Листая старые журналы…

23. Офицеры, говорящие по-немецки и по-шведски.

24. На улице Н. живёт 30 – 40 чел. рядовых; здесь по словам дежурного стражника, находится лазарет русских…

30. Пётр Марих, по рекомендации старшего царского повара Фельтена, нанятый на один месяц в качестве царского пекаря.

31. Несколько ремесленников на нужды русского флота.

(С первого дня своего пребывания в Копенгагене Пётр стал проявлять ту сторону своего оригинального характера, которая больше всего поразила датчан: ту ненасытную любознательность и проницательную наблюдательность, с какими он каждый день осматривал то одну, то другую часть столицы, укрепления ее, валы, достопримечательности и даже всякие пустяки).

13 (24) июля Царь с королём совершили прогулку в королевской гондоле. В тот же день королева послала Царице поздравление с благополучным приездом чрез г-на Мюниха; сама же она была нездорова.

14 (26) июля Царь осмотрел несколько церквей и копенгагенскую достопримечательность: Круглую Башню с находившейся на ней астрономической обсерваторией; в особенности его интересовало разбирать на части и рассматривать астрономические инструменты.

15 (26) июля осмотрены кунсткамера и библиотека; в кунсткамере Царь выразил свое довольство по поводу поднесения ему куска окаменелого хлеба и пары лапландских башмаков.

16 (27) июля королева с наследником приехали в Копенгаген под конвоем 17 гвардейцев и 1 унтер-офицера, с кавалерами и с дамами. Царь с Царицей были на галерах, а так как они вернулись слишком поздно с галер, королева не успела посетить Царицу.

17 (28) июля королева посетила Царицу; за креслами ее стоял обер-гофмейстер Мойнихен, а позади наследника стоял тайн. сов. Вальтер. Царица сидела с левой стороны.

Царь в тот день не мог присутствовать, потому что он ожидал прибытия флота (кроме 42 или 48 галер, прибивших с Петром, пришел флот из 23 кораблей. Списки этих судов, с именами командиров, с числом команды и орудий хранятся в Копенгагенской Королевской Библиотеке) из России, и ради этого обстоятельства находился на своих галерах. Царица проводила королеву до коляски.

18 (29) июля к Каструпу подошла эскадра Его Царского Величества, состоявшая из 9 больших военных кораблей и 2 фрегатов. Вместе с стоявшими в Копенгагене царскими судами они должны были присоединиться к королевскому датскому флоту.

В тот день Царица посетила королеву и обедала у короля под красным балдахином, украшенным золотой бахромой, в покоях королевы до 10 1/2 ч. вечера. Царь отсутствовал; говорят, что он в тот день чрез курьера получил известие о смерти своей сестры; советник его Толстой вероятно знал об этом раньше, потому что он заранее заказал себе черный костюм. Толстому принесли костюм в воскресенье утром 15 (26) июля.

Царь обедал на судне у английского адмирала, но ночевал на берегу.

19 (30) июля предположена была охота, но была отменена по случаю траура Царя.

20 (31) июля король обедал у Царя на русской эскадре. «Весьма хорошо угощали его королевское величество со свитой из высокопоставленных лиц на царской адмиральской галере». Король приехал на великолепной гондоле. После обеда Царь с королём отправились осматривать все эскадры, и им салютовали с датских, русских, английских и голландских судов.

21 июля (1 авг.). Царь угощал короля и наследника с 12 ч. до вечера. Впереди ехала шлюпка, за нею царская галера с Царем, королем и некоторыми из министров, за нею другие лодки.

22 июля (2 авг.) король угощал Царя и Царицу в загородном дворце Фредериксберге под палаткой на балконе. Играла музыка. После обеда все гуляли по саду и вернулись во дворец в 9 ч. Царица шла с королевой, король с Царем и маршалом; за ними шли другие кавалеры.

23 июля (3 авг.). Пётр отсутствовал. В 12 ч. дня он с 3 галерами уехал к шведскому берегу, чтобы самому расследовать возможность десанта между Гельсингборгом и Ландскроною; он убедился, что шведы укрепили удобные для десанта места батареями; шведы открыли пальбу по галере Царя, а он ответил выстрелами по какой-то постройке, из которой скоро вышли запрятанные там кавалерийские солдаты. К вечеру ветер стих, галеры стали на якоря, а Пётр один в лодке вернулся в Копенгаген. Принц и принцесса, посланные встретить его на пристани, не дождались его возвращения.

