Волк на холме

– Что?.. Кем?.. Мадонна, ты действительно неисправим! Корсо, ты в своем уме? – тонкие брови Центуриона почти исчезли под светлой челкой. – Научись внимательно слушать, что тебе говорят… стал бы я предлагать угонщику годовой контракт и зарплату!

– Ладно-ладно, не очень-то наглей, – отмахнулся Лука и взялся за варку кофе – благо, у него еще осталось немного хорошего сорта, от щедрот подаренного Моникой на День святого Валентина. – Наобещал с три короба, а толком ничего не сказал… Что за работа?

Визит Бруно подействовал на него странно – сперва разозлил, аж кулаки зачесались спустить лациале с лестницы, как в добрые старые времена, а потом взбодрил не хуже кампари, даже головная боль прошла сама по себе. И если верно говорят, что старый друг лучше новых двух, то и встреча нос к носу с закадычным врагом может обрадовать. Все-таки, Центурион знал Принца еще с юности, с золотых времен Южной трибуны, когда свинцовый груз совершенных ошибок не давил на плечи, бедность не хватала за горло, а наибольшей бедой была утрата «розы» или баннера (6) в футбольной стычке…

Бруно потер переносицу – то самое место, куда однажды прилетел кулак Луки – и посмотрел в окно. Неожиданно его посетило мучительное сомнение, правильно ли он поступает, явившись к сомнительному типу с криминальным прошлым, рьяному романисте-ультра, который, пусть даже и показал себя героем, вытащив Малену из реки, судя по всему, не изменился ни на йоту. Остался все тем же безбашенным отморозком, настоящим волком, варваром…

«Нет. Он изменился, иначе я сейчас не сидел бы тут на стульчике, за столом с клееночкой – экая прелесть, эти цветочки…. и не ждал, пока сварится кофе… тот, прежний Принц, меня и на порог не пустил, наорал бы и вытолкал взашей, и мне бы еще повезло, если бы на подмогу не примчались его дружки. Корсо наконец-то повзрослел… а может, мне просто хочется в это верить, потому что у меня все равно нет особого выбора».

– Эй, Центурион, не спи… – Принц поставил перед ним дымящуюся чашку, с на удивление вкусно пахнущим кофе – кто бы мог подумать, что этот мужлан вообще умеет его правильно варить – и уселся напротив, со своей порцией. – Ладно я, полночи бухал с мужиками, но ты-то чего такой смурной – продуло вчера на мосту, или горлышко застудил у воды?

Лука хотел поддеть, это было ясно, но на Бруно подобные шпильки перестали действовать еще в школе. Он усмехнулся и покачал головой:

– Нет. Горло у меня в порядке, спасибо, что спросил… Я полночи провел в больнице с женой, да и утро выдалось беспокойным.

– Мммм… ну да, – в серых глазах Принца мелькнуло неподдельное сочувствие.– Понимаю. И… и как она? В смысле, твоя жена.

– Уже намного лучше. Просила… просила тебя поблагодарить за спасение.

– Ничего не сломала? Ударилась-то она прилично, там высота больше двадцати метров… она вообще могла убиться нахрен… хотя вроде этого и добивалась… а теперь, ишь, благодарит, что спас. Тьфу, черт! Вот и пойми их, этих баб.

Он скривился и глотнул кофе. Бруно, в целом разделявший мнение Луки о женщинах, последовал его примеру. Мягкая горечь с кислинкой прокатилась по небу, аромат арабики защекотал ноздри, и кофейная магия сработала: скованный смущением язык развязался.

– Удачно, что ты первым заговорил о моей жене. Работа, которую я тебе предлагаю, связана с ней.

Лука в очередной раз оторопел и подозрительно поинтересовался:

– В смысле – с ней?

– В смысле, что я готов тебе платить за время, которое ты будешь ежедневно проводить с Маленой, и за выполнение всех дополнительных поручений, которые она сочтет нужным тебе дать.

«Час от часу не легче…»

– Это что ж я такое делать должен?.. – в голове у Принца замелькали самые разные версии, и добрая половина их была такого свойства, что непонятно, кто кому должен рожу бить…

Центурион, к счастью, не стал больше темнить, и сказал как есть:

– В основном водить машину. Чаще всего «мерседес», иногда «ягуар», совсем редко – внедорожник. Мне нужен опытный шофер, которому я могу поручить возить мою жену. По большей части в пределах Рима, иногда в аэропорт, время от времени – на озеро Браччано, у нас там вилла… ну и… мне нужно, чтобы ты присматривал за Маленой и был готов решать вопросы.

