Виктория

Она вся побелела, на лбу появилась испарина, а по лицу побежали ручейки из соленых и горьких слез. Мама стояла неподвижно и смотрела на меня. Потом расплакалась, развернулась и выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Я слышала ее удаляющие шаги и всхлипы, я хотела побежать за ней, но не могла, потому что мои ноги онемели и не хотели двигаться. Я легла на постель и снова зарыдала, не понимая, почему я накричала на родную мать. Почему? За что ей такая неблагодарность? За что ей такой хлесткий удар по щеке от той самой малютки, которую она вырастила и воспитала на своих нежных руках? За что!?

И нет, чтобы успокоиться, я поругалась еще и с отцом, и с братиком, и с подругой Иришкой… бедный братец, его каникулы тоже были подпорчены моим невыносимым поведением. Я готова себя задушить за все то зло, что причинила им.

После того, что случилось, мне стыдно смотреть в их глаза. Отец вообще долгое время не понимал, что со мной происходит, пока мама ему не объяснила, что его дочь, кажется, впервые влюбилась.

Девять дней без любимого.

Девять дней!

А, кажется, что прошла целая вечность.

Я должна быть сильной. Нет, я просто обязана быть сильной, чтобы смиренно терпеть и смириться с тем фактом, что он не вернется ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю, ни через месяц. Вообще, он может не вернуться и остаться с теми, кто живет в его мире. Зачем ему дружить с девушкой из другого мира, с человеком? Или вернется, но уже не тем добрым и отзывчивым другом, с которым я прожила восемь лет, а злобным и опасным недругом. Этого я боюсь больше всего на свете!

Завтра начинаются, к моей большой радости, школьные занятия, и возобновятся изматывающие тренировки по баскетболу. Надеюсь, что общение со сверстниками, умственный и физический труд помогут мне пережить расставание с Домовым и я, наконец, вернусь, а окружающий меня мир, который вновь расцветет и начнет благоухать.

На этом я хочу закончить. Стало легче. Спасибо тебе, дневничок. Ты лучший собеседник, которому я уже вот, как четыре года изливаю свою душу. Пока-пока.

P.S Я обещаю тебе, что сегодня же извинюсь перед семьей за свое отвратительное и неподобающее поведение».

Виктория закрыла дневник и вышла из комнаты, чтобы выполнить обещание данное дневнику.

Она постучалась в дверь спальной комнаты. Молчание и тишина.

Никто не отвечал.

Василий с Константином ушли в спортивный магазин, чтобы купить Васе его первые коньки, на которых, по его словам, он должен будет в скором будущем покорить весь мир, искусно играя в хоккей или, на худой конец, танцевать на льду. Мария осталась дома с Викторией. Каждая думала о том, что случилось два дня назад. Их первая ссора за четырнадцать лет. Мария искреннее переживала и плакала. Она винила себя, что не поверила дочери, что вновь усомнилась в ее словах, когда надо было довериться человеку, которого любишь. Виктория же винила себя в непростительном поведении с матерью.

Виктория снова постучала и открыла дверь. Мария лежала на кровати, укутавшись в одеяло. Тихо играла мелодичная музыка из радиоприемника, который висел на стене, рядом с кроватью. Вика подошла к Марии, шоркая шерстяными носками о махровый ковер, и легла на кровать, зарывшись под одеяло. Мария отвернулась от дочери, перевернувшись на другой бок. Виктория не хотела сдаваться, обняла маму рукой, прижалось к ней близко-близко, что почувствовала ее прерывистое дыхание, поцеловала в щечку и прошептала:

– Прости меня, мама. Я была не права. Я не хотела тебя обижать. – Виктория еле сдерживала слезы. – Не знаю, что на меня нашло и почему я закричала на тебя. Я была, словно сама не своя. Я всегда думала, что никогда не причиню боль тебе. Но я заблуждалась. Оказываться я способна на столь ужасный и непростительный поступок. Я знаю, что ты уже никогда об этом не забудешь. Я… мне стыдно, мама. – Виктория заплакал. – Очень, очень стыдно и противно, что я…

Не успела она договорить, как Мария перевернулась на другой бок и посмотрела в ее сверкающие глаза и сказала:

– Я тебя уже давно простила, дорогая моя. Я не могу простить себя за то, что не поверила тебе, когда должна была поверить, ни взирая на то, что твоя правда слишком странна и абсурдна для моего склада ума. Я должна была тебя успокоить и поддержать в трудную минуту, а не отвергать твое мнение. Так что прости и ты меня.

– Я тебя прощаю, – ответила Виктория и поцеловала Марию, прижавшись к ее щеке. – Я тебя так люблю, мам.

– А я тебя, моя сладкая, – сказала Мария.

Молчание.

– Иногда мне кажется, – начала говорить Мария, – что любви не существует и ее кто-то выдумал. Но на самом деле она всегда рядом с нами, где-то рядом, совсем близко. Когда мы с тобой поругались, я мгновенно поняла, что я не права и что наше искренняя любовь порой бывает к нам несправедлива и жестока. Мы живем вместе, под одной крышей, общаемся друг с другом, и наши чувства неизбежно притупляются и, кажется, что мы уже не любим друг друга. Но когда что-то случается, что-то плохое и ужасное, эти чувства обостряются, и мы понимаем, что это лишь ложь и заблуждение всего мира, что любви нет. Мы понимаем, что с годами любовь становиться только сильнее и прочнее. Она летает на невидимых крыльях, просто мы ее не видим, а иногда и вовсе не чувствуем, как не чувствуем прикосновения порхающих крыльев бабочки. Ты ведь со мной согласна, Виктория?

– Да. И почему же так все устроено? Почему, мам? Почему только в разлуке или в горе, мы понимаем, кого мы по-настоящему любим и кем дорожим?

– Если бы я знала, Виктория, я бы непременно тебе рассказала, – ответила Мария и решила спросить. – Ты ведь знаешь, о чем я тебе хочу спросить? Видишь по моим глазам.

– Вижу, – сказала Вика и улыбнулась Марии. – Ты хочешь узнать о Домовом, который, якобы, исчез из моей жизни в шесть лет, но который, оказывается, продолжал со мной дружить и только девять дней назад покинул мой мир? Я тебе все расскажу о нем, если ты пообещаешь, что это останется только между нами. Что папа и никто иной об этом не узнает. Хорошо?

– Хорошо, дорогая, – ответила Мария. – Только я боюсь… боюсь, что снова тебе не поверю.

– Не бойся, – Виктория успокаивала разволновавшуюся маму. – Ты просто должна мне довериться. Если вдруг тебя будут мучить сомнения, ты должна знать, что Вася тоже стал его видеть.

– Вася тоже его видит?

– Да. Вася с Домовым лучшие друзья. Думаешь, почему наш маленький братик построил так быстро башню?

– Невероятно.

– В это нет ничего невероятного. Дедушка, тоже видел духов.

– Мой папа? Не может быть! – возмутилась Мария.

– Он мне сам об этом рассказал, когда мы с ним разговаривали на балконе. Помнишь, мне еще было шесть лет? Мы еще секретничали?

– Помню. Неужели вы говорили об этом? – воскликнула она, все еще не веря словам дочери; Виктория кивнула в знак согласия. – Тогда почему я их не вижу?

– Я, честно говоря, не знаю. Может быть, потому что ты не веришь в них? А без веры, их не увидеть.

– Наверное, – неопределенно ответила Мария. – Лучше расскажи мне о Домовом и о дедушкиных духах. Возможно, я что-нибудь вспомню.

– Все начиналось тогда, когда мы переехали в этот дом…

Через некоторое время Виктория закончила свой долгий и эмоциональный рассказ, в течение которого она умудрилась: и посмяться, и поплакать. Мария не перебивала дочь, с должным вниманием слушала и сопереживала ей, особенно тогда, когда узнала, что Домовой покинул их дом на шесть месяц, оставив Вику одну. Ей было это знакомо. И поэтому она решила тоже поделиться сокровенным секретом с дочерью.

Когда ей было шестнадцать лет, она впервые влюбилась в одного молодого человека, который был ее старше на два года. Они познакомились на улице и провели вместе три замечательных вечера. Они были молоды и счастливы. Но их счастье быстро закончилось, когда его призвали в армию служить в морской пехоте. Мария думала, что не выдержит разлуки. И рыдала с ночи до утра, целый месяц, месяц боли и страданий. Но жизнь продолжалась и стремительно бежала вдоль берегов реки, усыпанных зеленью и песочком, и Мария вместе с ней неслась по течению и однажды вечером встретилась с Константином. И ее жизнь кардинально изменилась…

– Мам, а пап знает об этом молодом человеке? – спросила Виктория.

– Нет, – ответила Мария. – Я ни кому о нем не рассказывала. Только сейчас тебе решилась рассказать. И уверяю тебя, что никто больше об этой истории не знает. Эти воспоминания умрут вместе со мной. Главное, что у меня есть ты, Вася и наш папа. Вы моя жизнь. И мне больше никто не нужен.

– Можно вопрос?

– Конечно.

– Я знаю, что мы с Домовым никогда не будем вместе, но все равно не хочу его отпускать… он мне дорог… почему нельзя быть с тем, с кем тебе хорошо?

– К сожалению, правила игры в «жизнь» всемогущий человек еще не обуздал. Наша жизнь так стремительна, что сегодня ты любишь одного, а завтра ты полюбишь другого. Первая любовь – не вечна. Помни об этом.

– Запомню. Мам?

– Что, дорогая?

– А ты и вправду веришь в существование Домового? – спросила Вика.

– Скорее «да», нежели «нет», – ответила Мария. – После твоей истории, я захотела с ним встретиться и поговорить. Я захотела поверить в него. И кажется.

Мария замолчала.

– Что тебе кажется, мам?

– Я, кажется, помню, как я слышала в девстве странные голоса. Слышала, как дедушка с ними разговаривал. Но я никогда не придавала этому большего значения, я всегда думала, что мне это только кажется, что не бывает чудес и сказок и что эти голоса лишь плод моей детской фантазий.

– Значит, ты тоже обладаешь этими способностями…

– Наверное. И если сейчас… я поверю в то, во что я не верила годами, то у меня есть шанс увидеть его? Так?

– Я надеюсь на это. Я так хочу тебя с ним познакомить. Он тебя так любит.

– Меня? – удивленно спросила Мария.

– Да. Больше всего на свете. У него нет мамы, она умерла во время родов; он всегда восхищался тобой. Все мечтал познакомиться и стать твоим сыном. Он мне говорил, чтобы я не перечила тебе, не ругалась, не огрызалась, так как он считал, что ты – святая, что ты – ангел. Что ты – лучшая мама на свете.

– Я… – Мария покраснела.

– Да ты, мамочка. Мне со временем стало тяжело признаваться тебе в любви, уж прости меня, но сейчас я хочу сказать, что ты лучшая мама на свете, которую я буду любить до конца своих дней.

Мария издала вопль, обняла дочь и снова заплакала, только теперь уже от счастья.

– Спасибо, – поблагодарила Мария дочь.

Глава 6

Прошел месяц.

После той неприятной ссоры Мария и Виктория буквально стали неразлучны и не могли нарадоваться благоприятному общению друг с другом. Мария постоянно спрашивала о Домовом, чтобы узнать как можно больше о нем, чтобы окончательного поверить в существование доброго духа, который скрывается в платяном шкафу. И возможное даже увидеть его воочию. А Виктория с огромной радостью рассказывала матери о лучшем друге, самые разные истории, как грустные, так и смешные.

За прошедший месяц не то, что бы Виктория перестала думать о Домовом, но относалась к разлуке не так трагично, как в первые дни расставания. Теперь все ее блуждающие мысли были направлены на изучение как новых, так и старых дисциплин в школе и на изнуряющие тренировки в баскетбольной секции, чтобы успеть подготовиться к мартовскому первенству по баскетболу среди лучших школ области. Поэтому Виктории некогда было горевать и печалиться. Разве только глубокой ночью, когда из черных облаков выскальзывала бледная луна, а стрекотания сверчка за очагом было отчетливо слышно даже в ее комнате, она с грустью смотрела на свой платяной шкаф и ждала, что вот – сейчас со скрипом откроется деревянная дверка и оттуда выйдет Домовой. Но дверка не открывалась. Никто оттуда не выходил. Виктория, немножко погрустив, ложила голову на подушку и погружалась в неспокойный сон.

– Виктория?

– Да, – ответила она, очнувшись от дивных воспоминаний.

– Последний учебный месяц, а вы на моих уроках летаете где-то в облаках, – сказала учительница по физике. – Я не против, когда девочки вашего возраста мечтают о принцах на белых конях и так далее… но надо знать меру! Уж изволите слушать то, о чем я вам рассказываю. Хорошо?

– Хорошо, Мария Ивановна, – согласилась Вика. – Но вы не совсем правы.

– Почему? – возмутилась учительница, положила указку с мелом на стол и спустила огромные очки на нос чуть ниже обычного.

– Потому что я не мечтала, а думала о новом физическом законе. Я просто все никак не могу представить, что такое электрическое поле. – Класс дружно засмеялся; кто-то даже крикнул, что ее место в классе для тупоголовых.

– Что за смех без причины! – Учитель обратился к Виктории. – Молодец, что спросила, раз не поняла. Я объясню тебе еще раз, чтобы ты до конца усвоила электрическое явление.

Прозвенел звонок. Первый урок закончился. Мария Ивановна выдала каждому индивидуальное домашнее задание по той теме, которую старательно разжевывала ученикам, а потом заставила каждого записать в дневник, что нужно прочитать параграф №37 и подготовить его краткий пересказ. И только после этого она отпустила на волю энергичных пташек, которые в одночасье загалдели.

В классе осталось лишь две девочки, Виктория и Полина.

– Ну что, Вика, как твои дела со своим любимым Домовым? – ехидно спросила Полина, и не дожидаясь ответа, продолжила. – Я думаю, все плохо, раз ты не можешь усвоить простой закон по физике.

– Не твое дело! – злобно ответила Виктория. – Я не обязана перед тобой отчитываться. Ты мне противна.

– Да, неужели? – ехидничала Поля и засмеялась. – Чем же я тебе противна? Боишься, что я лучше тебя?

– Не смеши меня. Ты посмотри на себя в зеркало. Посмотри, на кого ты похожа. Черные тени вокруг глаз, ярко-красная помада, растрепанные грязные волосы, расстегнутая блузка и коротенькая юбка… а этот невыносимый запах алкоголя и сигарет, делает тебя еще краше.

– И что из этого следует? На кого я похожа? – спросила она и подошла к Виктории на расстоянии вытянутой руки. – Только следи за словами, сучка, а не то я быстро тебе выцарапаю глаза. Ты меня поняла?

– А кишка у тебя не тонка? – вспылила Вика и посмотрела в ее глаза. – Ты что думаешь, раз тебя боится вся школа, то и я боюсь?

– Да, – самоуверенно отвечала Поля. – Видно же, что ты дрожишь от страха, когда я к тебе подхожу.

– Это твое бурное воображение. И чего ты вообще добиваешься, когда подходишь ко мне после уроков, сначала оскорбляешь, а потом запугиваешь своими дурацкими и нелепыми угрозами? Чего?

– Просто мне не нравится такие выскочки, как ты. Ты меня раздражаешь.

– Поверь мне, это взаимно, – сказала Виктория, закинула портфель на плечо, отвернулась от нее и пошла.

– Я еще не закончила.

– Зато я закончила, – отрезала Вика и пошла дальше, как вдруг ей в спину врезался что-то тяжелое. Она упала на пол. К ней подошла Полина и шепнула на ушко:

– В следующий раз ты будешь уважать меня, сучка!

После этих слов Полина вышла из класса.

В кабинет зашла Мария Ивановна и помогла встать Виктории с пыльного пола, обитого старым линолеум.

– Ты не ушиблась? – взволнованно спросила учительница.

– Нет, – обманула Вика. – Спасибо, что помогли мне подняться. Я в последнее время такая не внимательная, падаю на ровном месте.

– Будь аккуратней, Виктория, – посоветовала Мария Ивановна, погладив ее по голове.

– Хорошо, Мария Ивановна. Еще раз спасибо.

– Да не за что.

Через несколько минут она встретилась с Иришкой на втором этаже, возле школьного расписания. Иришка сразу же увидела, что с Викой что-то не так и спросила:

– Что случилось?

– Я встретила на своем пути эту дуру! – с нотками ярости в голосе сказала Виктория. – Колготки мне дорогущие порвала!

– Что опять к тебе приставала Полина?

– Да. Снова оскорбляла, угрожала, а потом швырнула мне в спину какой-то предмет, я упала на пол, стукнулась коленом и разодрала колготки. А знаешь, что самое обидно? То, что она снова вышла сухой из воды. Никто не видел, что она со мной сделала. Никто. Как же я ее ненавижу и готова в любую минуту вцепиться в ее шею и задушить!

– Даже не вздумай с ней связываться, – посоветовала подруга и добавила. – Ты же не хуже меня знаешь, что она стерва, которая ради забавы исколотила уже немыслимое количество девчонок.

– Значит и ты тоже! – прошипела Виктория, когда они сели на подоконник.

– Что я тоже?

– Ты знаешь. Ты боишься ее. Боишься.

– И ни сколько этого не стыжусь. А ты разве ее не боишься?

– Нет, – отчасти врала Виктория. – И если она еще хоть раз посмеет прикоснуться ко мне, я ей отвечу. Вот увидишь.

– Но это стычка может плохо для тебя кончиться.

– Ну и что! Лучше раз ответить, нежели трусливо сидеть и дрожать в кустах всю свою жизнь. Разве я не права?

– Права и не права, – неопределенно ответила Иришка. – Я бы тебе советовала не делать глупостей. И все.

– Я права, права. И ты это знаешь.

Прозвенел звонок на урок.

– Почему же перемены такие маленькие, а уроки такие долгие и нудные? – возмущалась Иришка, когда они пошли по коридору на занятия. – У тебя сколько сегодня уроков?

– Шесть.

– Не повезло. У нас всего три. Учитель по русскому языку заболел. Ты пойдешь сегодня на корт?

– Наверное. Давай это обсудим на следующей переменке. Мне надо бежать, у меня сейчас урок у Стервы Михайловны в 314 кабинете.

– О! Не повезло тебе! А у меня ОБЖ! Ты выучила параграф, Шолохова? – Иришка точно скопировала голос учительницы по биологии, они засмеялись и разбежались в разные стороны.

На уроке биологии Виктории пришло сообщение от Полины. На смятом клочке бумаги было написано, что она страшная сучка, которой скоро не поздоровится.

Викторию мгновенно залилась краской, она со злостью разорвала клочок бумаги и показала ей средний палец. Увидев непристойный, высшей степени оскорбительный жест, Полина провела красным ногтем по шее, тем самым давая понять, что скоро Виктории будет больно.

Виктория знала, что если сейчас она не сможет дать отпор Полине, то уже не сможет никогда.

После урока, на ее удивление, к ней не подошла Полина. Она прошла мимо, ничего не сказав. Сей факт смутил еще больше Викторию, но к сожалению не поспособствовал тому, чтобы она была осторожней и осмотрительней.

Вика на перемене все рассказала Иришке, та ахнула, тяжело вздохнула, покачав головой, и предложила встретить ее после школы. Виктория отказалась, сказав, что в этом нет необходимости.

После этого они обсудили, что встретятся в полчетвертого у корта, взяв с собой по сто рублей, чтобы потом сходить в магазин и купить что-нибудь вкусненькое.

Простившись с подругой, когда прозвенел очередной звонок на урок, Виктория побежала в женский туалет, где там ее поджидала: Полина с другими таким же «отвязными» девчонками.

– Привет, – ласково сказала Полина, взяв за руку Вику.

– Не трогай меня!

– Ты что у нас, недотрога? – Все хором засмеялись.

– Мне некогда с вами тут веселиться, между прочим, урок идет. Так что отпусти! – смело пыталась командовать Вика, но голос ее предательски дрожал.

– Куда это ты вдруг так заторопилась? – ехидно спросила Поля. – Неужели испугалась? Ты же такая смелая! Где же твоя гордая осанка и орлиный дух? Сейчас я только вижу напуганную девочку…

– Ты страшная, но не до такой степени, чтобы бояться тебя. Хотя если тебе одеться в черный балахон, покрасить волосы в пепельно-серый цвет, а в руки всучить метлу, то тогда возможно, я испугаюсь. – Виктория сквозь зубы улыбнулась.

– Ты еще и смеешь острить, сучка. Ты кем себя возомнила, а? – с яростью спросила она и потянула ее за волосы.

Виктория взвизгнула от боли, но пока сдерживала эмоции, спросив:

– А ты кем себя, чтобы называть меня сучкой и нападать из-за спины? Если ты меня не опустишь, то я за себя не отвечаю.

– Да что ты говоришь! – загоготала Поля; остальные же девчонки с интересом следили за развитием событий. – Как это интересно! Вот – я продолжаю тебя держать, так что же ты будешь делать? Давай, атакуй, раз не боишься?

Виктория нанесла хлесткий удар ногтями по ее щеке, потом взяла за волосы и ударила соперницу по ногам. Обескураженная Полина брякнулась на пол. Даже ее подружки на секунду онемели, глядя, как невинная девочка, легко побеждает их предводительницу. Но потом схватили Викторию за волосы и несколько раз ударили по животу, пока она не рухнула на пол.

Разгневанная Полина поднялась с пола и стала бить Викторию. По ногам и рукам, пока Вика не взвизгнула так, что из кабинетов стали выходить любознательные школьники и озадаченные учителя.

***

Когда в женский туалет забежала Иришка и увидела, что на полу лежит Виктория, вся школа услышала визг и мольбу о помощи.

Минутой позже в женский туалет ворвался запыхавшийся учитель по географии, осмотрел Викторию, взял на руки и помчался в кабинет школьной медсестры. Иришка бежала рядом с учителем, не отпуская руки подруги до самого кабинета, где ее осмотрел врач и немедля вызвал скорую помощь.

Через двадцать минут Вика была доставлена в детскую городскую больницу с неутешительным диагнозом: «Сильные телесные ушибы. Сотрясение мозга». Но уже через пять дней она была выписана из больницы на радость ее подруге и семье, которые приходили каждый день ее навещать, принося разные вкусности, даря безвозмездно свою любовь, которая согревала Викторию зимними вечерами, когда она оставалась наедине со своими мыслями в одинокой палате.

Она думала о нем. И именно в тот миг ей хотелось обнять его и поцеловать. Она хотела чувствовать его сильные руки и утопать в его объятиях. Она хотела обо всем ему рассказать, излить свою душу, потом поплакаться, чтобы он ее пожалел и успокоил. Вика каждую ночь звала его к себе, глядя на звездное небо. Тщетно. Домовой был слишком далеко от нее, чтобы услышать ее зов отчаянья.

