Тайны лабиринтов времени

Славу и Аван не убили еще ни одного зверя, и охотники дали им шкуры собак; у мальчиков, как у многих, не было родителей, они погибли, спасая детей от холода черного льда. Много месяцев к пещере приходили люди, и Енох с братом помогали всем, чем могли. Мужчины ходили, собирали полуживые тела и приносили их в пещеру, а Страни лечила их тела и души, так и попали мальчишки к Еноху. Их память о собственной жизни началась здесь, у моря, в пещере. Другой жизни они не знали и никого о ней не спрашивали, все равно никто ничего не знает.

Острый взгляд Еноха рыскал по сторонам в поисках нужного камня, а Славу кремневым ножом чертил на камне путь, который они прошли. Мальчишка увлекся и рисовал: извилистую линию берега; глыбы, похожие на животных; расположение солнца по ходу их движения. Славу нарисовал волны моря, так – от любви и восхищения перед этим, еще не познанным, миром, они такие разные и крутят причудливые белые барашки. Такие рисунки очень нужны – и Славу много рисовал, в том числе и путь через степь от скалы до леса с обозначением ловушек, волчьих ям и кольев.

Рисунок Славу не понравилась Еноху, и пришлось перерисовывать, добавляя в него дорогу, межевые камни с обозначениями – получилась карта расселения семей. Женщины и подростки острыми камнями вырезали траву вдоль межевых камней – и через густую и высокую траву по степи пролегла четко очерченная дорога к лесу. Рисунок на камне вождь одобрил и спрятал у себя в мешке.

Славу и Аван несли с собой еще одну шкуру собаки – для переноски камней в пещеру, если, конечно, их найдет Енох.

– Камень, Енох нашел камень! – воскликнул Аван.

Енох склонился над крупным кремневым осколком величиной с человеческую голову. Подняв другой камень, поменьше, он стукнул по найденному кремню и отколол от него тонкую пластину. Енох долго водил по поверхности камня своей ладонью, изучая и радуясь находке. Наконец, он улыбнулся и, что-то пробухтев, стал разглядывать камни вокруг себя, останавливая взгляд на приметных.

– Зарисуй это место – и как можно подробней, чтоб охотники по твоей картинке смогли это место отыскать, а я сделаю надписи.

Славу завидовал Еноху, тот чертил на камнях знаки, которые можно прочесть самому, если умеешь читать. На межевых камнях Енох чертил такие знаки и говорил, что знающий буквы сможет всегда узнать, где может получить помощь. Славу тоже научится, он любил слушать и чертить кремневым стержнем.

Енох нагрузил полную собачью шкуру камней, и ребята потащили эти камни в пещеру. Аван вскрикнул и остановился, потирая лодыжку. Он случайно наступил на змею, и она укусила его.

– Если змея выползла и грелась на солнышке, значит, будет тепло, – объяснил мальчишкам Енох, а змея эта неядовитая, и ее можно съесть.

– Какая большая, не меньше моего прыжка! – прокричал Славу, делая прыжок. Змея быстро ползла, пытаясь скрыться между камней, но он прикончил ее ударом камня. Сделав привал, все трое полакомились свежим мясом змеи. Аван, правда, морщился. Мясо, приготовленное на огне, намного приятнее, чем сырое.

На вершине глыбы было не так тепло и уютно, как внизу, наверху дул холодный ветер, зато вся местность находилась в поле зрения. Возле каждого юноши лежало копье. Копья не имели каменных наконечников, а для прочности были обожжены в костре. Славу как-то, от нечего делать, постучал камушком по глыбе – и из всех щелей полезли ящерицы, а у него была целая горсть червяков. Немного подержав в руке, Славу часть червяков высыпал на камень. Ящерицы съели всех червяков с камня, а потом и с его ладони. Славу вспомнил, как совсем недавно, когда дорога к лесу была проложена и поставлен последний межевой камень, в руки ему попался заяц.

Охотники, поставив камень, ушли в лес и легли под деревьями, в тени, а Славу кремневой палочкой пытался нацарапать на камне стрелу по направлению к пещере. Вдруг он услышал шум в траве – и на дорогу выскочила лиса, увидев человека, она выронила из пасти какого-то зверька, к счастью, он был еще жив, но не мог убежать. Зверек сжался в комок, а когда Славу подошел к нему – это оказался заяц. Лиса перекусила ему лапы – и Славу отнес его в пещеру.

