Трудно быть «дьяволом»

– Ну хорошо. Так-то господин Гебар у нас молодец – на собрания ходит, ветеранов других, чем может, поддерживает. Но имеется одна проблема – выпивает. У нас забегаловка в центре, он там постоянный клиент. Пару раз бедокурил, потом, правда, извинялся и ущерб оплачивал. Можно человека понять, навидался он на войне. Кроме этого – образцовый горожанин. Даже женился недавно.

Журналист внимательно слушал, качая головой и что-то записывая в блокнот. Пьёт, значит, господин начальник участка… Прискорбно, прискорбно.

Хотя на самом деле – кому как.

***

– Сигдийского мне, если есть! – сделал знак бармену вошедший. Тот пригляделся, пытаясь вспомнить визитёра. Нет, не видал его раньше, видать, приезжий.

Столичного журналиста в угрюмом, заросшем щетиной и патлами посетителе было не узнать. Даже прикус стал другим, спасибо специальным накладным челюстям. С ними, правда, помучиться пришлось, но оно того стоило – и форма лица изменилась, и даже дикция. Спасибо Гвардии и низкий поклон Четвёртому сектору – не поскупились, снабдили по первому разряду. Включая новомодные таблетки от опьянения, после которых, правда, целый день жрать ничего нельзя, чтобы дать желудку прийти в себя.

Кригскоммандер потягивал кислое пиво, исподволь оглядывая присутствующих. Ну что, на месте объект? На месте, родимый, в углу за столиком пристроился, наливая в стакан из квадратной бутылки. Сам, похоже, уже в подпитии. Вот и славно.

– Свободно?

Оторвав глаза от стакана, начальник участка удивлённо посмотрел на непрошенного гостя.

– Ты кто?

– Я кто? Офицер, – заплетающимся под стать языком ответил Гарна. – И ты офицер, боевой. Выпить с тобой хочу, как фронтовик с фронтовиком.

Борясь с ударившим в голову алкоголем, полицейский пытался соображать.

– А… меня откуда?..

– Служили вместе. Ты же на Восточном стоял? Во-о-от, и я там… пока на север не перебросили. Ты что, не узнаёшь? Мы же с тобой за победу пили. Кирай я, Тар Кирай!

– Ки… Кирай? Не помню…

– Вот и пей с тобой после этого. Ну что, за повторное знакомство? – достал Гарна из-под полы бутылку дорогого коньяка. От которого никто в трезвом уме не откажется, а уж в нетрезвом – и подавно.

– На… наливай.

Отлично, контакт установлен. Для того и искал кригскоммандер офицера, чтобы легче договориться было. Фронтовое братство – великая вещь, особенно когда к запертой на все замки душе требуется подобрать ключик. А тут и выдумывать не надо, потому как вправду стоял недолго Гарна на Восточном, пока во Второй штурмовой не попал.

– Ну что, брат, как тебе на гражданке? – забросил удочку кригскоммандер. – Я смотрю, себя нашёл, в полиции служишь. Завидую белой завистью.

– Да… год уж как… А, вру, полтора! Что сказать? Работёнка, конечно, непыльная, куда местным уркам до церковников. Тянем лямку, прожигаем жизнь, чтоб её… Женился, вот…

– О! Поздравляю!

– Благодарю. Хоть и не с чем…

– А что так? Пилит жинка?

– Да пилит, куда ж без этого… Я её не виню, она баба хорошая. Семью хочет, детей. А мне, веришь – вот это всё где, – провёл Гебар ладонью по шее. – Я на фронте когда… То знал, где враг, а где свои. Знал, что стране нужен и зачем в бой иду – тоже знал. А тут – что? Урок гонять? А потом домой, борщи есть да радио слушать? И ведь радоваться должен, а не могу. Вот веришь – совсем! Я уж, слышь, на призывной тайком ходил, думал – вдруг восстановят и на фронт отправят. Ан нет. Контузия у вас, говорят, никак нельзя. Да и не нужно сейчас столько офицеров, потому как дожали уже почти Конклав – так, Авриум и окрестности ещё трепыхаются…

– Понимаю. А где служил-то перед комиссованием?

