Пятнадцатилетний капитан

Миссис Уэлдон, Дик Сэнд и негры вернулись в грот, где все они должны были несколько часов отдохнуть.

– Ночь будет бурной, – заметил Том, указывая на черные тучи, скопившиеся на горизонте.

– Да, – подтвердил Дик, – ветер, видно, разыграется не на шутку. Но что нам теперь до этого! Бедный корабль наш погиб, и бури уже не могут причинить нам вреда!

– Что поделаешь! – сказала миссис Уэлдон.

Было решено, что всю ночь, которая обещала быть очень темной, негры по очереди станут сторожить у входа в грот. Кроме того, можно было рассчитывать и на Динго.

И тут вдруг они заметили, что кузена Бенедикта все еще нет.

Геркулес позвал его во всю силу своих богатырских легких, и почти тотчас же энтомолог спустился с крутого откоса, рискуя сломать себе шею.

Кузен Бенедикт буквально был взбешен. Он не нашел в лесу ни одного нового насекомого – ни одного, достойного занять место в его коллекции. Сороконожек, сколопендр и других многоногих было сколько угодно, даже слишком много. Но ведь известно, что кузену Бенедикту не было никакого дела до многоногих!

– Стоило ли плыть пять, а может быть, и все шесть тысяч миль, – жаловался он, – попасть в сильнейшую бурю, потерпеть крушение, чтобы не найти ни одного из тех американских насекомых, которые являются украшением всякого энтомологического музея?! Нет, нет, решительно оно того не стоило!

В заключение кузен Бенедикт потребовал немедленного отправления. Он и часа не останется на этом презренном берегу.

Миссис Уэлдон успокоила этого большого ребенка. Она уверила его, что завтра он будет счастливее в своих поисках, и все забрались в грот, чтобы проспать до восхода солнца, но тут Том обратил внимание на то, что Негоро еще не вернулся, хотя уже наступила ночь.

– Где он может быть? – спросила миссис Уэлдон.

– Какая разница! – сказал Бат.

– О нет, – возразила миссис Уэлдон, – я предпочла бы, чтобы этот человек все время был у нас на глазах.

– Вы правы, миссис Уэлдон, – сказал Дик Сэнд, – но если он добровольно покинул нас, не представляю, как мы можем заставить его вернуться. Кто знает, нет ли у него причин навсегда скрыться от нас…

И, отведя миссис Уэлдон в сторону, Дик поделился с ней своими подозрениями. Миссис Уэлдон нисколько не была удивлена тем, что Дик так же, как и она сама, относится к Негоро с подозрением. Но в одном они с Диком расходились.

– Если Негоро вернется, – заметила она, – это значит, что он припрятал украденные деньги в надежном месте. Раз мы не можем поймать его с поличным, по-моему, лучше скрыть наши подозрения и сделать вид, что ему удалось нас обмануть.

Миссис Уэлдон была права, и Дик согласился с ее мнением.

Между тем Негоро звали снова и снова… Он не отвечал. То ли он зашел слишком далеко и не слышал их, то ли не хотел вернуться.

Негры нисколько не сожалели о том, что избавились от португальца, но, как правильно сказала миссис Уэлдон, Негоро был, пожалуй, более опасен вдали, чем вблизи. И потом, как объяснить, что судовой кок рискнул в одиночку пуститься в путешествие по этим незнакомым местам? Может быть, он заблудился и теперь в кромешной тьме безуспешно ищет дорогу в грот?

Миссис Уэлдон и Дик Сэнд не знали, что думать. Но как бы то ни было, не стоило лишать себя столь необходимого отдыха только ради того, чтобы ждать Негоро.

Вдруг Динго, бегавший по песчаному берегу, залился отчаянным лаем.

– Почему лает Динго? – спросила миссис Уэлдон.

– Необходимо это узнать, – ответил Дик Сэнд. – Может быть, Негоро возвращается?

