Лицевая-изнаночная

– А ты постарайся. Вот, Нинок, хоть ты и старшая сестра, но всегда я тебя во всех передрягах защищала. А почему? Потому что ты слишком задумчивая, нерешительная, не умеешь рисковать, все чего-то боишься. Вот и сейчас. Чего бы тебе от Семёныча перестать шарахаться, тебя же не заставляют с ним до гробовой доски лямку тянуть. Ты попробуй, не понравится, не надо. Уф, и жара, – давай на веранду пойдем, – закончила Вера.

– Так я и попробовала, сходила с ним погулять, чушь одна вышла, – Нина вслед за Верой отошла от забора.

– Вот сегодня просто расслабься. Если опять он тебя чем-то взбесит, тогда уж точно, не нужен такой, – предложила сестра.

Они начали готовить дачный обед. По веранде разнесся аппетитный запах жареного лука, свежей зелени и огурцов. На него подтянулись мужчины.

– Завязывайте с работой на сегодня, – предложила Вера. – Давайте пообедаем, а потом баню растопим.

– Хорошая идея, – хозяин дачи сел за стол.

– Э, куда? А руки мыть? – жена в шутку замахнулась на него полотенцем.

Семёныч стоял у входа и боялся поднять глаза на Нину. Они уже вежливо поздоровались, когда она собирала вишню, но не более того.

– Вот вам полотенце, идите к рукомойнику, – Вера проводила взглядом растерянного Семёныча, который неуверенно пошел вслед за другом.

– Эх, и строгая ты женщина, смотри как нашего капитана зашугала.

– Ну что я могу с собой поделать, вот такая я, небойкая. Сама говоришь, что с детства такой была. Кто же себя перекраивает на пенсии? – Нина резала хлеб.

– Ладно, ладно, не оправдывайся. Отдыхай от города, у нас тут вольница для всех, и для скромниц, и для роковух.

Во время обеда обстановка стала более раскрепощенной. Семёныч перестал глядеть в пол, они увлеченно обсуждали с Анатолием рыбалку, на которую мужчины собрались завтра рано утром.

– А что, давайте завтра все вместе поедем? – на энтузиазме предложил Семёныч.

– Я поспать хочу, на работе так устаю, что ни свет, ни заря ехать на реку желания нет, – призналась Нина.

– Я сестру поддержу, не оставлю же я ее одну, – откликнулась Вера. – лучше вы завтра нам на обед лещей привезите, не задерживайтесь, а мы их тут пожарим.

Мужчины вышли из-за стола, пошли проверить дрова на баню.

– Я – всё, надоело в мальчишку играть, – признался Семёныч другу, когда они закурили.

– Как знаешь, – пожал плечами Анатолий. – Она баба неплохая, но, соглашусь, чуток с придурью.

– Лучше дрова нарубим, – предложил Семёныч, давая понять, что обсуждение сердечных дел надо закрыть.

– И то правда, давай, – согласился Толик.

Больше они к теме не возвращались, и летний день покатился без пробуксовок. Мужчины затопили баню, сначала пошли сами, пока от жара уши сворачивались в трубочку. Тем временем женщины сидели в тени яблони на пластиковых креслах, им было слышно, как из парилки доносятся азартные возгласы и хлесткий звук веников. У каждой на коленях стояла миска с малиной: Нина и Вера ели ягоды.

– Малина у тебя, Веруня, просто замечательная: крупная и сладкая. Никогда у меня такой не росло. Игорь нашу малину ел только с сахаром, – пальцы у Нины были красные. – Но, знаешь, как я рада, что теперь свободна от этой дачной повинности. Вот так приехать к тебе, душевно посидеть, в баньку сходить – милое дело, а вот горбаться на грядках… Иногда мне кажется, что Игоря убила эта любовь к огороду. После работы бежал к своим грядкам, вечно на солнце пахал на них во вторую смену.

Вера усмехнулась.

– Знаешь, скажу тебе по секрету. Когда Толик рассказывал мне про Семёныча, то заикнулся, что тот ищет хозяйку, которая бы опорой ему стала. У него же тоже дача есть, – Вера отправила в рот малину.

– Ну тогда он адресом ошибся, – Нина тоже взяла малину. – Интересно получается, на старости лет сообразил, что самому воз тянуть тяжело, и решил нагрузить своим хозяйством какую-нибудь дурёху, которая ему не только огород копать будет, а еще и готовить, обстирывать, в глаза заглядывать.

Нина передернула плечами.