Охотники часто приносили молодых зверьков, иногда – подранков. Звери жили вокруг пещеры, и каждый приносил либо радость, либо пользу, а если нужен был срочно зверек для пищи, то кого-нибудь забивали. Славу берег зайца и кормил. Женщины хотели его зарезать, но Славу не дал, а когда маленькая девочка закапризничала, он принес зайца – и ребенок, забавляясь с пушистиком, успокоился. Девочка так и уснула с зайцем на коленях.

Енох, посмотрев на своих путников, решил испытать их на сообразительность и ловкость.

– Проснитесь!

Ничего не объясняя, он указал на вершину одной из глыб – и юноши все поняли. Славу старался не отставать от Авана, однако избегал гладких и отвесных мест. Он бросался из стороны в сторону – и проиграл, Аван первым достиг вершины глыбы. Стоя на вершине и прикрыв ладонью глаза от солнца, они осматривали местность. Не обнаружив ничего подозрительного, юноши стали спускаться. Славу первый почувствовал тревогу и поднял голову.

Над ним пролетела огромная черная птица, ее клюв и большие растопыренные когти внушали страх. Охотники подняли копья, однако пернатый хищник, не обратив на людей внимания, улетел.

На третий день Енох, Славу и Аван вернулись домой, в стан, и под тенью скалы принялись за изготовление наконечников. Найденный камень оказался превосходным темным меловым кремнем с необычайной прочностью.

– Сегодня я решил вам показать способы обработки камня. Наконечники бывают разные: для копий, дротиков, стрел и ножей. Обработка требует терпения и времени.

Аван внимательно приглядывался к точно рассчитанным и быстрым движениям Еноха, он делал наконечник для копья. Авану нравилось мастерить, и однажды он сделал скребок – полукруглый и с острыми краями. Женщины хвалили юношу, хотя его скребком работала не Лада, а старая жена одного из охотников.

– О чем задумался? – спросил Славу.

– Да так, Ладу вспомнил.

Славу тоже стал вспоминать ее лицо, глаза, руки – и тут же услышал окрик Еноха. Он очнулся от своих грез и продолжил работу.

– Славу, где рисунки с изображением места кремневых камней?

– В пещере.

– Принеси и позови Мелика.

– Я только закончу скребок.

– Потом закончишь. Да, собери мальчиков в пещере, пусть ждут меня.

Славу с неохотой оставил свою работу и побежал за скалу. Мелик остановился чуть позади Еноха.

– Подходи, чего стоишь? Вот путь к скале, где мы нашли кремень, – Енох показал рисунок Славу. – Там нужно организовать стоянку.

Будем собирать камни, точить наконечники, делать скребки, там же будем хранить все это и обменивать. Нести сюда кремень долго и небезопасно. Хет, собери свободных охотников, Славу проводит вас к скале. А ты, как проведешь охотников, сразу возвращайся.

– Сторожевые идут! – крикнул Аван, стоя на скале и указывая в степь рукой.

Держа на плечах тяжелые палицы, охотники шли быстрым шагом. Воин, шедший последним, то и дело останавливался и оглядывался, словно опасался преследования, но в степи никого не было.

– Хет, чего стоишь? Славу, идите. – Енох обнял Мелика.

– В лесу мы слышали пещерного медведя, – сказал первый сторожевой.

– Это не пещерный, а лесной медведь, – возразил другой.

– Прекратите! Что пещерный, что лесной… оба не прочь полакомиться человечиной, – остановил их спор Енох.– Медведь через степь не пойдет, – вслух рассуждал вождь. – Женщины ушли в лес собирать коренья, нужно их вернуть!

Один из сторожевых охотников бросил дубину, схватил копье и побежал по дороге к лесу.

– Я знаю, где они! Я их верну, – прокричал он.

Енох пошел к пещере, где уже собрались дети всех семей становища. Он услышал детский гам, доносившийся из пещеры и, остановившись на мгновение, улыбнулся и вошел. Гомон стих. Дети расселись на шкуре саблезубого.

– У всех есть кремневые палочки? Я буду чертить знаки, вы смотрите – и чертите такой же у себя на пластинке.

Урок закончился, и Енох с тремя охотниками отправился в лес.

Когда из мрака ночи на каменную площадку вынырнули человеческие фигуры, они не были встречены приветливыми возгласами. Сидевшие у костров люди были молчаливы. У Еноха тоскливо сжалось сердце: неужели еще какая-то беда обрушилась на семьи? Славу давно вернулся и сейчас подошел к яме, которая служила очагом. В ней на горячих углях жарилась изрубленная на куски туша животного.

