Виридитерра: начало пути

Но и в карте фрау Энгстелиг было пусто. Парня окружали лишь шкуры животных и роскошная мебель. Здесь было слишком чисто и свежо – как в музее. Только бумаги, беспорядочно разбросанные по столу, выбивались из этого идеального интерьера.

И как бы Ноа не старался, в голову все равно лезли мысли о том дне, когда он впервые очутился в этом карте. Он только-только потерял свою маму и совершенно ничего не знал о Виридитерре. С того времени здесь ничего не изменилось, кроме самого Ноа. Парень стал сильнее, нашел друзей, влюбился, но все также слишком мало знал о своей семье и убийце матери, кроме имени, которое отпечаталось в его памяти. В ярости парень сжал кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу.

«Я ему отомщу!» – Ноа прокручивал в голове эту фразу снова и снова, как мантру, пока немного не успокоился.

Как раз тогда фрау Энгстелиг вошла в карт, громко хлопнув дверью. Лицо женщины было искажено от гнева. Она вихрем пролетела мимо Ноа и уселась за стол. Ее ноздри раздувались от тяжелого дыхания, а в глазах читалась лишь ярость. Когда ее злость немного улетучилась, женщина заговорила:

– Гребаные Вайдманы. Фридрих теперь будет таскать за нами, – она вытащила свой кинжал, и Ноа побоялся, что сейчас фрау метнет его, но женщина лишь погладила лезвие и окончательно успокоилась. – У него еще хватило наглости проситься ко мне в карт!

– Фрау Энгстелиг, а где Франциск? – попытался перевести тему Ноа.

– Я оставила его присматривать за Хельгой, – неохотно ответила она и принялась изучать бумаги со стола.

Первые солнечные лучи проникали в карт и делали обстановку вокруг уютнее. Но Ноа все равно было здесь не по себе. В этом карте он был гостем, а Энгстелиг – плохой хозяйкой. Парень неловко подошел к массивному креслу и сел. Женщина старательно не обращала внимания на него, но когда Ноа начал ерзать на месте от бездействия, она, не отрываясь от бумаг, недовольно сказала:

– Что не так?

– Я хотел спросить об убийце моей мамы, – голос Ноа дрогнул.

Женщина смяла бумагу, которую только что читала, и бросила ее в мусорную корзину под столом. Сейчас фрау не выглядела злой, скорее уставшей:

– Зачем? – Энгстелиг презрительно хмыкнула. – Чтобы ему отомстить, нужно встать в очередь.

Ноа открыл рот, чтобы возразить, но не смог подобрать слова. Зато у Энгстелиг было что добавить:

– Думал, что ты один такой, особенный? – она не сводила взгляда с парня. – Этот человек многим насолил, но императору он нужен живым.

Эти слова поставили точку в разговоре. Фрау Энгстелиг, насколько бы пугающей она не выглядела, всего лишь еще одна подданная императора, его верная собака. Однако Ноа надеялся, что благородства и честности в ней больше, чем в Вайдманах, даже несмотря на внешнюю жестокость. Мама учила его не судить о людях по обложке, но в содержании Энгстелиг было сложно разобраться. Она была многогранна, и стоило только подумать, что она и вправду добрая, как она перечеркивала все каким-нибудь поступком.

Дорога заняла несколько изнурительных дней. И все это время ни Ноа, ни Энгстелиг не проронили ни слова. Фрау постоянно корпела над кипой бумаг, которая меньше не становилась. А Ноа наблюдал в окно красоты Вельтерна. Когда становилось слишком скучно, парень уходил в спальню и вызывал огонек. Иногда у него получалось придать пламени очертания человеческих, и парень мог понаблюдать за причудливым танцем, который они вели на лезвии меча.

