Виридитерра: начало пути

Махаон протянул ему руку, и Ноа ее пожал.

***

Записаться в поисковый отряд Ноа было сложно из-за наказания. Парень даже наведался к самому сиру Роджерсу и лично попросил у него разрешения. Но директор категорически ответил: «Нет». Единственное послабление, которое он сделал для Ноа, горящего энтузиазмом и желанием помочь, стало назначение в помощники Леону. Сир Роджерс намекнул, что отбывать наказание в лазарете теперь будет слишком просто, раз уж Хэксенштадские игры отложены на время поисков.

Удрученный отказом, Ноа поплелся помогать Леону, но как только парень закрыл за собой дверь кабинета директора, его свиток снова взбесился. Поначалу Ноа подумал, что фрау Энгстелиг назначила ему еще одно занятие, но надпись гласила другое:

«ПРАВИЛА ВНУТРЕННЕГО РАСПОРЯДКА:

1. Студентам, не вошедшим в поисковые отряды, запрещено собираться в группы более трех человек.

2. Все перемещения по территории в дневное время должны быть ограничены.

3. Каждый студент, не вошедший в поисковый отряд, имеет право находиться на улице не более получаса в день без присмотра преподавателей. Убедительная просьба остальное время быть в своих комнатах.

4. Занятия в школе будут возобновлены с завтрашнего дня».

Ноа еще несколько раз перечитал правила. Он уже достаточно долго пробыл на Виридитерре, чтобы понять, что ни о каких правах человека здесь не слышали, поэтому не удивился запрету на перемещения. Парень запрятал свиток в карман и пошел отбывать наказание.

Всего на территории Хэксенштадта находилось четыре оружейных. Две более крупные стояли по обе стороны от центрального входа, того самого, через который прибыл сюда Ноа. Еще две располагались у западных и восточных ворот. Парня прикрепили к оружейной № 1 – у главного входа. Леон уже был на месте, когда Ноа появился. Мужчина взобрался на табурет и шарился на верхней полке.

– Наконец-то, нашел! – порадовался мужчина и показал Ноа два старых стилета.

Снаряжение висело на стенах, располагалась на стеллажах, а более крупные экземпляры стояли на полу. Здесь были и боевые вилы с двумя, тремя и четырьмя зубьями, боевые топоры и косы, мечи, алебарды, сабли, луки и стрелы, метательные ножи, сюрикены, пушки, мушкеты и многое другое, чем можно было ранить или убить. Помещение было большим и очень пыльным. Несмотря на то, что Хэксенштадт – военная академия, этим оружием здесь пользовались крайне редко. В основном, оно было нужно на случай непредвиденных обстоятельств. Например, таких, как побег Осо.

К середине дня, когда отряды были сформированы, Ноа под четким руководством Леона выдавал уходящим студентам оружие – на всякий случай – и броню. Группы студентов разбили таким образом, что смена каждой длилась на протяжении дня, а после два дня перерыва на отдых. В отряды, что отправлялись за стены, чаще всего входили студенты шевалье со старших курсов и некоторые талантливые первокурсники, а внутри тейты. Вуа и ригарди входили в отряд на подхвате, который могли отправить в крайнем случае.

Первую группу за стены сегодня увел сир Бомер, который почему-то был воодушевлен всем происходящим, и только повторял: «Хоть какое-то разнообразие в преподавательской жизни». А фрау Гензель, которая курировала группу студентов внутри Хэксенштадта, наоборот была не в восторге, все вздыхая о том, чем же еще заставят заниматься преподавателей. Она была одной из немногих, кто был за то, чтобы поисками занимались Вайдманы. Ноа как-то услышал ее слова об этом семействе, женщина сказала, что они «специально обученные люди, которые не один год занимаются поиском шпионом и предателей Вельтерна». Хоть Ноа и восхищался фрау Гензель, которая несмотря на свою молодость уже успела получить высший титул женщины-мага, но теперь она почему-то казалась ему доверчивой дурочкой.

Когда все студенты поисковых отрядов были укомплектованы оружием, а Ноа принялся помогать Леону чистить старые запылившиеся алебарды, эспонтоны, моргенштерны и топоры, в оружейной появился Махаон, чья очередь для патрулирования, видимо, еще не подошла. Парень обвел взглядом все помещение и тихонько махнул головой в сторону выхода. Ноа сразу же понял этот знак. Он сообщил Леону, что ненадолго отлучится, на что мужчин махнул ему рукой и сказал: «Только возвращайся скорей, здесь работы непочатый край».