– Я смотрю, сегодня охотникам повезло.

– Да, мы убили толсторогую. У нее много мяса – хватит, чтобы насытились все семьи.

Енох не мог понять: если мяса много, то почему охотники так озлоблены, а женщины печальны? Охотник поднялся и, махнув рукой, пошел за скалу. Мелик и Славу пошли за ним. Женщина и молодой парень лежали на земле и смотрели в небо.

– Они не видят звезд.

Енох узнал охотника, этот парень из сторожевых. Он побежал в лес, чтобы вернуть женщин. Лицо охотника было съедено, тело изорвано и все в грязи. Медведь полакомился и наполовину закопал тело в землю, иначе его бы не нашли.

– Медведь убежал?

– Да, мы напугали его криками. Женщины голосили, словно умирающие выпи – и медведь убежал.

– Охотник всегда готов к смерти, но уж больно часто она приходит к нам в последнее время.

Голод оказался сильнее печали, и сидевшие у костра уже громко выражали нетерпение, всем хотелось есть. Запах жареного мяса возбуждал аппетит. Юноши и девушки, такие как Славу, Лада, Аван, уже давно проголодались и с жадностью стали есть. Когда все насытились, старуха Страни спрятала остатки пищи в маленьком и сухом домике в пещере. Все семьи собрались на похороны погибших в лесу.

Мужчины выкопали яму и застелили ее шкурой собаки, охотника и девушку посадили в яму и опрокинули на бок, крепко привязав их друг к другу. Люди верили, что, если этого не сделать, покойники станут выходить из могил и вмешиваться в жизнь живых. Женщины на мертвецов положили кремневые ножи, наконечники для копий и немного мяса, после этого яму заложили камнями и засыпали землей. Ночи стояли холодные, и люди быстро разошлись. Дома было тепло и уютно, да и дети могли разбаловаться без догляда. Завесы из теплых шкур на входах в жилища закрывали от холодного ветра.

На площадке перед скалой горел костер, рядом с ним всегда кто-нибудь дежурил. Пламя отпугнет зверя, если тот вздумает приблизиться к становищу. Обычно за костром следили женщины и, надо сказать, прекрасно с этим делом справлялись. Сегодня дежурила старуха Страни. Енох простился с ней и пошел в пещеру. Страни невозможно было не уважать и не любить, она была мамой для всех семей, а Еноху и Мелику старуха заменила мать, погибшую от медведя, которого послали ледяные боги. Перед тем, как лечь спать, Енох долго растирал опухшие суставы ног, но медвежья шкура быстро согрела, и Енох забылся глубоким сном. Утром Енох позвал Славу, Авана и других подростков.

– Охотников стало меньше, и я вынужден назначить вас в сторожевые. Смотрите, не подведите.

Теперь они мужчины – и не нужно с женщинами ходить и собирать яйца чаек по побережью или идти в лес за травами и кореньями. Они теперь настоящие воины, и будут охранять становище. Радости не было предела – и Славу от счастья обнял Еноха.

– Чего резвишься как сосунок? Я вижу рано тебя от женщин забирать, – сказал вождь.

Славу любил Еноха и охотно учился у него читать и писать, думать и принимать решения, а больше всего Славу любил рисовать.

Мальчиков, да и девочек тоже, отцы, отобрав от груди матери, сразу начинали учить охотиться, читать следы и распознавать запахи и травы. Дети спали с копьями и ножами под головой, а вот рисовать, думать и принимать решения мог научить только Енох.

– Ты что, спишь?

Славу вздрогнул от неожиданности:

– В траве кто-то прячется – слышишь шорох?

Отряд уже далеко ушел вперед, а Аван все тормошил Славу. Он спрятался за одним из межевых камней у дороги.