На следующий день Полина была отчислена из школы за непристойное поведение, а Виктория стала в этот же день самой популярной девочкой в школе, которая по слухам с легкостью победила Полину одним хлестким ударом. Эти слухи пустила Иришка.

Глава 7

Виктория и Иришка сидели на берегу пруда, а весеннее солнце грело им спины. Они смотрели на воду, обрамленную толстой корочкой льда, по которому вальяжно гуляли чайки и гордые, но отчаянные рыбаки. За прудом возвышался дремучий лес.

– О чем ты постоянно думаешь? – спросила Ирина у подруги.

– Да ни о чем! – небрежно махнула рукой Вика, чуть не уронив тлеющую сигарету. Она поднесла ее к губам, затянулась и выпустила через нос едкий дым.

– Да, конечно, ни о чём! Так я тебе и поверила. Вот уже третий месяц ты, как сама не своя. Выкладывай! Неужели влюбилась?

– Нет, – сухо ответила Вика и решила сменить тему для разговора. – И зачем мы только курим? Надо бросать, а то можно и привыкнуть к этой отраве.

– А ты хитрая, – Ирина пригрозила ей указательным пальчиком, – значит, не хочешь говорить об этом. Ну и ладно. А на счет сигарет, ты не парься! Я курю их три месяца и никакой зависимости. В любой момент могу бросить.

– Ну, не знаю, – засомневалась Виктория. – Мне кажется, ты незаметно, даже для самой себя, начинаешь к ним привыкать, как к утреннему кофе или к шоколадке после удачной игры.

– Все, я уже бросаю! – Иришка затушила сигарету, воткнув ее в грязный снег.

– Молодец, – похвалила ее Вика и сделала тоже самое. Ирина похлопала в ладоши и устремила свой взгляд куда-то вдаль, в заснеженную даль, где среди снега стали оттаивать островки с желтой травой. – Ты что на меня обиделась?

– Я разве не видно?

– Отвечать вопросом на вопрос, знаешь ли, как-то не хорошо.

– А врать в лицо своей лучше подруге – это, по-твоему, хорошо?

– Я тебе не…

– Ой, только не надо снова мне нагло врать! – перебила ее Ирина. – Я же не такая дура, чтобы не заметить в тебе перемену. Но если ты не хочешь говорить, не надо. Тогда не жди, что я с тобой захочу болтать и хихикать. – Она замолчала, но после недолгой паузы добавила. – Знаешь, я всегда думала, что лучшие подруги должны делиться своими секретами. Разве я не права?

– Права, – согласилась Вика. – Но некоторые секреты способны разрушать дружбу. Я уже однажды обожглась и не желаю больше вставать на одни и те же грабли, дважды – это, как минимум, глупо. Я не хочу тебя потерять из-за какой-то глупости. Ты должна меня понять и войти в мое весьма нелегкое положение. И по возможности перестать дуться, как маленькая, если я о чем-нибудь тебе не рассказываю.

– Странная ты какая-то, – сказала Ирина, – странная. Отчего ты решила вдруг, что после того, когда я узнаю что-то о тебе – даже не знаю, мерзкое или ужасное – я обязательно тебя брошу и порву с тобой связь, раз и навсегда. Ты не думала, что все люди разные и что для одного является нормой, то для другого безумием? И не смотри на меня так, я тоже иногда почитываю на досуге умные книжки, а не только заигрываю с мальчиками и хожу на свидания. Я вижу, что ты по кому-то тоскуешь. И не понимаю… не понимаю, почему ты не хочешь мне об этом рассказать? Ты что познакомилась с кем-то в больнице и теперь скучаешь по нему? Давай колись, подруга! И помни, что я от тебя никогда не отвернусь.