За удар Генри… За грабителя тоже. За то, что он наговорил Изольде. За нападение на неё саму…

Бернард же, будто почувствовав, что Уайт испытывает противоречивые эмоции, тут же взял контроль над ситуацией.

– Слушайте… – он глубоко вздохнул и опустил глаза. – Я понимаю, как всё это выглядит.

– Вряд ли, – буркнул Генри.

– Нет, я понимаю, – настаивал Бернард. – И всё, что я могу – это извиниться.

Воцарилось молчание за столом. Ни у кого не было слов, мыслей, хотя бы малейшей идеи… Один туман. Сплошные вопросы, нет ответов.

Они ели блины, передавали друг другу джем и сливки, попивали свой сок. Но в конце концом, Эгиль не выдержал:

– Знаешь, я не верил до последнего… Я искал и искал всякие причины, почему с тобой это происходит… – в его голосе слышалась боль. И если бы Деми не знала о чувствах младшего Мортема к Бернарду, она бы сейчас опешила. Но теперь она понимала, что этот парень, действительно, искренне переживает за Берна… – Но ничего не нашёл. Так, может быть, это ты и есть? И папа прав? Твоя демоническая натура рвётся наружу?

– Тогда и моя рвётся?! – вспылила Иза, звякнув столовыми приборами, которые она бросила на опустошённую тарелку.

– Ты и прожила меньше, чем он, – вдруг подал голос Генри, который явно хотел поддержать единственного сына, но всё же не намеревался сжигать все мосты.

Пока разгорался спор о демонической сущности, её влиянии и невозможности противостоять ей, Деметрия поворачивала свой браслет вокруг запястья и думала… Она даже не заметила, как все перешли на крик.

«Человек представляет собой совокупность множества факторов. И гены – только один из немногих аспектов, которые определяют личность», – это прокручивалось в сознании Деми несколько раз.

И что, если Мортем сам себя определил давным-давно? Разве справедливо винить во всём его родителей? Перед нами здоровый самосознательный человек. И не может быть, чтобы акты агрессии объяснялись генами. Так не бывает. Человек либо агрессивен в принципе, либо не агрессивен.

В то же время Деметрия знала, что Берн закрыт и упрям, но не жесток. Он твёрд и временами жёсток, но он не агрессивен. И резкие вспышки гнева не оправдываются ничем.

Если бы он действительно хотел причинить вред Уайт, он не просил бы оставить кладовку закрытой…

Эгиль изучил многое, но не всё. Кое к чему он не прислушался.

А что, если?..

– А что, если это взаимосвязанные события? – перекричав всех, спросила Уайт. Они уставились на неё, как на умалишённую. – Вы только подумайте об этом, – с мольбой в голосе произнесла девушка. – Не может же быть, чтобы Светоненавистники выбрались из тьмы в то же время, как Мортем слетел с катушек…

Генри, Эгиль, Изольда и Мортем переглянулись. Они как будто бессловно что-то сказали друг другу и пришли к одному и тому же выводу.

– Как бы мне ни хотелось всё скинуть на других, я не готов принять твою сырую версию, – хмыкнул Бернард, при этом посмотрев на Уайт, как на глупого ребёнка с разыгравшейся фантазией.

За столом снова все возобновили спор.

В этом мини-хаусе Уайт старательно пыталась сосредоточиться. Пыталась сложить два и два.

Это не контрольная по литературе или химии. Даже тогда было сложно взять себя в руки и найти ответ, потому что все переговаривались или тихо листали учебники и конспекты.

Сейчас было сложнее, потому что вокруг буквально кричали.

И если в школе можно было получить неудовлетворительную оценку и всё исправить, то теперь на кону жизнь её друга.

Деми подбирала пазлы, один за другим. «Если бы Бернарду требовалось туда попасть, он бы нашёл лазейку», - крутилось в голове Уайт.

И тут до неё дошло.

– Данталиан! – стукнула она по столу и бросилась наверх. В глубине души ей бы хотелось, чтобы кто-нибудь обратил внимание на это, но на деле же все продолжали спорить и проклинать друг друга на чём свет стоит.

Первым делом Деми переоделась потеплее и забрала волосы.

Всё оказалось просто. Главное теперь – доказать всем, что она была права с самого начала.

В голове едва укладывалась теория, возникшая так внезапно: Данталиана невозможно призвать без жертвы невинной души и дара потустороннего мира. Что насчёт жертвы и дара – Уайт не понимала. Но потусторонний мир был объяснён ей ещё Генри в первую неделю знакомства: туда нельзя попасть без приглашения; но, если ты знаешь, как пересечь «порог»…

Порогом можно назвать многое: порог двери, раму окна; порог суток, полночь, когда мы переходим из одного суточного дня в другой; порог жизни и смерти, та самая секунда, когда человек умирает; порог света и тьмы – тень.