– Там гнездо, – сказал Славу и приготовился метнуть дротик. Из травы высунулась смешная рыжая мордочка тощей собаки. Славу так и замер с поднятой рукой, только глаза напряженно следили за диким животным. Аван достал кусочек сушеного мяса и приподнял руку так, чтобы собака могла его увидеть, а ветер донес к ней запах мяса. Собака посмотрела на Авана, поводила мокрым носом, облизнулась и перевела взгляд на Славу. Собака присела и зарычала, в ее глазах мелькнул страх. Любой охотник сразу бы убил эту собаку, но Аван помнил, как Енох говорил, что звери, как люди, разговаривают между собой и понимают друг друга, а разобравшись, в чем дело, помогают себе подобным. Енох еще говорил, что человек от той же дикой кошки ничем не отличается, разве что охотится по-другому и траву ест, которую кошка никогда не станет кушать, а так… У животных с человеком одинаковые желания. Аван мечтал научиться разговаривать с животными, а Славу хотел поговорить с человеком из-за моря.

– Попробуем подружиться с собакой.

– Почему нет? С зайцем ведь получилось. Псинка, я не обижу тебя, не бойся, – тихо сказал Славу.

При звуке человеческого голоса собака вздрогнула и попятилась задом, но человек перестал говорить и не двигался, тогда и собака остановилась. Славу кивнул своему другу – и тот бросил мясо. Собака присела на задние лапы, готовясь бежать или защищаться, и через мгновение съела мясо.

– У этого пса отвисли соски, а значит, где-то рядом нора и щенята.

Друзья быстро побежали по дороге вдоль межевых камней, догоняя отряд. Славу любил гулять по степи: во-первых, идешь по пояс в траве – и запахи кружат голову и веселят, аромат трав наполняет мышцы силой, во-вторых – пение птиц, оно веселило душу. Но не только это привлекало юношу, вот уже несколько раз в одном и том же месте степи он встречал рыжую собаку. По-видимому, стая диких собак обосновалась где-то вблизи становища, и стоило Славу, находясь в дозоре, сделать вид, что он спит, как собака тут же появлялась. Она садилась невдалеке от Славу и наблюдала. Юноша поднимался, клал на место, где он только что лежал, кусок мяса – и отходил назад. Собака подходила к мясу и обнюхивала место, на котором лежал Славу, потом съедала маленький кусочек, а остальное уносила с собой. Славу радовали встречи с собакой, и она, вероятно, чувствовала нечто подобное. Сегодня охота была удачной, и Славу повезло: он ударом дротика убил толстого сурка. Сторожевой отряд шел по дороге в становище, небо было чистым, а настроение хорошим.

– О чем мечтаешь?

Мечты оборвались – и Славу вернулся к реальности.

– Ладу, наверное, вспоминаешь?

Дорога делала плавный поворот, сейчас появится становище – и Славу прибавил шаг. Вечерняя прохлада была как раз кстати, душа у Славу трепетала, и щеки его горели от возбуждения, а в мыслях – ее образ и вопрос: да или нет?

– Я хочу остаться один, – проговорил Славу и быстро, почти бегом, ушел за скалу.

Славу и не заметил, как подошла Ладу и присела рядом. Счастье, восторг и смушение лишили его дара речи. Под скалой, когда Славу, наконец, остался один на один с Ладой, пришел Аван и уселся, как ни в чем не бывало. Вдруг Славу вскочил словно ужаленный, он почувствовал накатившуюся волну смрадного звериного запаха. Послышался тяжелый топот – и с выступа скалы скатилось несколько камней, затем появился косматый зверь.

– Медведь! – крикнула Лада.

Это был очень крупный зверь, при виде людей медведь остановился. Его низко опущенная голова раскачивалась из стороны в сторону, из разинутой пасти свисал розовый язык, а маленькие глазки злобно горели. С глухим ворчанием медведь двинулся на людей. Славу и Аван прижались друг к другу плечами, загородив Ладу, и выставили вперед копья. От медведя шла удушливая вонь, и у Авана запершило в горле. Зверь встал на задние лапы и бросился вперед, пытаясь когтями снести головы мальчикам.

– На землю! – раздался истошный крик Лады.

Юноши присели, а над ними пролетело копье и воткнулось в медведя. Славу и Аван схватили древко копья – и что есть силы вдавили его глубоко в зверя. Медведь заревел, поднял лапы вверх и рухнул на землю.

Енох вернулся с охоты вечером. Он притащил на своих плечах молодого оленя и, сбросив груз, облегченно выпрямился. На валуне у входа в пещеру сидел Мелик. Голова его была опущена, казалось, что он дремлет.

– Собирай совет, брат, – негромко сказал и поднял голову Мелик. – На наших землях появились горбаносые.

– Ты больше никому не говорил?

– Нет.

Енох вздохнул.