– Решать вопросы?

– Да. Если они возникнут.

Лука слегка наклонился вперед:

– Я тебя правильно понял – насчет решения вопросов? Тебе не водила, а решала нужен? (7)

– Ты понял правильно. – спокойно подтвердил Бруно и продолжил пить кофе.

– Твоей жене кто-то угрожает?

– Я думаю, что ее хотят убить.

– Интересно девки пляшут… – Лука отодвинул чашку и потянулся за сигаретами. – Так ты чего ко мне с этим приперся, Центурион? Почему профессионального телохранителя не наймешь? Агентств-то охранных пруд пруди, да и у папаши твоего наверняка собственные бойцы имеются. Маринетти тот же со своими костоломами… не подстрелили его еще?

Бруно посмотрел ему прямо в глаза и после короткой паузы ответил:

– Я никому не могу доверять. Особенно отцу.

– Хмммм… вон оно что… а мне, значит, доверяешь, хотя мы с тобой ни разу не друзья, а я сидел два раза за пять лет?

– Тебе – да. В том числе и по названным тобой причинам, Принц. Мы не друзья, и ты… многое знаешь о преступном мире. А еще у тебя бычьи нервы, стальной бицепс и отличный удар с обеих рук, и ты храбрец, каких мало… вчера ты это еще раз доказал.

Принц все больше и больше склонялся к мысли, что у Центуриона вся семейка головой скорбная, и не так уж важно, всегда ли они были психованными, или недавно долбанулись в полном составе. Если только это снова не было ловушкой для волка. Очень уж хитровывернутой для простого смертного, но Центурион других и не ставил. Принц хорошо это запомнил, со времен памятной стычки в «Золотом драконе».

****

24 октября 1990 года, Рим, ресторан «Золотой дракон»

Они напали на него внезапно, втроем. Подкараулили на выходе из сортира, навалились всем скопом – и вот он плашмя лежит на полу, скрученный в бараний рог, и кровь из разбитой губы заливает кафельный пол. Один из «легионеров» уселся ему на ноги, а второй – на спину, удерживая руки «варвара» в болевом захвате. Кто бы ни были два этих костолома, в своем деле они были мастера…

Центурион, торжествуя, подошел ближе и принялся рассматривать Принца, как охотник изучает обездвиженного хищника, затем вдруг наклонился над ним и потянулся к шее:

– Знай свое место, романистское отребье… Таким, как ты, место в помойке или в выгребной яме.

– Сука! Гребаный трус! – Принц дернулся, но верзила, сидящий на спине, нажал ему на левый локоть, и он едва не отключился от дикой боли.

– Тубо, пёс! Лежи смирно! – Центурион схватил Принца за волосы, заставил поднять голову и резким движением сорвал с шеи талисман: позолоченную цепочку с романистским кулоном, в виде головы волка… Взвесил на руке, сделал презрительную гримасу:

– Безвкусная дешевка! Как и все, что связано с вашей так называемой «командой», Корсо… Хочешь знать, куда «Рому» сольют на чемпионате? Показать?

– Стой! Долбанный ублюдок! Не смей!.. – видя, что Центурион направился к ближайшей кабинке, Принц готов был разрыдаться от отчаяния, но не мог помешать происходящему.

Бруно открыл дверь кабинки, плавно, как в замедленной съемке, вытянул руку – и бросил цепочку с кулоном в унитаз… Раздался всплеск, а затем, когда Центурион нажал на педаль слива – громкий шум воды.

– Видишь, как просто, Корсо… плюх, и все. Ну-ну, не кисни, как баба…

Бруно еще раз осмотрел врага, распростертого у его ног, хотел сплюнуть, но удержался от этого плебейского жеста. В его власти было добить поверженного тиффози одним лишь словом:

– Да, вот что я скажу напоследок: твоя песенка спета. Очень скоро футбольные клубы примут новые правила насчет болельщиков и трибунного движа, и таких, как ты и отморозки из твоей бригады, перестанут пускать на стадион. Утонете в дерьме, как твоя металлическая дрянь. И никто о вас жалеть не станет.

Он тщательно вымыл и вытер руки и коротко приказал телохранителям:

– Позаботьтесь, чтобы он не сразу отсюда вышел. Не калечить! Просто пусть полежит спокойно, подумает над уроком.