Парни нашли укромный уголок – студенты либо были в поисковых отрядах, либо сидели в общежитии, – но Махаон все равно внимательно прислушался, используя свою способность, и только потом начал говорить.

– Ноа, мне нужна твоя помощь.

Глаза Ноа от удивления расширились так, что сейчас больше напоминали большие озера. Да, раньше он недолюбливал этого парня, но горе Осо сблизило их в последнее время. И все равно Ноа не думал, что Махаон когда-нибудь обратиться к нему. Хотя бы потому что был еще Шенг. Этот парень чуть ли не в рот Махаону заглядывает, когда тот говорит, слоняется вечно за ним, и уж точно готов рискнуть всем ради своего друга.

– В чем? – настороженно поинтересовался Ноа.

– Помнишь, я говорил, что мне нужно завершить кое-какое дело? – Махаон приблизился к Ноа и сделал голос тише. – Так вот, дядя Аркон искал одно старое пророчество, разделенное на несколько частей для того, чтобы это знание не досталось в руки неправильным людям. Одно из них находится здесь, в Хэксенштадте. Дядя Аркон попросил его найти. Я так и не успел выполнить это поручение, – Махаон отвел взгляд, но Ноа успел заметить в этом взгляде смесь ярости и нестерпимой боли. – А теперь… теперь я просто хочу так почтить его память. Весь этот год я искал подсказку о том, где же пророчество. Это заняло много времени, так как мне пришлось обшарить всю библиотеку. И я ее нашел, но боюсь, в одиночку мне пророчество не достать. Ты поможешь мне?

Ноа никогда не видел, чтобы Махон выглядел так жалко. Парень, который всегда был спокойным и уверенным в себе, теперь с мольбой в глазах смотрел на Ноа, совсем как бездомный пес.

– Хорошо, – вздохнул Ноа, не зная, как отказать, и устало потирая глаза. – Что нужно делать?

– Я зайду за тобой ночью. Будь готов, – сказал Махаон и поплелся прочь.

Ноа страдальчески простонал и вернулся в оружейную. Его ждет еще одна ночная вылазка, и он надеялся, что о ней не узнает фрау Энгстелиг.

***

Как только по небу рассыпались звезды, Махаон тихо приоткрыл дверь в комнату Ноа. Кайл – боже, как же хорошо, что он крепко спит – не заметил ночного гостя, а Ноа выскользнул из постели. В коридоре уже не горел свет, и хоть в руках Махаона был стеклянный фонарь со свечой внутри, парень им не воспользовался. Поэтому ребятам приходилось буквально наощупь пробираться по темным коридорам.

Они шли в молчании, Ноа не решался заговорить, просто надеялся, что у Махаона есть план. Ребята вышли из студенческого общежития и двинулись к зданию, где жили преподаватели, отчего у Ноа немного затряслись колени, потому что в некоторых окнах горел свет. Они шли осторожно, но тем не менее было опасно. В небе кружил каменный грифон, который теперь каждые несколько часов облетал периметр Хэксенштадта и прилегающие территории. Чтобы не попасться этому стражнику, ребятам приходилось прятаться в тени.

Но по-настоящему Ноа насторожился, когда они, миновав общежитие для преподавателей, подошли к Дому Конклава.

– Мы же не собираемся туда вломиться? – с надеждой спросил Ноа, потому что за это ему фрау Энгстелиг точно голову оторвет. Да и если их поймают, то скорее всего, будут судить в этом же здании.

– Нет, – сказал Махаон, и Ноа готов был вздохнуть от облегчения, но тот добавил: – Зачем вламываться, если у меня есть ключ?

И он действительно достал из кармана плаща небольшой ключ, который раньше был золотистым, но время потрепало его, и на нем появился темный налет.

– А откуда?..

– Мой дядя когда-то входил в Конклав. Ключ остался с тех времен, и я надеюсь, что они не меняли замки, – сказал Махаон, но ключ не подошел. Ноа снова вздохнул с облегчением, понадеявшись, что после такого провала они уйдут, но не тут-то было. Уже через секунду Махаон добавил: – Ладно, план «Б».