– Мелик всегда поступает правильно, об опасности не должны знать дети и женщины, во всяком случае, пока. Где ты их видел?

– В лесу. Может, они и не пойдут к морю, как думаешь?

– Лес принадлежит медведям, но мы стали, вроде, одной семьей. Нужно их предупредить и самим подготовиться к нападению. Я думаю, что наша помощь лишней не будет.

Главы семей собрались у скалы. Охотники и стражи знали, что Енох призывает всех мужчин на совет тогда, когда семьям грозит опасность, или перед праздниками. Праздников не намечалось. Тогда что? Может, будут судить нерадивого подростка, сбежавшего с охоты в самый опасный момент? Мужчины терялись в догадках.

– Мелик видел в лесу горбаносых, сейчас он расскажет.

Енох присел у скалы, освобождая центр круга для брата. Мелик рассказывал, как он лежал за густой зеленой завесой ивняка, когда на поляне у лесного озера паслись молодые олени. Внимательно следя за оленями, я ждал, когда можно будет их атаковать. Олени, наевшись, подошли к озеру – тут бы подняться и метнуть копье, но олени разогнули спины и, не напившись, бросились от озера прочь. На озере показался плот – горбаносые выслали дозор, их было двое. Отталкиваясь шестами, они вели плот у самого берега и внимательно всматривались в прибрежные заросли. Мелик легко мог убить этих двоих, но показался еще один плот с целой гурьбой горбаносых. Они переплыли озеро и направились в чащу, а там «медведи».

– Ты не проследил, где они остановились? – спросил один из охотников.

– Мелик поспешил сообщить новость нам, – ответил за него Енох.

– Если горбоносые нападут на медведей, и мы им не поможем, то они придут сюда.

– Нужно много оружия и мяса, чтобы начать войну.

– Мы должны предупредить медведей – и готовиться к нападению.

– Не нужно никого предупреждать! Выставить сторожевых вокруг становища, спрятать детей и женщин, собрать еду в пещере – и ждать нападения.

– Правильно, медведи – сами по себе, а нам нужно готовиться и ждать.

– Пускай сторожевые сходят к лесу и посмотрят, где горбаносые, потом сразу назад.

– Все высказались? – Енох выдохнул и, помолчав, продолжил:

– К медведям нужно идти и предупредить их, а заодно – узнать, где горбаносые, и что у них на уме. Непременно встретиться с вождем и послушать совет медведей! Мелик, возьмешь краску, кремень – и отнесешь в подарок от нас. Они это любят.

– У нас мало краски.

– Пусть Мелик принесет еще – и тогда мы вместе с медведями будем воевать.

– Нужно откупиться от горбаносых.

– Отдайте им добычу – и они потребуют всю нашу жизнь и земли. Они не пришли к нам в гости и не несут дары и улыбки, пришли воины – мужчины, а значит, наши дети и старики будут убиты, как только мы пустим горбоносых к себе, а женщины нарожают им других детей, и много.

– Мы сами побьем горбаносых.

– Охотники мало думают, – ответил Енох. – Горбаносые пришли без женщин и детей, они с оружием и готовы убивать всех подряд. Горбоносые свободны в своих передвижениях, не то, что мы, привязанные к пещере, к своим семьям, к морю. Охотники, запасайтесь мясом, яйцами и рыбой, все съестное сносите в пещеру. Сторожевые – к дороге и наблюдать за степью, за лесом. Всем готовить оружие для охоты на человека. Мелик и Славу пойдут к медведям.

Совет был закончен, и, как всегда, Еноха огорчали охотники, не понимающие опасности и трусливо поджимающие хвосты, когда угроза нависает не непосредственно над их семьями. Они не понимают, что горбаносые уничтожат весь народ: и медведей, и нас. Таких, как мы, уже не будет, новое поколение будет горбаносым, а от семей и памяти не останется, все, что свято для нас, будет истреблено и осквернено ими.

Мелик и Славу вышли ночью и, бесшумно обойдя караульного у пещеры, направились к лесу. Степь была уже позади, и костер сторожевых теперь не виден. Мелик для Славу превратился в его глаза, и он повторял движения и жесты опытного охотника, словно тень. Зайдя в лес, долго лежали в кустарнике и прислушивались к ночи, потом брели вдоль озера, переплыли его – и снова брели по лесу. Славу посмотрел на небо, он уже мог ориентироваться по звездам, Енох объяснил значение и расположение звездных рисунков. Небесный медведь смотрел прямо в лицо Славу, а теперь скатился за спину.