– Ну как… В разведке… фронтовой…

– Да ты что? – искренне удивился кригскоммандер. – Так мы с тобой, получается, два сапога пара!

Тесен мир. В личном деле объекта про разведку не сказано, только про род войск и общую дислокацию. Оно понятно – секретность, да только вот труднее теперь на бригадного капитана как на объект разработки смотреть. Свой он, свой в доску, потому что не только фронтовик, а ещё и разведчик. Которого тем не менее требуется расспросить про центры, но так, чтобы ранг не светить и вообще подозрений лишних не вызывать.

– А ты чего хотел? – спросил внезапно Гебар.

– Я? – изобразил Гарна изумление. – Ничего. Выпить с тобой…

– Не ври, – помахал пальцем полицейский, – не люблю. Ты кто такой? Чего ко мне подсел? В душу лезешь, вопросы задаёшь?

– Я не вру, – настаивал кригскоммандер. – Я ж говорю – сослуживец…

– Сослуживец? – усмехнулся криво Гебар. – Какой ты мне, паря, сослуживец? Я на память никогда не жаловался, и никакого Тара Кирая не знаю. И потом, я на фронте не пил. Вообще никогда, ни капли! Курил как паровоз – это было, а спиртного в рот не брал. Потому что знаю за собой эту слабость, потому что вот вышел на гражданку – и понеслось. Короче, так… или ты мне всё выкладываешь, или пеняй на себя. Дёргаться не советую – я на тебя под столом пистолет нацелил. Грохну прямо здесь, при задержании – и дело с концом, у меня с церковниками разговор короткий.

– А с чего ты взял, что я церковник?

– Так, а кто ж ты ещё будешь, мил человек? Коли вербуешь меня прямо по учебнику? Думал, пропил последние мозги Кем Гебар, думал, голыми руками взять его можно? А вот хрен тебе во всё твоё кардиналье рыло!

Вот это прокол. Всем проколам – прокол! Не обратил Гарна внимания на наградные петлицы, не навёл о бригадном капитане справки. Хотя где их наводить, когда в Гвардию сейчас обращаться нельзя от слова совсем? Не хватает ему опыта, ой, не хватает – Эстан бы так не влип. А с другой стороны – вряд ли приходилось предшественнику вот так, в отрыве от своих, выполнять задание Самого!

– Я жду, – мрачно повторил Гебар.

Нет, если абстрагироваться от ситуации, то даже гордость берёт за своих. Был бы Гарна агентом Конклава – несладко бы ему пришлось. Размотал бы его коллега, да и сдал властям. Он вообще, похоже, мужик толковый, только вот закис на гражданке. Так может…

– Ладно, я скажу, – сделал Гарна руками успокаивающий жест. – Всё скажу.

Он быстро отогнул лацкан, демонстрируя Гебару гвардейский ромб. Тот кивнул, убирая пистолет и трезвея на глазах.

– Где мы можем поговорить?

– Не здесь, – помахал головой полицейский. – Официант!

***

– Погуляй, – кивнул бригадный капитан жене. Вспыхнув и опустив глаза, та выбежала из комнаты. Спустя минуту – хлопнула входной дверью.

– Всё, ушла. Налить тебе чего? Чайку, водички?

– Чаю, если можно, – кивнул гость.

Они сели на кухне, дожидаясь, когда закипит вода. Но не только дожидаясь, а ещё и присматриваясь друг к другу. Потому что погоны и ромбы – они в их деле мало что значат. Значат – люди!

– Ну так что, – налил ему Гебар крепкой заварки. – С чего начнёте, господин Гвардии кригскоммандер? Зачем по мою душу явились?

– Давай на ты. И без званий, – поморщился Гарна. – Не кадеты уже.

Кивнув, Гебар, взял в руки горячую чашку. Отхлебнул, прищурясь.