Сестры еще посидели, дождались, когда банщики выйдут на воздух, а потом и сами отправились в парилку. Теперь Нине было очень легко, она чувствовала, что закрыла для себя вопрос со знакомством и теперь можно жить как раньше, в привычном ритме, без лишних переживаний.

– Знаешь, вот я все страдала от одиночества, а сейчас поняла, нет в нем ничего плохого: сама себе хозяйка, – она продолжала разговор, лежала на распаренном пологе, прикрыв лицо войлочной шапочкой. – Хочу к тебе на дачу – еду, хочу вязанием занимаюсь, хочу к детям в гости хожу. Куда хочу, туда и трачу свои кровные деньги. И никто мне не указ.

– Как знаешь, – ответила с верхней полки Вера. – Только после смерти Игоря ты всё жаловалась, что и словом не с кем перекинуться, и устала ты сама решения принимать, нет у тебя того, кто бы был опорой. А теперь совсем другие мысли.

– Все познается в сравнении, – вяло выдохнула распаренная Нина.

6.

Лето катилось к концу: жару сменили прохладные солнечные дни, малину – яблоки, босоножки – туфли. А жизнь Нины почти никак не изменилась: работа, пустой дом, где она, разговаривая с портером мужа, вязала никому не нужные шарфы. Правда, снотворное она пить перестала, стала спокойнее. Казалось, Нина забыла, что произошло месяц назад. В разговорах со своим покойным Игорем она рассуждала о чем угодно, только не о новых отношениях с мужчинами. Но это только на первый взгляд казалось, что у нее такая короткая память. На самом деле, где-то глубоко внутри она прекрасно помнила, что может пойти погулять вечером в парк. Эта мысль вызывала у нее легкое смущение, поэтому она никому о ней не рассказывала, но и в парк идти не спешила. И продолжала рисовать себе встречу с мужчиной, который выгуливает пса. Порой, она представляла, что знакома с ним давным-давно, и даже фантазировала, что гладит собаку, которая доверчиво заглядывает ей в глаза. Иногда ей казалось, что среди покупателей мелькало знакомое лицо, но это был только мираж: больше незнакомец из парка ни разу не появлялся в ее магазине, почему он тогда зашел за хлебом именно в ее супермаркет, оставалось для Нины загадкой.

Как и раньше, она ходила в гости к сыну, невестке и внуку. Поначалу Андрей дулся на мать, но потом, когда убедился, что у Нины ничего не склеилось с Семёнычем, успокоился.

– Мам, – говорил он ей, – нам же так хорошо всем вместе. У тебя есть мы, если надо, всегда поможем, зачем нам в семье посторонние?

– Да, сынок, – по привычке она с ним соглашалась, хотя прекрасно понимала, что хорошо им не вместе, а, наоборот, врозь: отношения гораздо лучше сохраняются, когда свекровь не живет вместе с семьей сына, когда встречи с внуком – это не ежедневная рутина, а приятный бонус и для бабушки, и для Димки.

Кстати, Димка собирался на день рождение к другу и был очень воодушевлен, его пригласили в игротеку и кафе.

– Баба Нина, там будут автоматы со стрелялками, можно поиграть в настольный хоккей, и еще будет пицца! – глаза Димки горели.

– Ты когда собрался-то? – лицо Нины само расплылось в улыбке.

– Мам, когда надо? – спросил Дима.

Лариса стояла в дверях комнаты:

– К четырем. Дим, только я тебя одного отпустить не могу, это в другом микрорайоне, а меня на работу вызвали.

Взгляд мальчишки потух.

– Но меня же пригласили! Меня будут ждать! – мальчик чуть не плакал.

– Хочешь, я с тобой пойду? Погуляю по торговому центру, пока ты будешь развлекаться, – не выдержала взгляда внука Нина.

Он с сомнением глянул на бабушку, оценивая, насколько она современная, и можно ли ее показать друзьям.

– Ну ладно, только я буду сам. Ты со мной не сиди, – предупредил он.

Нина давно не выбиралась в торговый центр – блестящий и суетливый. Она завела Димку в игротеку, передав в руки мамы именинника, сказала, что зайдет за ним через три часа, вышла в шумный ТЦ и влилась в человеческий водоворот. Слегка растерявшись, она присела за пластиковый столик какой-то кафешки, поставила на колени сумку, да так и застыла, вцепившись в ремешки. Суматоха и глянец оглушили ее, но потом, успокоившись, Нина огляделась вокруг и даже отпустила сумку.

