Рауль Валленберг: «Железная маска» Сталина, или Алый Первоцвет

Дед же (ошибочно!) полагал, что Раулю следует начать с образования в США. Он считал, что «американский план» подразумевает, что «полученный в Америке опыт даст ему небольшой плюс (?!) в большой конкурентной борьбе с себе подобными, впоследствии ожидающей его дома» (это было утверждение оторванное от реальной жизни в Швеции). Для деда самым важным представлялось не образование само по себе, а воспитание из внука «толкового члена общества, способного с самого начала стоять на собственных ногах: «Всякий ребенок начинает с того, что хочет быть барабанщиком, ибо это соответствует рудиментарной фазе его развития. За этим часто следуют блестящие пуговицы и т. д. Что касается меня, то я пришел к убеждению, что на самом деле молодым людям не следует и нельзя избирать себе жизненный путь прежде, чем они переступят порог 30-летнего возраста. Конечно, за исключением тех, кто решил посвятить себя военному или административному поприщу и чье дальнейшее продвижение будет затем совершаться исключительно в результате накопления стажа. Вместо этого я очень желаю, чтобы ты получил образование, которое позволило бы тебе самостоятельно обеспечивать себя и быть независимым человеком, способным, когда наступит зрелость и ты уже сможешь воспользоваться опытом других, взять на себя то, что окажется соответствующим твоему характеру» [2].

Лучшим способом стать «независимым человеком», по мнению деда, было усвоить американский менталитет. В длинном письме своему 17-летнему внуку Густав Валленберг объяснял, почему он хочет, чтобы тот учился в Америке. В Швеции молодых людей по-прежнему воспитывают в духе армейских принципов «шагом марш!», с умеренной скоростью и всегда строем». В Америке все по-другому, именно там у его, Густава, отца, патриарха клана Валленберг, произошло «пробуждение к финансовой деятельности», и его собственная энергия также имеет источником американские впечатления. Дед надеялся, что внук сможет найти в Америке «направление всей жизни». Учеба в США – отнюдь не книжное образование, которое можно получить и в Швеции.

Подобно своему отцу, Андре Оскару, который разработал подробную программу того, как его сыновьям стать «толковыми членами общества», Густав выстроил программу воспитания и обучения Рауля. Не менее важным, чем находиться в США, будет для Рауля оторваться от Стокгольма и «двоюродных братьев и прочей тамошней молодежи». Пугающий примером того, к чему может привести общение с людьми, которые привыкли относиться к жизни чересчур легко, был, по мнению Густава, сын его собственного брата Акселя, Густав Валленберг, актер, эстрадный артист и гомосексуалист, который взял себе псевдоним Густав Валли.

С «легкомыслием молодости», считал дед, лучше всего бороться самому и главным образом тем, что «ты проникаешься интересом в определенном направлении». Именно так Густав Валленберг воспитывал своего сына, отца Рауля. Узнав, что тот взялся отвечать за организацию «развлекательных вечеров» в военно-морском училище, он указал ему на грозящие опасности: человек соблазняется легкомысленным образом жизни, и в худшем случае это заканчивается тем, что он «спивается» и гибнет. В соответствии с этой философией Густав Валленберг в последующие годы сделал все, чтобы держать внука подальше от Стокгольма (с этой философией хорошо согласовывалась возможность сэкономить, что Густав Валленберг, думается, хорошо знал). События развивались по желанию деда, который полностью оплачивал обучение и обладал правом решающего голоса. «Я невыразимо благодарен, – писал Рауль, – за то, что тем самым Вы и экономически, и во всех других смыслах даете мне возможность со временем, приобретя все для этого необходимое, привнести свой кирпичик в общественное здание.» [2]

В качестве учебного заведения для получения архитектурного образования был выбран Мичиганский университет в городе Энн-Арбор на Среднем Западе. На каком-нибудь более престижном университете не остановились потому, что Густав Валленберг считал (или хотел считать…), что университет «в одном из штатов Среднего Запада предпочтительнее, чем учебные заведения на Атлантическом побережье, где, говорят, американский менталитет уже не тот, что прежде». Все же, как представляется, соображения экономии играли важную роль в выборе деда. Рауль должен был стать архитектором, но прежде всего дед хотел «через учебу в Америке, методам воспитания в которой можно доверять, сделать из него человека» [2].

