Запасный вход

– Я, вам что, мальчик на побегушках? Оглашайте список, за раз все и принесу.

– Зеркало, от меня будет, – молвила Лада.

– Шапку невидимку, принеси, дедушка… – слёзно попросила Лада.

– Нет, невидимка там не понадобится, а вот варган, давай, он его прежде всего узнает, отозвалась Ариадна, одновременно протягивая клубок из тончайшей нити,– это чтоб, не сбиться с пути, когда возвращаться будете, прими от меня, сынок.

– Чешуйку, чешуйку, захвати, дедушка, вдруг понадобится…

– Нет, я на это пойтить не могу… Она одноразовая.

– Я тебе еще принесу, ну, пожалуйста, – теряя жемчужные слезы, уже рыдала Дана.

– Оружие, не забудь! – воскликнула Лада, – ты с чем лучше управляешься? С мечом или луком?

– Ни к чему в лесу лук, меч вернее будет, – пока Красава вслух размышляла, Гриня уже вернулся, и крепил мешок на седло.

– Поторопись, Лиён, как бы не опоздать… у Лады тоже появились слезы на глазах, но в отличие от Даны, ее сердце тревожилось за мужа.

– Но я же не знаю как пользоваться этими предметами! – воскликнул воин, с отчаянием в голосе.

– Знания даются по нравственности, к себе прислушивайся и все будет хорошо! Лёка, выведи из леса мальчика нашего! В добрый путь! – провозгласила Красава.

– В добрый путь! – эхом отозвались родичи.

Оленька взяла под уздцы Сметанку, и пошла вперед.

Лиён, прицепил меч к поясу, поклонился оставшимся на поляне, круто развернулся и последовал за Оленькой.

Узкая тропинка не располагала к беседе. Монотонный шум деревьев настраивал на философские мысли.

– В чем смысл моего существования? Если верить нашим мудрецам, – создание идеального общества, которое живет в гармонии с природой и высшими силами. Но Богам было угодно занести меня в эти далекие северные земли. Смысл остается тот же? Мне уготовано спасти «Белого бога», что однажды, давным-давно ступил на наши земли, оставил неизгладимое впечатление на мой народ, и спустя века, даже мама с придыханием рассказывала эту легенду? Исполнить предначертанное, восстановить равновесие здесь, в этом мире, дабы… Дабы и в моем мире это равновесие не нарушилось?

Он облегченно вздохнул и посмотрел на Оленьку, что возглавляла этот маленький отряд.

О чем думает эта девушка, что сосредоточенно ведет меня к цели? Он попробовал настроиться на ее мысли, но легкий ветерок донес только слабый запах полевых цветов. И в этот миг возникло что-то, отчего его сердце начинало глухо стучать в груди. Запах женщины… У каждой свой, неповторимый аромат.

Дана, со своим ароматом лилии, напоминала ему женщин его Родины, стремлением к размножению. Но, Оленька, здесь что-то другое, это что-то и свое, родное, и неизведанное, и у него, у мужчины, который уже успел вкусить прелести женской любви, возникало желание разгадать эту загадку. Он вспомнил, как однажды, после долгого перехода, он припал к источнику, что бил прямо из-под земли. Иссохшиеся губы впитывали в себя живительную влагу, и он никак не мог насытиться ею. Это были похожие ощущения.

Настырный ворон, за которым он следил краем глаза, перелетал с дерева на дерево, преследовал их от самой поляны, периодически издавая пронзительные крики. Вдруг, безо всякой на то причины, появилась тревога, он стал оглядываться по сторонам, выискивая опасность, нащупывая рукоять меча. Но лес внезапно кончился, и Оленька уже поджидала его на опушке.

– Вот и все, теперь не заблудишься. Смотри, – она протянула руку вперед, – ровно по прямой, не сворачивая, пока не уткнешься в реку. Это займет не более часа. Поворачиваешься к ней спиной, кстати, «Ока» река называется, и опять, по прямой. Сметанку там оставишь, она никуда не уйдет. Конец нити, что дала Арина, привяжешь к ближайшему дереву. Варган держи в руках, периодически издавай звук, если с дядей Севой все в порядке, он отзовется. Все ясно?