Всё это возникло в голове Деми так просто, так легко, что она понимала – другим это объяснить будет невозможно. Это бредовая гениальная идея. Наверное, именно так создавали ядерную бомбу… «Чушь. А если сработает?..»

Девушка нервно перелистывала все книги, которые ей были даны для обучения, в поисках того самого заклинания.

Она давно на него натыкалась раз за разом, но не придавала ему значения. Но кровь есть кровь… Если Мортем может найти её из-за пальто, то и она может найти брата, чтобы напрямую его спросить…

И вот оно, то самое.

Если нужно найти то, что утрачено, позаботься о том, чтобы был путь к этому. Вещь или запах, или воспоминание. Просто отдай свою часть, чтобы найти целое.

Внизу всё ещё кричали. Деметрия сильнее прижала к груди книгу и прошмыгнула в лифт… Как вдруг…

– Куда это ты?

Мортем схватил её за локоть, и в его глазах снова было что-то не то. Что-то страшное, бесчеловечное, жестокое. Но на этот раз девушка не испугалась. Она дёрнула рукой так сильно, что Берн влетел в кабину лифта, и она уже спокойно вошла следом, нарочито спокойно нажав на цифру 1.

– Не в этот раз, – хмыкнула Деми и, чуть поведя головой в сторону Бернарда, добавила: – Не в этот раз, Данталиан.

Мортем схватил её за горло, толкнул к стене и начал душить. Книга из рук Уайт выпала. Девушка вцепилась в пальцы мужчины, пытаясь ослабить его хватку, но делала тем самым только хуже себе.

Она брыкалась. Не в силах кричать. Или дышать. Условные защитные рефлексы вызывали тошноту. Всё, что Уайт могла, – посмотреть ему в глаза. И она посмотрела. Как в последний раз.

– Мортем… – из последних сил, сквозь хрипоту, выдохнула Деметрия.

Понимая, что она теряет сознание, ей оставалось только позвать его и верить, что настоящий Бернард её услышит.

Уже без сознания девушка упала на пол.

– Это уже ни в какие ворота! – кричала Изольда, но её голос был приглушён туманным сознанием Деми.

– Ты хотел убить её?! – Уайт слышала нотки паники в голосе Эгиля.

– Вы знаете, что нет, – с какой-то глухой усталостью отозвался Бернард. – Вы же знаете… Я скорее сам умру…

И Деми призвала на помощь все свои силы.

Эгиль, Иза и Генри готовы были растерзать Мортема прямо здесь и сейчас, и только Деметрия могла этому помешать. Только она догадалась, и только она может им всё объяснить.

Поэтому она взяла себя в руки, взмолилась всем богам, сосредоточилась и сказала лишь то, на что хватило сил:

– Это Данталиан.

И снова упала в мир грёз.

Вечером ей дали тарелку фруктов и бокал красного вина, чтобы она пришла в себя.

Учебник, который она взяла с собой, чтобы найти Кана, лежал около дивана в гостиной, на котором девушка провела весь день.

И теперь она полусидела-полулежала под пледом, откусывая кусочек арбуза или поглощая дольки апельсина. Уайт чувствовала, что ей было лучше, но, чтобы подняться – сил не было.

Девушка посмотрела на Мортема, который смотрел на клавиши своего рояля. Машинально она погладила свою шею, покрытую синяками.

Казалось, что все молчали целую вечность. И когда Эгиль принёс Деми кружку чая, она благодарно приняла её робко, тихо сказала: «Спасибо». И это было единственное слово, произнесённое в этом доме за последний час. Поэтому все: Мортем, Иза, Генри и его сын так резко и удивлённо посмотрели на девушку, но не произнесли ни слова.

Спустя минуту полного и угнетающего молчания Деметрия не выдержала.

– Дай сюда, – с повелительным тоном она взглядом указала на учебник, валяющийся на полу.

Эгиль покорно передал девушке книгу.

Проворно пролистав страницы и найдя нужную, Деметрия отбросила плед и гордо поднялась на ноги.

– Снимай защиту дома, – уверено бросила она Бернарду.

Мортем как-то ломано повернул к ней голову. Его взгляд был странным. Чуть осмотревшись, Уайт увидела на крышке рояля пустой графин, в котором всегда был бурбон… или виски…

Так что взгляд Бернарда не был странным. Просто мужчина был страшно пьян. Деми потребовалась доля секунды, чтобы понять его боль.