Тотчас же Дик, Геркулес, Остин и Бат пошли к устью речки.

Но на ее берегу они никого не увидели. Динго больше не лаял.

Дик Сэнд и его спутники вернулись в грот.

Все постарались устроиться как можно удобнее. Негры распределили между собой дежурство.

Но тревога не давала заснуть миссис Уэлдон. Ей почему-то казалось, что этот долгожданный берег не оправдал надежд, которые они возлагали на него, – не принес ни безопасности для ее близких, ни покоя для нее самой.

Глава пятнадцатая

Гаррис

Наутро 7 апреля Остин, который нес караул в предрассветные часы, увидел, как Динго с сердитым лаем бросился к речке. Тотчас же миссис Уэлдон, Дик Сэнд и негры выбежали из грота.

Несомненно, что-то случилось.

– Динго учуял человека или какое-то животное, – сказал Дик Сэнд.

– Во всяком случае, это не Негоро, – заметил Том. – На него Динго лает с особенной злостью.

– Но если это не Негоро, куда же он девался? – спросила миссис Уэлдон, бросив искоса на Дика взгляд, значение которого понял только он один. – И если это не он, то кто же?

– Сейчас узнаем, миссис Уэлдон, – ответил Дик. Потом, обращаясь к Бату, Остину и Геркулесу, он добавил: – Возьмите ружья и ножи, друзья мои, и идемте.

По примеру Дика Сэнда каждый негр заткнул за пояс нож и взял ружье. Затем все четверо зарядили карабины и, вооружившись таким образом, быстро двинулись к берегу речки.

Миссис Уэлдон, Том и Актеон остались у входа в грот, где под присмотром старой Нэн еще спал маленький Джек.

Солнце только что взошло. Скалы, поднимавшиеся на востоке, пока скрывали его, и песчаное прибрежье было в тени, но на западе море до самого горизонта уже сверкало под первыми солнечными лучами.

Дик Сэнд и его спутники быстро шли по берегу к устью речки.

Динго стоял там неподвижно, словно делал стойку, и лаял не переставая. Ясно было, что он видит или чует кого-то постороннего.

Но лаял он действительно не на Негоро, своего давнишнего врага.

Какой-то человек обогнул в этот момент выступ утеса. Очутившись на пляже, он осторожно двинулся вперед, стараясь жестами успокоить Динго. Видно было, что он побаивается крупного пса.

– Это не Негоро, – сказал Геркулес.

– Ну, мы ничего не потеряем от замены, – заметил Бат.

– Пожалуй, – сказал Дик Сэнд. – Вероятно, это какой-то местный житель. Его появление избавит нас от неприятной необходимости разлучаться. Наконец-то мы точно узнаем, где мы находимся!

И все четверо, закинув ружья за спину, быстро зашагали навстречу незнакомцу.

Незнакомец, увидев их, сначала проявил все признаки изумления. Он, несомненно, не ожидал встретить людей в этой части побережья. Очевидно, он еще не заметил корпуса «Пилигрима», иначе появление жертв крушения показалось бы ему совершенно естественным. Впрочем, за ночь прибой довершил разрушение корабля, и теперь от него остались только плавающие в море обломки.

Увидев, что к нему идут четверо вооруженных людей, незнакомец остановился и даже сделал шаг назад. За спиной у него висело ружье; он быстро взял его в руки и вскинул к плечу. Его опасения были понятны.

Но Дик Сэнд сделал приветственный жест, и незнакомец, несомненно, понял, так как после некоторого колебания опять двинулся вперед.

Теперь Дик Сэнд мог рассмотреть его.

Это был рослый мужчина, лет на вид не более сорока, с седеющими волосами и бородой, с живыми, быстрыми глазами и загорелый почти до черноты – такой загар бывает у кочевников, вечно странствующих на вольном воздухе по лесам и равнинам. Незнакомец носил широкополую шляпу и куртку из дубленой кожи; к высоким – до колен – кожаным сапогам были прикреплены большие шпоры, звеневшие при каждом шаге.