– Ну без званий – так без званий. Только что тебе от меня нужно – всё равно не пойму. Ностальгия замучила, вспомнить былое захотелось? Пришёл бы к нам в ветеранский, посидели бы, потрындели… А ты в баре зачем-то подсел, подливал щедро. Я вот сижу и думаю – а может, ты всё-таки церковник?

– Ты мне вот что скажи, – перебил Гарна. – Империи послужить хочешь? Не на фронте, а здесь, в тылу? Помочь мне выполнить важное задание, от которого зависит судьба Радана.

Медленно и плавно Гебар опустил чашку. Подался вперёд, подобрался.

– Что за задание?

– Да или нет? Если нет, то – всё. Попрощаемся.

Гебар замолчал, погрузившись в раздумья. Ну что, решится? Захочет стариной тряхнуть, или расслабился вконец на гражданке? Должен он согласиться, вон как пламенно про заевшую бытовуху собутыльнику рассказывал. А если вдруг откажется, то долго ему не жить. Сгинет бригадный капитан, исчезнет с лица Герта, чтобы вопросов лишних не задавать и где ни попадя о странной встрече с гвардейским кригскоммандером не трепаться.

– Я согласен, – произнёс спустя пару секунд Гебар. – Хотя выбора у меня не было, ведь так? Откажусь, а потом – головушка-то и с плеч. Ладно, без обид, я правила знаю. На твоём месте сам бы так действовал, потому что чую – что-то серьёзное творится. Короче, в игре я по самые, как говорится, помидоры. Банкуй, гвардия. А мы послушаем.

– Чира Этвана знаешь? – взял быка за рога Гарна.

– Смеёшься? Кто ж его не знает, когда его рожа – во всех газетах, да на первой полосе? И что же натворил наш золотой мальчик?

– Заговор он натворил. Да такой, что на самый верх тянется и в котором все, похоже, участвуют – и полиция, и армейские, и даже мои.

Присвистнув, Гебар откинулся на спинку стула. Сцепил руки, закрутил, раздумывая, большими пальцами.

– Откуда информация? Ты прости, но уж больно паранойей отдаёт.

– Откуда – сказать не могу, но с самого верха. От источника, сомневаться в котором не приходится. Который всем источникам – источник!

– Погоди, так ты, получается, один против всех?

– Почему один? – усмехнулся Гарна. – Двое нас теперь. И потом, у меня в Гвардии прихваты остались, я ведь не уволился, просто в командировке числюсь. Так что есть у нас кое-какие ресурсы, пока заговорщики мою игру не вскрыли. А вот когда вскроют… Но об этом не будем. Будем действовать. В темпе.

– Вот спасибочки, господин гвардеец, – оскалился Гебар. – Удружил! Дать бы тебе в рожу за такие фокусы, да ведь не виноват ты. Долг свой выполняешь.

– Не только долг, у меня и личный мотив имеется. Сын у меня, оказывается, есть. Невесту в общежитии ракетой накрыло, а его, говорят, ты чуть ли не лично в распредцентр местный увёз. Я туда пока не совался, хотел тебя попросить навести справки. И вообще, о приютах этих с тобой пообщаться, уж больно дороги они Этвану.

– Пацана твоего помню, – почесал макушку Гебар, – такое не забудешь. Ты прости, мы ведь запросы рассылали, проверяли, есть ли родные. А про тебя нам ответили…

– Что пропал без вести на Северном фронте. Всё нормально. – остановил его жестом Гарна.