На третий день карт остановился. Фрау Энгстелиг наконец оторвалась от бумаг, которыми вечно занималась, и вышла на улицу, Ноа последовал за ней. Осмотреть местность было сложно из-за толпившихся повсюду студентов. Однако парень успел заметить незнакомых взрослых магов в легких доспехах. Ноа догадался, что они прибыли на один из блокпостов у южной границы Вельтерна. Там, с другой стороны каменных блоков, начинался Мепаис.

Студенты перешептывались, и их голоса слились в единый гул. Ноа не мог разобрать слов, но видел их испуганные и удивленные лица. Никто из этих ребят никогда не был так далеко от Хэксенштадта за все время учебы. И все же студенты старательно – но почти безуспешно – пытались скрыть растущее чувство тревоги. Настоящие воины не боятся – этому учили в Хэксенштадте.

В толпе Ноа заметил Фридриха. Он выглядел все таким же напыщенным и самодовольным. Его крысиные глазки блуждали по толпе взволнованных студентов, а губы изгибались в противной улыбке. Вайдман как будто наслаждался увиденным, как будто питался чувствами и без того изможденных долгой дорогой ребят.

Фрау Энгстелиг уверенно вышла из толпы студентов и направилась к коренастому пограничнику. В руке она несла свиток, перевязанный алой лентой с печатью императора. Мужчина внимательно изучил документ, оглядел всю группу студентов и что-то сказал фрау Энгстелиг. Ноа не мог услышать его слова, да и выражение лица фрау было непроницаемым.

Женщина вернулась к преподавателям, которые стояли чуть в отдалении, с минуту они поговорили, а затем началось. Кураторы отрядов раздавали указания студентам. Было решено оставить карты здесь, а лагерь разбить неподалеку, а потому провизию и оружие придется тащить на себе. Как оказалось, бюрократический аппарат был на Виридитерре столь же развит, как и на Земле, а потому придется ждать еще несколько дней, пока им позволят пройти на территорию Мепаиса.

Из Вельтерна в Мепаис можно было проехать только через один блокпост. Молодое государство только начало выстраивать свою линию обороны после обретения независимости от Црейфлодера и потому боялось проникновения на свои земли тех, кто мог бы подорвать их самостоятельность. Но прочесать всю местность, очерченную на карте, которую продемонстрировали студентам, одним отрядом вряд ли представлялось возможным, поэтому туда направили целых три: под руководством фрау Энгстелиг, сира Рюгена и приоры Карсон. Один отправлялся на север от границы, а два других – на запад и восток.

Ноа и Махаон попали в отряд к фрау Энгстелиг, и хоть парни и побаивались ее, это все равно было лучше, чем быть в отряде сира Рюгена. Мужчина преподавал боевые искусства на воде и был таким злобным, что с ним без особой нужды не разговаривали даже преподаватели. На первом же занятии студентов, которые не умеют плавать, он сбросил в воду и наблюдал, как они барахтаются. Страшно представить, что он вытворит, управляя поисковым отрядом.

Приора Карсон была самой дружелюбной из этой троицы, если так можно выразиться. Ее хотя бы не избегали другие. Она преподавала стрельбу из лука и метание клинка, хорошо объясняла теорию, подкрепляя все безупречной практикой. Но требовала она много, несмотря на добрую улыбку и доброжелательную речь.

Отряды должны были исследовать близлежащую от границы территорию, пока не придет разрешение от лорда-протектора Мепаиса Алмы Нова, а затем разделиться. Группа фрау Энгстелиг направлялась в северную часть, отряды сира Рюгена и приоры Карсон – в западную и восточную.

Студенты не мешкая начали разгружать карты. Ноа и Махаону достался большой чан аликвида и два рюкзака с палатками внутри. Другие тащили оружие. Многим шевалье, таким же, как Ноа, Абсолют дарил мечи, клинки, ножи в качества артефакта. Но тейты, вуа и ригарди довольствовались менее полезными вещицами. Вот им-то как раз и нужно было оружие, чтобы в открытом бою уметь постоять за себя.