За соседним столом сидели две молодые женщины, перед каждой стояла чашка с кофе.

Сквозь гомон Нина услышала диалог:

– Вот он мне и говорит: сначала я доработаю до пенсии, а потом уже и о себе подумаю.

– И когда ему на пенсию?

– Через полгода. Жалко на отца смотреть, вечно он все откладывает на потом. Вечно ждет чего-то, потом это что-то наступает, а он опять откладывает, и так всю жизнь. Пока мама была жива, она заставляла его двигаться вперед. Мама и мне говорила: главное – делай что-то, не жди подходящего момента, скорее всего, тебе будет казаться, что любой момент неподходящий, так что просто делай.

Подруги замолчали и одновременно взялись за чашки.

– Вот и вчера он про эту женщину вспоминал. Говорит, оказывается, она работает в магазине.

– С чего он это взял?

– Случайно как-то зашел и увидел

– И что? Даже не подошел к ней?

– Она на кассе сидела, так что подошел.

Женщины опять помолчали. Теперь их голоса звучали для Нины очень отчетливо, несмотря на гомон, она ловила каждое слово незнакомок.

«Наверное, это не про меня. С чего я вдруг это взяла? Просто ситуация похожая», – уговаривала себя Нина, навострив уши.

– Ох уж эти родители, – вздохнула одна из соседок. – Ведут себя, как дети.

– И не говори, отец таскается каждый день в парк к пяти вечера, ни разу не пропустил, всё ждет с моря погоды. Зато Бастел доволен, что с ним по два часа каждый день гуляют.

Нина ушам своим не верила, и все слушала незнакомок, пытаясь уловить, как зовут нерешительного незнакомца. А подруги переключились на другую тему, обсуждать сердечные дела пенсионеров им было уже не интересно.

Около столика Нины нарисовался официант.

– Заказывать будете? – парень не особо утруждал себя вежливостью. Наметанный глаз сразу оценил возможности Нины.

– Ой, а я думала, здесь просто так посидеть можно, – она засуетилась, подхватывая свою сумку, и робко взглянула на молодого человека.

– Нужно заказать, – с каменным лицом, на котором застыла неестественная улыбка, сообщил официант.

Нина ничего не хотела, но встать и уйти, ей тоже было неудобно.

– А можно чашку чая? – выдавила она.

– Вам какой? Есть черный, зеленый, с бергамотом, с чабрецом, улун, – скороговоркой сообщил парень.

– Можно черный, – быстро сказала она, лишь бы от нее отстали.

Официант слегка наклонил голову в знак согласия и растворился в гомоне торгового центра.

Он лишь на пару минут отвлек Нину от только что полученной информации.

Этот невольно подслушанный разговор, опять вывел ее из состояния хрупкого равновесия, а тут еще и приставучий официант. Два обстоятельства слились для нее в одно будоражащее событие.

– Ваш чай, – вновь нарисовался перед ней парень и поставил на стол белую чашку.

– А можно я сразу расплачусь? – Нина полезла за кошельком.

– Минуточку, – официант удалился, а потом пришел к ней с книжечкой меню и вновь пропал. В ней лежал чек на 200 рублей.

Нина только ахнула, но долго горевать над дорогим чаем у нее не было сил, мысли были заняты совсем другим: «Нужно что-то делать, чтобы у тебя что-то было. Хм, а у этого мужчины была умная жена, дельные советы давала», – подумала она.

«Сходить в парк? Хотя бы узнать, как его зовут?» – подумала Нина.

Она отхлебнула из чашки и поморщилась: чай оказался слишком горячим. Но делать было нечего, было жалко 200 рублей, поэтому пришлось пить. Нина поглядела на других посетителей кафе, их совсем не беспокоило, что чай дорогой, что в торговом центре шумно, что официанты разговаривают свысока. Люди в кафе были расслаблены, кое-кто общался, одиночки ели, уставившись в свои телефоны, или оглядывали публику, парочки держались через стол за руки. Было несколько столиков, за которыми сидели ровесницы Нины, её поразило, насколько эти женщины чувствуют себя раскованно, их возраст выдавали только морщины и старомодные прически.

«Джинсы, белые кроссовки, белая футболка, – отмечала про себя Нина наряд немолодых соседок. – И я в какой-то бордовой пенсионерской юбке сижу, переживаю из-за дорогого чая и непонятного слова улун».