Пётр вернулся поздно, но когда он подошёл к Восточным воротам, дежурный лейтенант караула арестовал Царя, который был одет голландским крестьянином; Царь сам имел неосторожность выдать себя за голландского крестьянина с острова Амагера (На острове Амагере доселе живут голландские крестьяне, потомки приехавших сюда в 16 столетии колонистов), но это ему не помогло – его отвели в здание караула; впоследствии он назвал себя, чтобы освободиться; но лейтенант заявил ему, что так как рапорт об аресте уже был отправлен к королю, необходимо было дождаться королевского распоряжения. Немедленно по получении доклада король велел послать карету за Царем; Петру пришлось принять навязанное ему неприятное внимание короля и в костюме голландского крестьянина явиться во дворец; здесь оба монарха – скрыв каждый свои истинные чувства – рассмеялись, и покончили дело как бы очень веселую шутку.

24 июля (4 авг.) Пётр отправился с бригантинами в Гельсингэр; он взял с собою капитана «Юстиции». Когда Царь подъехал к Гельсингэрской пристани и вышел на берег, караульный солдат остановил его и спросил его: кто он? На это Царь ответил: «русский офицер». Потом он пошёл расхаживать по улицам, попросил у прохожего указать ему трактир, вошёл в трактир, но хозяину велел никого постороннего не впускать. Явился к нему комендант (местной) крепости Кронорга и был принят. Вместе с комендантом Пётр отправился в крепость. Комендант, в честь Царя, устроил смотр, во время которого Петру пришла мысль как-нибудь узнать, действительно ли гарнизон вооружён по-военному; для этого он неожиданно выхватил ружье из рук первого попавшегося ему мушкетера, выстрелил и убедился, что гарнизон был снабжён пулями. После смотра Царь пообедал у коменданта, потом поехал в коляске обратно в Гельсингэр. По пути он остановился у дома юст. сов. Ринкеля, постучался в двери и был приглашён осмотреть дом; он тотчас поднялся на верхний этаж, откуда стал подавать сигналы своей бригантине, махая платком; одна из бригантин подняла якорь и пошла к шведскому городу Гельсингборгу. Спустя несколько времени Царь ушел и отправился на судно и также подъехал к Гельсингборгу и так близко, что возможно было бы видеть его в подзорную трубу. Около Гельсинборга он захватил принявшее там груз голландское судно и привёл его в Гельсингэр.

Вечером Царь вернулся в Копенгаген; под шведским берегом он нашёл место, где было 7 футов воды 30 сажень от берега.

25 июля (5 авг.) король пригласил Царя на охоту, но по случаю дождя и бури охота не состоялась.

Вечером было представление в дворцовом театре; в одной ложе сидели царь, царица, король и королева; в другой принц Карл и принцесса Ядвига, в третьей ложе: наследник (О театральных представлениях в Копенгагенском дворцовом театре есть любопытное письмо от директора театра, актера Монтагю, на имя Лэвенэрна; он пишет:

«… Что касается до Копенгагена, то Царь вернулся три дня тому назад; новостей никаких нет; люди ко всему привыкают, не бегают больше по улицам, чтобы встретить Их Царские Величества, так, как бегали в начале; двор, однако, от времени до времени старается развлечь Их; третьего дня обдали в Розенберге, на следующий день были на охоте; комедия, как я вам уже сообщил, ставилась один раз; она, кажется, имела такой успех, что ее больше не поставят; в день рождения королевы играли итальянскую оперу, которой остались еще меньше довольны, что заставляет думать, что театр, к сожалению, не будет сильно занят; мне заказали написать приветствие Царю, половину я уже написал; вышло ли оно хорошо или худо, но я желал бы, чтобы в присутствии его дали еще одно представление, и я получил бы возможность декламировать приветствие – не ради каких-нибудь надежд…»).

29 июля (9 авг.) все Высочайшие особы ужинали в Розенборге, где осматривали регалии. Ужин кончился в 12 час.

30 июля (10 авг.) Царь наложил траур по случаю смерти сестры.

2 и 3 (13 и 14) авг. Царь болен; он захворал от дыни, потому что пил к ней.