Так как срок военной службы у Рауля закончился только в декабре 1930 года, а вступительные экзамены в Энн-Арборе, в Мичиганском университете были в сентябре, он смог бы приступить к занятиям в Америке лишь в следующем учебном году, с осени. Времени терять не захотели и в январе 1931 года Рауля, как когда-то и его отца, отправили во Францию. Он записался на юридический факультет университета в Пуатье, имея целью получить свидетельство о сдаче базового экзамена по юриспруденции. Таким образом, разработанная ранее «программа» была расширена. Раулю надлежало не только овладеть хорошим французским языком, но и приобрести юридические знания. В начале апреля Рауль побывал в Италии, где встретился с дедом. О пребывании Рауля в Пуатье известно мало. Ректор университета подтвердил, что он лично встречался Раулем Валленбергом много раз и отметил его успехи во французском, но добавил также, что тот не сдал никаких экзаменов…

Отучившись семестр в Пуатье, Рауль вернулся, чтобы с 22 июля завершить свою военную службу, теперь в качестве офицера полка королевской лейб-гвардии в Стокгольме. В противоположность периоду службы годом раньше, на этот раз у Рауля были серьезные успехи [2].

Первый этап образования Рауля завершился. Теперь ему, в согласии с моделью воспитания семьи Валленбергов (как ее понимал не слишком серьезный его дед), предстояло выйти в мир. Лишь через шесть лет Рауль вернется на родину на постоянное жительство.

2.4. Мичиганский университет

«Моя учеба в колледже, в целом, приносит плоды не только тогда, когда речь идет об оценках, потому что это не так важно, но потому, что я действительно чувствую, что что-то узнал.»

Рауль Валленберг

12 сентября 1931 года Рауль Валленберг покинул родную Швецию и отправился в США на борту океанского лайнера «Kungsholm» по маршруту Гетеборг – Нью-Йорк. Его имя можно найти в списках пассажиров (самого скромного 3-го класса: деньги деда следовало беречь…) этого судна. 21 сентября он прибыл в Нью-Йорк, а 23 сентября 1931 года уже заполнил регистрационную карточку Управления студентов в кампусе Мичиганского университета (Энн-Арбор) и стал студентом-первокурсником.

Регистрационная карточка студента Рауля Валленберга

Как видно из этой карточки:

• Рауль – студент архитектурного колледжа,

• стоимость обучения за один академический год составляла 163 доллара,

• адрес пансионата Рауля в Энн-Арбор: Ист-Мэдисон стрит, 308,

• домашний (шведский) адрес Рауля: Стокгольм, Риддаргатан, 43,

• отец студента: Фредрик фон Дардель (отчим Рауля).

На сайте Мичиганского университета большое место отведено памяти своего самого знаменитого студента [4,5].

Студент Рауль Валленберг

Там отмечается, что прежде чем перехитрить нацистов, рискуя своей жизнью, и спасти 100 тысяч евреев от ада лагерей смерти, перед тем, как исчезнуть в советском ГУЛАГе и навсегда замолчать, прежде чем всемирная признательность его храбрости и жертвенности поставит ему памятники (более чем в 30 городах мира!) и назовет его именем улицы многих городов, прежде чем стать единственным человеком, кроме Уинстона Черчилля, получившим звание почетного гражданина США, прежде всего этого, Рауль Валленберг был студентом Мичиганского университета, выпускником 1935 года.

Годы, проведенные им в Энн-Арбор, в Америке внесли свой большой вклад в становление характера героя. Он опирался на свои знания по городскому планированию, чтобы арендовать, ремонтировать многоквартирные дома в Будапеште («шведские дома»), чтобы разместить в них гораздо больше людей (своих подзащитных), чем было предназначено для этих домов изначально, обеспечить возможную по тем временам и обстоятельствам безопасность для этих людей. Рауль Валленберг обладал тем, что его дед назвал «чудесным подарком прохладной головы». Он наслаждался приливами адреналина, будь то вблизи вооруженных головорезов во время путешествия автостопом по Америке, в последний момент принимаясь за завершение курсовой работы и испытывая острое ощущение дефицита времени, или идя на встречу с Адольфом Эйхманом в его логове в будапештском отеле «Мажестик». Используя свой дар рисования, Рауль создал придуманные им шведские охранные паспорта (правда, с неправильно ориентированной тройкой королевских корон шведского герба…), которые были призваны обеспечить немедленный дипломатический иммунитет для возможной жертвы нацистов.

Сделать Рауля студентом Мичиганского университета было решением деда Густава, который написал внуку через год, в день его 20-летия: «Ты самая дорогая вещь, которую я имею на этой земле.» Дед хотел, чтобы американское образование для Рауля не ограничивалось лишь академической работой, как в шведских университетах, а было бы скорее уроками жизни. Он полагал, что Рауль должен осознать, что накрепко связан с США, с американской жизнью, с американской молодежью, однокашниками, стремящимися стать лидерами окружающего мира. Мичиганский университет был учебным заведением с очень хорошей репутацией, привлекавший к себе студентов из семей, не обладавшими достаточными средствами, чтобы отправить своих детей в дорогие университеты на восточном побережье. Густав Валленберг утверждал, что выбрал именно этот университет для своего внука из-за отсутствии там снобизма. Думается, он кривил душой: желание сэкономить руководило им (именно в дорогих университетах восточного побережья гораздо легче было познакомиться с «однокашниками, стремящимися стать лидерами окружающего мира»).

На сайте Мичиганского университета ошибочно сообщается, что Рауль привык к богатству, привилегиям, принадлежа к семье, создавшей банковское дело и промышленную империю, не имеющую себе равных в Швеции, что элитаризм был его семейной нормой, как и международные связи его семьи. (Его семьей была семья фон Дардель, среднего достатка буржуазная шведская семья.) Его друзья в университете не знали, что значит фамилия Валленберг в Европе. Рауль был просто Руди Валленберг. В нем не было снобизма. Он жил в дешевых пансионатах (деньги деда надо было экономить…), шел за три квартала, чтобы позавтракать в недорогой столовой Мичиганского союза оперы, наслаждаясь грейпфрутовым соком перед началом занятий. Хотя Раулю приходилось быть бережливым, его экономическая ситуация отличалась от условий жизни большинства его товарищей-студентов.

Рауль Валленберг в Энн-Арбор

Оглядываясь на первый учебный год в Энн-Арборе, Рауль находил, что все было «совершенно замечательно»: «У меня масса товарищей, которые мне очень нравятся и с которыми я прекрасно себя чувствую. Люди по отношению ко мне очень добры и дружелюбны. Учеба в целом дала хорошие результаты, не только в смысле оценок, потому что они мало что значат, но и потому, что я чувствую, что в самом деле чему-то научился. Дедушка, Вы помните, что до моего отъезда сюда я говорил, что наши учебные заведения не уступают американским. Но теперь я вижу, что помимо предполагавшейся выгоды – что я поживу в Америке и приобщусь к ее духу – я получил удовольствие от самого учебного процесса, который, наверное, устроен не хуже шведского. По крайней мере лениться тут не приходится.» [2]. Оценки были неплохими. «Настоящая катастрофа» была лишь по химии математике, точно так же, как и в гимназии. И точно так же, как в сообщениях о гимназических оценках, Рауль старается подчеркнуть в письмах, что средние результаты учебы обусловлены не отсутствием у него способностей, а другими факторами. Один его товарищ по учебе писал: «Рауль учился мало, но работал быстро и очень эффективно. Нередко бывало, что целый проект он готовил в течение одной ночи.» [2].

Однокашник по университету Сол Кинг вспоминал о Рауле «как об очень одаренном и в то же время скромном человеке, наделенном неординарным талантом находить простые решения для сложных задач. Ни его поведение, ни манера одеваться не давали ни малейшего повода подозревать в нем человека, занимающего высокое положение в обществе, или члена одного из самых влиятельных семейств Швеции.» Здесь не было противоречия. Нося громкую фамилию Валленберг в память о своем отце, Рауль, на самом деле, был членом семьи фон Дардель.