Дик Сэнд с первого взгляда понял – и так оно и оказалось, – что перед ними не индеец, коренной житель пампы, а скорее иностранец, сомнительный авантюрист, каких немало встречается в этих отдаленных краях. Судя по его сдержанным манерам и по рыжеватой бороде, можно было даже предположить, что по происхождению он англосакс. Во всяком случае, он не был ни индейцем, ни испанцем.

Догадка эта перешла в уверенность, когда Дик Сэнд сказал ему по-английски: «Добро пожаловать», а незнакомец ответил на том же языке без какого бы то ни было акцента.

– Добро пожаловать вам, юный друг! – сказал он и, подойдя поближе, крепко пожал руку Дику Сэнду.

Неграм, спутникам Дика, он только молча кивнул головой.

– Вы англичанин? – спросил он у Дика.

– Американец, – ответил юноша.

– Южанин?

– Нет, северянин.

Этот ответ как будто обрадовал незнакомца. Он еще раз размашисто, чисто по-американски, потряс руку Дику Сэнду.

– Могу ли я спросить вас, мой юный друг, каким образом вы очутились на этом берегу?

Но прежде чем Дик Сэнд успел ответить на вопрос, незнакомец сорвал с головы шляпу и низко поклонился.

Миссис Уэлдон вышла на пляж и остановилась перед ним.

Она сама ответила на вопрос незнакомца.

– Сударь, – сказала она, – мы потерпели крушение. Наш корабль вчера разбился об эти рифы!

На лице незнакомца отразилось сочувствие. Повернувшись к океану, он посмотрел, не видно ли где-нибудь корабля.

– От нашей шхуны ничего не осталось, – сказал Дик. – Прибой разбил ее в щепы этой ночью.

– И прежде всего мы хотим знать, – добавила миссис Уэлдон, – где мы находимся.

– На побережье Южной Америки, – ответил незнакомец. Казалось, вопрос миссис Уэлдон очень удивил его. – Разве вы в этом сомневаетесь?

– Да, сударь, – ответил Дик Сэнд, – потому что буря могла отнести корабль в сторону, а я не имел возможности определить его место. Но я прошу вас точнее указать, где мы. На побережье Перу, не правда ли?

– Нет, нет, юный друг мой! Немного южнее. Вы потерпели крушение у берегов Боливии.[55]

– А! – воскликнул Дик Сэнд.

– Вы находитесь в южной части Боливии, почти на границе Чили.

– А как называется этот мыс? – спросил Дик Сэнд, указывая на север.

– Не знаю, – ответил незнакомец. – Я хорошо знаком с внутренними областями страны, где мне часто приходилось бывать, но на этот берег я попал впервые.

Дик Сэнд обдумал то, что услышал от незнакомца. В общем, он был не очень удивлен, так как, не зная силы течений, легко мог ошибиться в своих расчетах, да и ошибка оказалась не такой уж большой. Дик, основываясь на том, что он заметил остров Пасхи, предполагал, что «Пилигрим» потерпел крушение где-то между двадцать седьмой и тридцатой параллелью южной широты, а они оказались на двадцать пятой параллели. Судно проделало длинный путь, и в таком незначительном отклонении не было ничего невероятного.

Кроме того, у Дика не было ни малейших оснований сомневаться в правдивости слов незнакомца, а раз этот берег принадлежал Нижней Боливии, становилась понятной и его пустынность.

– Сударь, – сказал он незнакомцу, – судя по вашему ответу, я должен предположить, что мы находимся на довольно большом расстоянии от Лимы?

– О, Лима далеко… Лима там, на севере!

Миссис Уэлдон, которую исчезновение Негоро заставило насторожиться, очень внимательно присматривалась к незнакомцу. Но ни в его поведении, ни в его словах она не заметила ничего подозрительного.