Уже смеркалось, когда отряды нашли удачное место для того, чтобы разбить лагерь. Преподаватели, несмотря на опасность решили не мешкать и как можно быстрее приступить к поискам.

Студентов распределили в отряды таким образом, чтобы в каждый попали и шевалье, и вуа, и ригарди, и тейты. Эти же отряды подробили на еще более мелкие группки по двое человек. Себе в напарники Ноа выбрал Махаона. Хоть и было страшно сказать об этом фрау Энгстелиг. Но она лишь немного поворчала, не желая отпускать от себя Вайскопфа. И быстро успокоилась – не хотела устраивать сцен перед Фридрихом.

В лагере оставались лекари на случай, если нужна будет срочная медицинская помощь, и любой из пострадавших точно будет знать, где ее окажут.

Ноа и Махаон шли в молчании, как будто не о чем было говорить, но на самом деле именно здесь каждый из них чувствовал себя в призрачной безопасности. Как будто все, что их тревожило, именно здесь становится неважным, случившимся не сейчас и не с ними.

– Мне не нравится то, что этот Вайдман отправился с нами, – вдруг сказал Махаон.

– Мне он в принципе не нравится, – ответил Ноа. – Что он, что его сестрица.

– Ну да, – протянул Махаон, а потом игриво добавил: – Зато я знаю, кто тебе нравится. Я так понял, что вы хорошо попрощались.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – ответил Ноа и почувствовал, как его щеки наливаются краской.

Махаон захохотал и дружески похлопал Ноа по плечу, от чего была снята неловкость разговора. Они блуждали по лесу еще некоторое время, пока не решили, что на сегодня достаточно и отправились обратно в лагерь.

В первую вылазку они – как и другие отряды – не нашли никаких следов. Точнее, Ноа и Махаон даже не искали. А второй день порадовал их проливным дождем, холодным ветром и свинцовым небом. Все студенты облачились в непромокаемые плащи и отправились дальше. Этот день был таким же однообразным, как и предыдущий. Ноа даже успел понадеяться, что вся их поисковая операция будет такой скучной, зато спокойной. Но вернувшись в лагерь, парень увидел там то, чего никак не ожидал.

Он сразу заметил толпу студентов. Ребята стояли полукругом так, что Ноа мог видеть человека, который находился в центре. Это был Фридрих. Мужчина стоял спиной к Ноа и держал в руке один конец веревки. Другой конец связывал руки Эли. Рыжие волосы от влаги липли ко лбу и шее, но она сохраняла достоинство и не показывала – даже если он и был – страха.

– Посмотрите, какую пташку мы нашли в лесу, – похвалился один из студентов, когда Ноа и Махаон подошли. – Это все благодаря приору Вайдману. Он был неподалеку и заметил ее.

Ноа в несколько шагов преодолел расстояние и оказался рядом с Фридрихом и Эли. Вайдман же, повернувшись к нему, хищно улыбнулся и дернул веревку так, что эльфийка не удержалась и рухнула на колени. Грязь полетела во все стороны и заляпала полы одежды Фридриха, из-за чего тот раздраженно ругнулся.

– Ноа, я ждал твоего возвращения, – произнес он, недобро сверкнув глазами. – Я хотел, чтобы наследник великого рода Вайскопфов увидел предателя до того, как я отправлюсь с ней к Конклаву.

Внутри у Ноа похолодело, когда Эли подняла на него глаза. В них не было ни капли страха – словно это происходило с ней уже не впервые, – а только уверенность и сила. Он попытался найти глазами Энгстелиг, но она, наверное, еще не вернулась с вылазки. Единственное, что Ноа понимал, так это то, что для Эли сейчас самое важное, это время. Он обязан выиграть для нее хотя бы немного, чтобы они смогли придумать план, как ее спасти из лап Фридриха.

– Но в чем она виновна? – осипшим от страха голосом спросил Ноа.

