Стальной Флегетон. Книга первая

– Иногда слова могут спасти, – девушка многозначительно уставилась на тарелку, чувствуя всё усиливающееся негодование желудка. Но не станет же она есть при командире, который сам не ест в это же время!

– Что думаешь насчёт этих?

– Прости, не поняла?

– Ну, эти. Шестой отдел. Ребята явно не были готовы к такой заварушке, у них не было и шанса против отморозков "Агхарты", а уж против эфемеров… Совсем молодняк, по большей части, только с учебки, мозги забиты правильными ответами на экзаменационные вопросы, да только что с них толку в реальном бою…

– Это очень печально. Не представляю себя на их месте.

– Этот Резнов… Говорит, у него амнезия. Но что-то есть в нём такое подозрительное, тебе так не кажется?

– Я не успела нормально познакомиться с ним, однако он произвёл вполне приятное впечатление, если не считать хамоватость и самоуверенность, впрочем, типичную для Глаз Агнца. И для мужчин.

Ольга отчётливо различила во взгляде командира укор и неодобрение.

– По крайней мере, у него есть чувство юмора, – девушка и сама нервно улыбнулась. – А это редкое, и крайне полезное свойство, для людей нашего положения.

Вячеслав встал, постоял без движения несколько мгновений, и направился к выходу. Приоткрыв дверь, всё же, добавил:

– Советую не заводить ни с кем из них тесной дружбы. Особенно с Глазом Агнца.

– Слав?

– Да?

– Я не привыкла обсуждать приказы, куда мне, я просто медик… Но ты уверен, что принял правильное решение, вот так сорваться, улететь в другую страну, практически прямиком в логово врага, тем более, с не сработавшимся коллективом?

– Если отвечать конкретно на вопрос – нет, я не уверен, что это правильное решение. А если хочешь знать, уверен ли я, что так поступить необходимо – да. Уверен.

Ольга вновь осталась одна – одна, как ей казалось, не только в этой комнате. Как там говорил Фрейд, в одной из тех книг, что она советовала прочитать Айдахо? Ах, да… Поёжившись, как она себя уверила, от холода, девушка вспомнила: "Мы входим в этот мир одинокими, и одинокими покинем его".

Пальцы, наконец, сжались в кулак.

Руслан смотрел на стальные сухожилия, как медленно они сгибаются и разгибаются, как трутся друг о друга пластиковые чешуйки, слышал писк сервопривода.

Что-то не так… Всё не так, всё не так!

Пара обделённых вкусом и цветом таблеток бомбочками отправляются в рот. Парень присмотрелся к своему отражению в зеркало – проклятие, всё же, надо было побриться до отправки в сраный бункер! А здесь бритвы нет, хоть бы одноразовой. Что за сервис? Где жалобная книга!?

Сустав скрипнул снова. Едва-едва слышно, плавненько так…

Пальчик туда-сюда, туда-сюда, туда-…

Не вернулся.

Руслан открыл кран. Покрытой кожей, а не конгломератом стали и пластика рукой, он зачерпнул воду, яростно швырнул её себе в лицо. Растёр по носу, лбу, глазам.

…-сюда.

Раны почти зажили, но ещё ощутимо ноют. Новая рука почти обрела подвижность, сродни предшественнице. Нервная система почти прекратила нервничать. Мозг почти поверил в появление нового органа. Почти.

Всё – почти. И ничего не завершено!

Руслан открыл кран уже спокойнее. Подставив ладонь под охлаждающий поток, ещё раз освежил разгорячённое лицо. Взглянул в зеркало – чёрт, надо было побриться…

Мрачная фигура снежнолицей девушки возникла за его обнажённой, открытой для удара спиной. Чёрный глаз, в данный не источавший могильного сияния, будто не отражался в зеркале, словно оно было разбито аккурат напротив него.

– Нет, – не обернувшись, ухмыльнулся Руслан, – не напугала.

– Я – аватар смерти, а отсутствие страха перед смертью – признак глупца.

Руслан обернулся к возможной сестре: Мелани была одета всё в тот же скрывающий фигуру чёрный балахон из непонятного, но выглядящего плотным материала. Красивое, стоит признать, умиротворённое, но такое безжизненное лицо…

– Чего надо? Между прочим, это туалет для мальчиков. А если бы я решил уединиться не просто так?

– Я хочу узнать, действительно ли разорвана твоя связь с остальными Глазами Агнца, или ты лжёшь – ведь я тебя ощущаю.

– Чёрт, сестрёнка, я даже не понимаю, о какой связи ты бормочешь.

– Все Глаза Агнца связаны друг с другом, – Мелани подошла ближе. – Некоторые называют эту связь ментальной, но она, скорее, на духовном уровне. Мы чувствуем боль остальных членов семьи, их страх, счастье, тоску, скорбь. Любовь. Все Глаза Агнца знают, где находятся братья и сёстры, зачастую, даже что они делают в любой момент времени.

– Вон оно как, – Руслан с неподдельным интересом разглядывал стены в туалетной комнате. – Выходит, они знают, что ты скоро нагрянешь в гости, а ты знаешь, где именно их найти? Каждого из них?

– Нет. Я утратила эту связь, очень давно, раньше тебя. Но памяти я не лишалась, отсюда мои подозрения. Люди "Агхарты" собирали наших братьев и сестёр ещё детьми, а с помощью связывающих нас уз – находили остальных. Однако я сопротивлялась, боролась, старалась не дать им поймать себя, и, в итоге, моя связь с семьёй начала слабеть, и сейчас почти сошла на нет. Я ощущаю лишь самые сильные и яркие эмоции, эмоциональные потрясения, например, потерю одного из братьев.

– Потерю? Он, типа, умер?

– Марко де Луго и Тони Глатьери – они убили одного из наших братьев, полгода назад. Неужели ты и это не почувствовал?

– Нет. Ничегошеньки.

Мелани приблизилась к Руслану совсем вплотную, словно желая увидеть силу в оболочке его правого глаза:

– Ты лжёшь.

– Возможно. Но, что насчёт того, что бы соблюдать дистанцию? Коли ты собираешься швыряться обвинениями и подозрениями, я не хочу общаться, оправдываясь, как нагадивший мимо лотка котёнок.

– Кошки глупые и не способны оправдываться за то, что сделали инстинктивно. В принципе, как и многие люди, – прежним тоном продолжила Глаз Смерти. – Но мы – не люди. Когда проявилась сила Глаза Мора?

– Да вот, меня тут недавно один хмырь грохнуть пытался… О, уверен, ты уже знаешь эту историю!

– Что ты помнишь из того времени, когда был ребёнком?

– Ну, допустим, что я был ребёнком. Ещё вопросы?

– Я не против – ты тоже можешь спрашивать меня о чём-либо.

– Ой, спасибо! – Руслан облокотился на раковину, снова принявшись поигрывать пальцами аугмента. – А расскажи мне об этом Тенабраке. Он у нас за старшенького?

– Все Глаза Агнца равны по силе и статусу в семье, однако Тенабрак с детства выделялся лидерскими навыками. Благодаря его исключительной убедительности, восемь наших братьев и сестёр решили последовать за ним, согласившись сотрудничать с "Агхартой".

– Восемь? И сколько нас таких всего?

– Двенадцать, но про двух других, я тебе, пока что, говорить не намерена – ты ещё не заслужил достаточного доверия. А что насчёт тебя, – лицо Мелани тронула улыбка, – ты с детства был тем ещё забиякой, драчуном и наглецом. Никого не слушал, не желал следовать правилам, потому тебе было тяжело довериться Городу Мудрецов. Я утратила связь в восемь лет, и не знаю, что было между тобой и остальными потом. К тому моменту, тебя ещё не нашли, и связь наша была лишь духовной.

– А что наши родители? Кем они были? Вопрос, который мучает меня больше всего, сколько себя помню.

– Ни тебя одного. У нас много теорий, но все они – лишь теории. Моя очередь. Опиши механизм действия своей силы.

– Чего?

– Я прочла в отчёте сержанта Штейн, что ты убил агхартовского наёмника Халика силой своего Глаза Мора. Я не помню, что бы ты проявлял её будучи ребёнком, поэтому, опиши.

– Может, ещё и показать?

– Бесполезно. Сила одних Глаз Агнца не действует на других.

– А я не знаю, как её описать словами! Стою такой, – и тут бац! – потом пш-ш-ш, – и всё! Трупак скрюченный лежит. Вот доказательство, кстати, что я не засланец "Агхарты" – я их перебил уже целое стадо!

– Как я и сказала, Глаза не служат "Агхарте", а лишь сотрудничают с ней. Тенабрак решил, что это будет нам выгодно.

– А почему…

– Прекрати врать мне, – прервала парня Мелани. – Все Глаза обладают значительно ускоренной регенерацией тканей и органов, потому, даже если твой мозг и был повреждён в результате чего-либо, он уже должен был восстановиться.

– Может, тебе стоит вскрыть мне черепушку, да взглянуть на него самой? – Руслан выпрямился, на полголовы возвысившись над девушкой. – Я заметил, с мёртвыми ты общаешься куда лучше, чем с живыми.

Если эти слова и задели Мелани, эмоций она смогла не выказать. Не отражающий света матовый чёрный глаз прожигал Руслана ещё с десяток секунд, после чего, она молча вышла из мужской комнаты.

Руслан помассировал лоб. Интересно, нейростимуляторы можно мешать с обезболивающим? А с алкоголем?

Вячеслав ткнул пальцем чуть сбоку центра плоской голограммы карты, на которой отображались холмы, холмы и холмы.

– Старая авиабаза американских военных: в период Третьей войны, это был важный объект, им активно пользовались, но сейчас он заброшен. Крупный самолёт, вроде нашего, должен без проблем суметь приземлиться. А здесь, – офицер подвинул палец чуть влево, – здесь потайные катакомбы в скале, внутри – резервный командный центр и радиорубка. Там и должны были укрыться наши товарищи-рейнджеры, в случае, если придётся ждать эвакуации.

– Их, что, действительно вот так бросили? – спросил Илья за всех собравшихся в кают-компании: двенадцатый отряд выстроился в две плотных шеренги, а члены шестого сбились в неровную кучку. – Они ведь наверняка посылали запросы на помощь.

– Посылали, неоднократно. Но объективная реальность сейчас такова, что наше командование, запуганное инвесторами и учредителями из Совета, боится сделать лишний шаг, лишь бы не спровоцировать вооружённый конфликт. Все боятся волнений в обществе, паники среди народа, который они контролируют путём уверений в отсутствии конфликтов. Иллюзию гегемонии ORF рушить нельзя а то и так ходит много разговоров, чтобы урезать нам финансирование. Командованию ничего не стоит списать всего несколько появившихся трупов – чем меньше тел, тем меньше бюрократической волокиты и бюджетных трат.

– Краснов будет очень зол, – жалобно заворчала Катерина – единственная, кто, в силу своей недееспособности, сидела на стуле. – Нас не должно быть здесь. По документам, американцы уже похоронили всех своих разведчиков. Их родственники уже получили по веночку!

– Пусть хоронят и нас – всё равно я не намерен сидеть и безропотно ждать час страшного суда, – Вячеслав бросил на ту, чьё место занял презрительный взгляд. – Мне казалось, все поддержали меня в этом решении, или, по меньшей мере, не возражали.

По рядам прокатился вполне однозначный одобрительный ропот.

– Замечательно. Исходя из ситуации по прибытию, у нас будет две возможных задачи: если мы поймём, что разведчики обладают критически важной информацией, требующей немедленного доклада в штаб, то эвакуируем их на нашем самолёте. Топлива на обратный путь хватит. Но, если выяснится, что промедление создаст чрезвычайно опасную ситуацию, то примем силовой метод решения конфликта – вместе с американцами, вступим в партизанскую войну.

– Ты, что, выжил из ума!? – Катерина осеклась, сама удивившись такому наглому нарушению субординации. – Я думала, мы просто спрячемся здесь! Нам нельзя вступать в конфронтацию с «Агхартой», не получив ПРЯМОГО приказа из штаба!

– Мы все прекрасно понимаем, что никто нам такого приказа никогда дать не осмелится, – как-бы невзначай, вставила Мелани. – Генерал Краснов когда-то был хорошим и волевым командиром, умелым и смелым стратегом, но ныне окончательно погряз в бюрократической трясине.

– Товарищ сержант, я позволю себе сказать, – Айдахо изобразил извинение. – Какими бы ни были последствия наших действий, Вас могут отправить под трибунал.

– Мне удивиться или испугаться? – отмахнулся от андроида сержант.

– Нет, Славик. Я просто…

– Можно сколько угодно отсиживаться в траншеях – от этого война быстрее не закончится. Максим Самойлов – лучший пример человека, которому это всё осточертело. Если закрыть на проблему глаза, она не исчезнет на самом деле – это так не работает.

– Радары "Агхарты" наверняка засекут нас, если уже не засекли, – Виктория решилась напомнить о себе, приняв участие в дискуссии. – Тяжело будет партизанить, или даже просто спрятаться, раз мы прилетели на такой огромной махине.

– Не волнуйтесь, Викусик, – Айдахо поспешил успокоить людей. – Всё предусмотрено: я пустил сигналы на английском языке, на небольшую площадь. Диспетчеры "Агхарты" будут думать, что американский корпус прилетел лишь затем, чтобы забрать оставшихся разведчиков, и, выполнив миссию, тут же улетит. Как известно, агхартовцы тоже избегают лишней стрельбы.

– Но убегать никто больше не будет, – неожиданно, тихий и мрачный голос Марии заставил остальных замолчать. – Только догонять. Именно за этим мы здесь – догнать, отомстить.

– Лонгсайд, – даже командирский тон Вячеслава померк от мрака в голосе девушки. – Не позволяйте жажде мести затмить Ваш рассудок.

– "Эфемероптера" здесь, – не обращая внимания на сержанта, продолжила Мария. – Эти сволочи уже не раз вмешивались в наш конфликт, поддерживая "Агхарту". Пора положить этому конец.

– Маша, – Василий осторожной дотронулся до плеча девушки.

– Я принесу тебе голову Тони Глата! – резво выпалили Эдриан. – Обещаю!

– Нет. Я хочу встретиться с ним, пока он ещё жив.

Вика отвернулась, не в силах больше смотреть и даже слышать мертвецкий тон Марии. Это была уже не та наивная девчушка, с которой она встретилась в кабинете приёма новых сотрудников менее года назад. Не та милая, слегка рассеянная симпатяжка, в которую тайно или явно была влюблена чуть ли не половина мужского состава петербургского отдела. Смерть Лизы, единственной девушки, с которой Машу связали дружеские узы, сильно сказалась на хрупкой психике девочки, на её голосе, её опущенной голове и острых плечах. А ведь это она, Виктория, работала с Логвиновой ещё в московском офисе, почти десять лет кряду, рука об руку. За одним столом ели, иногда – одной ложкой. Конечно, Вика тоже чувствовала боль и горечь утраты, но… "Видимо, я просто начала привыкать", – пронеслось у неё в голове. Это ведь то, что она хотела, чтобы сердце заасфальтировало само себя, покрылось непробиваемой серой чешуёй? Да, уже не так больно принимать очередную потерю, зато начинает тошнить от самой себя.

Рука невольно потянулась в карман, за сигаретой, когда Вика ощутила на себе чей-то пристальный взгляд.

Руслан?

Парень не сводил с неё глаз, но прочитать в них хоть что-либо было невозможно. Любопытство? Сопереживание? Злорадство?

– Ликвидация "Эфемероптера" в список приоритетных задач не входит, – решительно отрезал Вячеслав. – Есть отделы, которые занимаются поиском и устранением особо опасных стай наёмников, а отряд Кими – одна из их основных целей, ещё с тех времён, когда ими верховодил Тадеуш Зеровски. Наш враг – "Агхарта", миссия – определить их планы и найти Максима Самойлова.

– Командир, – учтиво перебил Айдахо. – Я сообщаю, что расчётное время прибытия – десять минуть, сорок секунд, погрешность – пять секунд. Я рекомендую всему персоналу приготовиться к посадке.

– Вы слышали, народ. Дамы и господа, – сержант скрестил руки за спиной, прямо как квадратномордые военные, в старых клишированных фильмах о суровых вояках, – если ни у кого больше нет вопросов – по местам! Пристегнуть ремни! Дислоцируемся быстро, без проволочек! Не дадим ублюдкам лишних подозрений!

Серый стальной коготь скрипнул о камень, оставив отчётливо заметную змеящуюся борозду.

Калиптра опустила винтовку дулом к земле. Четыре с половиной килограмма стали, чуть больше метр-двадцать длиной. Оружие было в разы старше своей хозяйки, но ещё ни разу её не подвело. Всё дело в бережном уходе за всё никак не вырастающим ребёнком. Смазка, чистка, регулярное вскармливание порциями по десять патронов 7,62 на 54 миллиметра. Переварив деликатес, винтовка не против поделиться остатками со своими обречёнными жертвами.

Коготь привычно отдыхает на спусковом крючке. Глаз прижат к стеклу прицела.

Самолёт. Крупный. Военный. ORF.

Снайперша положила своё продолговатое сокровище на покрытые песчаного цвета саваном колени, нежно провела по деревянной части корпуса. По идее, надо сообщить Джеку о вражеском подкреплении, но наверняка они уже его засекли, если глушилки не мешают работе радаров настолько сильно.

Стальной коготь вновь устремился по камню, погнавшись за испуганным оглушающим скрежетом муравьишкой. Казалось, вся скала застонала от боли.

Боль. Боль…

– Мама?

Калиптра подхватила винтовку, мгновенно снимая ей с предохранителя, целясь в источник детского голоска у неё за спиной.

Никого.

Она безвольно опустила оружие, с надеждой прислушиваясь к каждому шороху в радиусе многих километров вокруг.

Очередной взгляд на медленно растущую чёрную точку в алом рассветном небе, расчёт траектории полёта.

Она точно знала, где ждать очередную жертву, возымевшую глупость вторгнуться в её охотничьи угодья.

Лондон, Великобритания

Оперный театр Ковент-Гарден

29.08.2054., 21:17

Группа темнокожих мужчин, в разномастных зелёных одеждах, – кто в цельных комбинезонах, кто в безрукавных рубашках, – заметно оживились при появлении в темноте коридора рыцарей-госпитальеров. Бойцы личной гвардии Нестора Веласкеса, дети послевоенных улиц, знающие лишь один закон – закон выживания. Мужчины весело загомонили на своём языке, не известном Анне.

– Отребье, – Триша не стала скрывать брезгливое отношение. – Неужели и я могла стать такой же?

Анна полуобернулась к своим верным гвардейцам: Триша, как обычно, держалась очень уверенно, с вызовом бросая грозные взгляды в сторону потенциальных соперников; Кевин, как обычно, заметно нервничал, втянув шею под лёгкий белый с алым панцирь. Анна не сомневалась в своих товарищах – да, именно товарищах, хотя приятельские отношения не особо котируются в подобных союзах. Впрочем, у большинства магистров союзных Орденов Папского Престола есть куда более веские причины неприязни к матроне, так что она не волновалась по поводу их мнения.

Сильный низкий контральто оперной дивы вещал о тяготах войны сквозь створки закрытых дверей; тёмный коридор же был полон голодных до крови культистов Нестора Веласкеса. Была ли им принципиальная разница, кого убивать? Кого приносить в жертву Барону Субботе? Анну тошнило, когда она читала об их богомерзкий языческих обрядах, тем не менее, соответствующая литература была ей проштудирована от корки до корки.

Безымянные близнецы – лишь эта, по древнему обычаю, разукрашенная парочка не присоединилась к улюлюканью толпы своих соплеменников. Худощавые парень и девушка с вызовом и неприязнью взирали на подошедших госпитальеров, явно не желая пропускать их внутрь.

Анна нахмурилась. От близнецов-лоа веяло смертью. На дворе давно двадцать первый век, а они выглядели первобытнее своих самых первобытных предков.

– Это ложа принадлежит Пурпурной Вуали, – спокойно начала Анна, обращаясь к стоящими по бокам от дверей близнецам. – Не знаю, что вы здесь делаете, да мне и всё равно, но мы собираемся войти.

Жуткий череп сестры-лоа расплылся в отвратительной улыбке. Переведя взгляд с Анны на её спутников, они подмигнула Кевину, облизнув верхние зубы.

– Л-леди Анна, – Кевин хлюпнул носом, поёжившись, – Вы точно уверены, что это… Ну… Может, не..?

– Я очень надеюсь, что вы не собираетесь мешать нам, – не обращая внимания на всхлипы телохранителя, продолжила магистр.

Медленно проговорив что-то на удивление учтивым тоном, на гаитянском креольском языке, брат-лоа встал между мальтийцами и входом в оперный зал. Возможно, он надеялся, что выразился достаточно понятно, что, однако, правдой не являлось.

– Я не понимаю, что ты говоришь, грязное животное, – Анна ответила на общеанглийском, не желая лезть в карман за девайсом-переводчиком, – но я требую, что бы вы убрались с нашего пути.

С десяток культистов, больше похожих на средневековых пиратов, не переставая смеяться, начали сжимать кольцо вокруг троицы рыцарей. Триша ухватилась за рукоятку меча, что висел на поясе. Анна нисколько не сомневалась в её решимости применить оружие, но хотелось бы обойтись без кровопролития.

– Леди Анна, – взмолился Кевин, – позвольте…

– Говорю в последний раз, – Анна не выказала «пиратам» нахлынувшего на неё опасения, скорее, за жизнь своих телохранителей. Всё же, тронуть её саму они бы не посмели. – Дайте. Нам. Пройти.

Безымянный мужчина поочерёдно указал пальцем на Тришу и Кевина:

– Они. Здесь.

– Нет, моя леди! Я не отпущу Вас одну! – Триша едва сдерживалась, чтобы не рвануться в драку, и всё сильнее стискивала рукоять своего полуторника .

– Да и Вы, пожалуйста, не оставляйте нас, – добавил Кевин, чувствуя себя крайне неуютно под пожирающим его взглядом сестры-лоа.

– Они войдут со мной, – Анна тараном попёрла на "скелета". – И мне окончательно опротивело ваше общество!

В последний момент, лоа отступил в сторону. В спину рыцарям донеслось ещё несколько непонятых то ли угроз, то ли насмешек.

Женщина в тёмно-зелёной военной форме уже лежала посреди сцены, под холодным светом многочисленных софитов, истекая бутафорской, вычурно яркой кровью. Её псевдомучениями наслаждались сотни пар глаз, голодных до чужих страданий, но боящихся себе в этом признаться. Маленький мальчик, в грязных лохмотьях, чахоточного вида, но с поразительно звонкими фальцетом, склонился над своей на самом деле не мёртвой, на самом деле не мамой. Представление было в самом разгаре, и тишина в зрительном зале была прямо противоположна синтетическим звукам войны, в которую играли люди на сцене.

Удивительные создания – люди! Мало им войн настоящих, так они ещё и сами их выдумывают, обрамляют в красивые романтические рамочки, заворачивают в блестящую фольгу из несуществующих подвигов. Те подвиги, что реальны, – слишком жестоки, а их подноготная, зачастую, слишком грязная, чтобы вот так показывать её на сцене. Находишь на улице самого грязного бездомного, отмываешь его, даёшь новую чистую одежду, и вуаля! – у нас кристально чистое отожествление бравых членов ORF во время ужасной кровавой войны, что затеяли экстремисты "Агхарты".

Издалека, Анне показалось, что мальчик плачем по-настоящему. "Просто хороший молодой актёр", – успокоила она себя.

Ложа Пурпурной Вуали, отколовшегося от мальтийских рыцарей тайного женского общества, более не внемлющего Папскому слову, в этот вечер не пустовала: Моргана нашёптывала что-то на ухо лидеру культистов, сеньору Веласкесу, от чего оба заговорщески смеялись. Стоявшая слева от Морганы девушка первой повернулась к госпитальерам. Анна увидела завязанные в короткий хвостик рыжие волосы и торчащую из-за спины чёрную рукоять длинного меча с серебристой гардой.

– Приветствую тебя, Искандера, – в первую очередь, подняв правую руку, Анна поприветствовала именно молодую послушницу.

– Леди Анна, – девушка ответила угрюмо, учтиво склонив голову.

– Всё ещё носишь Старнессар? Ухаживаешь ли ты за сим проклятым клинком, утоляешь его голод по душам грешников?

– Всё чаще, последнее время. Но он по-прежнему плохо меня слушает.

– Надеюсь искренне, что это скоро изменится, – магистр перевела внимание на встающего, но продолжающего хищно улыбаться Нестора. – Сеньор Веласкес. Рада Вас видеть, и попрошу уйти.

– Видимо, намечается серьёзный разговор, как у матери с дочерью, – Моргана прыснула, в ответ на ехидное замечание мужчины. – Что ж, видимо, мне придётся вернуться на своё место, чтобы насладиться финалом оперетты.

– Разговор действительно серьёзный, уж не сочтите мою бестактность за оскорбление.

– Ни в коем случае, моя леди, что Вы, – Нестор неспешно подошёл к женщине, галантно взял её за руку и, приклонившись, поцеловал запястье. – Я искренне надеюсь, что когда-нибудь и Вы составите мне компанию при просмотре подобного представления. Знаете, я нахожу их очень увлекательными. В моей стране иные представления об искусстве, но я эскалирую ассимиляцию в этой области.

– Возможно. Но сейчас у меня нет праздного времени. И будьте так любезны – прикажите своим людям постирать свои лохмотья.

Не снимая с лица улыбающейся маски, темнокожий мужчина снял со стойки шляпу, похожую на котелок и, надев её, покинул ложу. Анна, наконец, смогла расслабиться: мрачный мужчина и витающие вокруг его культа слухи, приходилось признать, немного пугали её. Не стоило пускать его в Совет, даже несмотря на вклад в охоту на "Агхарту" и тот факт, что именно на его землях появились Глаза Агнца.

Да, всё так: чтобы не провоцировать конфликт с древним и опасным культом, от которого совершенно не ясно, чего ожидать, и иметь возможность изучать место появления сверхъестественных существ с магическими глазами, Советом было принято решение принять в свои ряды варваров. Компромисс достигнут.