Как только Центурион скрылся за дверью, костоломы отпустили Принца, но оставались начеку, чтобы при необходимости пресечь попытку немедленного побега. Это была напрасная предосторожность. Дышать Луке стало легче, но он напрасно старался встать. Мышцы плохо слушались, как будто превратились из стального каркаса в кисель, а левая рука болела так, точно ее насквозь пронзили железным прутом.

– Эй, парень, ты как там, живой? – довольно миролюбиво поинтересовался один из телохранителей. – Ребра-то целы?

Принц вскинулся и зарычал, как раненый волк:

– Отвали, мудак!

– Все, порядок, оклемается, – усмехнулся второй и с издевкой подмигнул Луке: – Мы пойдем, пожалуй… ну, а ты полежи тут минутки три. Тебе ведь не нужны еще неприятности, так? Так. Вот и договорились.

****

Воспоминание о пережитом унижении снова взметнуло в груди холодную волну гнева. Лука бессознательно дотронулся до цепочки на шее, с кулоном в виде головы волка – точно такой же, как та, пропавшая… – и медленно, четко проговорил:

– Знаешь что, Центурион… Иди-ка ты отсюда подобру-поздорову. Поищи слуг в другом месте, и с женой своей сам разбирайся. Я на тебя работать не стану.

Бруно выслушал отказ с непроницаемым лицом – похоже, он ждал подобной реакции – и встал.

– Спасибо за кофе, Принц. Да… на случай, если передумаешь насчет работы… – он вытащил из кармана пиджака визитную карточку и положил на стол: – Позвони мне. В любое время.

Примечания:

1 романиста – болельщик римского футбольного клуба «Рома», лациале – болельщик клуба одноименного региону Лацио, который в себя включает не только сам Рим, но и окрестности, до Неаполя. Эти клубы – вечные соперники, их фанаты враждуют друг с другом.

2 Беттино Кракси – премьер-министр Италии, ушедший в позорную отставку и обвиненный в коррупции в 1994 году. Заочно приговорен к 27 годам тюрьмы. Манфредония – бывший игрок «Ювентуса», перешедший в «Рому», ненавидимый болельщиками настолько, что стал причиной раскола некогда единой Южной трибуны на множество враждующих группировок.

3 Отжимания на кулаках нередко применяются в единоборствах для постановки ударов. Это непростое упражнение прекрасно помогает укрепить кисти, закаляет ударную поверхность кулаков. Поскольку Лука занимается тяжелым физическим трудом и время от времени дерется, для него это необходимая тренировка.

4 примерно 3000 $ – очень неплохая по тогдашним кризисным временам зарплата

5 Крадун – автоугонщик на криминальном жаргоне, перегонщик – тот, кто перегоняет краденые машины в другое место хранения или заказчику.

6 «Роза» – на фанатском сленге, шарф в цветах команды, баннер – плакат, который разворачивается болельщиками на трибуне, с лозунгом, поддерживающим команду, или оскорбительным для противников.

7 «Решала» – эвфемизм, означающий выполнение функций «крыши». Помощник, телохранитель или посредник, решающий всевозможные трудные проблемы, нередко криминального толка. Обычно это умный человек, с острым умом и естественно хладнокровный. Ведь порой ему приходится решать вопросы, попадающие под уголовную ответственность.

ГЛАВА 3. Поездка в Терни

Разбойники требуют кошелёк или жизнь, женщины – и то и другое.

Сэмюэл Батлер

Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен!

Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен,

Что видишь, всё твое; везде в своем дому,

Не просишь ни о чем, не должен никому.

М.В.Ломоносов

Джанлука орал. Он ни в какую не хотел есть банановую кашу и так извивался и выгибался на детском стульчике, что попасть ложкой в его открытый рот не сумел бы даже жонглер-виртуоз.

– Может быть, у него температура?.. – встревоженно спросил Бето, с безопасного расстояния наблюдая за Чинцией, что не оставляла попыток накормить сына. – Он вчера что-то подкашливал…

– Нет у него никакой температуры, и он не кашляет, – вздохнула Чинция и уклонилась в сторону от цепкой ручки, что метилась схватить ее за волосы. – Обычная история с кашей. Ты бы знал, если бы чаще бывал дома.

Бето сделал вид, что не заметил шпильки, и уткнулся в свою чашку. Непредсказуемый график на новой работе, почти не оставлявший возможности планировать свободное время, вот уже полгода был основным камнем преткновения в спокойном течении семейной жизни… если не считать, конечно, визитов Принца.