– Сударь, – сказала она, – извините, если мой вопрос покажется вам нескромным. Ведь вы не уроженец Боливии?

– Я американец, как и вы, миссис…

Незнакомец умолк, ожидая, что американка назовет ему свое имя.

– Миссис Уэлдон, – ответила она.

– Моя фамилия Гаррис, – продолжал незнакомец. – Я родился в Южной Каролине. Но вот уже двадцать лет, как я покинул свою родину и живу в пампасах Боливии, а потому мне очень приятно встретить соотечественников!

– Вы постоянно живете в этой части Боливии, мистер Гаррис? – спросила миссис Уэлдон.

– Нет, миссис Уэлдон, я живу на юге, на чилийской границе, но сейчас я направляюсь на северо-восток, в Атакаму.

– Значит, мы находимся недалеко от этой пустыни? – спросил Дик Сэнд.

– Совершенно верно, мой юный друг. Она начинается за горным хребтом, который виден на горизонте.

– Пустыня Атакама? – повторил Дик Сэнд.

– Да, да, – подтвердил Гаррис. – Эта пустыня очень своеобразна и совсем не похожа на остальную Южную Америку. Это самая интересная и очень мало исследованная страна.

– И вы едете туда один? – спросила миссис Уэлдон.

– О, я еду туда не в первый раз! – ответил Гаррис. – В двухстах милях отсюда расположена крупная ферма – асьенда Сан-Фелисе. Она принадлежит одному из моих братьев, и я часто бываю у него по своим торговым делам. Если вы пожелаете отправиться со мной, вас встретит там самый сердечный прием, а оттуда уже легко добраться до города Атакамы. Мой брат с величайшей радостью предоставит вам необходимые средства передвижения.

Это предложение, сделанное как будто от чистого сердца, говорило в пользу американца, который тотчас продолжал, обращаясь к миссис Уэлдон:

– Эти негры – ваши рабы?

И он указал на Тома и его товарищей.

– В Соединенных Штатах больше нет рабов, – живо возразила миссис Уэлдон. – Северные штаты давно уничтожили рабство, и южанам пришлось последовать их примеру.

– Ах да, верно, – сказал Гаррис. – Я и позабыл, что война 1862 года разрешила этот важный вопрос. Прошу извинения у этих славных людей, – добавил Гаррис с оттенком иронии в голосе, как говорили с неграми американцы из южных штатов. – Но, видя, что эти джентльмены служат у вас, я подумал…

– Они не служили и не служат у меня, сударь, – прервала его миссис Уэлдон.

– Мы почли бы за честь служить вам, миссис Уэлдон, – сказал старый Том. – Но да будет известно мистеру Гаррису, что мы никому не принадлежим! Да, я был рабом, это правда. Когда мне было шесть лет, меня продали в Африке в рабство. Но мой сын Бат родился, когда я уже был свободным человеком, и все мои спутники – дети свободных людей.

– Я могу вас с этим только поздравить, – ответил Гаррис тоном, в котором миссис Уэлдон почудилась насмешка. – Впрочем, на земле Боливии нет рабов. Следовательно, вам нечего бояться, и вы можете быть здесь так же свободны, как и в штатах Новой Англии.[56]

В эту минуту из грота, протирая глаза, вышел маленький Джек в сопровождении Нэн.

Увидев мать, он бегом бросился к ней. Миссис Уэлдон нежно его поцеловала.

– Какой славный мальчуган! – сказал американец, подходя к Джеку.

– Это мой сын, – ответила миссис Уэлдон.

– О миссис Уэлдон! Вы, верно, во время этих тяжких испытаний страдали вдвойне – за себя и за сына!

– Благодарение Богу, Джек цел и невредим, как и все мы.

– Вы разрешите мне поцеловать это прелестное дитя? – спросил Гаррис.

– Охотно, сударь, – ответила миссис Уэлдон.

Но очевидно, мистер Гаррис не понравился маленькому Джеку: он только теснее прижался к матери.

– Вот как! – сказал Гаррис. – Ты не хочешь поцеловать меня, крошка? Значит, я кажусь тебе страшным?

– Извините его, сударь, – поспешила сказать миссис Уэлдон. – Джек очень застенчивый ребенок.

– Ну хорошо, позже мы с тобой познакомимся поближе, – ответил Гаррис. – Когда мы придем на асьенду, там для тебя найдется славный пони, который поможет нам подружиться.

Но и упоминание о «славном пони» смягчило маленького Джека не более, чем предложение поцеловать мистера Гарриса.

Миссис Уэлдон с неудовольствием поспешила переменить тему разговора: она боялась, что неприветливость Джека заденет человека, который так любезно предложил ей свои услуги.

Дик Сэнд раздумывал о предложении идти на асьенду Сан-Фелисе. Это, судя по словам Гарриса, означало переход в двести миль то по лесам, то по голой равнине – несомненно, очень утомительное путешествие, поскольку никаких средств передвижения не было.

Дик поделился своими сомнениями с Гаррисом и стал ждать, что ответит американец.

– Действительно, это довольно длинный переход, – сказал Гаррис. – Но в лесу, в сотне шагов от берега, меня ждет лошадь, которую я хочу предоставить в распоряжение миссис Уэлдон и ее сына. А для нас пеший переход не представит никаких трудностей и не будет слишком утомителен. Кстати, когда я говорил о двухстах милях, я имел в виду путь вдоль извилистого берега, которым только что прошел сам. Но если мы пойдем напрямик, через лес, дорога сократится по меньшей мере миль на восемьдесят. Делая в день до десяти миль, мы без особого труда доберемся до асьенды.

Миссис Уэлдон поблагодарила американца.

– Если вы действительно хотите доказать свою благодарность, то примите мое приглашение, – ответил Гаррис. – Мне, правда, еще ни разу не приходилось пересекать этот лес, но я не сомневаюсь, что без труда найду дорогу: ведь я привык странствовать по пампе. Вот с продовольствием дело обстоит хуже. Я захватил его с собой в дорогу ровно столько, сколько нужно мне одному, чтобы добраться до Сан-Фелисе.

– Мистер Гаррис, – сказала миссис Уэлдон, – у нас, к счастью, провизии больше чем достаточно, и мы охотно поделимся с вами.

– Вот и отлично, миссис Уэлдон! – воскликнул Гаррис. – По-моему, все устраивается как нельзя лучше, и нам остается только двинуться в путь.

Гаррис пошел было к лесу, чтобы привести оставленную там лошадь, но Дик Сэнд остановил его, задав новый вопрос.

Ему очень не хотелось удаляться от берега и углубляться в девственный лес, тянущийся на сотни миль. Дик Сэнд был истым моряком, и он предпочел бы идти вдоль побережья.

– Мистер Гаррис, – сказал он, – вместо того чтобы идти сто двадцать миль по Атакамской пустыне, не лучше ли нам двигаться вдоль берега? На север или на юг – мне все равно, лишь бы добраться до ближайшего приморского города.

Гаррис слегка нахмурился.

– Юный друг мой, – сказал он, – как ни плохо я знаю это побережье, мне кажется, что ближайший приморский город находится от нас в трехстах или четырехстах милях…

– К северу – да, – прервал его Дик, – но к югу…

– А к югу, – возразил американец, – нужно будет добраться до самого Чили. Так что переход будет не короче, а на вашем месте я постарался бы не приближаться к пампе Аргентинской республики. Сам я, к великому сожалению, не могу сопровождать вас туда…

– Разве корабли, следующие из Чили в Перу, не проходят в виду этого берега? – спросила миссис Уэлдон.

– Нет, – ответил Гаррис. – Они держатся в открытом море, и вы, вероятно, не встретили ни одного судна.

– Вы правы, – сказала миссис Уэлдон. – Итак, Дик, есть ли у тебя еще какие-нибудь вопросы к мистеру Гаррису?

– Только один, миссис Уэлдон, – ответил юноша, которому очень не хотелось соглашаться. – Я хотел бы узнать у мистера Гарриса, в каком порту мы могли бы найти судно, которое доставит нас в Сан-Франциско.

– Право, мой юный друг, я затрудняюсь ответить на этот вопрос, – сказал американец. – Я знаю только, что в асьенде Сан-Фелисе мы найдем способ доставить вас в город Атакаму, а оттуда…

– Мистер Гаррис, – прервала его миссис Уэлдон, – не думайте, пожалуйста, что Дик не хочет принять ваше приглашение!

– Нет, миссис Уэлдон, конечно, нет! – воскликнул юноша. – Я готов с благодарностью принять предложение мистера Гарриса, но все же сожалею, что мы не находимся несколькими градусами севернее или южнее. Тогда бы мы были ближе к какому-нибудь порту, нам легче было бы вернуться на родину и не пришлось бы злоупотреблять любезностью мистера Гарриса.

– Помилуйте, я очень рад! – сказал Гаррис. – Ведь я вам уже говорил, что здесь редко удается встретить соотечественников. Для меня истинное удовольствие оказать вам услугу.

– Мы принимаем ваше предложение, мистер Гаррис, – ответила миссис Уэлдон. – Но я не хотела бы лишать вас лошади. Я хороший ходок…

– А я еще лучший, – сказал Гаррис с поклоном. – Я привык странствовать по пампе, и уж, во всяком случае, не я буду замедлять движение нашего каравана. Нет, миссис Уэлдон, на лошади поедете вы и ваш маленький Джек. Возможно, впрочем, что по пути мы встретим кого-либо из работников асьенды. И если они будут ехать верхом, мы заберем их лошадей.

Дик Сэнд видел, что, выдвигая новые возражения, он только огорчит миссис Уэлдон.

– Мистер Гаррис, – сказал он, – когда мы выступаем?

– Сегодня же, мой юный друг! – ответил Гаррис. – Дождливый период начинается здесь в апреле, и надо сделать все возможное, чтобы вы добрались до асьенды Сан-Фелисе раньше его начала. Дорога через лес – самая короткая и, пожалуй, самая безопасная. Кочевники-индейцы редко забираются в лес: они предпочитают грабить на побережье.

– Том и вы, друзья мои, – сказал Дик, повернувшись к неграм, – нам остается только заняться приготовлениями к походу. Отберем из запаса провизии то, что всего легче нести, увяжем в тюки, и каждый возьмет свою долю.

– Мистер Дик, – сказал Геркулес, – если хотите, я один понесу весь груз.

– Нет, мой славный Геркулес, – ответил юноша, – лучше поделить ношу между всеми.

– Вы, видно, силач, Геркулес, – сказал мистер Гаррис, оглядывая негра с головы до ног, словно тот был выставлен для продажи. – На африканских невольничьих рынках за вас дали бы немало.

– Не больше, чем я стою, – смеясь, ответил Геркулес. – И покупателям пришлось бы здорово побегать, чтобы поймать меня.

Все было решено, и каждый принялся за дело, чтобы ускорить выступление в поход. Впрочем, позаботиться надо было только о продовольствии для маленькой группы на время пути до асьенды Сан-Фелисе, то есть всего на десять – двенадцать дней.

– Но прежде чем воспользоваться вашим гостеприимством, мистер Гаррис, мы хотели бы видеть вас в гостях у себя, – сказала миссис Уэлдон. – Надеюсь, вы не откажетесь позавтракать с нами?

– С удовольствием, миссис Уэлдон, с удовольствием, – весело ответил Гаррис.

– Через несколько минут завтрак будет готов.

– Хорошо, миссис Уэлдон. Я тем временем схожу за лошадью. Она-то уже позавтракала.

– Хотите, я пойду с вами? – спросил американца Дик Сэнд.

