Листая старые журналы…

Листая старые журналы…

Составитель Борис Эдуардович Филин

ISBN 978-5-0053-8726-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Листая

старые журналы…

Составитель Б. Филин. Оглавление

Священник Иоанн Щелкунов. Житье-бытье Петра Великого в Дании.

(Дневник).

Для составления полного дневника пребывания Петра Великого в Дании источниками служили: Historisk Tidsskrift. 5. Raekke, 3. (Holm). Hist Meddelelser om Kobenhavn IV. Bussaeus: Kong Friederich den Fjerdes Dagregister, Kbhvn. 1770. Orion 1716. Рукопись в Коп. Королевской библиотеке N 1669, 4. Theatrum Europ. Nye Tidender 1716. Brasch. Vemmetofte П. Regnskaber over Czarens Indkvartering (датск. архив), Hojers Konig Friedrich des Vierten Leben. Suhms nye Samlinger II. Zorrebov: Opera Mathematico-Physica. Thurah: Hafnia Hodierna. Bugge: Observations Astronomicae. Ursin: Hist. Beretning om Universitetets Observatorium. Nielsen: Kobenhavns Historie VI. Rhode: Bidrag til Laaland-Falsters Historie 2. Udg. Montaigus Breve til Lovenorn. Рукопись: Nye kgl. Samling Format 4. N 1100. Рукоп. Gl. kgl. Saml. N 2778, 4. Mylii Collectanea. Все эти источники, за исключением Theatrum Europ., – датского происхождения. Не вошедшие в дневник дни не напечатаны, или потому что имеющийся к ним материал не вполне правдоподобен, или потому что к ним не имеется датского материала. – Все, помещенное в скобках, служит объяснением со стороны автора. Петр прибыл в Данию 4 (15) июля и оставил Копенгаген 16 (27) октября 1716.

В течение мая месяца 1716 года датский король Фредерик IV несколько раз встречался с Петром Великим в окрестностях Гамбурга.

23 мая состоялся прощальный обед у короля, и царь в тот же день сел на богато убранную яхту около Альтоны на реке Эльбе и при салюте из больших орудий поехал с попутным ветром в Гамбург, откуда он намеревался продолжать путь в Пирмонтский курорт; царская свита следовала за ним на двух яхтах отдельно.

Его царское величество с особым успехом прошёл лечение минеральными водами и 14 июля намеревался ехать в Копенгаген чрез Ганновер и Шверин.

Тем временем московское войско начало собираться и приготовляться к переправе на датский остров Селяндию; для этого приготовлен флот, состоящей из галер. Войскам заготовлены порядочные запасы провизии и в таком количестве, что где бы они ни остановились в открытом поле, все необходимое тотчас будет под рукой. Московская конница в числе 5.000 чел. двигается внутрь страны; для неё приготовлен лагерь под Килем, где уже собрались английские и царские чиновники для переговоров с королевскими датскими интендантами о поставке необходимой провизии.

(Пётр выразил пред королём желание жить в дворце принца Карла, брата короля. С какими чувствами датский двор отнесся к желанию царя, видим из следующих за сим записок графа Гольштейна и письма принца Карла, к своему камер-юнкеру).

Король сказал своему министру: «Царь польстился на дом моего брата; это причиняет мне истинное горе; велите сейчас убрать оттуда все редкости и лучшие вещи моего брата, иначе все будет испорчено» (Записка Гольштейна). (Речь идёт о находившейся около Копенгагена пригородной даче принца Карла, недалеко от того места, где впоследствии расположился русский лагерь).

11 (22) июля 1716. «Карл, Божьею Милостью принц Дании и пр. и пр. Из письма вашего я с глубокой скорбью узнал, что его царское величество без предварительной просьбы на мое имя и вопреки заявлениям брата нашего, короля, захотел поселиться в нашем дворце Шарлоттенбурге. Не будем распространяться об этом неприятном деле. Я только желаю порекомендовать вам, как можно скорее уложить нашу лучшую мебель, вещи и редкости и увезти их к себе на квартиру. Неделя тому назад, как я писал об этом своему брату, королю; но вероятно неожиданно быстрое появление царя послужило причиной, что я доселе не имею от него ответа… Я написал своему брату, что раз неизбежно пережить такое горе, а именно видеть царя жильцом своего дворца, я просил бы совета, как поступить с находящимися в нём мебелью, вещами и драгоценностями. Даю вам доверенность на вскрытие всех моих печатей… С этим письмом посылаю к вам лакея, который передаст вам ключ от большого шкафа; возьмите оттуда все серебряные и золотые вещи к себе на сохранение… Есть еще шкатулка с разными мелкими золотыми и серебряными вещами; в противном случае все, что в ней находится, будет попорчено и поломано… Если король не даст ответа на мое письмо, я выеду из имения в понедельник».

(Записка Гольштейна): «Король сам сказал царю и через других велел передать ему, что он не в праве распоряжаться домом своего брата, а мне он сказал, что он даже всячески постарается воспрепятствовать этому».

Наконец решено было поместить царя в доме купца Эдингера, старого знакомого Петра. Это было сделано следующим королевским приказом:

«Мы, Божьею Милостью и пр., и пр. В том наша всемилостивейшая воля, чтобы Вильгельм Эдингер, купец и гражданин нашего города Копенгагена, неотменно до завтрашнего вечера уступил и очистил свой двор и дом со всеми находящимися в нём комнатами в распоряжение его царского величества». Фредерик. 8 (19) июля 1716.

Из записок аптекаря Сайделина:

«В 1716 году наш город Нюкэбинг (на острове Фальстере) посетил российский царь Пётр І-ый Великий. Он прибыл сюда вместе с князем Меншиковым и с другими князьями и генералами и вышел на берег ночью полмили от Гедесбю; тут же на поле попались им гулявшие на свободе крестьянские лошади, на которых они поехали в деревню; здесь они вошли в дом старосты и в постоялый двор; царь в миг выгнал хозяина постоялого двора вместе с его женой из кровати, и сам вскочил в теплую еще постель – в сапогах. Крестьяне поспешили послать гонца в Нюкэбинг, чтобы дать знать о прибытии царя, и все меры были приняты к встрече его; вскоре после того послали за стифтсамтманом (губернатором) Лютцовым и за амтманом (полицеймейстером) Рейховым, чтобы они поспешили на встречу царю; делопроизводитель Тейхман с семьей и помощник управляющего Мэллер поспешили в Гедесбю и увезли с собою все кареты и телеги с лошадьми, какие только нашлись в городе, чтобы быть к услугам царя и его свиты. В Нюкэбинге пробили тревогу, чтобы гражданская милиция вышла на парад при въезде царя, а благородных женщин послали во дворец приготовить царю стол. В город он прибыл в 11 ч. дня, но не в карете, а на каких-то носилках, подвешенных между двумя лошадьми, принадлежащими ему самому. Его пригласили во дворец, но это ему не понравилось, потому что он положил себе пообедать в постоялом двор; застав своего повара на дворцовой лестниц, он его жестоко прибил. Наконец он все-таки согласился подняться во дворец, но с условием, чтобы ему позволили обедать одному, почему Лютцову и Рейхову пришлось удалиться. Он похож был на унтер-офицера или скорее на палача; он был высокого роста, одеть в грязную синюю суконную одежду с медными пуговицами; с боку, на кожаном ремне, сверх кафтана, у него висел большой, широкий нож, вроде меча палача; на ногах у него были большие сапоги, на голове бархатная шапка, усы у него были короткие, а в руках он держал длинную камышовую дубину; но впрочем нельзя сказать, чтобы он был некрасив собою. За обедом он просидел долго; прямо из-за стола он со своими кавалерами направился к дворцовой кузнице, близ которой стояла приготовленная для него, по его собственной просьбе, парусная лодка, принадлежавшая братьям Генриху и Кляусу Вендт. Тем, которые подходили слишком близко к нему, когда он шёл от дворца, пришлось отведать его палки. Так как невозможно было сесть в лодку, не вступая в воду, Клаусу Вендту пришлось перенести его в лодку; за этот труд он выдал ему 8 скиллингов (копеек) на выпивку. Устроившись в лодке со своими кавалерами, он отчалил, но, подъехав к пристани парома, он вышел на мост, огляделся на все стороны и опять сел в лодку, потом уехал по направлению к Гасселегабу и еще дальше с целью привести свои галеры, с которыми он прибыл из Мекленбурга; их было много, так как он привез с собою армию в 36.000 чел. (?). С галерами он пришёл обратно в 5 – 6 ч. по полудни и опять вышел на берег со своими приближенными, но отказался от приготовленного для него ужина; вместо того он вошёл в дом почтмейстера Ивера Розенфельдта, и там велел подать ржаного и пшеничного хлеба, масла, голландского сыра, пива, водки и вина, а в особенности ему понравилось Данцигское пиво. Меня тогда также впустили в дом Розенфельдта посмотреть, как царь ест, а кушал он с большой грацией: каждый раз, когда он намазывал масло на хлеб, он облизывал остатки масла с ножа; в доме моих родителей собралось множество его приближенных, их угощали таким же образом (Доска, приделанная к стене той комнаты, где царь обдал, напоминает всем о царском обеде: в 1845 году Имп. Николай пожаловал тогдашнему владельцу дома почетный подарок в размере 100 талеров сер. и золотую медаль за то, что он сохранил доску. Царь обедал здесь 4 июля). По приходе всех галер, большинство войска высадилось на берег так что все улицы и дома переполнились, и никому не было свободного проходу, а через два часа негде было достать мяса, свинины, масла, яиц, пива и водки. К ночи царь с приближенными опять уехал на галеры, и все прочие по данному сигналу также вернулись на суда. На следующий день, рано утром, на берегу видно было несколько тысяч (!) походных котлов на кострах; на устройство этих костров русские похитили все, что только могло гореть, а в котлы они собрали всевозможной зелени, например, крапивы, которую бросали в котлы, разрезав ее на мелкие куски, и в каждый котёл еще бросили по одной, разрезанной на части, соленой селёдки; когда суп этот (или щи) закипели, они скоро его съели и опять увезли котлы на суда, и царь со своей флотилией сталь уходить к Гульдборгу, направляясь к Копенгагену, так что в полдень не было видно больше ни одной галеры».