– Мы с Хельгой думаем, что именно она помогла бежать той студентке, а затем, когда поняла, что за ней следят, решила сама убежать.

– Но зачем она пришла сюда? – Ноа безуспешно пытался выгородить Эли.

– Я думаю, что среди собравшихся здесь, – Фридрих обвел руками лагерь, – есть ее пособники. Поднимайся, – он дернул за веревку, обращаясь с эльфийкой как плохой хозяин со своим псом. – Чем раньше мы попадем в Хэксенштадт, тем раньше ты получишь по заслугам.

– К чему спешка, приор Фридрих? – из толпы вынырнула фрау Энгстелиг. – Ночью в дороге таится много опасностей, даже для вас.

– Тогда, я думаю, вы не будете против, если я возьму с собой несколько студентов, – парировал Вайдман.

– Конечно-конечно, – ответила женщина, – но утром. Помните приор Фридрих, они всего лишь дети, пусть и студенты военной академии, и им нужен отдых.

Глаза Ноа расширились почти до пределов галактики от удивления. Фрау Энгстелиг заботится о студентах? Это что-то новенькое.

«Она пытается задержать Фридриха. Но вот зачем?» – задался вопросом Ноа.

– Ладно, – Фридрих хитро улыбнулся, – пусть будет так. Но пленнице нужна хорошая охрана.

– С этим справится Ноа, – отрезала Энгстелиг.

– Я ничуть ни умаляю достоинств Ноа, но парень же совсем еще зеленый, – Фридрих сплел пальцы рук в замок.

– Он готов, – твердо сказала Энгстелиг, – я сама его тренировала. Тем более, я, как член Конклава, настаиваю на кандидатуре Ноа Вайскопфа. – Она лукаво прищурилась и с едва заметной издевкой добавила: – Не вы ли говорили, что молодому наследнику рода стоит учиться?

–– Как скажете, фрау Энгстелиг, – согласился Фридрих, но в его тоне слышалось, что женщина еще пожалеет об этом.

Ноа выбрал себе в напарники Махаона. И хоть Вайдман был очень недоволен, ему пришлось согласиться и на это.

***

Для заключения Эли была отведена одна из палаток. Эльфийку посадили в углу и связали руки за спиной. Перед исполнением своих непосредственных обязанностей «стражников» Энгстелиг попросила – приказала – Ноа и Махаону ждать снаружи палатки, потому что сама хотела поговорить с эльфийкой. Ноа хоть и доверял Энгстелиг, но все же с опаской отнесся к этой идее, а потому пристроился около входа так, чтобы слышать разговор и через небольшую щелку видеть их лица. Как оказалось, он не зря волновался, потому что до него донеслась фраза Энгстелиг: «Должна ли я отрезать тебе язык?»

Ноа был готов ворваться в палатку и защитить Эли, когда фрау Энгстелиг вихрем вылетела оттуда. Она почти сбила парня с ног, но на секунду остановилась:

– Терпение – это то, чего тебе не достает, – грозно сказала она. – Когда-нибудь твоя горячность заведет тебя в беду.

Стоило ей уйти, Махаон и Ноа вернулись в палатку. Эли кивком попросила их подойти ближе. Говорила она тихо, останавливаясь почти после каждого сказанного слова, прислушиваясь.

– Хельга Вайдман следила за мной последние дни, – шептала девушка. – Думаю, она нашла магический след от портала и проследила его. Я решила, что это вопрос времени, когда она догадается обо всем, и поняла, что ждать дальше не имеет смысла, поэтому прыгнула за вами.

– Значит, неподалеку есть такой же портал? – спросил Ноа.

– Да, но нужно придумать, как выбраться отсюда незамеченными. Туда, куда мы пойдем, нам совсем не нужны Вайдманы на хвосте.

– Все нужно продумать очень быстро, ведь утром тебя отправят в Хэксенштадт, – вставил Махаон.