– Да, – вставляя ногу в стремя, сказал Лиён. – а ты мне ничего не дашь в дорогу?

– Все, что нужно тебе уж дали. Хотя…Она сняла с шеи цепочку, с блеснувшим на нем кружочком. Вот, это Яровик, амулет, говорят, в нем хранится огненная сила бога Рода.

Лиён, уже восседая на лошади, наклонился, подставляя шею.

– А, вдруг, я никогда ее больше не увижу?

Эта мысль его ужаснула. Ее лицо было так близко, впервые, с момента их встречи. Глаза цвета неба таили очарование, ему мгновенно расхотелось куда-либо уезжать. Ее губы приоткрылись, цепочка никак не хотела застегиваться, и он как бы невзначай, ткнулся, сначала в щечку, потом в уголочек рта, и тут же получил оплеуху.

Сказать, что у него посыпались искры из глаз, это ничего не сказать. Он остолбенел? Да. Дух захватило? Да. Но самое страшное, это посрамление его достоинства. Никогда, никогда, за всю его жизнь, никто не касался его лица, тем боле, тем более…

– Да, как ты посмела? Женщина!?!

– Прости, я рефлекторно, – Оленька ошарашено трясла рукой, которая совершила такое непотребство.

– Да, что ж вы за люди, такие, еще богами называетесь! Дерешься, как последняя кухарка!

– А ты?!? Только что с Даной, чуть ли не целовался…– Оленька решила, что лучший способ обороны, это нападение.

– Я!?! Я!?!19 Айгу…

– Ты, ты, Ваше Монаршество, гарем решил завести?

– Ээээх, тыыыы, – он хлестнул Сметанку, и она понеслась во весь дух.

– Нехорошо как-то попрощались, – глядя ему в след, думала Оленька, прижимая руку к губам. Она уж было развернулась, что бы возвращаться, но услышала приближающийся топот.

Его глаза горели яростью, щека, с отпечатком пятерни, тоже пылала. Соскочив с лошади, он бежал, на ходу обнажая меч.

– Мамаааа!!!! – закричала до смерти перепуганная Оленька.

– Не смей, слышишь, не смей, так со мной обращаться, иначе…

Она вся съежилась, прикрывая руками грудь и шею, отступая одеревеневшими от страха ногами, оступилась, и, полетела навзничь. Но встретиться с землей не получилось, Лиён, отбросив меч в сторону, подхватил ее под спину. Он долго вглядывался в ее побледневшее лицо. Гнев сменился на жалость, он опять почувствовал запах полевых цветов, и укоряя себя за такую слабость, мысль о мести еще не покинула его, продолжил:

– Иначе, я… поцелую тебя. И он сделал это, прекрасно осознавая, что вот сейчас, ее ноготочки вонзятся ему в лицо, как это сделала Красава с дядей Севой, правда совсем по другому поводу.

– Ну, что же, мне все равно предстоит битва, а раны украшают мужчину, как говорят в этой чудном семействе. Мысль струилась, зажурчала соблазнительными пузырьками. К своему удивлению, он не ощущал сопротивления. Напротив, ее руки сплелись у него на шее…Однако эта идиллия продолжалась недолго, вдруг, она начала брыкаться, высвобождаясь из его объятий. Лиён отпрянул, на всякий случай, прикрывая лицо локтем.

– Дядя Всевладий в опасности! – воскликнула Оленька, поднимаясь с земли и отряхивая свое платье, – что ты тут устроил? А?

– Иду, уже, иду, разочарованно бубнил Лиён, вкладывая меч в ножны, – а ведь ты была не против, – и теперь уже его глаза блеснули издевкой…

– Чтоооо? Да я тебя, да ты у меня, – и она бросилась за ним вдогонку, да где, там, он уже гарцевал на коне, широко улыбаясь, помахивая на прощанье ручкой.