Ей вдруг захотелось попробовать улун, купить себе джинсы и кроссовки и, наконец, расслабиться. Но для этого надо было сделать два простых, но очень тяжелых для нее шага. Во-первых, побороть страх и подозвать официанта, во-вторых, плюнуть на деньги и прекратить считать преступлением рубли, потраченные на себя.

«Нужно что-то делать, чтобы у тебя что-то было», – опять вспомнила она, сделала над собой титаническое усилие и, сначала тихо, а потом громче произнесла:

– Молодой человек, можно вас на минутку?

Ей казалось, что ее голос потонул в гомоне, и ее никто не услышал, но официант уже был тут как тут.

– Да? Вы что-то хотели?

– Можно мне улун?

– Да, конечно. Может десерт? Вам счет сразу принести? – теперь парень был более доброжелательным.

– Спасибо, я сладкое стараюсь есть поменьше, – зачем-то начала оправдываться и соврала Нина, хотя просто боялась, что десерт опустошит ее кошелек. И да, принесите сразу счет.

Теперь официант улыбнулся ей, как своей, и удалился.

«Оказывается, ничего страшного», – отметила про себя Нина.

Ей очень понравился зеленый чай улун с приятным молочным привкусом.

В запасе оставалось еще время до момента, когда нужно было забирать Димку.

Она оглядела стеклянные витрины и увидела в одной из них манекен в джинсах и белой футболке.

«Ну, что, Игорь, как тебе моя идея?» – с этим обращением к мужу она решительно направилась в магазин.

Спустя время, из него вышла совсем другая Нина. Она себе очень даже нравилась, казалось, что с плеч сняли, как минимум 10 лет.

«Оказывается, в кроссовках очень удобно, да и джинсы с футболкой – практичная вещь», – Нина шла по торговому центру и улыбалась, в пакете у нее лежала старая одежда, которую ей хотелось оставить в магазине, настолько она ей надоела. Нине нравилось, что новый имидж обошелся ей недорого, она всё купила на распродаже.

Она мельком видела себя в стеклах витрин и с удовольствием замечала, что слегка свободные джинсы делают ее стройнее, скрывая живот, футболка прячет дряблые предплечья, а в кроссовках шаг стал свободнее и пружинистее.

Раскрасневшийся Димка выбежал из игротеки и в первые секунды не узнал свою бабу Нину, а когда, наконец, сообразил, кто эта улыбающаяся женщина, подбежал и крикнул:

– Привет! Ну ты даешь!

К нему обернулись друзья, и Нине показалось, что они одобрительно глянули на Димку, дескать: «а бабушка у тебя норм».

– Ты классная! – восхитился еще раз внук и глянул на ее белые кроссовки.

– Ну что, пошли домой? Наигрался? – Нина старалась вести себя так, будто она каждый день пьет чай улун и щеголяет в джинсах.

– Пошли, теперь ты всегда так ходи, – сказал Димка.

– Договорились, – ответила Нина и взяла его за руку. Мальчик не одернул ладони, она почувствовала, что ему нравится находиться рядом с ней.

– А знаешь, – через некоторое время сказал он, – теперь ты стала похожа на бабушку Вовки, она у него в Германии живет, он фотки показывал, только она еще бейсболку носит.

– Ну уж нет, от меня такого не дождёшься, – засмеялась Нина.

Впервые за очень долгое время она почувствовала себя молодой, в какую-то секунду ей показалось, что Дима ее сын, а не внук.

«Что скажешь, Игорь, как я тебе?» – опять обратилась Нина к мужу. И вдруг почувствовала неприятный укол, потому что поняла, что Игорь бы не одобрил, когда-то в молодости он был очень ревнивым, именно поэтому Нина привыкла быть незаметной, выбирала себе неброские вещи и редко красилась.

«А стоило ли? – спросила она себя и тут же ответила: – да, стоило, потому что я прожила с Игорем несколько десятков лет в мире и согласии, мы любили друг друга, и мне было нетрудно оставаться в тени». А потом, как будто кто посторонний задал еще один вопрос:

«А сейчас стоит?» И вот тут Нина точно поняла, что не стоит. Точно так же, как с не очень любимой дачей, нужно избавиться от старой привычки.

И хотя Нина этого не осознавала, но именно сейчас, спустя пять лет после смерти мужа, она начала превращаться из женщины, которая всю жизнь счастливо прожила в паре, в человека, который учится счастливо жить самостоятельно.

Они бодро шагали с Димкой по улице.

– Ты к нам? – спросил внук у бабушки.

– Нет, у меня еще дома дела, да и поздно уже.