– Да ни хрена не нормально! – взорвался, вскакивая с табуретки, полицейский. – Нормально, блин… Ты что думаешь, я зверь какой, увидел ребёнка бесхозного – и хвать его в машину? Меня ведь просили его при больнице оставить, да не мог я, понимаешь – не мог! Эта падла южная такие законы протащила, чтобы всех подряд к себе грести. А у него там, в центрах этих, такое творится… И ни черта не изменишь, потому что все у него с руки кормятся, от окружных и до министра! Думаешь, мне его люди бабки не совали? Совали, ещё как! Да только послал я их всех куда подальше. А они пригрозили – не будешь рот на замке держать, и тебя, и жену в распыл отправим. Как предшественника моего, который что-то с ними не поделил, а потом в канаве с пробитой башкой обнаружился. А про пацана твоего я сам справки наводил, больно меня совесть мучила. Нет его там, а по бумажкам – и не было. Продали его, брат, налево, как и многих других. Т-твою мать!

Пнув табуретку, Гебар отвернулся к окну.

– Погоди, что значит "продали"?! – вскинулся Гарна.

– А то и значит. Пока вы в Такране хрен пойми, чем занимаетесь, у вас тут под носом детей "братьям" сбрасывают по спекулятивной цене. Я ж тебе говорю, в центрах этих полный мрак творится. Шпану грузовиками вывозят, а куда – да кто б знал! Человечка я туда послал, с мозгоправом тамошним поболтать. А наутро – ни мозгоправа, ни человечка. Его позже нашли, с дырой в башке. Мне ещё повезло, что ему перед смертью допрос с пристрастием не устроили, а то лежал бы с ним рядышком! Вот такие пироги с котятами, господин Гвардии кригскоммандер. Ну что, не отбил я тебе ещё охотку вопросы задавать?

Гарна застыл, анализируя услышанное. Не думать про сына, не думать! Надо сосредоточиться на главном, на картине в целом. Тысячи детей и подростков исчезли, не оставив никаких следов. Зачем всё это южанину? Деньги? Ерунда, их у него достаточно. Не остановись он тогда, не помирись с остальными мешками – всё уже под себя бы подмял!

Так может, его заставили помириться? Может, взяли на понт обиженные партнёры? Ерунда. Прогни они Этвана под себя – не пели бы дифирамбы во всех газетах. А они поют, и он поёт, что означает взаимовыгодное сотрудничество. И значит, денег и возможностей у южанина меньше не стало. Стало – больше!

Но если не нужны Этвану деньги – то тогда, получается, нужна власть, которая слаще любых денег будет. А к ней у южанина один путь – через Канцлера. Точнее, через его труп! И вот тут уже теплее, потому что заговор против Его Превосходительства Этван действительно плетёт. Но на кой чёрт ему шпана? Что он задумал?

– Ты знаешь, скольких они вывозят? Если в процентах?

– Не знаю, – помотал головой, закуривая, Гебар. – Судя по тому, что я видел – треть, может, больше.

– Видел? Когда?

– Тогда, когда сам ночь в кустах пролежал, с сухпайком и биноклем. После того как человечек мой не вернулся.

– Ясно. А остальные?

– Остальных распределяют, всё честь по чести. Кого Этван себе берёт, кого – другим мешкам отправляет. У этих, которые официальные, с документами всё в порядке. И машины за ними другие приезжают, с другими водителями. А не с такими, которых за одну рожу посадить можно! Ну а те, кого налево – сгинули, как и не было. Растворились!

– У самого-то теории есть? Куда он их девает в таких количествах?

– Да какие тут теории… Армия ему нужна, по-другому не объяснишь.

– Армия? – обалдело уставился на бригадного капитана Гарна.

– Армия, армия. Сам подумай – на кой ещё они ему? Ну, на органы, ну, в бордели, ну на производства подпольные. А остальных? И потом, не будет наш золотой мальчик просто так об урок мараться. Раз с "братьями" снюхался, значит, сильный интерес имеет. Значит, такого захотел, чего у него ещё не было! Денег у Этвана – быки не жрут, вот он во власть и полез. Ты же сам мне про заговор рассказывал! А теперь подумай – что будет, если не примет его народ? Если военные против него повернутся? На кого он опираться станет, как не на эту шпану, заблаговременно в укромном местечке натасканную?