Он отошел на небольшое расстояние от лестницы, оглядел козырек над зданием с видом настоящего бывалого взломщика, и, наконец, сказал: «Нашел». Затем парень вытянул руки ладонями вниз, и уже через минуту парил в воздухе. Ноа глядел на него и не мог подобрать слов – Махаон обладал одной з лучших способностей. Огонь, который мог призывать Ноа, тоже был хорош, но вряд ли бы он позволил парню летать. Не теряя ни секунды, Махаон взобрался на козырек, и, управляя ветром, заставил щеколду небольшого витражного окна сдвинуться. И вот окно было открыто.

После того как Ноа, не без помощи Махаона, взобрался на козырек, ребята проникли в здание Конклава. Чтобы не вызывать подозрений, Махаон закрыл окно и, пройдя вглубь помещения, поднес фонарь к Ноа и жестом указал, что его нужно зажечь.

Они оказались на втором этаже. Как успел понять Ноа, это была смотровая площадка, потому что отсюда открывался вид на холл. По обе стороны от площадки располагались деревянные лестницы с лоснящимися, отполированными ступеньками. На первом этаже было множество статуй, которые, как сказал Махаон, олицетворяют все правящие династии Виридитерры, Махаон указал кивком на статую дракона с вытянутыми лапами и расправившего крылья и сказал, что это символ Вельтерна и императорского рода Драхен. По периметру здания были расположены цветные окна-витражи – как тот, через которое они попали сюда, – они олицетворяли аристократические дома Вельтерна. Ноа отыскал сокола Вайскопфов, который держал в лапе кинжал, как символ защитника, и оскалившегося волка Энгстелигов, палачей императора. Остальные дома ему были незнакомы. Герб Вайдманов могла бы украшать змея, но ее здесь не было.

– Окей, что нам нужно искать? – спросил Ноа, и Махаон, достав свернутый вчетверо клочок бумаги, протянул Ноа.

Тогда же Ноа с помощью своего дара зажёг свечу, чтобы прочитать содержимое листка. На нем была записана та самая подсказка, и только взглянув на нее Ноа ужаснулся – она была в стихах. Парень еще в школе на Земле ненавидел домашние задания по литературе, когда они изучали поэзию. В стихах, по его мнению, было всегда слишком много символов, разгадывать которые у Ноа не было желания.

Прочитав текст подсказки, Ноа ужаснулся второй раз. Такому количеству метафор позавидовало бы любое стихотворение, которое он изучал в школе.

Чтобы уловить хоть какой-то смысл, парень перечитал его еще раз, но уже вслух:

Дом могучих скрывает секрет,

Но кто ищет – узнает ответ.

Если сердцем достойный войдет ночью во тьму,

Он увидит клад, что не достать никому.

Золотая монета упадет на глаза,

Выдать секрет недостойным грозя,

Ведь укажет великий своим могучим перстом

Место, что станет последним ключом.

Ключ отворяет, но страж начеку:

Предложи щедрый дар в оплату ему.

– Скажи мне, что ты ее разгадал, – простонал Ноа.

– Не всю, – сказал Махаон, осматривая с помощью фонаря все статуи. – «Дом могучих» это Дом Конлава, а секрет, который он скрывает это пророчество. – Он подошел к Ноа и снова посветил на листок, зачитывая. – Мы вошли сюда ночью и теперь нужно найти клад, который никто не может достать. – Он взглянул на потолок, где располагалась огромная стеклянная люстра. – Что же это может быть? Люстра?

– Но ведь ты можешь ее достать, – произнес Ноа. – Да и любой сможет, если сильно постарается.

– Угу, – задумчиво произнес Махаон.

– Нет, не в смысле, что это вещь и ее можно потрогать, а названа она кладом, а что-то… – Ноа обернулся, глядя по сторонам. – Что-то… Клад, который никто не может достать… Даже маг…

И тут к нему пришла безумная идея, но ведь и такая идея лучше, чем ничего? Что если клад, который никто не может достать, это звезды? Они блестят и выглядят, как сокровища. Он подошел к Махаону, потушил свечу в фонаре, и ребята оказались в темноте. Единственный источник света был потерян, и Махаон хотел уже запротестовать, как стало понятно, что лунный свет достаточно хорошо освещает Дом Конклава. Освещает этаж через витражи.

– Ноа, ты гений! – сказал Махаон. – Так, а теперь… «Золотая монета упадет на глаза, выдать секрет недостойным грозя». Если ключ – это витражи, то нам нужен витраж клана Райх. Они считаются самыми богатыми среди аристократических семейств Вельтерна, потому что занимаются банковским делом, – парень на время замолчал, переходя от одного витража к другому, пока, наконец, не выдал: – Вот он, паук Райхов.