Лука наведывался к ним раз в две-три недели, в любом случае не реже раза в месяц, и чем дольше был перерыв – тем дольше он зависал в Терни, и не спешил вернуться в Рим, где беспутного волка-одиночку не ждали ни семья, ни работа.

Бето ничего не мог с этим поделать и предпочел смириться. В конце концов он всегда смирялся, уступал желаниям жены, когда она в самом деле чего-то хотела – а Чинция хотела видеть Принца, и точка. У нее был железобетонный аргумент, очень обидный для Бето, но непрошибаемый, как защита ворот Вальтером Дзенгой (1) на суперкубке. Ему же только и оставалось, что засунуть поглубже свою гордость, сцепить зубы, и как ни в чем не бывало пожимать Принцу руку, садиться с ним за стол, обсуждать политику и спорт, пить пиво и наблюдать, как Лука возится с Джанни… как щекочет его, строит ему смешные рожицы, изображает волка, тискает, валяет по дивану, а довольный малыш весело хихикает и просит: «Есё, есё покази вока! Есё!» – пока, вконец утомившись, не засыпает на коленях у «дяди Луки», привалившись к нему кудрявой головёнкой, и Чинция, притворно хмурясь, не уносит сына в кровать.

Обижаться тут вроде было не на что, но Бето обижался. У него неплохо получалось справляться с ролью отца: он никогда не отказывал Чинции в помощи, даже если валился с ног от усталости после рабочей смены, научился варить кашу и менять подгузники, и заваривать травы для детской ванны, и поиграть с сынишкой находил время. Но стоило Принцу возникнуть на пороге, все это мгновенно забывалось, теряло смысл, и Бето отходил на второй план.

Временами ему казалось, что и новая просторная квартира, почти в самом центре города, куда они переехали из многоэтажки на окраине, и все, что в ней есть хорошего и ценного, начиная с жены и сына, на самом деле принадлежит бывшему лучшему другу, а он просто работает дублером. Замещает Луку, хлебает вместо него бытовую рутину, пока тот бездельничает, шляется по девкам или занимается сомнительными делами, каждое из которых тянет на новый тюремный срок… потому что он «хороший, добрый Бето».

Да, он – тот, кто ведет себя хорошо, и поступает правильно, но зато Принцу всегда, с самого начала, и прежде, и теперь, доставалось все лучшее, все сливки, все призы, и самая сильная любовь…

Любовь… что бы там ни говорила Чинция, как бы ни обнимала, ни улещивала медовыми речами и поцелуями, Бето знал, что, хотя она и вышла за него замуж, из них двоих она всегда больше любила Принца. Доказательство – самое бесспорное и честное доказательство – сидело сейчас на детском стульчике и орало, размазывая по щекам банановую кашу.

– Ну так что, как ты решила – мы сегодня на водопад поедем или на озеро? – хрипло, как будто сам сильно простудился, спросил Бето. – Если на водопад, так надо термос с собой брать, и малыша одеть потеплее…

Чинция оглянулась через плечо, и он предсказуемо прочел на красивом лице жены фирменное выражение «я вышла за идиота».

– На озеро, конечно. Я же не полезу наверх с коляской, а Джанни уже слишком тяжелый, чтобы Лука его на плечах тащил всю дорогу.

– Почему Лука-то?.. Я и сам могу своего ребенка нести.

– Потому что у Луки шея крепче и плечи шире раза в полтора… без обид, милый, но это так.

– Ну что ты, какие тут обиды… куда уж мне, дураку, до нашего прекрасного Принца… – хмыкнул Бето и встал: продолжать пикировку с Чинцией не было никакого желания, достаточно того, что он своим ответом сумел задеть ее за живое. – Пойду рюкзак собирать…

Жена ничего не сказала – в такие моменты она подчеркнуто глохла – взяла салфетку и принялась вытирать малышу испачканную физиономию.

– Па-па… – Джанни потянулся к Бето, когда тот протискивался между его стульчиком и буфетом, и ухватил за штанину. – Па-па! Пасилю!

Устоять перед проявлением невинной детской любви было невозможно; Бето сразу же растаял, и даже Чинция улыбнулась, когда он звонко чмокнул сына сперва в макушку, а затем в нос:

– Оп-ля! Ну, вот!.. Пусти, сынок, папе нужно складывать вещи…

– Только не забудь положить волка, иначе он не уснет, и будет как в прошлый раз! – строго напомнила Чинция, и Бето кивнул:

– Положу, положу… не такой уж я бестолковый.