Глава 9

«Пьяный лес. Шишак. Крыса»

– А вот и река, иди, попей. Молодец, девочка, как на крыльях долетели, – похлопывая по шее Сметанку,– сказал Лиён, оглядываясь по сторонам, – ага мне, в эту сторону. Забросив за спину мешок, он уверенно чеканя шаг направился к лесу. На душе было спокойно и радостно одновременно. На фоне общего безлистья, хвойные деревья радовали глаз густой зеленью, а березки, словно девушки в белых сарафанах, без прически и макияжа, стройными рядами приветствовали путника. Высоченные заросли кустарника, без единого проблеска света, подозрительно опустили свои ветви до земли. Он замедлил шаги, опасливо вглядываясь в черноту, и вдруг, словно тысяча стрел взвилась в небо, шурша и хлопая крыльями.

– Уффф. Это птицы, всего лишь птицы, – с облегчением успокоил себя, убирая меч обратно в ножны.

Сразу за кустом показалось сухое дерево. Веток на нем уже давно не было, один ствол изъеденный временем. Он обошел его вокруг, стукнул мечом по умирающим остаткам, и прислушался. – «Пустой внутри» … Сделал шаг вперед и остановился совершенно потрясенный.

– Так вот что такое, «пьяный лес».

Деревья будто застыли в момент исполнения танца. Причудливого, неистового, возможно и подвыпившего. И если обычное дерево танцует на ветру макушкой и ветвями, то эти деревья танцевали всем телом, отвешивая поклон от самого корня, выпрямляясь, и в каскаде дьявольских пируэтов закручивались то в спираль, то в петлю с изящной пластикой, с той особой пластикой, которая говорит о свободе, которая лежит в основе мирозданья.

Придя в себя и, наконец-то вспомнив, зачем он здесь, вытащил из мешка моток с нитками, и варган.

– Первым делом, думаю нужно позвать Всевладия, а вдруг, он где-то рядом, и не надо будет идти дальше. Лес этот чудной, конечно, но лучше не рисковать. Таааак, разговариваю сам с собой… ну, ничего. Почему бы и не поговорить с умным человеком? Он зажал в зубах инструмент, и тронул тоненькую пластинку, что должна издавать звук. – Получилось, с первого раза. Отлично, Ван Ли Ён! Как там было у девушек? Ёли-Ёли-ли-ёлили…

– Тишина, – интересно, как он должен мне ответить?

– Каррр!!! Раздался резкий звук у него за спиной…

– А, чтоб, тебя, напугал, – он обернулся. На засохшем дереве сидел все тот же ворон. – Слушай, чего тебе надо? А ну, кыш, лети по своим делам!

– Каррр!!! – ответила птица, поблескивая сверху блестящим глазом.

– Ну, ладно, сиди, только молча, видишь, я делом занят? И он опять взялся за извлечение звуков.

Молчал лес, молчал и ворон.

– Ну, что же, делать нечего, надо идти. Привязав ниточку к сухому дереву, направился в лес, но далеко не ушел, так как почувствовал, что что-то стукнулось об его шлем. Он оглянулся, на земле лежала еловая шишка.

Оглянулся по сторонам. Никого. Только ворон на дереве чистил перышки.

– Это еще что за новости? Слышишь, пучок перьев, ты что, шутки со мной шутить будешь? А ну, вон, пошел! – шишка глухо стукнулась о крыло, испуганная птица улетела, шурша крыльями, не издав ни звука, – осерчал, небось…

Итак – в путь! Но сделав два шага, его опять что-то стукнуло, теперь уже в спину. Он повернулся. Никого. Еще одна шишка валялась рядом.

– Ага, не на того напали, голубчики, вы еще не знаете, с кем связались…Он продолжил путь, при этом «навострил уши». Тренированный слух, мгновенно определил, даже не звук, а колебание воздуха. Он мгновенно повернулся, на лету подхватив предмет, определил траекторию. Дупло. Дупло в сухом дереве. Он стал медленно возвращаться, наматывая нитку на клубок и не сводя глаз с отверстия, из которого его атаковали. Оценив свои возможности, и учитывая, что ствол почти без коры пробормотал: – Да, без лестницы никак.