– Если золотая монета – это витраж клана Райх, – протянул Ноа задумчиво, – тогда то, что он должен освещать…

– Будет тем, что должно указать на ключ, – закончил мысль Махаон.

Сейчас Ноа чувствовал себя настоящим исследователем, отважным и очень умным. Адреналин разгонял кровь, и парень, увлекшись этим приключением, совершенно забыл об опасности.

Витраж Райхов освещал каменную статую змееподобного дракона Империи Ре – как сказал Махаон и еще добавил, что это родина Шенга, – лапа дракона была опущена прямо перед ним, а палец с длинным острым когтем указывал на одну из квадратных плит, на постаменте прямо под собой. Махаон нажал на нее и сразу же послышался противный скрежет – сработал секретный механизм. На полу между всеми статуями отъехала плита и явила взору Махаона и Ноа темную лестницу.

Мальчишки начали спускаться в тонель, темнота из которого обволакивала их со всех сторон. Чтобы ненароком не провалиться в какую-нибудь дыру или не удариться головой, Ноа снова зажег свечу, и они двинулись вглубь. В подземелье, как ни странно, было сухо, а от спертого воздуха становилось трудно дышать. К тому же, сработавший механизм поднял столб вековой пыли и песка.

В конце коридора их ждала овальная комната, в центре которой на высоком пьедестале сидела каменная горгулья, крепко сжимавшая что-то между коленями и грудью. Пьедестал был широк и кроме горгульи на ней стоял еще и старый ржавый кубок.

– Кто-о-о-о, кто-о-о-о потревожил сон мой многовековой? Кто-о-о-о решился нарушить стража покой? – проскрежетала горгулья, разлепляя каменные глаза.

– Судя по последним строчкам подсказки это и есть страж, которому нужно что-то дать, – шепнул Махаон Ноа.

– Мда, и говорит она стихами, – застонал Ноа.

– Мы ищем пророчество, – сказал Махаон, выступая вперед, но статуя повторила ровно то же самое, словно не слышала его слов.

– Кажется, она ждет стихов в ответ, – высказался Ноа. – О, боги, почему все всегда обязательно должно быть в стихах?

– Черт, сейчас… – Махаон сосредоточился. – Мы путники, что за пророчеством пришли, что сделать нам, чтобы его с собою унести?

– Мне нужен дар в обмен на свиток ценный,

Пусть это будет отпечаток сил заветный.

Пусть кровью станет ваша дань,

Тогда уж свиток я отдам.

– Чудно, стихи нас привели к говорящей стихами горгулье, которой нужна кровь, – вновь простонал Ноа.

По просьбе Махаона он вынул свой артефакт из ножен, и тот осторожно резанул себя по ладони, выдавливая кровь в чашу около горгульи.

– Я приношу сей дар, в крови моей есть сила рода, ее готов отдать, коль это послужит для моего народа.

Ноа чуть не прыснул от смеха, а Махаон лишь пожал плечами. Горгулья притянула каменную лапу к чаше, коснулась крови и поднесла к своим губам. Ее лицо не выражало никаких эмоций – оно и естественно, ведь это же просто статуя! Немного помолчав, горгулья продолжила:

– В твоей крови есть сила, я не спорю,

Но ценность дара я оспорю.

Твой дар силен и есть в тебе талант,

Но посмотреть бы лучший вариант.

Я чувствую, что Аталантсоны сейчас слабы,

И в крови их мне нет нужды.

На скулах Махаона заиграли желваки от злости, но он ничего не сказал ей в ответ. Он лишь проворчал себе под нос что-то вроде «Аталантсоны когда-нибудь вновь станут великими» и посмотрел на Ноа. Его взгляд говорил больше слов, и Ноа с большой неохотой сделал небольшой надрез на своей руке и выдавил немного крови в чашу.

– Еще один дар приносим мы тебе… чтоб свиток забрать смогли себе, – сказал Ноа неуверенно.

Горгулья вновь потянулась к чаше и, когда она попробовала на вкус его кровь, ее лицо стало довольным и удивленным. Она смерила Ноа долгим взглядом и проговорила:

– Последний Вайскопф объявился на земле

И кровь твоя ценнее и вкусней.

Твой дар – росток, но с ним ты осторожней,

Ведь чем сильнее он, тем нам тревожней.

Огонь в тебе коварен, непокорен,

Но будь ты крепок и упорен.