– Нам главное перейти границу с Мепаисом, а там они нас достать не смогут, – сказала Эли и, поймав непонятливый взгляд ребят, добавила: – Старый и очень влиятельный друг предоставил бессрочный пропуск туда.

Когда все в лагере улеглись спать, ребята приступили к своему плану. А он заключался в том, чтобы освободить Эли и по-тихому убежать из лагеря. Пока Махаон стоял на стороже, Ноа перерезал веревки. В лесу стояла глухая тишина. Она была пугающей и подозрительной, но Ноа старался не поддаваться паранойе. «Все будет хорошо. Это просто страх» – твердил парень, покидая лагерь.

Деревья скрыли их в своих густых ветвях, словно были пособниками этого побега. И, не успел Ноа облегченно выдохнуть, как вдалеке – в лагере – послышались крики.

– Предательница сбежала! Срочно! Найдите ее! – даже не большом расстоянии Ноа узнал голос Фридриха.

Ребята, не сговариваясь, перешли на бег. Они мчались сквозь лес, не разбирая дороги, а сзади слышались звуки погони. Ноа еле поспевал за шустрой эльфийкой, резво перепрыгивающей поваленные деревья, и за длинноногим Махаоном.

И вот она, граница Вельтерна и Мепаиса! Пограничник на заставе поднял свой арбалет, но Эли на ходу выхватила откуда-то из-за пазухи документ с огромной красной печатью и закричала:

– У меня официальное разрешение о пересечении границы в любое время и в сопровождении группы людей до пяти человек! Разрешение от сына лорда-протектора!

Пограничник скрупулезно изучал бумагу, читая документ и проверяя печать, но все-таки пропустил их, проводив долгим взглядом. И как только граница была пересечена, они бросились в глубь уже другого леса – мепаисского, незнакомого для Ноа и Махаона, но явно привычного для Эли. Ребята бежали за эльфийкой, надеясь, что гонящиеся за ними Вайдман и Энгстелиг задержатся на границе или вовсе не смогут ее перейти.

Эли вытащила из-под одежды тот же синий кулон. И Ноа с радостью подумал, что бежать осталось не много. В этот момент у парня открылось второе дыхание, силы, которые покинули его, возвращались. Но тут у уха Ноа просвистела стрела и застряла в одном из деревьев, после чего послышался гневный крик Энгстелиг: «Проклятый Вайдман! Ты заденешь мальчишку!»

Паника почти сковала движения Ноа. Кровь бешено стучала в ушах, и от этого трудно было услышать движения. Парень обернулся и увидел, что Фридрих и Энгстелиг бегут за ними по пятам, однако Эли уже открыла портал и Махаон смело в него запрыгнул. Теперь эльфийка ждала только Ноа.

– Быстрее, Ноа! – командовала она.

И парень изо всех сил бросился вперед, к мерцающему порталу. Одним рывком он покинул Мепаис, прошел сквозь холодный поток открытой магии и оказался в сыром подземелье. Он ждал, когда войдет Эли, и портал закроется, но эльфийка все не появлялась.

Секунды превратились в вечность. За это время в голове Ноа пронеслись сотни самых ужасных событий, но вдруг Эли предстала перед ними. Она поднесла кулон к порталу и Ноа увидел, как тот стал сужаться. Но в последний момент, когда от портала осталась лишь небольшая щель, размером с футбольный мяч, из нее вылетел кинжал и вонзился эльфийке в плечо. Эли сделала несмелый шаг и оступилась, но Ноа успел ее подхватить. Она крепко ухватилась за него и скорчилась от боли.

– Зажгите факел, – слабо проговорила эльфийка, и Ноа послушно выполнил ее приказ. В теплом желтом свете огня кровь Эли казалась еще более темной, почти черной.