– Сметанка! Сметанкаааа! Крикнул он в сторону речки, и тут же услышал приближающийся галоп лошадки.

– Ничего, ничего, ты пошутил, теперь моя очередь, – взбираясь на спину коня, шептал он себе под нос.

Зацепившись за край дупла, он начал подтягиваться, чтобы заглянуть внутрь. Но не тут-то было, из отверстия на него градом полетели шишки, вместе с сухой листвой, глаза запорошило, Сметанка взбрыкнула и ускакала прочь. От неожиданности, он разжал руки, ноги, однако, привычно спружинили, касаясь земли. Гнев вперемешку с мусором застил глаза. Проморгавшись, он уже не плашмя, как в прошлый раз, а острием меча ударил дерево.

– Ой-ой-ой!!! – заверещал кто-то внутри.

– Кто там? – грозно прокричал Лиён, – а ну, выходи, иначе срублю под корень твое убежище!!!

Из дупла показалась плешивая физиономия, по цвету, она не отличалась от коры, покрытой рыжим мхом, на лбу чернела шишка, старательно прикрытая тремя волосинками, или веточками, снизу было не разобрать.

– Чего пристал, вражина, я тут уборкой занимаюсь, ходють и ходють, тут всякие, еще и дерутся…

– Я тебя не трогал, ты кто такой, вообще? – спросил он, задрав голову.

– Кто-кто, дет Пихто, ты меня первый стукнул, еще и привязал чавой-та! Это частная территория, снимай свою нитку, и брысь, отсюда…

– За то, что ударил, прошу прощения, – он отвесил поклон, а ниточка тебе, чем мешает, она же почти невесомая…

Вглядываясь в лицо этого чучела, у него в голове возникали давно забытые образы из детства.

– Слушай, а ты не Токкэби, случайно?

– Ась?

– Ну, лесовичек такой, добрый, веселый, путникам помогает. – Лиён сменил тактику, он понял, с кем имеет дело.

– Ага, добрый, – послышалось сверху, при случае, и сожрать могу. А ты, что же, мил человек, из местных будешь?

– Нее, я тут временно, миссия у меня…

– То-то я смотрю, рожа твоя хитрая мне знакома…Корё, значит…

– Ты знаешь??? – выдохнул от неожиданности, и вся его «тактика» рассыпалась на кусочки.

– Ну, и как он там? – игнорируя предыдущий вопрос, спросило «чудо».

– Кто?

– Брательник, мой, гоблин, как поживает, спрашиваю…

– А, да хорошо, наверное, я только слышал о нем, встречаться не доводилось.

– Эт, хорошо, когда хорошо… Так зачем, скажи, на милость, сунулся во владения мои, а?

– Человек пропал, хороший. Говорят, где-то здесь бандиты его захватили…

– Ммммм, любовь, значит? Ну-ну…

– Почему, любовь? Человек, говорю хороший, мужчина, прокричал, на всякий случай погромче Лиён.

– Неча орать, я не глухой. Только кто в нашу Тырновку без любви-то тырнется? Любовь… Мощнейший стимул для мужика, навроде меня, ну, или тебя…

– Да я вроде…

Странный все-таки этот нелюдь… – подумал Лиён, пристально вглядываясь в лицо, или что там у него, вместо оного. Его нос был неподвижен, но им будто-бы недавно кололи орехи, а потом, за ненадобностью, вставили на место. А вот рот пребывал в постоянном движении. По виду, это была беззубая трещина на сухом пеньке, почерневшая от времени, и она не закрывалась ни на минуту, постоянно причмокивала, пришепетывала, постоянно что-то разжевывала, корешки, наверное. И когда он начинал говорить, крошки сыпались вниз. Лиён сделал шаг назад. Я ему о пропавшем мужчине, а он про любовь…Хотя…Наверное у каждого есть моменты, о которых никто не должен знать. И что это за слово такое «тырнется»? Надо будет у Оленьки спросить.