Тут через открытое окно донеслось знакомое урчание мощного мотора, и Красный (2), выглянув на улицу, убедился, что к дому подрулил на своей «Ямахе» никто иной, как Принц…

Он свистнул и, когда Лука поднял голову и увидел его в окне – точно парадный портрет в раме – улыбнулся и приветственно помахал рукой: поднимайся, мол. Принц тоже улыбнулся и помахал, дескать, да, дружище, иду, только моцик припаркую. В этой обоюдной пантомиме не было лицемерия, скорее, она представляла собой нечто вроде пакта о ненападении; Красный, пожалуй, согласился бы и на подоконнике сплясать, лишь бы только подольше не оборачиваться и не видеть, как просветлело лицо Чинции, как она спешно снимает фартук, поправляет перед зеркалом свои роскошные локоны и наносит на губы вишневую помаду…

****

С погодой им повезло: день выдался теплый и почти безветренный, и озеро Пьедилуко лежало перед ними во всей красе, гладкое, как зеркало, без ряби и волн. Вода казалась голубой, того же цвета, что и безоблачное небо, и в этой жидкой лазури плескались отражения изумрудных пирамидальных холмов… Там и здесь скользили узкие силуэты гребных лодок, похожие на серебристых сардин гигантского размера, и широкие остроугольные «домики» паромных катеров, а между ними шныряли маленькие частные судёнышки и катамараны. Городки и деревушки, разбросанные по всей береговой линии, у подножия и на вершинах холмов, покрытых лесом, смотрелись как декорации к фильмам про старину.

Как обычно по воскресеньям, желающих отдохнуть на озере или прогуляться по лесным тропам, пообедать у воды и устроить пикник на траве, покататься на лодке или взобраться повыше в горы, чтобы увидеть Мраморный водопад и, если все совпадет – знаменитую радугу над кружевной пеной, было полным-полно.

– Опять весь Терни сюда прикатил… – ворчал Бето, пока искал, куда приткнуть свою новенькую «альфа-ромео» поблизости от пансиона, где предусмотрительная Чинция заранее заказала две комнаты. – Чего им дома не сидится?..

– Футбола же сегодня нет, – философски заметил Лука. – Почему бы и не вывезти семейство воздухом подышать… Ты же вот собрался, даже на понедельник отгул взял.

– Да, взял… у меня ведь, в отличие от некоторых, есть работа, и с нее приходится отпрашиваться, чтобы отдохнуть с женой и ребенком! – тон Красного был вызывающим, слова метили в болевую точку; Принц вызов принял и усмехнулся:

– Ну и молодец. Ты у нас всегда был славным парнем, хорошим и правильным, не то что я, бездельник и бандит.

– Бадит, бадит! – радостно подтвердил Джанни из детского креслица. – Дяя Ука бадит!

– Нет, парень, не так: надо говорить – бандит.

– Бадит!

– Бан-дит.

– Бандит!..

– О! Молодец!

– Лука, хватит! Чему ты его учишь?.. – укоризненно произнесла мать.

– Учу говорить правильно, а что?

Лука обернулся назад и, обменявшись коротким взглядом с Чинцией, поймал своей широкой ладонью круглую и пухлую детскую ладошку, отбив «пять»: этому трюку он обучил крестника едва ли не раньше, чем тот сделал свои первые шаги.

– Оставь ребенка в покое, сейчас машину поставлю – поиграете… – досадливо сказал Бето и чуть-чуть прибавил газу.

– Хорошо, мамочка.

Принц поправил ремень и слегка поёрзал в пассажирском кресле – оно было чертовски удобным, спору нет, спина совсем не затекала, но сидеть без движения, изображая «креветку справа», пока Бето с важным видом рулил, порядком надоело.

Корсо рассчитывал, как обычно, с ветерком мчаться на своей «Ямахе», и ни от кого не зависеть, все равно в конце пути они встретились бы в Пьедилуко, но ему пришлось уступить сдвоенным уговорам супругов, оставить мотоцикл на стоянке в Терни и сесть в машину. Бето, еще не освоившийся как следует с новой тачкой, купленной к тому же в кредит, хотел иметь возможность поменяться c ним местами, а Чинция – спокойно сидеть сзади, слушать музыку и заниматься ребенком. Так что Луке пришлось до конца сыграть роль доброго крестного и принять свою долю ответственности за семейное благополучие.