Приму я плату и свиток я отдам,

Но текст был разделен напополам.

Горгулья разогнулась и протянула вещь, которую держала между своими ногами и животом. Это оказался небольшой прямоугольный шелковый мешочек фиолетового цвета, перевязанный широкой красной лентой.

– Другая сестра хранит заветную часть,

Но чтоб достать, придется упасть.

Там, где траву качает не ветер,

Лежит отпечаток старинных наследий.

Дверь не отворяется, ее нужно найти,

Чтоб равновесие вновь обрести.

Там ждет и томится моя другая сестра,

Что очень умна и, к слову, щедра.

Предложит и сребра, и злата она,

Но ты не бери – не уйдешь никогда.

Горгулья умолкла и застыла. Теперь она стала похожа обычную статую. Махаон же сверлил ее взглядом, наверное, ждал еще подсказок. Но их не было.

– Ты записал? – саркастично спросил Ноа.

– Я запомнил, – серьезно ответил Махаон, а когда Ноа на него удивленно глянул, добавил, показав мешочек: – Шучу, на ленте вышито.

Они покинули подземелье, закрыли потайную дверь и, уже выбравшись из Дома Конклава, чуть не попались ночным патрулирующим. Но, слава Богам Виридитерры, ребятам удалось остаться незамеченными. Короткими перебежками, постоянно оглядываясь по сторонам, они добрались до общежития и разошлись по комнатам. Засыпал Ноа с мыслью и надеждой на то, что фрау Энгстелиг не узнает об этой ночной прогулке. Ему даже показалось, что он становится параноиком, когда думает, что она знает о каждом его шаге.

Повстанцы VIII

Мрачный день склонялся к еще более мрачному вечеру, когда Рогналль в своей комнате смотрел в окно. Свинцовое небо тревожно нависло над домом Скуггена, а воздух был заряжен как перед грозой. Это было совсем непохоже ни на день, когда они прибыли, ни на один из тех дней, что он провел в Клане Рек. Там тоже не всегда были погожие деньки, но Рогналль скучал по журчанию речной воды, по блестящей чешуе рыб, резко подпрыгивающих над водой, по запаху сырой земли.

Нет, в доме Скуггена было все не так плохо, несмотря на внешнюю мрачность крепости и опасности таящиеся вне ее стен, в Черном лесу. Вокруг дома Скуггена рыскали опасные твари, но Рогналль точно знал, что это место окружено магической защитой и хода им сюда нет. И как бы не выли огромные белые волки – старые боги Черного леса, – как бы не скреблись когтями по старому камню, проникнуть сюда они не могли.

Но там, в Клане Рек, он оставил своих самых верных, пускай и немногочисленных, друзей. Одно было хорошо: его единственная сестра Тристан последовала за ним. С детства Рогналль был закрытым и молчаливым. Всегда, когда с ним заводили разговор другие эльфы из Клана, мальчик искал глазами сестру, будто бы надеясь на немой совет, что ему дальше делать. Лишь немногие сверстники смогли пробиться сквозь его замкнутость и заслужить доверие. И оттого разлука с ними была невыносимой.

Тристан же быстро влилась в Эрмандад. Каждый день она проводила с Нану – женщиной-кошкой, зримым свидетелем того, как бывает опасна магия – и с этим странным Маркусом из Клана Гор. К последнему Рогналль относился с настороженностью. Он часто видел, как они с Тристан вступали в поединок, вот только вместо шпаг у них были припасены друг для друга не менее острые фразочки. Клан Гор не был дружественным для речных эльфов – эльфийские кланы в принципе враждебно относились друг к другу, – и потому для Рогналля оставалось загадкой, почему Тристан тратит так много времени на своего – фактически – недруга.

Когда-то давно все эльфийские кланы были едины. Это было еще в те времена, когда существовала единая эльфийская держава на далеком востоке, у подножия Драконьих гор. Столицей ее был невероятный город Аурусмур, которым был величайшим городом из всех тогда существовавших. Да и теперь многие города уступают ему в величии.

И правили эльфийской державой три выдающихся царя. Руины былого величия и сейчас остались там, как напоминание о том, насколько велика была эльфийская культура. Но все стало сложнее, когда люди набрались сил и создали свои первые государства. Эльфам нужно было защищаться, и последние три эльфийские царя так и не договорились о том, где стоит искать убежище. Царь Ловерк считал, что эльфам стоит укрыться в лесах, царь Фьеллат – в горах, а царь Ванн думал, что стоит искать спасения в кочевании по рекам. Так и разошлись последователи трех царей, и образовались три эльфийских клана. С тех самых пор – незапамятных, оставшихся в легендах – кланы недолюбливали друг друга.