Рауль не слишком волновался об оценках, наградах или социальном статусе. Самым главным он считал жизненный опыт. Был космополитом, умел говорить и читать на английском, французском, немецком и, конечно, на своем родном шведском, немного знал и русский язык.

Рауль не любил большие компании, типичные студенческие забавы. Его лучшим другом был Джон Вейхаузен, «рыжий инженер-студент… он очень умный», неоднократно хвастался, что его друг – лучший студент инженерного колледжа. Рауль много времени готовился к экзаменам, чувствовал себя очень одиноким, как и все иностранные студенты, в период каникул [1].

«Энн-Арбор живет практически своим университетом, и, когда тот закрывается в связи с каникулами, город совершенно пустеет, остаются только старики с больными, я и еще немногочисленные полицейские… Пользуясь моментом, я прежде всего сплю до середины дня, что приятно после утомительного семестра, и еще пишу письма всей семье, что во время учебы было затруднительно. Я также планировал в Рождество усиленно заняться учебой, но пока мне лень за нее взяться. Я, однако, включусь – завтра или, может быть, на следующей неделе. Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра! Прекрасная каникулярная философия.» [2]

Элементы этой философии использовались и во время академических семестров: «Поскольку это все в основном из-за лени, я не переживаю», – успокаивал он Густава Валленберга. «Не знаю, нет ли здесь черты авантюриста, – спрашивал он себя. – Я испытываю особое удовольствие, когда выключаюсь на недельку или две, чтобы было время заняться тем, чем мне хочется, а потом могу резко взять себя в руки и трудиться всю ночь, что придает жизни бóльшую остроту, чем когда занимаешься рутинными делами». В своих интеллектуальных способностях Рауль не сомневался [2].

Здание архитектурного факультета Мичиганского университета

Рауль научился играть в гольф, наслаждался танцами. Обожал музыку, слушал пластинки, особенно Моцарта. Студенты колледжа архитектуры устраивали ежегодные балы со сложными декорациями и костюмами, которые создавались в течение многих месяцев. Темой Рауля Валленберга были «Арабские ночи».

Рауль Валленберг не сидел на одном месте, в Энн-Арбор, несколько скучноватом городе. Привык путешествовать в большие города. Отправлялся на байдарках на близлежащие озера. Очень любил кататься на велосипеде. Он прилежно учился в течение недели, чтобы иметь возможность в выходные дни покататься на велосипеде, погулять, отправиться в плавание на каноэ или съездить в Детройт, чтобы сходить в кино или послушать оперу, посмотреть балет. Легко адаптировался к меняющимся условиям. Никакая окружающая среда, казалось, не вызывала в нем беспокойства или угрозы. Он хотел впитать все типично американское: киоски с хот-догами, аптеки, кондиционеры, кинотеатры, химчистки и прачечные, технику рекламы и газетного дела, кухонное оборудование и многое другое. Ему нравились Чарли Чаплин, комедийная пара Лорел и Харди, комедийные артисты братья Маркс.

Посетив Нью-Йорк на Рождество 1931 года, он был в восторге от новейших небоскребов: «У меня появилась возможность составить представление о Нью-Йорке. Я бродил по нему несколько дней. Многие районы небоскребов, особенно тот, что окружает Центральный вокзал, то есть между 41-й и 52-й авеню, производят величественное впечатление. Там находятся, например, новые здания Эмпайр-Стейт-билдинг (107 этажей) и Крайслер (72 этажа) – это гораздо выше, чем здание Вулворт-билдинг. Также на Уолл-стрит есть отдельные 40-этажные здания. Новые небоскребы очень красивы и кажутся легкими и изящными. Ни горизонталь, ни вертикаль не подчеркиваются чрезмерно, и равным образом исчезли все орнаменты и колонны классического стиля. Обычно небоскребы облицованы мрамором самых светлых тонов, какие только можно вообразить. Архитекторы отказались от карнизов, от мудреной системы башенок. У меня исключительно благоприятное впечатление от этих зданий… Мне очень и очень по душе атмосфера этого большого города. Я думаю, как грустно будет возвращаться в мой крохотный Энн-Арбор» [1].