До самого Пьедилуко они тащились в правом ряду, на минимальной скорости, Красный притормаживал на каждом повороте, в результате дорога вместо двадцати минут заняла почти час. Джанни начал кукситься и ныть, несмотря на старания Чинции отвлечь его игрушкой и пакетиком сока, и Принц позавидовал свободе, с какой малыш выражал свое недовольство происходящим… Ему приходилось быть куда более сдержанным, во всем. Таков уж был уговор, а Лука не любил нарушать обещания.

****

После небольшого отдыха в шезлонгах на пляже, игры в мяч, катания на катамаране и вкусного обеда на открытой веранде пансиона настало время сиесты. Чинция быстро уложила Джанни на дневной сон, отправила Бето присматривать за ним – а на самом деле, тоже спать, поскольку на природе ее супруг всегда пьянел от кислорода и готов был часами обнимать подушку – переоделась в джинсы и легкий свитер, сменила туфли на кеды, и вышла на улицу, к поджидавшему ее Луке.

Совместная пешая прогулка, по городским улочкам и площадям, или, как сегодня, по живописным окрестностям озера, вот уже год как была неизменной частью воскресных встреч. Бето совсем не был в восторге от этой «семейной традиции», но Принц и Чинция мало интересовались его мнением на сей счет. Провести час-другой наедине, без лишней пары ушей и глаз, было не столько наглостью или блажью зарвавшихся любовников, сколько жизненной необходимостью матери и… тайного отца малыша Джанни.

Полусвидания бывшего с бывшей куда больше напоминали родительские собрания в школе, чем интимные встречи. По крайней мере, именно так это выглядело для Луки.

Для начала Чинция, в другое время отменно державшая дистанцию, немного оттаивала: целовала его в щеку, по-хозяйски брала под руку и уводила подальше от мужа и сына, чтобы без помех разобраться с проблемами, которые не могли быть решены без участия Принца. И заодно пожаловаться на обыденность и гнетущую скуку благополучной, но заурядной жизни. Намекнуть, что все еще тоскует по нему ночами… Но стоило ему принять ее слова близко к сердцу, рвануться навстречу, раскрыть объятия, как она осаживала его, и весьма строго:

– Ты не забывай, что я замужем! И наши встречи, и твои визиты – только ради Джанни!

– Да, Чинция, конечно, ты права, – безвольно соглашался он, и ненавидел себя за слабость, но ему нечего было противопоставить материнской правоте.

Она и так совершила подвиг, когда решила сохранить беременность, и пошла на многое, чтобы убедить Бето посетить Принца в тюрьме, попросить прощения за все прошлые обиды и рассказать про ребенка, а когда он вышел на свободу – не препятствовать встрече с сыном…

Потом Чинция непременно говорила, как хорошо, что между ними все просто и ясно, так по-дружески, и нет никаких недомолвок и скрытых замыслов… И, конечно, им обоим нечего стыдиться, ну, а Бето – не о чем волноваться, ведь так, Принц? Принц!

Каждый раз он словно просыпался от ее вопроса, и улыбался, и кивал головой – ну да, конечно, не о чем… – и, успокоенная, она в качестве награды нежно гладила его по руке, прижималась бедром к бедру или опускала голову на плечо. Подруга не старалась нарочно возбуждать его, ну разве что слегка поддразнивала, провоцировала проявить мужской интерес, и подтвердить тем самым, что она ему по-прежнему желаннее всех, и что под пеплом давным-давно законченного романа тлеют угли незабытой любви.

Пару раз за прошедший год они все-таки целовались по-настоящему: в парке Сан-Джованни, под огромным раскидистым деревом, куда их загнал проливной дождь, и в крохотной привокзальной кофейне, когда однажды Чинция ни с того, ни с сего решила проводить Луку на поезд. В парке между ними было больше нежности, чем страсти: он просто завернул ее в свою куртку, чтобы спрятать от дождя и согреть, а она обняла его за талию и скользила губами по шее, пока он не перехватил их своим ртом…

В кофейне же, бог знает почему, они оба так завелись, что едва не сделали все прямо там, в темном углу, на узком кожаном диванчике, и вроде не было иного выхода, кроме как сейчас же пойти и снять номер в ближайшем отеле… но в последний момент Чинция передумала.