Словами это не объяснить. Объяснить чувства вообще невозможно. Но глядя на Мортема, девушка физически ощутила, как сжимаются лёгкие до крохотного комочка, что никак не вдохнуть… А тем же временем сердце стало биться как сумасшедшее.

Деметрия физически почувствовала всю ту боль, за которую Мортем теперь так отчаянно расплачивается.

Уайт положила руку на левую сторону грудной клетки в надежде, что тепло её тела снизит эту внутреннюю боль, и прошептала:

– Снимай.

Мортем опустошил свой бокал, хотя там и оставались считанные капли. Он просто набирался смелости, чтобы зажмуриться и на выдохе сжать кулак.

– Да вы оба с ума сошли! – закричала Изольда и, выбросив руку вправо, откинула Бернарда к камину.

– Что там об уроке «не поддаваться эмоциям»? – Деми посмотрела на Лейденшафт, как смотрят на учителя, который всегда твердит о никчемности ученика, а потом этот ученик получает гранты по предмету.

– Деми, чего ты добиваешься? – утешительным тоном спросил Эгиль. Он прекрасно понимал, что обстановка накаляется, и поэтому попытался разрядить ситуацию. Ну, или хотя бы отвлечь всех, чтобы они не устроили апокалипсис раньше времени.

– Мы оба были не правы, – отведя взгляд от Изы, Уайт посмотрела на Эгиля. – Мы однобоко смотрели на ситуацию.

– Что? – недоумевал Эгиль.

– Я не согласилась, что за всем стоит мой брат, – Деметрия дёрнула плечами так, будто по её нутру прошёлся стыд. Но, собравшись, она добавила: – А ты не согласился, что за этим стоит Данталиан.

– Ты хочешь сказать, что, вероятно, самый опасный демон из всех возможных выбрался? – опешил Генри, аккуратно нащупывая под собой поверхность, чтобы присесть. Их с Деми взгляды встретились. Ей было очень стыдно. Генри был очень напуган.

– Пап, успокойся, – с неожиданной теплотой в голосе сказал Эгиль и как будто машинально налил ему стакан воды. – Мы разберёмся.

– Данталиан был заточён во тьме много веков назад, – выдохнула Иза. – Как вообще Кан смог его освободить, если никто до него не решался это сделать? Мне не представляется это возможным… Деми, вероятно, ты просто ошибаешься.

– Или я не ошибаюсь, и твой лучший друг просто говнюк, пытавшийся меня убить; или я всё-таки права, Иза, – равнодушно отозвалась Уайт, даже не посмотрев в сторону женщины.

– Если ты права, то твой брат говнюк, – со злостью ответила Лейденшафт. Деметрия кинула на неё злой взгляд, но потом заметила, что Мортем так и остался лежать на полу. И странно, что она единственная пошла к нему и подала ему руку.

– Ты уверена? – спросил Бернард, потирая шею.

– Больше, чем когда-либо, – покивала девушка. – Но оставим это до завтра, ладно? – она оценивающе посмотрела на состояние Мортема. – Если что-то пойдёт не так, мне бы хотелось, чтобы ты был в состоянии взять всё под контроль…

– Ты мне доверяешь? – с удивлением спросил молодой человек.

– Я же открыла дверь, – пожала плечами Деми.

Все в комнате с недоумением смотрели на них. Как будто сцена перед перемещением в Нью-Йорк у камина в доме Генри повторялась: эти двое снова соприкасаются руками и уверенно смотрят друг другу в глаза.

– Деметрия, – позвал её старший Мортем. Когда она отпустила ладонь Бернарда и посмотрела на Генри, в её глазах читалась непривычная для её характера твёрдость. – Почему? – Генри никак не мог понять её метания: то Уайт злится на Берна за его выходки, то оправдывает его невероятными по своей фантастичности теориями.

– Я просто так чувствую, – пожала плечами девушка. Для Деми это было просто, но объяснить этого никому она не смогла бы при всём желании.

Бернард, покачнувшись, принял решение удалиться, потому что выпитый им бурбон уже давал о себе знать. Прислушавшись к последним отголоскам трезвости, он пошёл к себе, чтобы – упасите Боги – не выйти из себя сейчас при всех, когда уже и алкоголь вполне справляется с подавлением голоса рассудка.

Изольда смотрела на Уайт с крайней озадаченностью.

– Сначала ты буквально заставляешь его уйти из твоей жизни. Потом кричишь на него за покушение на смертного, который, кстати, сам напал первым. А после выпускаешь Мортема к людям. Ты очень непостоянная, – с сарказмом произнесла женщина.