– Мелик запутывает следы, осторожность и тишина передвижения сохранит нам жизнь, – прошептал он. – Солнце.

Охотники остановились, небо стало окрашиваться розовым цветом.

С рассветом Мелик стал обходить открытые поляны и холмы, заметал еловыми ветками следы на тропинке. В кустах нашли дохлую большую мышь – и Мелик заставил натереть этой падалью все тело. Славу стошнило от вони, но он подчинился безропотно и молча. У серых холмов они вышли к небольшой поляне, где сквозь ветки кустарника виднелись обломки костей и обугленные древесные стволы.

– Здесь они останавливались и ели.

– Горбаносые?

– Нет – это охотники медведей, горбаносые их убили, вот их следы.

За холмами лежали трупы лесных охотников, прикрытые ветками и травой.

– Горбаносых много, нужно спешить.

За холмами пошли низины, и могучие дубы сменились зарослями осины и березами. День уходил, и необходимо было передохнуть. Мелик завел Славу в заболоченный луг. Из сухих веток деревьев и камыша он сделал настил, на котором они и заночевали. К вечеру второго дня вышли к еловому лесу, за ним вновь начинались болота. Мелик, вооружившись длинной палкой и тыкая ею перед собой, перешел болото. Славу шел след в след. За болотом был ров, а в нем протекал ручей. Мелик зашел в него по колено, наклонился и стал шарить руками по дну. Время от времени он вытаскивал из воды грязные темно-серые камни и выбрасывал их на берег.

– Собери хворост, да смотри, чтобы сухой был. Сложи подальше от реки, но в овраге, да присыпь мхом. Мха побольше собери.

Мелик собрал выброшенные камни и поднес к сложенным веткам, он достал блестящий камень и стал ударять по нему кремнем. Сноп искр посыпался от камня на мох, тот заклубился сизым дымом и вспыхнул небольшим язычком пламени. Костер разгорелся – и Мелик бросил в него те самые камни из ручья.

– Зачем нам есть сырое мясо, если мы развели костер? Мы могли бы спечь мясо в огне.

– Нам некогда.

Когда камни стали коричневыми от огня, Мелик сказал:

– Пора.

Мы вытащили камни из костра на песок и оставили их остывать. Мелик дотронулся до одного из камней. – Остыли, собирай – и пора двигаться.

– Мы отнесем всю краску медведям? – спросил я.

– Краски мало, она необходима нам самим. Краска – это богатство семей, такое же, как запас мяса и шкур или кремневых камней и бивней. Пускай Енох сам распоряжается запасами краски, мое дело – принести. Охотники будут красить копья и входы в жилища, краской мажут головы новорожденных и посыпают ею погибших в бою, женщины покрывают краской лица, а дети выкрасят воду – и будут рисовать. Краска нужна, чтобы выкрасить стены домов, хижин и пещеры, чтобы солнце – отец краски, всегда был с семьями в час испытаний. Нужно красить браслеты и бусы, ноги и лица, чтобы охранять от злых духов тьмы наш народ. Краску можно выменять на шкуры и мясо, оружие и инструменты. Но если краски будет много, то ее не станут беречь – так же, как вы, молодые, не бережете время, отпущенное вам для юности.

– А много ли краски рождает солнце? Я понял: ты знаешь приметы, по которым мы находим краску…А много ее мы сможем найти?

– Не знаю. Наверное, много, если только этим и заниматься. Может она рождается от лучей солнца и становится потом камнем, а может, это – кровь земли, и нам не следует жадничать. Забери у человека всю кровь… ну, ты еще не видел этого, но мог наблюдать, как умирают животные, когда из них вытекает кровь. Может, и земля умрет, забери мы всю ее кровь.

Домой они вернулись ночью – и сразу же пошли к Еноху, он работал. На гладко отполированной пластинке Енох тонким резцом вырезал знаки, а потом костяной палочкой вдавливал в них краску.

– Принес?

Мелик положил у костра шкуру с комьями. Енох взял один ком и, раздробив его на каменной плите молотком из оленьего рога, долго растирал кремневым долотом. Подкинув хвороста в костер, Енох поставил на огонь лопатку оленя, наполненную коричневым порошком. Кость задымилась, а порошок вместе с дымом окончательно потерял свой коричневый цвет и стал красным.

– Хорошо. Пойдем – отберем подарки для медведей.