– Как вам угодно, мой юный друг, – ответил Гаррис. – Пойдемте, я покажу вам нижнее течение этой реки.

И они ушли вдвоем. Тем временем миссис Уэлдон послала Геркулеса за энтомологом. Кузен Бенедикт не обращал никакого внимания на то, что творилось вокруг. Он бродил по гребню обрыва в поисках редкостных насекомых, но ничего не нашел.

Геркулесу пришлось чуть не насильно привести его. Миссис Уэлдон сообщила кузену Бенедикту, что они отправляются и что поход через лес будет продолжаться дней десять – двенадцать.

Кузен Бенедикт ответил, что он готов отправиться и что он согласен пройти пешком через всю Америку, лишь бы ему разрешили дорогой коллекционировать насекомых.

Затем миссис Уэлдон с помощью Нэн приготовила плотный завтрак. Перед дальней дорогой он был отнюдь не лишним.

Тем временем Гаррис и Дик обогнули выступ утеса и прошли шагов триста вверх по течению реки. Там они увидели привязанную к дереву лошадь, которая веселым ржанием приветствовала своего хозяина.

Это была прекрасная лошадь неизвестной Дику Сэнду породы. Но для опытного человека достаточно было бросить взгляд на тонкую шею, маленькую голову, длинный круп, покатые плечи, почти горбоносую морду, чтобы узнать отличительные признаки арабской лошади.

– Вы видите, мой юный друг, – сказал Гаррис, – какое это великолепное животное. Вполне можно рассчитывать, что оно не подведет в дороге.

Гаррис отвязал лошадь, взял ее под уздцы и спустился на пляж впереди Дика. Последний бросил быстрый взгляд на реку и на лес, поднимавшийся по обоим ее берегам. Но он не заметил ничего подозрительного.

Тем не менее, догнав американца, он задал ему вопрос, которого тот никак не ожидал.

– Мистер Гаррис, – спросил он, – вы не встретили этой ночью португальца по имени Негоро?

– Негоро? – переспросил Гаррис тоном человека, не понимающего, чего от него хотят. – Кто такой этот Негоро?

– Это кок «Пилигрима», – ответил Дик Сэнд. – Он куда-то исчез.

– Утонул? – спросил Гаррис.

– Нет, нет, – ответил юноша. – Вчера вечером он еще был с нами, а ночью ушел и, вероятно, поднялся вверх по течению реки. Я потому и спрашиваю вас, что вы пришли с той стороны. Вы не встретили его?

– Я не встретил никого, – сказал американец. – Если ваш кок один забрался в лесную чащу, он рискует заблудиться… Может быть, мы нагоним его дорогой.

– Да, может быть… – пробормотал Дик Сэнд.

Когда они вернулись к гроту, завтрак был уже готов. Как и вчерашний ужин, он состоял из консервов и сухарей. Гаррис воздал ему должное как человек, которого природа наделила волчьим аппетитом.

– Я вижу, – заметил он, – что мы не умрем с голоду по дороге. Но не скажу того же об этом несчастном португальце, о котором мне рассказал наш юный друг.

– А! – воскликнула миссис Уэлдон. – Дик Сэнд уже сказал вам, что Негоро исчез?

– Да, миссис Уэлдон, – ответил юноша. – Я хотел узнать, не встретил ли его мистер Гаррис.

– Нет, не встретил, – сказал американец. – Но оставим этого беглеца и займемся нашими делами. Мы можем выступить в поход, миссис Уэлдон, когда вы пожелаете.

Каждый взял предназначенный ему тюк. Миссис Уэлдон при помощи Геркулеса устроилась в седле, и неблагодарный маленький Джек с игрушечным ружьем за плечами сел впереди нее, даже не подумав сказать спасибо человеку, который предоставил в его распоряжение такого великолепного коня.

Он, однако, тут же заявил матери, что сумел бы править лошадью «этого господина».