Рауль проявил хорошее политическое чутье во время президентских выборов в США осенью 1932, через три года после биржевого краха на Уолл-стрит и в разгар наступившей с того момента глубокой экономической депрессии. Республиканский президент Герберт Гувер не был способен ей противостоять.

«Я обрадовался победе демократов на выборах, – объяснял Рауль два года спустя, оглядываясь назад. – Нет сомнений в том, что теперешние времена гораздо лучше, чем когда я приехал, и в особенности лучше, чем в 1932 году: это был страшный год.» [2]

В Чикаго работал в летние каникулы волонтером в шведском павильоне Всемирной выставке 1933 года. Здесь он получил возможность ознакомиться с новейшими достижениями архитектуры, науки и дизайна. Еще до открытия выставки он написал директору шведского павильона (Фольке Бернадоту! – см. ниже п.8.3). В конце концов он получил ответ и предложение поработать на выставке сразу после окончания занятий 5 июня 1933 года и в течение трех недель. Цель Всемирной выставки заключалась в том, чтобы показать международной публике качество и значение научных открытий, каким образом они были сделаны и к каким изменениям в экономике и условиях жизни привело их внедрение. Шведский павильон специализировался на изделиях художественных промыслов, прежде всего текстиле и стекле. Другим «шведским» достижением был Золотой храм – китайский храм XVIII века, демонтированный Свеном Гедином, вновь собранный на территории выставки на деньги шведско-американского миллионера Винсента Бендикса и названный в честь спонсора реконструкции The Bendix Lama Temple.

На выставке Рауль демонстрировал экспонаты, мыл окна, продавал стекло, фарфор, мебель, книги и т. п. В последнюю неделю он получал по три доллара в день от шведской страховой компании Тюле за раздачу флаеров. При его предприимчивости и находчивости у него были и собственные инициативы. Однажды он добился аудиенции у одного из организаторов выставки и уговорил его бесплатно осветить территорию шведского павильона с одной из 200-метровых башен, на которых держалась The Sky Ride – подвесная дорога, перевозившая посетителей от одной точки выставки к другой.

Рауль любил путешествовать автостопом, популярным видом автотранспорта во время «великой» депрессии. Он не только экономил деньги – он хвастался, что по пути из Энн-Арбор в Лос-Анжелес не потратил ни цента, – путешествие автостопом было еще и приключением. Густав Валленберг был согласен, что способ путешествия, выбранный Раулем, является самым интересным из всех, какие можно себе представить, и позволяет увидеть страну «изнутри». Во время поездки надо вести себя «просто и без претензий», не останавливаться в дорогих отелях и все время стараться войти в контакт с «полезными людьми».

Рауль путешествовал с дальнобойщиками, ветеранами, фанатиками и «продавцом пистолет-пулемета в огромном олдсмобиле». С самого начала надо было все время держать ухо востро, и если все кончилось сравнительно благополучно, то так было гораздо интереснее. По дороге каждый день приходилось близко общаться с массой новых людей. Это вырабатывало дипломатичность и такт, потому что именно благодаря данным качествам удавалось находить желающих тебя подвезти. Наконец, это было дешево.

Он ездил на крышах грузовиков, попеременно жарясь на солнцепеке и замерзая ночью. Посещение Гранд-Каньона породило поток прилагательных: головокружительный, раскрытые челюсти ада… Жара Долины Смерти заставила его и его попутчика раздеться догола в машине. В Новом Орлеане он с его другом рисовали эскизы («я знаю, что в случае нужды, мог бы зарабатывать этим»).