– Ты хочешь знать, злюсь ли я? – вскинула брови Деми. – Злюсь. Потому что ты учила думать головой, – она кивнула в сторону Лейденшафт. – И когда я злюсь, я опираюсь в своих выводах только на логику. Но каждый раз внутри я чувствую, что мои мысли и выводы неправильны.

– Что ты имеешь в виду? Что ты чувствуешь? – уточнила Иза.

– Чувствую, что ему больно.

Все замолчали. Сначала Уайт не поняла почему, но через несколько секунд она заметила, что по её лицу сбегают слёзы. Она стала вытирать их, но приходили новые, которые она не могла унять.

– Деми? – тон Изольды переменился, теперь он был заботливый и нежный.

– Вы не понимаете, – сквозь слёзы усмехнулась девушка. – Да никто не поймёт, я и сама не понимаю, что это.

– О чём ты плачешь? – прищурившись, спросил Генри.

– Вы бы тоже плакали, если бы знали, как ему больно. Невыносимо больно, – губы Деметрии дрожали, руки тряслись, слёзы лились, не останавливаясь. Как будто она плакала сразу за обоих: за себя и за Бернарда. – Теперь, когда он сам боится себя, я смотрю на него и каждый раз думаю, что готова сделать, что угодно, лишь бы избавить его от этого.

– Мисс Уайт, это что, любовь?.. – с неверием спросил Генри Мортем. Он одновременно выглядел смущённым и удивлённым. Со слезами на глазах Деметрия весело рассмеялась его догадке.

– Не та любовь. Но любовь. Безусловная.

Мистер Мортем задумчиво кусал свой ноготь на большом пальце.

Глава XXIX. Зачем искать того, кто и так хочет тебя найти?

Поутру Изольда остановила Деметрию на лестнице и утащила в свою комнату.

Уайт уже казалось, что она знает этих людей всю свою жизнь, но в этой комнате она оказалась впервые. И эта спальня прямо кричала, что принадлежит Изе. Всё такое красное-красное. Кроме чёрной постели. И чёрного торшера. И чёрного стола… И ещё многих чёрных незначительных деталей. Это смотрелось очень гармонично. Но вызывающе. Как и сама Изольда.

– Я прошу тебя: не делай этого! – взмолилась женщина, стоило ей только закрыть дверь.

– Чего не делать? – удивилась Деми.

– Ты можешь быть сто раз права, – Изольда впустила пальцы в свои густые волосы и помассировала себе голову, чтобы успокоиться. – Но сейчас не время разбираться с твоим братом.

Уайт замешкалась. Она пару раз закрыла и снова открыла глаза, чтобы осознать слова подруги.

Лейденшафт умоляюще смотрела на неё. И только Деми хотела что-то сказать, как слов не находилось, и она снова закрывала рот. Девушка положительно не понимала, почему Иза так реагирует. И разве она не хочет побыстрее со всем этим разобраться?..

Изольда выдохнула, отошла немного и присела на свою кровать, опустив голову.

– Слишком опасно встречаться с твоим братом, пока самый сильный из нас себя не контролирует, – с каким-то отчаянием в голосе сказала женщина.

– Но я в порядке, – с недоумением не согласилась Уайт. Но когда Из подняла на неё ошеломлённый взгляд, она поняла, что женщина имела в виду вовсе не её…‑ Ох…

– Слушай, сейчас это будет просто опасно. А если ты права, и Бернарда контролирует Данталиан, что будет, если он завладеет рассудком нашего друга при твоём брате? Вся ярость Берна вырвется на Кана, и никто – даже ты – не сможет его остановить.

Деметрия поёжилась от этих слов. Она готова была признать поражение перед доводами своей подруги и опустила взгляд.

Но они не могут прятаться вечно и запирать Мортема в кладовках каждый раз, когда он срывается. И Уайт искренне верила, что он срывается из-за влияния извне. А это значит, что нужно разобраться с тем, кто может подчинять разум их друга и заставляет его делать немыслимые поступки.

– Это всегда будет опасно, пока мы не разберёмся, – с вызовом бросила Деми. Она старалась говорить спокойно. – А мы не разберёмся, пока не доберёмся до Данталиана. А мы до него не доберёмся без Кана.

– Ты не понимаешь, чем это чревато! – обессиленно крикнула Изольда.

– Да что ты? Это не тебя он душил в лифте!

В дверь Лейденшафт яростно постучали.

– Манхеттен горит! – крикнул из-за двери Мортем. Ещё пара сильных ударов в дверь и быстрые шаги вниз по лестнице.