4 (15) авг. он окончательно решил уйти с соединенными эскадрами в Балтийское море.

5 (16) авг., в 9 ч. утра, Царь с Царицей ухали на эскадру; все эскадры салютовали Ему. Ветер был западный.

6 (17) авг. эскадрам пришлось остаться в Копенгагене.

7 (18) авг. Царь распрощался с Царицей и ушёл в море с эскадрами по направлению к Борнгольму. Распрощавшись с Царем. Царица на «Лизетте» вернулась в Копенгаген.

9 (20) авг. Царь ночевал на Борнгольме.

16 (27) авг., в 6 1/2 час. вечера состоялся обед в парадном («рыцарском») зале Копенгагенского дворца. Царица приехала в 6 час. в карете короля и участвовала в обеде. Обед кончился в 12 час., а после обеда начался маскарад; Высочайшие Особы танцевали первыми, после них все маски; веселие кончилось в 3 ч. утра.

21 авг. (1 сент.) Царская эскадра вернулась из Стральзунда в Кэгебухту, и в тот же день Царь сам на небольшом гуккере приехал в Копенгаген, где встретил ласковый приём со стороны короля.

22 авг. (2 сент.) Царь со свитой обедал в Розенборгском саду, в беседке, в 2 часа.

23 авг. (3 сент.) Все отправились на охоту в Егерсборгский парк. Пётр одним ударом отрубил голову оленю, и перерубил спину другому, наконец, третьего застрелил из пистолета. Обед был устроен в павильоне Эрмитаже. К вечеру все вернулись в столицу.

27 авг. (7 сент.) Петр опять выехал на охоту, но в этот раз в сопровождении одного короля. Вернувшись вечером, он переночевал в доме, недалеко от лагеря своего войска. (Этот дом принадлежал Ленте и упоминается в вышеприведённых списках).

28 авг. (8 сент.) Царь ушел в море с семью небольшими галерами, на которых находилось между пр. 60 чел. казаков с конями; их Он высадил на шведском берегу; казаки отъехали внутрь страны версты две от берега, наткнулись на береговых стражников, убили их унтер-офицера и взяли трёх рядовых в плен; узнав, что неподалеку стояла сильная стража, казаки поспешили обратно к берегу, не потерпев никаких потерь. Пленные показали, что лишь три мили от места находилось 11.000 чел. королевского шведского войска, и что вообще было 16.000 регулярного войска в Сконе; пленные слышали, что ожидалось еще несколько полков из Норвегии и из Старой Швеции. На следующий день Царь вернулся в Копенгаген.

29 авг. (9 сент.) Король произвел смотр своей коннице и пехотной гвардии. В тот день пришло около 80 судов из Травемюнде, с большим числом русского войска; часть была высажена на острове Вене для наблюдения за шведами в Сконе, другая часть разместилась в устроенном близ Копенгагена «московском» лагере. Поэтому Петр не мог поспеть на королевский смотр к определённому времени; его ждали до 3 час. дня. (Вот почему сложилось любопытное поверье, сохранившееся в некоторых записках, что великолепная выдержка и прекрасная обмундировка королевских солдат и коней до такой степени поразили Петра, что он против своей привычки скрылся в палатке).

Наконец в 3 часа Царь показался, но так как он слишком много опоздал, пришлось сократить смотр: солдаты прошли парадом в рядах по 24 солдата вместо того, что предполагалось: по 4 солдата.

После смотра Царь с Королем, Царица с Королевой и все прочие особы ухали в загородный дворец Фредериксберг, где подан был обед. За столом Царь похвалил датских солдат, но высказал мнение, что когда солдаты бегут, то и офицерам следует бежать с ними. (Сколько войска Петр привёз в Данию для предполагавшегося десанта на шведском берегу – неизвестно; по разноречивым свидетельствам датских документов можно считать от 30.000 до 40.000. Появление такой массы сильно встревожило датчан и вероятно положило начало их мнительному отношению к планам Петра; они стали подозревать, что Царь приготовил войско не для десанта на шведских берегах, а для занятия самой столицы Дании. Так мы читаем у историографа короля Фредерика IV:

«Большое количество войска, привезенное Царем сверх договора, его ежедневное старательное исследование порта, крепости и специально глубины крепостных рвов, то обстоятельство, что он расположил свои галеры в пределах укреплений, что на галерах все время оставалось 2.000 русских, странная претензия Царя на выдачу ему ключей от Восточных ворот или предоставление ему права проходить чрез городские ворота днем и ночью с войском, притом желание его расположить свой корпус, состоявший из 30.000 чел. и находившийся дальше пушечного выстрела от крепости, на гласисах крепости и, наконец, его желание расквартировать войско в любом количестве в самой столице; его странная прогулка в Кронберге с галерами, полными солдат, и проявленное им при этом случае любопытство, когда он вырвал ружье из рук мушкетера из числа стоявших под оружием солдат гарнизона, и сам выстрелил из ружья, чтобы проверить, были ли у гарнизона заряженные ружья, после чего он опять уехал со своими галерами; наконец высказанное им недовольство по поводу постоянного пребывания английской эскадры на копенгагенском рейде, – все эти обстоятельства бросались публике в глаза как слишком сомнительные признаки намерений, боле опасных для короля и государства, или по крайней мере не мене опасных, чем те намерения, которые открыл Карл Густав своим нападением на Копенгаген в 1660 г.».

30 авг. (10 сент.) Копенгагенской гражданской милиции отдан был приказ при первом барабанном сигнале собраться на сборных пунктах, при чем каждый солдат должен был иметь при себе пороху на 12 выстрелов. Караул у городских ворот был удвоен, и все орудия на городских валах были заряжены боевыми снарядами.

1 (12) сент. Военный совет у Царя.

2 (13) сент. после богослужения в русском лагере Царь опять поехал на разведку к шведским берегам. Вернувшись поздно, он не поспел в столицу до закрытия ворот, а остался ночевать на острове Амагере. В тот день все было готово к десанту.

3 (14) сент. Петр пришел в Копенгаген.

5 (16) сент. Царь на охоте.

6 (17) сент. несколько русских кораблей подошли к Корсэру (на западном берегу Селяндии) вследствие противного ветра; но команде не было разрешено выйти на берег. Комендант Корсарской крепости еще раньше получил приказ стрелять в русские суда, в случае появления таковых около Корсэра; он так и поступил, и удачно разбил мачту на одном из кораблей; после этого русская эскадра ушла. На всякий случай на помощь коменданту заранее был послан кавалерийский отряд из Копенгагена.

9 (20) сент. датским гренадерам приказано было двинуться из Слягельсе в Копенгаген.

10 (21) сент. в 6-ой час. пехотная гвардия пришла в столицу. У Царя собрался военный совет, заседавший 2 часа. Говорят, что король оставил совет и вышел недовольный. Вчера рано утром также собрался военный совет. Слухи идут, что Царь отказался от кампании в Сконе, по крайней мере в течении предстоящей зимы.

11 (22) сент. пришли гренадеры в 7 час. вечера.

12 и 13 (23 и 24) сент. король с Царем посетили эскадры; оба раза им салютовали из больших орудий.

18 (29) сент. Толстой пришел домой и переоделся в походный костюм, чтобы отправиться ночевать у Царя на эскадре. В 8 час. русские войска начали садиться на суда.

19 (30) сент. Царь вернулся в Копенгаген. Он побывал со своими министрами на острове Веен, в Гельсингэре и под шведским берегом.

20 сент. (1 окт.) Царь явился к королю с визитом. Царица была в Розенборгском саду. После обеда от 4 до 61/2 час. состоялось гуляние – карусель на Розенборгском пруду. Одною из лодок командовал командир Торденскиольд; в ней сидели Царица и король; позади их стоял гр. Калленберг; другой лодкой командовал кап. Гансен; в ней сидели королева и Царь; позади их стоял обер-гофмейстер Мэйнихен. На воде были расставлены 3 колонны с 2 кольцами напротив беседки, в которой находились наследник, принцесса, принц Карл, принц Сюндербургский и много других выдающихся кавалеров и дам. Около ближайшей к беседке колонны стоял адмирал Норрис; его долго задержала одна московская дама в беседке своим разговором. В 5-й час Царь пожелал стрелять в арапские головы – устроенные на жердях над водою – после того как дамы тщетны пытались сбить их пиками, и он очень метко попадал в них. Напротив беседки красился царский герб с орденом на колонне, подделанной под коричневый мрамор; на боковой стороне другой колонны была нарисована битва. С обоих концов пруда также были поставлены картины. С внутренней стороны одной из картин было приделано колесо с веревкой, устроенное так, что когда поставленные на это дело люди вращали колесо, то лодки двигались взад да вперёд. Около колец стояло по мальчику; каждый мальчик имел при себе порох и пули. В беседке стояли Гюльденлэве, Норрис, гр. Гольштейн, т. сов. Вальтер, гр. Даннескиольд и другие благородные кавалеры, которые после ушли в сад веселиться. Царь и Царица были в черном, у Царя была шляпа на голове и букет цветов на груди.