(О торжественном въезд Петра в столицу Дани и о приготовлениях датского двора к достойной встрече его существует много записок как в печати, так и в рукописях (см. напр. Щербачева: шесть документов). По разборе подробностей слагается следующая картина церемониала).

В пятницу 6 (17) июля по всему Копенгагену разнесся слух, что царь со своей эскадрой был уже недалеко от столицы. В 3 ч. дня пробили тревогу на барабанах по всему городу, и вся гражданская милиция была вызвана на парад и расставлена шпалерами по всем улицам, по которым должен был проехать кортеж, т.-е. от таможенной пристани до дворца, нынешнего Христиансборга, в котором король жил.

Ровно в 5 ч., по окончании обеда, король выехал из дворца в своей лейб-карете на шестерике; вместе с ним ехал гофмаршал гр. Калленберг. Карета остановилась у таможенной пристани, и король без всякой задержки спустился в королевский катер в сопровождении Калленберга и Лаурвига; катером правил морской офицер под командою датского героя Торденскиольда; по совету последнего, катер направили к нынешней лоцманской станции Драгэру, где царь уже находился со своими галерами – в 6-ти верстах от Копенгагена. Скоро после отбытия королевского катера тайные сов. Краббе и Адлер вместе с юст. сов. Шредером сели в королевскую венецианскую гондолу и поехали на вёслах за королевским катером. В 5 ч. 15 м. датский ген.-адмирал Гюльденлэве выехал из порта на собственном катере. Когда король со своими кавалерами подъехал к галерам, царь пригласил короля к себе; загремели выстрелы, и король поднялся на царскую галеру; оба монарха сердечно обнялись, король и свита его поздравили царя с благополучным прибытием. Потом весь русский флот двинулся вперёд, и оба величества прошли мимо морского укрепления «Пробирный Камень». Первые салютные выстрелы послышались в Копенгагене в 5 ч. 45 м. В 6 ч. венецианская гондола вернулась пустая и пристала к таможенной пристани. В 5 ч. 55 м. следующие советники переехали в Военный порт: Гольдштейн, Платен, ген.-лейт. Эмдтен, гр. Фрнис и др. В 6 1/2 ч. они вернулись и привезли с собою ген.-лейт. Шеифольдта, потом заняли свои места около лестницы пристани, чтобы здесь встретить его царское величество. В 6 ч. царь с флотилией проходил мимо «Нового Укрепления». Все сигнальные флаги были подняты на 4-х флаг-кораблях, и орудия загремели. На корабле, которым прежде командовал Предал, развевался вице-адмиральский флаг; на нём командовал сам царь в качестве вице-адмирала; командиром судна состоял Апраксин, который за два дня до того был переведён сюда, тогда как Бредалу вновь было предоставлено командование фрегатом «Самсон». Когда царь проходил мимо морской крепости «Три Короны», его приветствовали салютом из больших орудий, и сам он каждый раз отвечал 6-ю выстрелами; датские корабли спустили вымпелы и штандарты в знак уважения. В 7 ч. 15 м. царская флотилия миновала таможенную пристань и прошла прямо в внутренний порт, где корабли ошвартовались у склада Моцмана, нынешнего Христиансхольма. Почти целый час царь еще остался на своей галере, потом спустился в королевский катер, который повёз его обратно к таможенной пристани; катер остановился у правой лестницы, царь вышел первый из катера, за ним король, Гюльденлэве, Урбе, Лаурвиг, Шольтен, русский посол, Краббо и Адлер. Перечисленные выше кавалеры приветствовали царя; потом загремел тройной салют с таможенной пристани, с крепости и с валов столицы, и парадный кортеж двинулся вперед в следующем порядке:

1. Впереди ехал коричневый эскадрон конной гвардии. За ним

2. В 6-ти парадных каретах – гр. Калленберг, Платен, Кнут, Фриис и др.; каждую карету везли 6 коней; впереди каждой кареты шли по 4 лакея.

3. Тайн. сов. Адлер и один кавалер ордена Данеброга – на шестерке.

4. Тайный сов. Сегестед один верхом.

5. Карета тайн. сов. Сегестеда.

6. Тайн. сов. Урбе и один кавалер Белой ленты.

7. Карета тайн. сов. Шольтена.

8. Тайн. сов. Краббе один верхом.

9. Карета тайн. сов. Лаурвига с серыми конями.

10. Гюльденлэве и русский посол.

11. 4 королевских пажа верхом.

12. 4 шталмейстера верхом.

13. 2 кавалера.

14. 2 кавалера.

15. 2 кавалера ордена Данеброга, ген. Эмдтен и Лерхе.

16. Царь и Король в лейб-карете с 6-ью серыми копями, по обеим сторонам лакеи.

17. Белый и черный эскадроны конной гвардии.

18. 2 Придворные кареты с 6-ью конями каждая.

19 и 20. Несколько придворных парных карет; в них сидели ген. Шольтен и другие кавалеры.

В 8 ч. 45 м. царь подъехал к дворцу; король вышел с левой стороны кареты, а царь с правой. Когда гвардейцы поравнялись, заиграли трубы и барабаны; немного погодя королевские трубачи протрубили на обед по три раза, как это обыкновенно делается; потом опять послышались трубачи королевской гвардии, и гвардия ушла маршем. Гражданская милиция и солдаты были распределены так: у пристани стоял один полк солдат, вдоль Королевской улицы и на Королевской площади вплоть до канала стояла гражданская милиция, у дворцового моста пожарная команда, на дворцовой площади солдаты и гвардия.

Поднявшись во дворец, царь прошёл прямо в покои наследника, а король ушёл к себе в кабинет, но скоро вернулся. За обедом царь имел с одной стороны короля, с другой русского посла и русского ген.-адъютанта; король сидел между царём и Гюльденлэве. За каждой здравицей играли на трубах на дворцовой площади; сигнал к этому подавал трубач. В начале обеда царь был очень разговорчив. В 11 ч. 30 м. он распрощался с королём и уехал к своему послу, у которого и переночевал (В некоторых записках указано, что Пётр, будто бы, хотел уклониться от церемониала въезда и потому, неожиданно для всех, на галерах прошел мимо пристани. Без сомнения, Петру не нравился сложный церемониал датского двора, а свободное поведение царя не нравилось датчанам: «Как только он вышел на берег, он сталь разыгрывать из себя господина и начальника», – (записано у Гольштейна). Дом посла Долгорукого, в котором Пётр провёл первую ночь, доселе сохранился; в нём помещалось русское посольство почти 200 лет подряд).

Рано утром 7 (18) июля король послал карету за Петром, но вместо того, чтобы поехать к королю, Царь пешком спустился к ближайшей пристани, и на шлюпке уехал на свои галеры; с галер он, опять на шлюпке, вернулся обратно, но пристал к другой пристани, поближе к дворцу – и здесь стояла приготовленная для него придворная карета; Петр отпустил карету и пешком прошел чрез дворцовую площадь прямо во дворец мимо караула. После обеда у короля оба величества обошли королевские конюшни, манеж и цейхгауз.

Ночь на 8 (19) июля Царь провёл на галере.

8 и 9 (19 и 20) июля на галерах.

10 (21) июля Царь посетил военный порт (Петр при случае выразился так о флоте датчан: «Датчане обращаются со своим флотом, как старик-муж с молодой женой» и пр.) и обедал у короля.

В четверг 12 (23) июля в Копенгаген прибыла Царица и была встречена с полной церемонией.

(Она, как и сам Царь, до приезда в Копенгаген заехала в город Нюкэбинг на острове Фальстере; о пребывании ее в этом городке аптекарь Сайделин (см. выше) записал):

«Супруга Царя прибыла в Нюкэбинг несколько дней спустя после отбытия Царя в Копенгаген; она приехала из Мекленбурга чрез Гольштинию и Голландию; с последнего острова она на пароме переправилась в Нюкэбинг; стифтсамтмап и амтман встретили ее на самой пристани парома; перед ними она не показала себя особенно ласковой или приветливой; но когда она, проезжая в карете к дворцу, в толпе любопытных заметила магистра, т.-е. пастора, Оле Лунда, который, благодаря своей седине, отличался весьма почтенной наружностью, она высунулась из кареты и глубоко поклонилась ему, вероятно приняв его за патриарха Дании. Она, впрочем, чувствовала себя вполне довольной во дворце Нюкэбинга; она прожила здесь 5 дней: благородным женщинам города пришлось готовить ей стол поочередно во дворце; дворец ей очень понравился также как и редкие вина и прочее, чем возможно было угостить ее; потом она ухала к своему господину в Копенгаген. Она была 2-я супруга Царя Петра; он взял ее от мужа, унтер-офицера, которого впоследствии произвёл в подполковники…»

Король с Царём выехали в окрестности Копенгагена и встретили Царицу недалеко от харчевни 15 верст от города и проводили ее до самых городских ворот; здесь начался торжественный въезд Царицы с полной церемонией. Король и Царь отстали от Царицы у городских ворот и направились кратчайшим путём во дворец; во время въезда стреляли из пушек по три раза со всех городских валов, и по всем улицам были расставлены солдаты.

Вечером Царь с супругою обедали у короля во дворце; за обедом король выпил за здравие Царицы из золотого эмалевого бокала, украшенного драгоценными камнями, и тут же вручил бокал Царице в подарок. После обеда Царь с Царицей в лейб-карете короля переехали в приготовленную для них квартиру в доме купца Эдингера (подробности у Щербачева: Шесть документов).

Пока Царь жил здесь, на улице напротив его квартиры стоял караул из одной гвардейской роты со знаменами, сменявшийся ежедневно с музыкой. Пред самым входом в квартиру стояли 4 часовых, два пехотных и два конных гвардейца; по коридорам также стояли гвардейцы.

Когда Петр устроился в доме Эрдингера, свита его, чиновники, многие офицеры и даже солдаты стали устраиваться по домам копенгагенских купцов и ремесленников; почти ни один из дворянских домов не предложил своего гостеприимства, а все было возложено на тех граждан, которые по правилам закона должны были нести постой. Как самого царя поместили в купеческом доме, так и ближайшие к нему лица были расквартированы у разных шляпочников, виноторговцев и мелких чиновников; неохотно датчане заботились о своих гостях-союзниках; некоторым из них пришлось даже самим приискать себе квартиры. Приведём несколько строк из списков квартирантов:

1. Их царские величества с придворным штатом живут во дворце Эрдингера на острове Фредериксгольме; походные и багажные телеги стоят во дворе у г-жи Вигант. Впрочем, Его Царское Величество также занял дом Ленто за Восточными воротами. (Это было впоследствии, когда Царь выразил желание жить поближе к русскому лагерю, расположившемуся именно за Восточными воротами).

(В следующих за сим списках выпущены названия улиц, которые только могут интересовать читателей, знакомых с топографией Копенгагена).

2. Генерал-фельдмаршал и т. сов. Шереметев со своей свитой занимает дом асессора Эма на Королевской площади. По требованию города для этого куплена и поставлена мебель.

3. Ген.-адъютант с багажом и с военной канцелярией в доме Брокдорфа.

4. Великий канцлер Галовский (Головин) со свитой у д. ст. сов. президента Мэллера.

5. Т. сов. Толстой с 1 камердинером, с пажами и со своими лакеями у Шнуппа.

6. Вице-канцлер барон Шафиров с 2 лакеями у виноторговца Ф. Впоследствии, согласно его просьбе, переведен на…

7. Кн. Долгорукий, царский т. сов. и ген.-лейт., в доме виноторговца А. со своими лакеями; в этот дом, по требованию города, поставлена мебель и от города отпущено 1 саж. дров и 16 ф. свечей, за что уплатил городской казначей.