Иза и Деми успели только коротко переглянуться и тут же, распахнулв дверь, помчались вниз. Уже на последней ступеньке Эгиль быстро надел на обеих пальто. У лифта, как по плану, Генри выдал им по бумажному стаканчику крепкого кофе.

Все вошли в кабину, Генри, накидывая пальто, шёл следом, но Эгиль его остановил.

– Нет, пап, ты останешься, – с уверенностью в голосе заявил он. Выправляя волосы из-под ворота пальто, Деметрия отопорела от такого заявления.

– Ну, уж нет, – отрезал Генри.

– Деми, – Эгиль многозначительно посмотрел на девушку. И, как ни странно, она его немедленно поняла.

– Прости, Генри, – Уайт виновато улыбнулась, а потом взвела рукой, шепнув: – Imsorato! – и старый Мортем отлетел к гардеробной. Она только успела ещё раз одними губами проговорить извинения, как двери лифта закрылись.

– Зато он в безопасности, – покивал Эгиль, как будто убеждая самого себя, что поступил правильно.

Десятки полицейских машин на улице сновали во все стороны. Пожарные машины по большей части ехали в сторону жилых зданий. Но парк тоже был в огне. Утешала только мысль, что было раннее утро, поэтому в парке должно было быть мало людей.

– Эгиль, ты в парк, мы к домам, – скомандовал Мортем.

Пришлось локтями расталкивать толпу утренних зевак, чтобы продраться к горящему зданию. Неспроста горело именно оно… Стоящее напротив дома Бернарда.

Деми окинула глазами небосрёб и ужаснулась мысли, что это из-за неё… Просто её брат хотел её видеть… У неё не хватило смелости сейчас посмотреть на Берна и Изольду.

– Нужна помощь с воздуха, – услышали они слова пожарного, говорящего в рацию. – Последние этажи с гражданами. Высылайте вертолёт!

– Там люди! – с паникой в голосе крикнула Деми и кинула на дорогу свой кофе.

– Уайт, нет! – Мортем схватил Деметрию за руку, но она выдернула её и ринулась в пылающее здание. – Твою мать!.. – он бросился за ней, но Иза его остановила.

– Выживет. Bocwith! – изогнувшись и расправив плечи, Лейденшафт аккуратно раскинула руки и подняла голову вверх с закрытыми глазами, успокаивая ветер.

Бернард, шокированный таким поведением, не сразу понял, что ему делать. Но воодушевившись этим контролем над ситуацией, потёр свои ладони, потом выставил их перед собой и тихо произнёс: «Diomo…» - должно было помочь успокоить огонь хоть немного. Хотя он и не был уверен, что одного заклятия хватит на такой пожар. Поэтому они с Изой повторяли заклятия снова и снова…

«Не такая уж ты неуязвимая…» – подумала Деми, только войдя в пылающее здание. Кислорода мало, она тут же закашлялась. Лифт на аварийном режиме ни за что на свете не поедет, а ей нужно добраться до последних этажей. В дыму ни зги не видно. Дышать нечем. Сознание быстро туманилось. Чёрт знает, каким чудом, она преодолела первый этаж. И держась за перила, последней мыслью Деми было: «Хотя бы умрёшь, пытаясь помочь…». И она снова сделала рывок. Потом ещё и ещё.

– Aqua! – выдохнула девушка, и её левый рукав пропитался влагой. Приложив локоть к носу, она кое-как отдышалась и побежала дальше, заставляя себя стоять на ногах.

– Это похвально, детка, – внезапно перед ней на лестнице появился отец. Он смотрел на неё одновременно и с гордостью, и с разочарованием. – Но зря ты так рано решила присоединиться к нам.

– Куда идти, пап? – прокричала Уайт себе в рукав.

– Вниз, родная… Так у тебя будет хотя бы шанс…

Деметрия со злостью посмотрела на него и помчалась наверх.

Преодолев ещё пролёт, Деми снова остановилась, потому что папа опять появился.

– Иди вниз!

– Не верю, что это ты говоришь! – крикнула Уайт и снова воспользовалась заклинанием, чтобы намочить пальто.

– Тебе нужно человечество спасти, а не пару жизней, – строго произнёс Майкл. Деметрия опешила на долю секунды, но потом набралась смелости и сил и сказала:

– Да к чёрту человечество, если даже ты говоришь подобное! – и снова побежала наверх, что есть сил.

– Жива? – крикнула Изольда, прорываясь в сознание Мортема. Чувствуя полное опустошение внутри, мужчина коснулся пальцами своего правого запястья, нащупывая пульс. Почувствовав удары, он молча кивнул и снова возвёл руки, чтобы приглушить огонь, хотя сил практически не было. Даже у него.