Парень дрожащими руками вытянул кинжал, который видел уже сотни раз, и отбросил его в сторону. Пока Ноа в растерянности зажимал рану, Махаон не мешкал. Он оторвал кусок ткани от своего плаща и протянул Ноа, чтобы тот перевязал плечо Эли. Эльфийка же в это время старалась убедить ребят, что все в порядке.

– Ничего страшного, это не серьезная рана, – бормотала она.

Но Ноа все равно переживал и злился, глядя на кинжал, брошенный на пол. Ошибки быть не могло. Это ее артефакт. Энгстелиг. Он доверял этой женщине, думал, что она умнее. Даже после того, как она собралась убить Махаона по приказу императора, в душе Ноа теплилась надежда, что Энгстелиг не такая же верная собака императора, как и Вайдманы. Ох, как же он ошибался.

– Будем ждать Пово здесь, – сказала Эли, поднимаясь. – И она отведет нас к нужному проходу.

Лишь на долю секунды ее лицо исказилось от боли. Это произошло так мимолетно, что никто не заметил. Эльфийка оперлась спиной на сырую стену и улыбнулась, показывая ребятам, что все в порядке.

Вскоре из темноты вышла старушка. Шла она бодро, хотя выглядела с точностью да наоборот. Она сверкнула черными глазками и слегка улыбнулась:

– Пово так давно не видела малышку Ирис, – прохрипела женщина и обняла Эли.

– Я тоже скучала, Пово.

Ноа и Махаон непонятливо уставились на эльфийку, а та коротко пояснила:

– Это еще одно сокращение моего имени. Я Элирис.

Старушка махнула им рукой, и они двинулись по длинному коридору. Для Махаона и Ноа все это было в новинку. Ребята молчали, но думали об одном и том же. Теперь они беглецы, преступники, с коими на Виридитерре разговор короткий. Позади они оставили всю свою жизнь. И если у Махаона не было выбора, ведь императору нужна его голова на блюде. То у Ноа он был. Но увидев Эли, с путами на руках, парень сделал его, не задумываясь.

Пово рассказывала Эли о том, как живется сейчас членам Эрмандада. Ее скрипучий голос был похож на потрескивание костра. Но эльфийка, казалось, этого не замечала. Она искренне улыбалась старухе и разговаривала с ней, как с родной бабушкой. Время от времени эльфийка трогала свою рану, но, поймав на себе чей-то взгляд, тут же убирала руку.

– Я предупредила Маркуса, что вы идете, – произнесла Пово, остановившись перед проходом. – Он должен скоро подойти с помощью.

– Спасибо, Пово, – ответила Эли и сжала своими длинными пальцами плечо старушки. Было в этом прощании что-то грустное, что-то от чего Ноа стало не по себе.

Ночь была ясной и теплой. На поляне совсем не пахло сыростью, как в портале. В воздухе витал сладкий запах, исходящий от ночных фиалок. Ноа смотрел на эти цветы и вспомнил, как Эли рассказала ему о них. Это была первая встреча Ноа и эльфийки, которая произошла как будто целую вечность назад. Парень поглубже вдохнул чистый теплый воздух и повернулся к Эли.

Эльфийка слабо ему улыбнулась, вытирая со лба испарину. И, не успел Ноа подумать, что что-то не так, ее ноги подкосились, и она рухнула на землю. Парень в два шага очутился около нее. Рана на плече кровоточила с новой силой. Эли тяжело дышала, и Ноа приподнял ее поудобнее, ощутив влагу на своих руках.

– Нет, нет, нет, – запричитал парень.

Эли закашлялась, и вместе с кашлем из ее груди вырвался сгусток крови. «Нет! Все это не взаправду!» – твердил себе Ноа.

– Мне так нравятся эти фиалки, – прохрипела Эли. Слова были почти невнятными, но Ноа все равно их разобрал. Парень перевел взгляд на землю. Цветы, почувствовав кровь Эли, распустили свои бутоны и загорелись ярким светом. Их было так много, и вместе они были похожи на фиолетовый ковер.