– И даже на минутку не зайдешь? Вот мама с папой удивятся, какая ты, – не унимался Димка.

Раньше Нина бы не устояла перед внуком, тем более, что никаких особенных дел у нее не было, ей просто хотелось привыкнуть к обновленной себе. Она легко сказала:

– Нет, Дима, мне, правда, нужно домой, завтра на работу рано вставать.

7.

Теперь джинсы и кроссовки стали ее любимым нарядом. В таком виде Нина, наконец, решилась сходить вечером в парк. В конце лета шесть часов вечера – это уже сумерки, поэтому даже издалека было видно, как красиво подсвечен парк фонарями. Сквозь ветки деревьев пробивался приятный свет, откуда-то из глубины доносилась музыка. «Как будто праздник», – подумала Нина.

Она немного волновалась, решила, что пройдется по парку той же дорожкой, что и в первый день, а еще посидит пятнадцать минут на той же скамейке.

«Если никого не встречу, так тому и быть», – с такими мыслями Нина нырнула в парковый золотистый свет. На ее фигуре тут же заиграли тени от веток, которые едва колыхались под дуновением августовского ветерка.

Она заставляла себя идти медленнее, потому что ноги так и несли ее вперед, им, почему-то хотелось быстрее проскочить тропинку.

Где-то вдалеке забелела скамейка. Нина опять сдержала себя, чтобы не кинуться к ней, а дойти прогулочным шагом и чинно сесть.

Вдруг откуда-то из темноты раздался лай собаки, сердце Нины застучало быстрее, а скамейка, почему-то, показалась ей шлюпкой, в которую во чтобы то ни стало надо запрыгнуть, потому что корабль уже начал тонуть.

– Бастел, ко мне! – последовал мужской окрик.

«Это он!» – застучало в голове у Нины, и она с каким-то судорожным облегчением, наконец, опустилась на скамейку.

А потом в полумраке парка показалась фигура с собакой на поводке. Мужчина быстро приближался. Нина затаила дыхание.

Вне сомнений это был он, но почему-то незнакомец прошел мимо. Собака кинулась на небольшую полянку и резво начала нарезать круги, иногда останавливаясь и что-то время от времени вынюхивая. Ее хозяин стоял неподалеку.

Нина сидела, стараясь не смотреть в его сторону и чуть не плакала: столько усилий над собой было сделано, чтобы вот сейчас чувствовать себя глупой школьницей.

Вдруг мужчина сделал пару шагов по направлению к скамейке, потом приблизился еще чуть-чуть и, наконец, остановился, явно вглядываясь в Нину.

Пес увидел, что хозяин ведет себя странно, поэтому первый подбежал к Нине и сел напротив. Она не боялась собак, но сейчас в состоянии крайнего волнения, ей было очень неприятно.

– Бастел, ко мне, – негромко приказал хозяин, подходя к скамейке.

А потом уже совсем другим голосом добавил:

– Как я рад вас видеть! Не узнал сначала, в парке темно, да и вы теперь совсем другая. Стою, смотрю, вы это или нет, – смущенно проговорил незнакомец.

Пес, как будто подтверждая слова хозяина, застучал хвостом по газону.

– Здравствуйте, – проговорила Нина.

– Моего Бастела вы уже знаете, ну а меня зовут Борис.

– Очень приятно, а я Нина.

– Может, пройдемся по парку? – предложил мужчина

– Конечно, – Нина встала со скамейки.

Бастел живо вильнул хвостом и весело побежал вперед.

– У вас забавная собака. Что это за порода?

– Это корги. Пес, как у английской королевы.

Они молча шли по вечернему парку. Каждый вынашивал вопросы, но не решался высказать их вслух.

Неловкое молчание прервала странная перепалка. Из-за кустов слышались несколько мужских голосов и один женский.

– Раз такая недотрога, то чего по паркам одна шляешься? – ухмылялся чей-то нетрезвый голос.

– Братан, она нас развести решила. Надо ее за это наказать, чтобы другие знали, как с правильными пацанами себя вести, – кто-то нехорошо хмыкнул.

– Ребята, я с работы возвращаюсь, вот задержалась немного, чего вы пристали, – чуть не плача отвечал тонкий женский голосок.

– Слышь, с работы она возвращается. Ты кем работаешь-то? Шлюхой? – противно растягивая слова, говорил пьяный.

– Давайте я домой пойду. Я вам свой телефон дам, завтра созвонимся, – обещала женщина.

– Ты нам не телефон сейчас дашь, а кое-что другое.