Скрыть такое, конечно, будет нелегко, но и он человек не бедный. Очень небедный и очень влиятельный! Он уже сейчас, почитай, во главе встал, если ты в одиночку да тайком от своих против него действовать вынужден. Всё у него в кармане, все под ним ходят, но нет у него веры предателям. И правильно, что нет! Это сейчас они в глазки заглядывают, пока делёжка не началась. А потом – каждый сам за себя будет. И вчерашние друзья и союзники легко его с трона скинут, перерезав в процессе глотку. Потому что если уж они против Канцлера и Империи пошли, то Этван для них – так, недоразумение. Вот на этот-то случай и решил он подстраховаться, чтобы, если что – преданными войсками Дворец в одночасье окружить и власть свою удержать! И чтобы всё втайне, чтобы как ниоткуда они взялись. Чтобы заговорщикам сначала раскрыться дать, а потом все их планы в одночасье порушить, задействовав скрытые резервы. Что смотришь? Думаешь, с ума я сошёл? Тогда сам объясни, куда он шпану девает. Ну не жрёт же он их, в самом деле!

– Дичь какая-то, – помахал головой Гарна. – А как же их родные? Что, ни у кого их нет? Никто не ищет?

– Раз за столько лет не нашли, то уже и не будут, это раз. А два – их же нет, детей этих! Совсем нет, вообще! Ну, придут туда родственники, ну, спросят. А им в ответ – "ничего не знаем, не поступал к нам такой". И что они сделают, в суд на Этвана бездоказательно подадут? Так он им быстро рога обломает. И потом, война ведь, которая всё спишет. Очень она ему на руку, вряд ли бы южанин такое в мирное время провернул. А сейчас – голод, разруха… ищи их теперь, беспризорников этих. Свищи! Ты вон тоже – про сына узнал, а толку? Даром что кригскоммандер.

Машинально раскачиваясь на табуретке, Гарна напряжённо размышлял. Хочешь что-то спрятать – положи на видном месте, вот южанин и положил. Десятки, если не сотни центров, приюты, репортажи – и всё ради того, чтобы обеспечить рекрутами свою, уже сейчас тренирующуюся в укромном месте, армию. Красиво, чёрт возьми! Страшно с Гебаром соглашаться, да ведь нет другого объяснения. И всё же… что-то тут нечисто.

– Не понимаю, всё равно не понимаю. Такую операцию провернуть, да так, чтобы никто – ничего… и потом, ему же не только от Канцлера прятаться надо, но и от своих. Малейшая утечка, одно подозрение – и всё насмарку. Шило в мешке не утаишь, а тут оно не одно. Тут их – сотни тысяч! А ещё нужно построить лагеря, нанять инструкторов, закупить оружие и экипировку… да и тяжёлая техника не помешает, без которой особо не навоюешь. И как это всё организовать без привлечения внимания? Невозможная это задача, невыполнимая!

– Ну, выполнимая она или нет – о том языками до Последнего времени чесать можно, – решился на что-то Гебар. – Ты скажи мне, гвардия, навыки свои фронтовые не растерял? На пузе есть желание поползать?

– Хоть сейчас!

– Сейчас не надо, надо – через пару дней. Есть у меня среди местной клиентуры должничок, приберегал его на чёрный день. Тряхану его как следует, пусть расскажет, куда те грузовички направляются. Я почти уверен, что идут они недалеко, потому как никто уркам конечный адрес светить не станет. Где-то поблизости должен быть перевалочный пункт, где они груз с рук на руки сдают. А вот где и кому – это нам с тобой и предстоит узнать. Оборудование достанешь? Рации, бинокли? Или самому добывать?

– Лучше тебе, не хочу лишний раз на связь выходить. Но деньги я дам, разжился из фондов перед командировкой, – достал Гарна из внутреннего кармана пухлый конверт. – Столько хватит?

Пересчитав купюры, Гебар присвистнул:

– Хватит, более чем. В общем, так, возвращайся, родимый, в логово и жди. Я тебя найду… если в бега с такими деньжищами не ударюсь. Где проживаешь?

– В номере. Я в гостинице остановился, тут недалеко.

– Знаю. Короче, дожидайся. И через пару-тройку дней будь готов! По рукам?

– Добро.

***

– Всё, приехали, дальше – пехом.

Они вышли из раздолбанного, прикупленного по случаю "мула". Открыли багажник, достали увесистые баулы.

– Ну что, рассказать, чем прибарахлился, или не портить тебе сюрприз? – ухмыльнулся Гебар. – Всё закупил, по списку. Денег немало угрохал, но на такое дело… бинокли, главное, трофейные достал – сам знаешь, какая у церковников оптика. Костюмы маскировочные, уже наши, раданские. Ну и по мелочи – лопатки там, аптечки, фонарики…

– Оружие?

– Не дрейфь, гвардия, с голыми руками не останешься. На вот подарочек, – выудил Гебар из баула короткоствольный автомат.

– Ничего себе, это ж последняя модель! Ты где такую машинку взял?

– Где взял, там уж нет. Держи! – протянул бригадный капитан запасные магазины.

– Гранаты принёс?

– Я не понял, ты что, штурмовать их собрался? На кой тебе гранаты?

– Тогда, если нарвёмся на охранение – я тебе ногу прострелю и им оставлю. Зато тихо!

– Ладно, шучу, что ты как неродной. Взял гранаты, как не взять. Пять штук хватит?

– Вполне.

– Тогда одеваемся.

Надели разгрузки, рассовали по подсумкам амуницию. Приладили на левое плечо ножны, затянули ремешки, убрали в кобуру пистолеты. Попрыгали, проверяя, что ничего не звенит и не болтается.

– Порядок. Теперь маскировка.

Развернули костюмы, облачились в покрытую "травой" и "мхом" ткань. Бегло оглядели друг друга.

– Ну ты и чучело…

– На себя посмотри!

– Ладно, молчу. Время?

– Поджимает.

– Тогда пошли.

– А машина?

– Ха, гляди что есть!

Гебар достал из багажника рулон.

– Ну что стоишь, помогай!

Развернули, набросили на "мула" масксетку.

– Вот теперь порядок, – довольно отряхнул руки полицейский. – До точки по прямой десять кэмэ, от дороги мы прилично отъехали – не найдут. А если найдут, то нам один хрен крышка, потому что с такими спецами не повоюешь. Ну что, гвардия, чухнули?

– За мной. Левый квадрант бери. И аккуратно!

– Не учи учёного!

Гарна снял автомат с предохранителя и дослал в ствол патрон. Мягко, по-кошачьи, двинулся вперёд, раздвигая подошвой листву и ветки. Автомат – на ремне и плашмя на груди, руки под ним сцеплены в замок. Аккуратно ступая, он вслушивался в ночные звуки, одновременно контролируя свой сектор обзора. Чтобы, если что – перехватить, подбросив, оружие и откатиться за корягу или в кусты. Чтобы мгновенно принять бой, а лучше – исчезнуть.

Вокруг было тихо. Подозрительно тихо. До точки всего ничего, а в лесу – ни души. Вскинув левый кулак, Гарна сделал Гебару жест – "подойди".

– Что случилось?

– Человечек твой, часом, не соврал?

– В смысле?

– В прямом. Если у них такая деятельность развёрнута, где охранение? Они что, лес не пасут?

– Чёрт их знает. Может, далеко ещё.

– Какой далеко, меньше километра! И ни следов, ни мусора, ни веток обломанных.

– Тогда, значит, не пасут. Значит – не боятся.

– Останавливаемся.

Спустившись в небольшой овраг, достали выставленные на минимальную яркость фонарики. Развернули карту.

– Мы здесь, – шепнул Гебар.

– Вижу, – еле слышно ответил Гарна. – Поляна – вот она, до неё метров семьсот.

– Ну да, я и думал на опушке залечь…

– Не нравится мне это. Холмы есть в окрестности? Чтобы сверху смотреть, чтобы не приближаться.

– Есть один, тут вообще местность неровная. Но это возвращаться придётся, крюк делать, а у нас времени в обрез.

– Тогда возвращаемся и делаем. И в темпе, потому что время!

– Есть, господин гвардеец!

Следуя за кригскоммандером, Гебар беззвучно матерился. Ну и фрукт ему попался, ну и параноик. Зачем усложнять, когда всё тихо? Что им тут, засаду, в самом деле, устроили?

Они поднялись на заросший деревьями холм и обогнули его поверху, не доходя до верхушки.

– Тут заляжем. Впереди просвет, поляну видно.

– А чего повыше не подняться?

– А того, что либо они раздолбаи полные – так подступы оголять, либо мы, потому что прямо в ловушку к ним забредём. Не могли они холм сверху не прикрыть, не могли – и точка!

– Согласен, только не видно отсюда ни рожна.

– Сам же говорил – церковная оптика. И потом, глянь, как луны светят, – кивнул на небосклон Гарна.

Это да, светят. Так что всю поляну заливают.

– Долго ещё?

– Вот-вот должны, – вскинул к лицу часы Гебар. – Он сказал, что машины тут оставляют с грузом и документами, а забирают перед рассветом уже пустыми. Я же говорил – с рук на руки сдают. А те хороши, рожи свои не светят. Чувствуется школа! Ну ничего, сейчас мы на их мордочки-то поглядим. И если кто из наших – наизнанку, падлу, выверну!

– Тихо!

Замолчав, разведчики припали к биноклям. На поляну неторопливо вползла фура, остановившись на утрамбованном колёсами грунте. Из кабины выпрыгнули двое, отошли в сторонку, закурили, о чём-то переговариваясь. Спустя пару минут к ним подъехала буханка, из которой неспешно выбрался водила. Поручкался с пассажирами, кивнул весело на фургон, картинно зажимая уши.

– Кажись, орут, – прислушался Гебар. – И стучат!

В ночной тишине отчётливо слышались приглушённые стуки и плач, но сопровождающие почему-то не обращали на это внимания. На полянку тем временем продолжали прибывать новые машины.

– Шесть грузовиков, это уже человек сто. Ничего у них масштабы!

Гарна сосредоточенно делал пометки в блокноте. Масштабы и правда серьёзные, если учесть, что полянок, как и центров, таких по Империи – тьма. И на каждой регулярно становятся под разгрузку фуры, сбагривая неведомо куда тысячи беспризорных душ. И неведомо кому, ведь остаётся неясным, как Этван умудрился всё это организовать, да так, чтобы комар – носа! Следовательно, это может быть не он, а кто-то другой, использующий южанина как ширму. И вот этот кто-то – опасен чрезвычайно, особенно если почует себе угрозу. Из чего вновь вытекает, что лезть на рожон не нужно, а нужно действовать предельно осторожно. Вынюхав о враге всё, что можно, при этом нигде не подставившись.

– Всё, – шепнул Гебар. – Сворачиваются.

Последние из "братьев" погрузились в буханку. Затарахтев раздолбанным мотором, фургончик уехал.

– В оба смотреть, – скомандовал Гарна. – Чтобы все детали!

Гебар кивнул, сосредоточенно глядя в бинокль. Сейчас они срисуют таинственных перекупщиков, запоминая лица, приметы и номера машин. Потянется, наконец, ниточка, разматывая толстый, запутанный клубок.

– Что-то не пойму я, гвардия, – тихонько пробормотал Гебар. – "Братья" уехали, а эти-то где?

– Ждём. Если надо – до утра.

– Суров ты.

– Работа такая.

Долго ждать не пришлось. Спустя пару минут над полянкой раздался странный гул, а затем…

– Спасителя мама и святые угодники!

По металлическим кузовам прошла рябь. Изгибаясь пузырём, вскипело вокруг пространство. На секунду сквозь пустоту проглянуло огромное, пустое помещение, затем – хлопок и тишина. Полная и оглушающая.