21-го Шереметев и Шафиров ухали на эскадру, и Шафиров приказал приготовить ему багаж для сдачи на судно.

Вчера всего 15.000 солдат сели на суда.

Пекарям велено спечь хлеба на 2 недели сверх обыкновенного количества.

21 сентября (2 октября) Царь отправился верхом к Круглой Башне в сопровождении одного кавалера и трёх лакеев, из которых один имел при себе запасного коня; Царь ехал впереди. В 12 час. 7 мин. прибыла туда же Царица в собственной карете на двух жёлтых конях и с тремя пажами позади. За ней следовало еще несколько карет с кавалерами и дамами. Царь поднялся верхом на башню и привязал своего коня к верхнему окну. Царица въехала за ним в небольшой коляске. Они остались на башне до 1 час. Сперва они осмотрели красивую библиотеку (Круглая Башня пристроена к церкви св. Троицы; из башни есть вход на чердаки над церковью; на этих чердаках во времена Петра помещалась библиотека Копенгагенского университета (башня построена в XVII столетии Христианом IV). Она отличается тем, что в ней вместо лестницы устроен, на арках, не очень крутой винтообразный подъем в 7 поворотов (до самой вершины). Башня доселе стоит. (Не так давно датский купец попытался повторить оригинальную выдумку Петра, однако, не на лошадях, а на автомобиле); потом они перешли в обсерваторию и в особенности рассматривали движения Юпитера и Венеры посредством математических инструментов. Царь с хорошим пониманием беседовал об известных долготах и широтах на небесном своде, знать которые мореплавателю необходимо; но Его Величество утверждал, что нет возможности, находясь в море, исчислить долготы по спутникам Юпитера, потому что на кораблях не имеется тех необходимых инструментов, какие имеются на суше; он высказал мнение, что луна могла бы служить к определению долготы, если бы можно было найти уравнение между ее движениями и положением неподвижных звёзд; наконец, Его Величество просил прислуживавшего профессора направить свои занятия к изысканию такого уравнения. Оказалось, таким образом, что Царь широко осведомлен в этой области. Царь пригласил профессора часто посещать его.

В тот же день пехотная гвардия и гренадерский полк вышли за город на смотр.

Царь обедал у короля от З до 5 час.

Все русское войско теперь переведено на русские корабли, за исключением тех отрядов, которые принадлежат к галерам; эти отряды останутся еще жить в палатках на городском валу.

23 сентября (4 октября) Репнин угощал Царя, кавалеров и английского адмирала Норриса. После обеда Репнин уехал. В честь его и Долгорукого музыканты играли на трубах и на скрипках, потому что их наградили орденом Слона.

2.000 русских кавалеристов подъехали к Восточным воротам и потребовали пропуска в город, но комендант не разрешил.

24 сентября (5 октября) Царь на эскадре.

25 и 26 сентября (6 и 7 октября) Царь с Царицей ездили в Фредериксборг (?) и вернулись вечером с сильнейшим попутным ветром.

28 сентября (9 октября) король с королевой посетили Царя в 6-м часу.

В тот же день случилось убийство: пьяные русские солдаты рассорились с датскими в трактире Бекмана; один из русских бросил датчанина наземь, но датчанин выстрелом убил русского и ранил еще другого.

29 сентября (10 октября) министры короля и Царя собрались на совещание.

30 сентября (11 октября) праздновался день рождения короля.

В 6 1/4 час. предложен был стол. Королевская семья обедала с Царем и с Царицей в «рыцарском» зале. Благородные люди, в масках, в то время находились па балконе; по окончании обеда всем было разрешено спуститься в зал, и начался веселый маскарад. Высочайшие особы, однако, не были в масках. Танцы начались тем, что Царь с королевой и король с Царицей станцевали польку, а потом танцевали другие. Царь очень развлекался танцами, разговаривал с масками и высказывал свое удовольствие по поводу той или другой маски. Кто только желал, пил сколько кому хотелось. В 1 1/2 час. ночи Высочайшие особы разошлись; Петр отправился домой пешком.