Больше эльфийка не сказала ни слова. Она до последнего вздоха не отводила глаз от Ноа, и парень мог видеть, как жизнь покидает ее с каждой секундой. Он все причитал:

– Только не ты. Только не ты. Тольконеты, – Ноа было так невыносимо больно, что он мечтал потерять память, лишь бы хоть как-то унять горечь утраты.

Так Ноа и просидел, обнимая бездыханное тело эльфийки, до рассвета. И даже Махаон не решился его потревожить.

А ночные фиалки – фиалки, так любимые Эли – молчаливо сияли в этой ночи, чувствуя кровь и смерть.

Повстанцы IX

Маркус очень удивился, когда Пово сообщила ему, что Ирис сейчас в норе и ведет с собой двух мальчишек. Еще старушка упомянула, что эльфийка ранена, хотя на первый взгляд и не серьезно. Поэтому он взял с собой Персиваля, Ааорна и Йория, чтобы те помогли пострадавшей Эли. Ее, как и почти любого члена Эрмандада, ранили уже много раз. И, казалось, Маркус должен был к этому привыкнуть, но он так и не смог. Маркус все никак не мог отделать от предчувствия страшной беды. Эльф гнал его, как бродячую собаку, но оно все возвращалось.

Закат был багрово-красным, сулящим холодный промозглый день и внушающим чувство тревоги. Маркус не верил в знамения, чего совсем нельзя было сказать о Персивале. Как только его брат увидел алое небо он, не раздумывая, произнес:

– Грядет что-то плохое.

Его слова, брошенные как бы невзначай, резали слух Маркуса. И, чтобы как-то отвлечься, он принялся искать глазами Тристан. Она сидела за деревянным столом около замка и – Маркус с облегчением это отметил – смотрела на него. Когда их взгляды встретились в душе эльфа на секунду улеглась буря эмоций. Эх, если бы только Тристан могла пойти с ними! Но она еще не готова для леса. Не так просто пройти по нему безопасно, а потому Маркус не мог позволить ей присоединиться к их группе.

Светало, когда они выбрались из лагеря. По пути к поляне Маркус, как и всегда, прислушивался к каждому шороху. Он провел в Черном лесу много лет и всегда старался быть начеку. Даже в Доме Скуггена эльф не мог полностью расслабиться, хоть и знал, что крепость их охраняет.

Маркус издалека заметил фиолетовое свечение ночных фиалок. Они еще никогда не были такими яркими, и еще никогда не казались такими жаждущими жизни. На долю секунды в голове Маркуса возникла легенда об этих кровожадных цветах и он, не отдавая себе отчета, рванул туда. Их маленькая Ирис лежала на руках плачущего светловолосого мальчишки, еще один – подавленный, печальный – стоял неподалеку.

Светловолосый мальчишка поднял на Маркуса заплаканное лицо и что-то промямлил. Растерявшийся Маркус вернул себе самообладание и дал знак Йорию осмотреть эльфийку. Вместе со всеми своими травами и инструментами лекарь приземлился подле мальчишки и эльфийки. Маркус уже знал, что Йорий не сможет помочь Ирис – никто уже не сможет – но все еще в глубине души надеялся на чудо. Он, не отводя взгляда, смотрел на Йория, а в голове не было ни одной мысли. И эта пустота не была умиротворяющей. Тишину на поляне нарушил выступивший из-под крон деревьев другой мальчишка, высоченный и длинноволосый.

– Дядя Аркон? – удивленно произнес он.

– Махаон?

Маркус обернулся к Аарону, который был не менее поражен происходящим. Он сделал шаг навстречу к мальчишке и крепко обнял его.

– Ты… жив! Но как это возможно? – спрашивал парень. – Почему ты не связался со мной? Я верил, что тебя убили!

– Махаон, не все так просто как ты думаешь. Аркон Аталантсон мертв. Теперь я живу только под личиной Аарона.