8. Обер-гофмаршал Ее Царского Величества Василий Дмитриев (?) с 4-мя лакеями у кузнеца Д.

9. Маршал Ее Царского Величества с 3-мя лакеями у купца Г.

10. Русский ген.-майор Репнин у пивовара П.

11. Русский ген.-майор Шлиппенбах у табачника М.

12. У управляющего В. сам устроился 1 русский генерал- майор.

13. Архиепископ Феодосий (архимандрит) у бакалейного лавочника Л. с 1 лакеем; впоследствии, по просьбе обоих Величеств, переведен, чтобы жить поближе к ним, к старшине бакалейных торговцев.

14. Обер-шталмейстер Его Царского Величества в гостинице В. Там также жила дама, назвавшая себя княгиней, – перешла на квартиру Долгорукого.

15. Обер-шталмейстер Царицы у акцизного служителя П.

16. У П. стоить множество лошадей Царя и Царицы с конюшенной прислугой и с кузницей, всего чел. 50, по словам хозяина.

17. Русский камер-юнкер у торгующего бисером Н.

18. и 19. Русский камер-юнкер.

20. Лейб-медик Его Царского Величества с лакеем у морского капитана В.

21. Лейб-медик Ея Царского Величества доктор Полликула с 3-мя лакеями у Д.

22. Царский медик, он же и кухонный писарь, Фельтельен у весовщика М.

23. Русский доктор Пинзель, 2 полковых фельдшера и 4 офицера у X. на Бирже.

24. Царский придворный священник в трактире.

25. Канцелярский сов. Остермана с служителями у мелочного торговца Щ.

26. Секретари канцелярии Степанов и Веселовский с 5-ю служителями у виноторговца С.

27. Секретарь Александр с 2-мя лакеями, 1 карета и 1 телега у Б.

28. Секретарь Келлерман и Пётр Ренинов с 2-мя служителями у виноторговца Г.

29. 6-ть канцеляристов с 6 служителями и 1 карета у Ф.

30. Капитан, привёзший с собою несколько телег с царскими сундуками, у еврея Давида Н.

31. У пивовара Б. 2 офицера, 2 писаря, 24 солдата с ружьями, 4 царские телеги с денежными сундуками.

32. Волонтер Миллау с 1 лакеем у веревочника К.

33. 2 царских пажа у вдовы Н.

34. Царский курьер Каневский у Анны Ш.

35. Царский курьер Михаил у купца X.

36. Хорунжий Юшковский, Веревкин и курьер Кролик у пивного торговца П.

37. 2 царских курьера.

38. 1 курьер у исляндского купца К.

39. и 40. 2 музыканта Царицы.

(Следует ряд имён музыкантов или песенников Царицы).

52. 1 повар и 1 лакей из прислуги т. сов. Толстого у лавочника Ц.

54. 5 походных и багажных телег вице-канцлера Шафирова у В.

57. – 59. 2 драгуна, прибывшие с Ея Царским Величеством.

61. В доме Квиста 400 – 500 чел. больных со служителями.

64. У садовника во дворце Шарлоттенбурге несколько офицеров, находящейся по близости русской артиллерии.

65. Командир-капитан, привёзший с собою царские палатки, походную провизию и пр., помещен, согласно просьбе русского посла в доме В.

(Список квартирантов на этом мест содержит следующее примечание):

Какие другие русские нашли себе квартиры, можно будет проверить сегодня вечером, когда не явившееся вчера на смотр стражники, сегодня соберутся.

Полицеймейстер спросил:

1. Кому из вышеприведённых лиц полагается бесплатная квартира с отоплением и с освещением?

2. Полагается ли бесплатная квартира тем из военных, которые числятся тайными советниками?

3. Кто из них должен платить?

4. Не должны ли платить из собственных средств те из них, которые самовольно заняли квартиры?

5. Полицеймейстер просит сообщить русским министрам, что им надлежит указать человека, который сдал бы казенную и частную обстановку обратно городу без всяких повреждений.

(По окончании этой вставки список продолжается так):

1. У портного Н. 1 князь и 4 песенника.

2. 1 князь и 2 лакея у шляпочника Л.

3. 1 генерал у А.

8. Двоюродный брать фельдмаршала Шереметева…

22. Несколько официантов русской пекарни.