– Вот и я тоже, поначалу, «вроде», а потом, когда вник в суть-то дело, ну и кинулся спасать.

– Кого?

– Любашу, любовь мою, первую и единственную, ты, что, думаешь, я всегда старым пнем был? Неет, милок, и я когда-то человеком был…

– Любаша это имя твоей девушки?

– А то… Появились, как-то в нашей деревушке девчата, пятеро, и среди них Любаша, красоты неописуемой. Глаза черные, как ночь, коса под цвет, до полу, игривая, дерзкая. Ну, я к ней, а она ни в какую. А, они, девки эти, все по лесу днями и ночами шастають, апосля грибочками торгують, с торговли энтой и жили. А, народ-то у нас, деревенский, смекалистый, проследили за ними.

Оказалось, ведьмы эти, посвящать Любаню собрались, место выискивали, готовились, значит. Как услышал я скверность такую, вилы в руки, и айда в лес. Ночь. Темень, хоть глаза выколи. Да сердцем своим, чувствую, где она, Любовь. Нашел. Увидел. На полянке освещенной только луной и свечками, плясали нагие девчата. В центре Любонька, моя, волосы распущенные наготу скрывают, стоит, бедолашная, вроде, как молится. И подходит к ней старшая, и одевает ей венок из папоротника. Все, думаю, пора. Я и выскочил с криком «Прочь руки, нечисть, поганая».

Вот и весь сказ. Очнулся я здесь, в дупле, коростой покрытый. Застыло время для меня, застыли и деревья, что танцевали с ведьмами, и лес этот про̒клятый, люди стороной обходят.

Давно это было, уж и забывать стал, – захихикал старик из дупла.

– Печальная история, так ты теперь хозяин «пьяного леса»?

– Куда, там, – сторожую…

– А, может, видел, кого? Сегодня, рано утром, никто не проходил, мимо?

– Нееее, спал, я, наверное, – он опять визгливо захохотал, скрылся, и из дупла опять посыпался мусор.

– Издеваешься, надо мной, «шишак»?!? – Лиён в гневе обнажил меч.

– Нен-нет, – послышалось, откуда-то снизу, щекотноо, зарррраза, чешется, мочи нет…

– Что у тебя может чесаться!?! – и он опять плашмя ударил по дереву.

– Ох, отпустило… да не знаю я, внизу что-то шевелится, сил нету терпеть…

Его голова опять показалась из дупла. А, ну, мил человек, ковырни-ка, оружием своим грозным, вон там, прямо, где стоишь…Пожалуйстаааа…

Линён нехотя стал разгребать землю, между полусгнившими корнями.

– Да тут нора, и огромная, – сообщил он наверх.

– Ах ты, короста, я так и знал, давай-давай, разгребай дальше, это крыса, каждую весну приходит, норовит гнездо себе обустроить. А может и не она, может кто и пострашней…

– Нет, так не пойдет, так я до вечера рыхлить землю буду. Надо точно определить противника, узнать с кем имеешь дело, а потом выбирать каким методом бороться – мечом, водой или огнем, – сказал Лиён, открывая свой мешок.

– Огнем опасно… – отозвался старик. Полыхнет, гакнуть не успеешь…

Осмотрев содержимое мешка, он вытащил зеркальце.

– Так, дедуля, а теперь, замри, что б ни звука, понял?

Он установил зеркало напротив входа в нору, и сам отошел в сторону, так, что бы видно было, кто появится в отражении. Через какое-то время, действительно, появился дрожащий крысиный носик, она беспокойно принюхивалась, исследуя степень разрушения. Лиён держал наготове обнаженный меч.

Не чувствуя подвоха, зверушка побегала по взрыхленной земле, обнаружив посторонний предмет, она попробовала его на зуб, и остановилась ровно напротив зеркала, встала на задние лапки перед ним.