За кустами послышалась нехорошая возня. Нина не на шутку испугалась, страх парализовал, поэтому она поддалась инстинкту, сделала пару шагов назад и была уже готова бежать, но Борис не растерялся, крепко взял ее плечо, тихо сказал:

– Отойди к свету и встань рядом с фонарем. Вызывай полицию.

А сам решительно раздвинул кусты и шагнул к нетрезвой компании. У Бастела уши встали торчком, хвост трубой.

– Оставьте женщину в покое, – размеренно, не повышая интонации, словно убаюкивая, обратился Борис к шпане. Собака, подтверждая слова хозяина, рявкнула неожиданно низко.

– Мужик, вали отсюда, – тут же переключился на Бориса один из пьяных.

Нина стояла на свету, и ей было плохо видно, что происходит в темноте парка. Тем не менее, она отчетливо разглядела говорившего: это был худой жилистый парень в белой майке. Он был агрессивно пьян.

Она быстрее начала рыться в сумке, чтобы достать телефон и вызвать подмогу, как назло трубка затерялась где-то ее в недрах.

Бастел гавкнул еще раз и встал вперед на защиту хозяина. Порода корги – не охранная, они пастухи, поэтому обычно довольно добродушны, но сейчас Бастел был готов драться.

– Девушка, идите домой, – Борис словно не заметил грубости подонка.

– Она никуда не пойдет.

Худенькая девушка в голубом платье поспешно отодвинулась за спину Бориса, а потом почти бегом бросилась к главной аллее парка, где прогуливались отдыхающие, была слышна музыка, горели фонари.

– Так, мужик, ты попал! Культурный вечер нам испортил, заткни своего пса! – в разговор встрял второй пьяный.

К этому моменту Нина уже дозвонилась до дежурной части, набрав 112. Теперь она в смятении ждала, когда же, наконец, на этом темном пятачке парка появятся полицейские. Ей казалось, что время внезапно замедлилось, и каждая минута превратилась в вечность.

Борис краем глаза увидел, что девушка успела достаточно далеко отойти и почти влилась в толпу.

– Не стоит, мужики, – спокойно ответил он, но голос перекрыл низкий лай собаки.

Тут один из дебоширов что-то выхватил из-за ремня брюк, и Нина с ужасом увидела, как в его руке блеснул черный корпус.

«Пистолет!» – ахнула она про себя. Как во сне, когда хочется кричать, а голос превращается в какой-то хриплый выдох, Нина прошептала:

– Помогите!

Попыталась совладать с голосом и уже громче еще раз выкрикнула:

– Помогите!

Но ее зов о помощи потонул в хлопке выстрела. Она инстинктивно зажмурила глаза, а когда открыла, увидела, что шпана бежит, из-за поворота выезжает полицейский «ПАЗик», Борис сидит на траве, прижав ладони к глазам, Бастел нещадно лает.

Она кинулась к новому знакомому. Не отрывая рук от глаз, он гнусаво сказал:

– Ничего страшного, это газовый пистолет. Бастел цел? Ты цела? – с этого момента они перешли раз и навсегда на ты.

– Все нормально, – ответила Нина и потянулась к сумочке за носовым платком.

– Не нужно платок, надо как следует промыть глаза, в них газ попал, – ответил Борис.

Бастел перестал лаять, пес сидел с жалобной мордой, было видно, что у него распух нос.

Нина помогла встать Борису. Она вспомнила, что где-то недалеко была палатка с напитками, там можно было купить баллон воды.

– Давай я тебя на скамейку отведу, а сама за водой сбегаю, тут недалеко киоск. Потерпи немного, а дома как следует, промоешь.

Борис послушно оперся на ее плечо, Бастел поплелся за хозяином. Нина заботливо усадила его, мельком глянув, как изменилось лицо мужчины – оно побагровело и распухло, белки глаз стали малиновыми.

– Все нормально, не переживай, – только и выдохнул он, с трудом опускаясь на скамейку.

Пока Нина бегала за водой, к Борису подошли полицейские. Она слышала, что они расспрашивают о подробностях происшествия.

– Разрешите, – Нина протиснулась между двумя молодыми парнями в кителях, которые стояли напротив Бориса, и села рядом с ним на скамейку. Ловко достала носовой платок, открыла бутылку, намочила ткань и дала ее Борису. Он же взял из ее рук баллон и начал лить из него на ладони и промывать глаза. Нина быстро поняла, что от нее требуется, перехватила емкость и сама стала сама лить ему на руки.