За дверью послышался тихий шорох и какая-то возня, а затем послушался гневный шепот «Не вздумай играть со мной, девчонка» и более звонкий голос – Рогналль узнал в нем Тристан – «Даже и не думала». Рогналль насторожился, прислушиваясь к возне, но не успел даже подумать о том, чтобы подойти к двери, как она распахнулась и в комнату вошла растрепанная и раскрасневшаяся Тристан. За ее спиной стоял такой же растрепанный Маркус, и Рогналль недовольно нахмурился.

– А, ты здесь, братишка, – только и сказала она. – Я думала, что ты занимаешься с Нану.

Судьба Нану могла постичь и Рогналля, и потому женщина-кошка обучала его контролю над своей силой.

– Нет, она сказала, что на сегодня занятий достаточно, – безразлично ответил Рогналль, стараясь скрыть свою неприязнь.

Тристан обернулась к Маркусу, неловко улыбнувшись, эльф молча кивнул и скрылся из виду. Она плотно прикрыла дверь, о чем-то вздыхая, и повалилась на кровать. Рогналль встал со своего места и присел около нее.

– Мне не нравится, что ты так много времени проводишь с ним, – сказал он осуждающе. Рогналль нахмурился и плотно поджал губы, совсем как маленький ребенок.

– А как мне не проводить с Маркусом много времени, если он один из главных здесь? – оправдывалась Тристан, глядя в потолок.

– Ты проводишь с ним время не так… как проводят с кем-то главным, – тихо буркнул Рогналль, но Тристан его услышала и дала слабый подзатыльник.

– Я уже взрослая, – сказала она. – А ты бы лучше выходил во двор, чтобы заняться чем-то полезным, а не торчал тут. Члены Эрмандада теперь наша семья.

– Но я не просил этого! Я хочу просто вернуться в наш маленький дом в устье реки, чтобы папа снова водил нас на рыбалку, а брат по вечерам рассказывал свои небылицы. – Рогналль и не заметил, как на глазах выступили слезы.

Тристан поднялась и нежно обняла брата, поглаживая его по волосам.

– Шшш, ты же знаешь, – тихо прошептала она ему на ухо, – что мы больше не можем вернуться туда. Имперские маги узнали о нашей семье и потому пришли. Мы не можем доверять даже старейшине Аслог, пока не узнаем, кто рассказал имперцам про твой и Варна дар.

– Это не дар, это проклятие! Тристан… я иногда думаю, что я для тебя…

– Не смей произносить это слово, Рогналль, – предупредила Тристан.

– Обуза, что без меня тебе было бы лучше, – все равно закончил Рогналль.

– Это неправда и ты это знаешь, – серьезно сказала Тристан и еще сильнее сжала брата в своих объятиях. – Нам было тяжело, когда мамы не стало, а когда имперские пришли за папой и Варном … У меня остался только ты. – Она заставила Рогналля посмотреть на себя.

Мальчик молчал. Он бы очень хотел быть как все, чтобы с их семьёй не случилось это несчастье. Тристан тоже этого хотела. Она прижалась щекой к макушке брата и стала тихо напевать старую эльфийскую колыбельную, которую их мама пела для Тристан и не успела спеть для Рогналля. Жизнь их мамы унесла лихорадка, когда Рогналлю едва-едва исполнился годик, и совсем маленькая Тристан взяла на себя заботу о младшем брате.

Вскоре Рогналль уснул, и Тристан мягко уложила его в постель. Ему снился весь этот путь, пройденный от поселений Клана Рек до дома Скуггена, снилась Нану, обращающаяся в кошку, снился Маркус, держащий за руку ее сестру. Из-за последнего он почувствовал раздражение – этот дурак не заберет у него Тристан, тем более он эльф из Горного Клана, – затем Рогналль увидел брата и отца – такими, какими запомнил их в последний день.

Посреди ночи в их комнату стали громко стучать в двери. Рогналль испуганно подорвался, не понимая в чем дело, а не спавшая все это время Тристан осторожно открыла дверь. Рогналль увидел Маркуса, и вид у него был одновременно испуганный и радостный, а Тристан удивленно спросила: