Слово мудрости. Афоризмы, размышления, наставления. Книга вторая

Не ищи оправданий для своих порочных поступков, а научись воздерживаться от них.

Правда, добро и красота имеют свои права; их оспаривают, но в конце концов ими восхищаются; то, что не отмечено их печатью, может некоторое время вызывать восхищение, но в конце концов это вызовет зевоту.

Возможно, красота спасет мир, но обязана спасти его нравственность.

Я согласен с идеей, что среди людей существует естественная аристократия. Основы для нее – это добродетель и талант.

Все, что прекрасно, – нравственно.

Взаимная благожелательность есть самое близкое родство.

Оглянемся на себя: повеление, окрик – вызывает протест, а ласка – охоту к повиновению.

Я не собираюсь указывать другим, как нужно им поступать – для этого найдется много охотников, – я говорю только о том, как поступаю я сам.

Тому, кто мягко приказывает, лучше повинуются.

В припадке гнева считай себя обязанным подавлять гнев.

Рассудком победишь скорей, чем яростью.

В приступе гнева никогда не забывай, что ярость не свидетельствует о мужестве, а, наоборот, кротость и мягкость и более человечны, и более достойны мужа; и сила, и выдержка, и смелость на стороне такого человека, а не на стороне досадующего и ропчущего.

Постоянно вспоминай о тех, которые предавались чрезмерному негодованию по какому-нибудь поводу, или превзошли всех в славе, удаче, вражде, или были осыпаны какими-либо дарами судьбы. Затем задай себе вопрос: «Где все это теперь?» Дым, прах и миф…

Начало гнева – безумство, а конец его – раскаяние.

Слушай, смотри и молчи, если хочешь жить в мире.

Во всяком деле будь терпелив, ибо терпение – та же разумность.

Терпение – ценное качество, но жизнь слишком коротка, чтобы долго терпеть.

Ко злу нисходят. К добру поднимаются.

Благородный муж стремится вверх, низкий человек движется вниз.

Низкие страсти подчиняют себе только слабых, а не людей крепкого закала.

Одухотворенный муж назначен к тому, чтобы восходить, а ничтожный – всегда опускаться. Ведь очень трудно снизу забраться наверх, но сверху спускаться легко, не то что восходить.

Неистребимо зло, которое коренится в законах природы.

Прежде чем ополчаться на зло, взвесьте, способны ли вы устранить причины, его породившие.

Надо бороться с пороками, но надо и устранять причины, вызывающие их.

Добро – то, что служит сохранению и развитию жизни, зло есть то, что уничтожает жизнь или препятствует ей.

Какая нравственная победа достигнута всем человечеством, если один человек гордо сказал: нет, злу я не покорюсь.

Этика есть поэтическое воображение, к которому человек всегда стремится, так как в нем живет идеал. Человек поднимается над действительностью, не находя в ней удовлетворения.

…Этическое – это интеллектуальная сила души, обуздывающая инстинкты.

Порядочность человека заключается в соблюдении им нравственных правил, установленных обществом.

Человека без нравственных ограничителей должно остановить общество.

У страдания есть своя очищающая сторона. И если бы у сильно страдавшего человека спросили – хотел ли бы он, чтобы это страдание обошло его стороной, то ответ не всегда был бы положительным.

От сильных нравственных страданий может произойти духовное перерождение человека.

Не считайте, что ничем не можете выделиться, вы всегда можете выделиться строгой нравственностью.

Если ты не можешь усмирить свои злые страсти, то выбери самого родного тебе человека и сделай ему гадость.

Подлый человек вредит и тому, кто делает ему добро.

Когда делаешь человеку только хорошее, а он тебе делает гадости, конечно, не хочешь больше с ним иметь ничего общего.

Бывает иногда, что люди отвечают злом на добро. Из этого возникли слова, ставшие чуть ли не поговоркой: не делай добра, не будет зла.

Низкий человек домогается милости других, а добившись желаемого, не чувствует благодарности.

Не отблагодарить человека за оказанную им большую милость, но отомстить за нанесенную им маленькую обиду; услышав о пороках других, не сомневаться в их существовании, даже если они не видны, но не верить в доброту человека, даже если она очевидна, – вот предел бездушия и вершина черствости.

Я ни в ком не подозреваю пороков, пока не увижу их своими глазами, и я больше полагаюсь на людей молодых, так как считаю, что их еще не успели развратить дурные примеры.

При знакомстве я всегда вижу в человеке только хорошее, пока сам человек не докажет обратное.

Если душа черства, а сердце загрубело, ни в одном деле не добьешься удачи. Если сердце покойно, а дух уравновешен, счастье само придет к тебе.

Подлый человек душой низок, поэтому радость его мелка и скоротечна. Все содеянное им выдает ущемленность.

…Так трудно одной моралью, хотя бы и в совершенной художественной форме, изменить реальное действие общественной среды.

Дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей.

…Человек стал настоящим «полем битвы с самим собой». Прекрасные, одухотворенные мысли и низменные животные желания – извечная борьба Добра и Зла.

Человек страдает потому, что его природа двойственна: в нем постоянно борются два начала – материальное и духовное, низменное и возвышенное.

Пора избавиться от узкого христианского деления на дух и тело. Настоящая душевная жизнь, настоящая идейная сторона жизни состоит именно в использовании лучших сторон и тела, и духа.

Вполне очевидно, конечно, что благополучие общества зависит от степени нравственности его членов и что индивид, следовательно, имеет тем больше перспектив в достижении личного благополучия, чем выше нравственность общества.

Индивид не пользуется благами общества в той мере, в какой он своим нравственным поведением содействует упрочению его благополучия. Если большинство членов общества, погрязнув в близоруком эгоизме, стремится только к личному благу, то индивид, действующий по внушению дальновидного эгоизма, приносит жертвы, которые ничего не сулят ему лично, хотя и не оказываются потерянными для общества.

Если же состояние общества благодаря нравственному поведению большинства его членов более благоприятно, то индивид извлекает выгоды, даже когда относится к обществу отнюдь не по законам нравственности. Действуя бесцеремонно и близоруко, он ради личного благополучия постарается урвать особенно большой кусок со стола общества, иными словами, доить корову, которую кормят другие.

Выгоду от безнравственного поступка получает индивид, а моральный ущерб падает на общность.

Моральность не дает преимущества в борьбе за существование.

Добропорядочное поведение помогает нам заслужить уважение окружающих. Создается определенное реноме, а это способствует успеху. Правила морали облегчают нам сосуществование с другими людьми при наименьших неудобствах.

Однако на практике известно, что добродетель далеко не всегда приносит успех в житейских делах. Скорее наоборот – излишняя щепетильность мешает добиваться своей цели.

Сущность этики, говорит Вильгельм Штерн, есть стремление к сохранению жизни посредством защиты от всяких вредных вмешательств, благодаря чему индивид ощущает свою сплоченность с другими одушевленными существами и может противостоять вредным воздействиям природы. Как же возникают у человека такие взгляды? Они возникают благодаря тому, что бесчисленные поколения живых существ самых различных видов должны были вместе бороться за свое существование против сил природы и в этой общей заботе утрачивали чувство вражды друг к другу, стремясь сообща организовать защиту против грозящего им уничтожения или вместе погибнуть. Это чувство, возникшее в глубокой древности и развивавшееся в течение жизни миллиардов поколений, определило затем и психику живого существа.

Любая этика есть утверждение жизни, которое основывается на осознаваемом всеми представлении об угрозе жизни.

Всякий здравомыслящий человек легко поймет, что в этом мире уважение и любовь окружающих нужны для его собственного счастья и что для всех, кто вредит себе своими пороками и навлекает на себя презрение общества, жизнь становится мучительным бременем.

Ничто так не способствует людской добродетели, как законодательство.