Зажатое в руке оружие, готово было нанести удар. Но, он не сделал этого. Не то, чтобы он впервые видел крысу, нет. И удивило его не то, что она была размером с пузатую кошку, а то, как она отреагировала на свое отражение. Стоя на задних лапках, она, разглядывая себя в зеркале, почесала затылок, потом спинку, и он рассмотрел ее лапку, она была розовая, морщинистая, с четырьмя длинными пальчиками, и ноготочками, совсем как у человека.

И тут, произошло невероятное. Она открыла свою пасть, обнажив огромные желтые зубы, и закричала, так пронзительно и противно, что он подумал: «Если бы у меня на спине была шерсть, она бы встала дыбом».

А крыса продолжала кричать на свое отражение, ее голый хвост, словно бич, бил по земле. Она отпрыгивала назад, и снова приближалась, не прекращая издавать резкие звуки, но вдруг, затихла, как-то вся обмякла, превратившись в неподвижный грязно-коричневый столбик.

Поначалу, оторопевший от неожиданности, он все-таки пришел в себя, медленно подошел, и коснулся мечом грызуна.

Крыса мгновенно ожила, ошарашенными глазами глянула на еще один блестящий предмет, оттолкнулась передними конечностями, ее тельце вытянулось, затем резкий толчок задними лапками она взвилась вверх до самого дупла, клацнула зубами перед лицом перепуганного старика, тут же полетела вниз, шлепнулась животом об землю, вскочила и огромными прыжками бросилась наутёк.

– Держи, ее! Лови, ее! – истерично кричало сверху.

– Вот и все, похоже, больше она тебя беспокоить не будет…

– Вот, за что я вас, людей уважаю, так это за смекалку, а что это, у тебя за зеркальце такое? Мож, подаришь, старику?

– Нет, не мое это, самому во временное пользование дали, – ответил Лиён, осторожно стряхнул землю с волшебного предмета, глянул на свое отражение в нем, пожал плечами и бережно уложил его в мешок.

– Ну, да, ну, да, «Все в мире тлен – все временно». Так и быть, привязывай свою веревочку, ко мне. Так понимаю, планируешь вернуться?

– И не один, – последовало мрачное сообщение, и поклон старому дереву, – приятно было побеседовать дедушка… Прощайте…

– До встречи, вну̒чек. До скорой встречи!

Лиён углубился в лес, рассматривая деревья и периодически издавая звуки варганом. Но одна мысль не покидала его – что там, такого в зеркале могла увидеть крыса, что привело ее в такое состояние? Он и сам в него заглянул, ничего необычного. Значит опять волшебство? Она явно ругалась, на своем языке. Эх, жаль, Оленьки рядом не было, она бы перевела и разъяснила.

Вынырнуло солнышко из-за тучки. От деревьев легли причудливые тени. Что-то блеснуло впереди и это его насторожило. По ощущениям никакой опасности, но там что-то двигалось, кругами. И опять он восхитился красотой природы. Это трудился паук, он самозабвенно плел свою паутину, методично нарезая круги. Тончайшая паутинка переливалась на солнышке всеми цветами радуги. Ну, как можно, без линейки и циркуля создавать идеально ровный круг?

Над головой каркнул ворон, Лиён проводил его взглядом, он не стал докучать, пролетел мимо. Но, осадочек, как говориться, остался. И сразу в голову пришла мысль, – а паучок-то великоват, для нормального, да и паутина размером, больше одеяла. У этого леса склонность к гигантомании. Сделав такой вывод, он двинулся дальше, однако краем глаза заметил еще какое-то постороннее движение.

Все произошло мгновенно.

Ветка от дерева, словно человеческая рука, подхватила эту паутину и метнула в него. Попади эта паутина ему в лицо, избавиться от этой липкой дряни, было бы проблематично. Хорошая реакция, это залог победы, вот и пригодились ежедневные тренировки с самыми лучшими учителями Пекче.

Он подхватил край своего плаща, и закрылся им, а вот распахнуть обратно никак не удавалось, эта паутина, словно клеевая масса, накрыла его сверху, ограничивая в движении. Выругавшись, он подхватил его снизу и сбросил, словно кокон, одновременно обнажая меч.