Однажды летом Рауль вместе со своим товарищем по колледжу ездил в Мексику на старом, побитом «форде» по пыльным сельским дорогам, зарастая бородой для собственного удовольствия. Там они провели несколько недель у его родственников, живших на окраине Мехико. Двоюродная сестра Рауля Биргит, которой тогда было восемь лет, вспоминала о его визите: " Он был такой удивительный, играл со мной и пытался научить меня играть в шахматы. Рауль был очень непохож на остальных взрослых, и меня, одинокого и единственного ребенка в семье, воспринимал всерьез. Я помню, как удавался ему номер с подражанием голосам животных. Он отлично с этим справлялся и умел изображать, наверное, животных двадцать пять или тридцать. И еще он умел разговаривать с иностранным акцентом, и мы смеялись над этим до колик. С Раулем всегда было весело.»

Лишь однажды в путешествиях он столкнулся с неприятностями, когда четверо мужчин ограбили и избили его на дороге за пределами Чикаго. Пистолет Рауля был сломан, а его владелец брошен в канаву. Все это оставило его спокойным. «Я действительно не испугался. Я нашел это интересным… Этот случай не отвратит меня от способа путешествовать на попутных машинах, – писал он матери. – Просто надо брать в дорогу поменьше денег и вести себя осторожнее. «Он был отважен, с некоторой долей юношеской лихости и авантюризма.

Как и многие студенты до него и после него, Рауль Валленберг-студент нашел подругу в соседнем городке Ипсиланти, где располагался Мичиганский государственный нормальный колледж (ныне Восточный Мичиганский университет). Бернис Рингман, однако, не была студенткой. Она была уже молодым преподавателем физиотерапии в отделе специального образования колледжа. Бернис была на 4 года старше Рауля, который через несколько месяцев после прибытия в Энн-Арбор сказал, что его поразила самостоятельность американских женщин: «как правило, они хороши и хорошо осведомлены. У них также больше позвоночника, чем у большинства мужчин».

Валленберга и Рингман несомненно связывало их общее шведское происхождение. Ее родители были шведскими иммигрантами, подростком Бернис ездила на родину. Она также училась в шведском физкультурном институте после колледжа.

В Энн-Арбор эта пара каждое Рождество слушала ораторию Генделя «Мессия», ежегодно исполнявшуюся в актовом зале университета, а также участвовала в ежегодных балах архитекторов. Их отношения не носили интимного характера. Только после того Рауль Валленберг окончил колледж и вернулся в Европу, Бернис начала писать ему письма. В прощальной телеграмме, полученной Раулем уже на пароходе, она называла его «мой ангел». Раулю нравилась Бернис, а она влюбилась. Отношения были неравными, поэтому разрыв оказался более тяжелым для нее. Рауль больше переживал за Бернис, чем за себя самого. Одна из его однокурсниц вспоминала потом, что незадолго до его отъезда из Энн-Арбора Рауль сидел в кабинете рисования и был опечален не только от мысли, что Рингман будет тосковать о своем друге, но еще больше из-за того, что это нанесет удар ее чувствам.

Каждое следующее письмо носило в себе еще больше ее привязанности. Это было откровение, которое делало Рауля угнетенным и огорченным. В двадцать третью годовщину своего рождения Рауль, уже будучи в Южной Африке, получил поздравление не только от деда, но и от Бернис Рингман. Если Густав Валленберг в своем поздравительном письме выражал надежду, что Рауль «станет способным человеком и не посрамит честь нашей семьи», то Бернис в телеграмме спрашивала, любит ли он ее. Валленберг сразу же ответил: «нет». «Мне она очень нравилась и тяжело было сознавать, что я был причиной ее несчастья.»

Рауль поделился своими переживаниями с дедом: «В душевном отношении в последние месяцы мне было довольно грустно, даже в Стокгольме. Девушка, с которой мы были постоянно вместе в Соединенных Штатах и которая мне очень нравилась, к несчастью, влюбилась в меня, и у меня был очень тяжелый период, когда фактически все, что бы я ни писал или ни делал, ранило ее. На самом деле я был достаточно подавлен тем, что стал причиной трагедии. Недели две назад я решил предложить прекратить переписку, но это было тяжело. Думаю, так лучше». Так как Бернис была старше Рауля, он опасался, что «ей будет намного труднее прийти в себя.» [2]