Там, где закон прекращает свое действие, обществу не остается ничего другого, кроме как неустанно внушать индивиду, в сколь сильной степени он служит собственному благу, содействуя благу других.

Такой принцип как «золотая середина», представляет собой наивысший принцип.

Добродетель – и в этом заключается ключевой момент – учения Аристотеля – представляет собой меру, золотую середину между двумя крайностями: избытком и недостатком.

Золотая середина.

Будучи серединой между крайностями пороков, добродетель оказывается вполне строгой и определенной; порок же беспределен. Добродетель как бы устанавливает предел пороку – формирует бесформенное. Эта мысль в различных вариациях проходит через всю историю европейской философии: добро проявляется через ограничение, формование стихии естества, зло бесформенно (в смысле необузданно).

В нравственности речь идет не о законах, «по которым все происходит», а о законах, «по которым все должно происходить».

Человек становится добродетельным благодаря полученному воспитанию и личным духовным усилиям по самосовершенствованию.

«Мир представляет собою жестокую драму раздвоения воли к жизни». Одно живое существо утверждает себя в нем за счет другого. Жестокая проза жизни противоречит требованиям нравственного принципа. Этика и необходимость жизни находятся в непримиримо напряженном противостоянии. Человеку не дано вырваться из этой ситуации раздвоенности.

Мы непременно становимся врагами людей, если мы можем быть счастливы только через их несчастье.

Нравственный человек не может достигать собственного счастья за счет несчастья других.

Когда нам платят за благородный поступок, его у нас отнимают.

Требовать благодарности за каждое из своих благодеяний – значит торговать ими.

Истинная этика начинается там, где от слов переходят к делам.

Мораль, состоящая из запретов, позволяла бы нам уживаться, но никак не совершенствоваться. Когда есть только запреты, но нет стимулов, вся система регуляции поведения становится неэффективной, ибо в ней невозможно развитие.

Целью этики теперь становится не только внутреннее совершенствование индивида, но и воздействие последнего на других людей и на весь мир.

Трудно привести к добру нравоучением, легко примером.

Во все времена моралисты не уставали жаловаться на резкое падение нравов.

То, что мы требуем от других с позиции нравственности, мы обязаны требовать и от себя, что мы не требуем от себя, мы не вправе требовать и от других.

Никто не должен давать другим указаний, которым не следует сам.

Вообще, странно требовать от моралиста, чтобы он не проповедовал иных добродетелей, кроме тех, какие сам имеет.

Как тяжело моралисту и грешить и не грешить.

У добродетели много проповедников и мало мучеников.

Пример всегда воздействует сильнее, чем проповедь.

Кто берется давать наставления, должен считать себя искуснее тех, кому он их дает: малейшая его погрешность заслуживает порицания.

Проповедовать мораль легко, обосновать ее трудно.

Люди по своей натуре таковы, что не меньше привязываются к тем, кому сделали добро сами, чем к тем, кто сделал добро им.

Мы более любим тех, которым мы делаем добро, нежели тех, которые добро делают нам.

Мы преисполнены нежности к тем, кому делаем добро, и страстно ненавидим тех, кому нанесли много обид.

Считается признанным, что люди привязываются к тем, кому они помогли. Это говорит о доброте природы: способность любить – вот поистине заслуженная награда за благое дело.

О присутствующих не говорят, об отсутствующих злословят.

Отсутствующие всегда оказываются виноватыми.

Отсутствующие всегда остаются виноватыми; присутствующие всегда имеют возможность оправдаться.

Мы с легким сердцем соглашаемся и поддакиваем присутствующему, когда он обвиняет отсутствующего, то же самое мы делаем, когда через некоторое время они меняются ролями. Иногда это происходит вполне искренно, настолько каждый из них бывает убедителен.

Если ваш оппонент искажает в споре с вами то, что вы говорили, то представьте в каком неприглядном виде он представляет вас в ваше отсутствие.

Истинная этика не заключается ни в жизнеотрицании, ни в жизнеутверждении, а представляет собою загадочное соединение того и другого.

Абстракция – это смерть для этики, ибо этика есть живое отношение к живой жизни.

Когда на уровне общественных институтов господствуют извращенные моральные стандарты, то только личность проявляет усилия, направленные на поддержание гуманизма, чувства собственного достоинства. Идет «героическое противостояние», которое не дает морали умереть совсем.

Эпикур рассматривает этику как «лекарство для души», помогающее избавиться от страданий и обрести внутреннее равновесие.

Близкое общение – вот откуда берут свое начало нежнейшая дружба и сильнейшая ненависть.

Люди обычно мучают своих ближних под предлогом, что желают им добра.

Вражда с родными гораздо тягостнее, чем с чужими.

Вражда между близкими бывает особенно непримирима.

Начали действовать социально-психологические законы, приводящие к тому, что раз возникшая рознь и противоречия между людьми в силу присущих им внутренних свойств постоянно углубляются и расширяются.

Несправедливость, доведенная до крайностей, становится преступлением.

Всегда рост преступлений против собственности дает нам возможность говорить о росте нужды населения, а рост преступлений против жизни – о росте его нравственной одичалости.

Одни преступления прокладывают путь другим.

Всякая потребность утихает, а всякий порок увеличивается от удовлетворения.

Наше раскаяние – это обычно не столько сожаление о зле, которое совершили мы, сколько боязнь зла, которое могут причинить нам в ответ.

Раскаиваться хорошо, но не делать зла еще лучше.

Неспособный к раскаянию неисцелим.

Каждого человека можно выслушать, но не с каждым стоит разговаривать.

Все становится более утонченным: музыка когда-то была шумом, сатира – пасквилем и там, где сегодня говорят «будьте любезны», – некогда давали затрещину.

Закон вождей индейских племен ирокезов гласил: «Обдумывая свои поступки, мы обязаны учитывать воздействие каждого нашего решения на последующие семь поколений людей».

Никакое внешнее принуждение не может поддержать человека ни на умственной, ни на нравственной высоте, когда он сам не желает держаться на ней.

Одни люди, сделав кому-нибудь одолжение, склонны требовать от него признательности. Другие не склонны к этому, но все же в глубине души считают его своим должником и отдают себе отчет в том, что они сделали. Есть, наконец, и такие, которые некоторым образом и не отдают себе отчета в том, что они сделали; они подобны лозе, приносящей виноград и ничего не добивающейся после того, как произведет свой плод: так бегает лошадь, так выслеживает собака, так собирает мед пчела.

Тот, кто делает добро другому, делает добро самому себе не в смысле последствий, но самым актом делания добра, так как сознание сделанного добра является высшей наградой для человека.

Доверие к добропорядочности другого является достаточно веским свидетельством собственной…

Нечестным все кажется нечестным.

Чем честнее человек, тем менее он подозревает других в бесчестности; низкая душа предполагает всегда и самые низкие побуждения у благородных поступков.

Высокие души с трудом допускают существование зла и неблагодарности, и нужны жестокие жизненные уроки, чтобы они познали всю глубину человеческой низости; потом, когда их обучение в этом смысле закончено, они возвышаются до той снисходительности, которая является высшей степенью презрения.

…Многие сделались жестокосердными потому, что раньше были сострадательны и часто видели себя обманутыми.

Природа устроила так, что обиды помнятся дольше, чем добрые поступки. Добро забывается, а обиды упорно держатся в памяти.

Лучше обидеть кого-нибудь один-единственный раз, чем постоянно терпеть самому обиду.

Я буду рад, если и впредь ко мне будут обращать лишь такие, порожденные сверхтребовательностью, упреки. Но некоторые несправедливо требуют от меня, чтобы я делал то, чего я не обязан делать, и притом гораздо настойчивее, чем требуют от себя того, что они обязаны делать.

Никакое участие к другому, никакое сострадание по отношению к нему не может налагать на меня обязательства терпеть от него обиды, то есть подвергаться несправедливости.

Невозможно оправдаться, когда тебе не хотят верить.

Грубость ставит вас на одну доску с кем угодно. Дистанцию создает только учтивость.

Если не удается сойтись поближе, люди расходятся подальше.

Когда нас бьют без причины, мы должны отвечать ударом на удар – я уверена в этом, и притом с такой силой, чтобы навсегда отучить людей бить нас.

Ничто нельзя произнести столь точно, чтобы оно не было ложно истолковано.

Чем больше греха, тем меньше стыда.

Куда бы мы ни шли, репутация наша – неважно, хорошая ли, дурная – нас обязательно опередит.

Не высказывай радость при виде несчастья другого человека, будь он даже твоим врагом.

Истинно великодушные люди всегда готовы проявить сострадание, если несчастье их врага превосходит их ненависть.

Наказание не должно внушать больше отвращения, чем проступок.

Люди легко находят оправдания собственным поступкам и в то же время возмущаются аналогичным действиям других.

Каждый убежден, что другие ошибаются, когда судят о нем, и что он не ошибается, когда судит о других.

Почти все люди охотно расплачиваются за мелкие одолжения, большинство бывает признательно за немаловажные, но почти никто не чувствует благодарности за крупные.

Бывают услуги настолько большие, что рассчитаться за них можно только неблагодарностью.

Большие одолжения делают не благодарных, а мстительных…

Благодеяния приятны только тогда, когда знаешь, что можешь за них отплатить; когда же они непомерны, то вместо благодарности воздаешь за них ненавистью.

Ничто так неизменно не влечет за собой неблагодарности, как одолжения, за которые никакая благодарность не была бы достаточна велика.

Люди не только забывают благодеяния и обиды, но даже склонны ненавидеть своих благодетелей и прощать обидчиков. Необходимость отблагодарить за добро и отомстить за зло кажется им рабством, которому они не желают покоряться.

Нет возможности всем делать добро, но в отношении ко всем можно проявлять доброжелательность.

Если храбрость и честолюбие не регулируются благожелательностью, они могут сделать из человека только тирана или разбойника.

В соединении с добрым побуждением крепкая воля настолько является источником благоденствия и счастья, насколько она, при отсутствии нравственных начал, есть источник зла.

Всякая безнравственность проистекает из коллизии должного с желаемым, страстей с разумом – и имеет источником силу чувственных побуждений и слабость моральной воли.

Со всякого излишества, со всякого злоупотребления, видимо или невидимо, взимается пеня. Закон возмездия правит странами и народами и ни на йоту не уклоняется от своей цели. Против него тщетно злоумышлять, строить козни, придумывать средства обороны: сама суть вещей не поддается продолжительному дурному руководству. Гибельный произвол, пошлая искусственность не благословляются долготою дней.

Чужой беде не радуйся.

Сегодня мне, завтра тебе.

Добрый пример по кругу возвращается к подавшему его, как дурные примеры обрушиваются на голову зачинателей зла.

Добро и зло, которое мы делаем другим, мне кажется, часто отражается на нас самих.

Подведешь другого – пострадаешь сам.

Того, кто питает к людям всеобщую любовь, кто делает им пользу, небо непременно осчастливит. А того, кто делает людям зло, обманывает людей, небо непременно покарает.

Кто плавает в грехе, утонет в горе.

Кто помогает людям, у того и свои желания сбываются.

Коли сделаешь добро – надейся, коли зло – его и жди.

Ванга верила, что человек рожден для добрых свершений, что каждое плохое дело не остается безнаказанным. А если наказание не настигнет того, кто совершил зло, оно перейдёт на потомков.

На детях греха нет, они искупают содеянное родителями.

Эпиктет девятнадцать веков назад заметил, что мы обычно пожинаем плоды того, что сеем, и почему-то судьба почти всегда заставляет нас расплачиваться за наши злодеяния.

Вообще наказание неизменно следует за всяким неразумным поступком. И между тем как мало людей решаются бросить неразумную жизнь.

Не рой другому яму, сам в нее попадешь.

Добро, которое мы делаем другим, добром же послужит нам самим…

Ежели ты что хорошее сделаешь с трудом, труд минется, а хорошее останется, а ежели сделаешь что худое с услаждением, услаждение минется, а худое останется.

В жизни каждого человека непреложен закон бумеранга: ты несешь окружающим добро – и сам удивляешься сколько вокруг тебя хороших людей. Сеешь зло – и оно возвращается к тебе. Причем нередко сторицей. Так что, если вы желаете добра себе – почаще желайте его другим.

Как верно, что камень, брошенный кверху, не остается там, но возвращается на землю, так же верно и то, что, смотря по добрым или злым делам твоим, будет отмерено тебе исполнение желаний твоего сердца, в каком бы виде и в какой бы мир ты ни вступил.

Злобность впитывает в себя же большую часть собственного яда.

За добро воздается добром, а на зло будет отвечено злом.

Если из дома исходит зло, в дом добро не придет.

Если я творю зло, то я должен приготовиться к страданиям, поскольку нет никакого основания, чтобы другие люди проявили в отношении меня большую любовь, нежели я в отношении их.

Тот, кто сеет зло, пожинает раскаяние.

Избегай зла, и зло избежит тебя.

Пусть не делает зла другому тот, кто не хочет того, чтобы печали преследовали его.

Жизнь злых людей полна тревог.

Нечестные люди всегда живут в страхе, что когда-нибудь они будут наказаны.

Если хочешь не знать страха, не чини зла.

Зло в этом мире не тотчас дает плоды, но, как земля, понемногу и в свое время. И плоды эти ужасны.

Зло, совершенное человеком, не только лишает его истинного блага, умаляя его душу, но часто возвращается и в этом мире на совершившего его.

Неправдой свет пройдешь, да назад не воротишься.

Наказанием лжеца оказывается не только то, что ему никто больше не верит, но и то, что он сам никому больше не верит.

Солгавший в одном, лжет во всем.

У лжеца должна быть хорошая память.

Золотое правило нравственности гласит: «Во всем как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (). Евангелие от Матфея

Мы должны делать для них то, чего хотели бы для себя самих, будь мы на их месте.

Не делай другому того, что было бы неприятно тебе самому.

Чего не желаешь себе, не желай и другим.

Не делай сам того, что ты порицаешь в других.

На вопрос своего ученика: «Можно ли всю жизнь руководствоваться одним словом?» Конфуций ответил: «Это слово – взаимность, не делай другим того, чего не желаешь себе».

Конфуцием здесь сформулирован принцип, который значительно позже и в другой, европейской культурной традиции получил название золотого правила нравственности. Выше, лучше этого правила человечество пока ничего не придумало.

Относись к другим так, как тебе хотелось бы, чтобы они относились к тебе, – вот самый верный способ нравиться людям.

Возлюби ближнего твоего, как самого себя.

Главным принципом всякого общества должна быть справедливость каждого к каждому, в том числе и к себе. Если ближнего надо возлюбить как самого себя, то, по меньшей мере, столь же справедливо возлюбить себя как других.

Если я не за себя, кто же за меня? Если я только за себя, зачем я?

Победи зло добром.

Не будь побежден злом, но побеждай зло добром.

Злословие и насмешка – вот что пользуется у публики неизменным спросом.

Началу дружбы способствует похвала, началу вражды – порицание.

Совет лучше порицания: первый мягок, полон дружеского участия, второе – жестоко и оскорбительно; один исправляет виновного, другое только осыпает его упреками.

Не стоит опрометчиво прибегать к различным замечаниям относительно других людей, следует всегда осторожно высказывать свои мысли с целью не нажить себе с помощью красноречия врагов.

Не судите о других по себе.

Он потому так плохо думал о других, что очень хорошо знал себя.

Плуты склонны думать, что все остальные подобны им.

Трудно поверить, что человек говорит вам правду, когда вы знаете, что на его месте вы бы солгали.