Солнышко опять скрылось за тучкой, тени исчезли, как, впрочем, и паук. Ничего не происходило, никто на него не нападал. Дерево неподвижно стояло, не представляя никакой угрозы.

– Показалось, что ли? – подумал Лиен, поднимая плащ, кусочек паутинки свисал с меховой опушки. Уже протянув палец, он передумал, мечом вырезал фрагмент мха у ближайшего дерева, и, обезопасив, таким образом руку, попытался оторвать клубок паутины. Напрасная трата времени, теперь уже и мох раскачивался, словно награда за боевые действия. Он растерянно оглянулся вокруг.

– Но я же не могу его бросить, Гриня будет недоволен, – пробормотав себе под нос, он изловчился, вбросил болтавшиеся куски вовнутрь, примял, как смог, и запихнул бесполезный теперь уже предмет в мешок. Еще раз, глянув на ветку, что якобы метнула в него паутиной, развернулся и пошел в другую сторону.

Абсолютная тишина стояла в лесу, даже птицы не пели, да собственно и самих птиц не было видно. Он шагал, положив руку на меч, внимательно поглядывая по сторонам и под ноги. Вдруг, правое ухо уловило едва различимый звук. Он остановился, прислушиваясь. Напев был очень знакомым. Ёли- Ёлили-Ёлили…

– Вот оно! Это Всевладий подает сигнал! Туда, направо!

Не успел он развернуться, как полетел плашмя на землю. В первое мгновение, он подумал, что споткнулся, оглянувшись, увидел, что исполинское древо, отвалившись назад, зияя черным выломом, тащило его в свое нутро, выбросив корень, который плотным кольцом обвивал его бедро. Однако, комбинезон был настолько скользкий, что как бы не сжималась оборотка, она постепенно сползала книзу. Этого времени хватило ему, чтобы взмахнув мечом избавиться от этой мохнатой напасти, с которой еще сыпалась земля. Одним прыжком он оказался на ногах, и услышал страшный треск ломающегося дерева, огромная ветка, целясь прямо в голову, летела на него сверху.

И в этот момент все приобретенные навыки, и за долгие годы тренировок, и на полях сражений, и даже скрытые возможности организма пригодились ему в полной мере. То, что летело сверху, это пустяки, он просто отошел в сторону. Земля просто вздрогнула от падения тяжелого предмета, и всё, но это послужило сигналом для безмолвного сухостоя. Все вокруг пришло в движение, со всех сторон к нему тянулись кряжистые ветви, норовя схватить, растерзать, разодрать в клочья. А те исполины, что подальше, так те, просто шагали, выдирая свои корни из земли, и у них была одна единственная цель – этот мелкий человечишко, голый и беззащитный червяк, что посмел сопротивляться, и кому?

Так, наверное, думал спьяну-сдуру этот танцующий лес.

А Лиён ни о чем таком и не думал. Он, как та закаленная в боях лошадь, заслышав призыв к атаке, раздувает ноздри и роет копытом землю. Его радостно удовлетворенное лицо говорило:

« Ну, наконец-то, настоящий противник, многократно превосходящий в численности и силе»! Он вертелся, как волчок вокруг своей оси. Его оружие мелькало с такой быстротой, что его практически не было видно, однако, градом падающие, справа, слева и сверху обрубки говорили сами за себя.

– Эх, сейчас бы сюда горящую головёшку! – мелькнула шальная мысль, – но нельзя, нельзя, где-то недалеко Шишак, он тоже деревянный.

Что-то сильно дернуло за спину, мгновение, и очередная лапа валяется на земле вместе с мешком, поднимать его он не стал, не до того, кольцо противника сжималось. Ему приходилось нелегко, сучья что остались, были только сверху. И ему приходилось совершать умопомрачительные прыжки, чтобы отсечь деревяшку у самого ее основания. А они, опускаясь, уже мешали друг-другу, путались между собой, пытаясь схватить ненавистного раздражителя спокойствия, но облегающий костюм выскальзывал из их лап.