2 (11) октября. Проснувшись, Царь заметил пятно на солнце, почему – в 7 час. утра – поспешил на Круглую Башню. Там он беседовал с проф. Франкенау и Биркеродом, и при помощи астрономических инструментов рассматривал пятно на солнце и движение планеты Венеры к меридиану, но больше всего смотрел на море. Как прежде, он и сегодня въехал на башню верхом на коне.

3 (14) октября последние галеры прошли с попутным ветром мимо Драгэра.

9 (20) октября датские морские офицеры обдали на «Ингерманланде» у Царя.

11 (22) октября начались морозы; ночью образовался толстый лёд. Фурьер Бенфельдт отправился приготовить все к отъезду Царя.

В один из последних дней своего пребывания в Копенгагене Петр посетил дом умалишённых, так называемый Чумной Дом. Это посещение описано так в сохранившейся записке:

«Имею доложить о весьма красивой редкости касательно дома умалишённых: если другие могут хвастаться посещением Царя Петра и К., то еще больше следует в честь и память Великого Царя остановиться на том, что он удостоил такое маловажное и презренное учреждение своего Высочайшего присутствия и внимания. Его Царскому Величеству угодно было придти сюда в зимнее время и после внимательного осмотра квартирного помещения осмотреть камеры умалишённых. Г-н Кроне очень извинялся, но, наконец, Государь согласился оставить свою саблю в комнате эконома. Когда он подошел к камере, в которой сидел дворник градоначальника, он приказал открыть ее. Но эконом два раза заявил, что он боялся сделать это, пока Царь не приказал ему от имени короля и с указанием на свое положение. Г-н Кроне был настолько осторожен, что открыл дверь, таким образом, что сам остался за дверью; но зато сумасшедший схватился за Царя и втянул его к себе в камеру; наконец, Кроне при помощи дворников и других лиц освободил его. Царь был до такой степени истрепан сумасшедшим, что долго не уходил, пока, наконец, не обчистили ему его черный бархатный кафтан».

В четверг 11 (22) окт. Петр попросил короля показать ему хиротонию епископа; но так как нужды не было в епископе, король приказал селяндскому епископу выбрать кандидата на священство и посвятить его по обряду хиротонии в сан епископа и таким путем исполнить желание царя. В тот же день магистр Муус, инспектор общежития студентов получил приказ принять один из сельских приходов Селяндской епископии и приготовиться к рукоположению в ближайший воскресный день в присутствии царя. Муус имел полную причину радоваться – он давно без успеха искал себе места и почти оставил мысль о пасторском служении, как тут ему без всякого прошения устроили и место, и хиротонию в присутствии знаменитого гостя.

Накануне торжества, которое было назначено на 14 (25) окт., королевские кресла в церкви были обтянуты новой матерей и покрыты драгоценными коврами; по всей церкви были расставлены стулья с мягкими подушками.

14 (25) окт. Петр явился в церковь в своём обычном костюме, в коротком кафтане, в серых чулках и с громадными пряжками на воротнике, при голубой ленте, при ордене Слона и с польским орденом на пуговице. Он пришел вместе с королем, с министрами короля, в сопровождении вице-канцлера Шафирова и гр. Толстого. Король подвел царя к королевским местам, но Петр отказался занять предназначенное для него сидение, преспокойно поднялся на солею, подошел к престолу и с напряжённым вниманием стал сладить за ходом церемонии, но в то же время он рассматривал все памятные плиты в церкви в подзорную трубу, как бы желая прочитать надписи. Проповедь начинавшего пастора показалась ему слишком длинной, и он послал одного из своих кавалеров к престолу с замечанием. Когда епископ показался, Петр вслух высказал свое изумление благолепному величию, с каким он сумел выступить из-за стены престола. Когда присутствовавшие пасторы приступили к самому действию рукоположения, тогда и Петр подошел к престолу и возложил руки на ставленника, а когда Муус начал принимать рукопожатия духовенства, тогда и сам царь протянул ему руку, но Муус с вежливым извинением отказался от царского рукопожатия.